2. Развитие системы синтаксических связей

Вопрос о месте связей в синтаксической системе языка предполагает по меньшей мере две части: 1) является ли сочинение исходной, первич­ной связью, из которой впоследствии развилось и подчинение? 2) следует ли рассматривать такое развитие только применительно к сложному предложению (СП) или же оно уместно и в рамках простого предложе­ния (ПрП)?

Первый вопрос непосредственно связан с проблемой паратаксиса и гипотаксиса, второй — с вопросом оформления структуры СП в процессе его развития, а также развития и дифференциации сочинительных и под­чинительных союзов.

2.1. Проблема паратаксиса и гипотаксиса

Проблема соотношения паратаксиса и гипотаксиса имеет большую Историю, и ей посвящена обширная литература. Утвердилось мнение, Что в настоящее время происхождение и развитие гипотаксиса из более Древнего паратаксиса «может считаться доказанным» [Кнабе, 113]. Од­нако до сих пор не существует единства в понимании соотношения этих двух понятий. Анализ литературы и ряда лингвистических словарей показывает, что это соотношение может быть интерпретировано следую­щими способами:

1. простое соположение компонентов — подчинение [Ахманова; Марузо; Quirk, Wrenn];

2. сочинение — подчинение [Хэмп; Bednarczuk];

3. соположение + сочинение — подчинение [Dictionaire de linguistique];

4. бессоюзная связь — союзная связь [Lewandowski];

5. бессоюзная связь главного и придаточного предложений — союзная связь [Зуене].

Несколько иначе рассматривает гипотаксис В. Брёндаль. Для него это I отношение обоих компонентов сложноподчиненного предложения (СПП) к целому предложению, а не их отношение друг к другу [Brandal].

Таким образом, если гипотаксис в подавляющем большинстве случаев рассматривается как подчинение, то паратаксис — это либо сочинение, либо! бессоюзная связь. Последняя трактовка сложилась, вероятно, под влиянием , французской традиции, где термином сочинение обозначается простое сопо­ложение компонентов, т. е. бессоюзная связь [Балли; Antoine]. В данной pa- j боте под паратаксисом понимается бессоюзная связь, которая «гораздо древнее союзной связи» [ПешковскиЙ!, 473].

По поводу второй части вопроса, поставленного в начале раздела, следует отметить, что СП не представляет собой абсолютной категории, это явление историческое: «Первые признаки появления сложного пред­ложения безусловно относятся ко времени, когда простое предложение в нашем понимании только формировалось» [Бауэр, 93].

Действительно, говорить о противопоставлении ПрП—СП можно было бы лишь при наличии достаточно сформировавшейся структурь! ПрП. В противном случае нельзя было говорить о ПрП или СП, посколыя эти понятия являются соотносительными. Они существуют только в про­тивопоставлении.

Для элементарного двусоставного ПрП любого строя (для «односо­ставного» предложения понятие связи между компонентами не имеет смысла) вполне было достаточно простого соположения компонентов без какого бы то ни было специального их оформления [Бенвенист, 174 и след.]. Наличие двусоставного предложения предполагает различение го­ворящим и слушающим функций подлежащего и сказуемого (скорее - темы и ремы). Каждый из компонентов выполнял соответствующую функцию в составе целого, даже не будучи специально оформленным или имея одинаковый формы — что, в сущности, одно и то же. Было ли такое coединение паратактическим или гипотактическим — зависело от роли по­рядка слов. Если порядок был безразличен, то можно говорить о паратаксисе. Если же порядок был фиксирован, то налицо уже переход к гипотак­сису, ибо «история устранения паратаксиса начинается с фиксированного порядка слов» [Холодович, 202]. Однако все же можно считать, что перво­начально порядок слов не был фиксированным, и «классическая форма паратаксиса допускает... по крайней мере две модели» [Холодович, 201]. Правда, в последнем случае речь идет о двух одинаковых формах, одна из которых обозначает целое, другая — часть этого целого, но основной принцип паратаксиса от этого не меняется.

Если для простейшего предложения паратактической связи компо­нентов вполне достаточно, то для распространенного предложения нали­чие разных, специально оформленных позиций является необходимостью. В противном случае невозможно различение субъекта (деятеля) и объекта, субъекта и инструмента и т. п. Иначе говоря, можно утверждать, что раз­витие форм гипотаксиса внутри ПрП шло вместе с развитием структуры самого ПрП. Это, собственно, и было развитием структуры ПрП.

Оформление структуры ПрП дает возможность проводить противо­поставление между ним и СП. Древнейшим же видом СП являются «бес­союзные предложения, состоящие, по существу, из ряда самостоятельных предложений» [Филичеваь 109], т. е. первоначально средством связи двух предложений было их простое соположение [Пауль, 175]. Подчинению предложений «как психологически, так и исторически предшествует бес­союзие» [Карцевский₂,125].

Паратактическое соединение предложений оказывается аналогичным паратактическому соединению компонентов ПрП: при неоформленности (или одинаковой оформленное™) обоих компонентов они оказываются семантически неравноправными. В пределах ПрП — это разные члены предложения, а в пределах СП — это разные по характеру зависимости компоненты: «Последующую фразу следует рассматривать как присоеди­няемую к предшествующей фразе. Говорящий субъект, далеко не считая их равноценными, рассматривает последнюю как зависимую» [Карцев-ский₂,125].

Специфика паратактической связи предложений заключается в том, что простое соположение компонентов может выразить почти любое ло­гическое отношение между ними. Иными словами, указывается лишь факт зависимости одного предложения от другого без раскрытия смыслового содержания этой зависимости [Адмони4, 67; Ярцева), 6].

Следует отметить, что развитие паратаксиса происходило главным образом в рамках живой разговорной речи. Развитие гипотаксиса связано, вероятно, с появлением письменности. Но даже и в этом случае имело есто своеобразное расслоение письменных памятников. Так, в развитии 'Манской, германской и славянской письменности выделяются произве­дения бытового, обиходного «народного стиля», с одной стороны, и научно-богословского «ученого стиля» — с другой [Стеблин-КаменскиЙ!]. Раз­витием системы гипотаксиса характеризуется именно «ученый стиль», испытавший к тому же влияние более развитых языков — латинского и греческого [Бауэр; Ярцеваь Стеблин-КаменскиЙ!].