Человеческий тип как форма для чеканки, или повседневные истоки языка

Происхождение языка - один из наиболее часто обсуждаемых, больше всего вышучиваемых и самых безнадежных вопросов человеческой исто­рии. Вопрос о происхождении отбрасывается как некая сложная пробле­ма, которая никогда не может быть разрешена и потому никогда не дол­жна затрагиваться. Ответ на этот вопрос искали, ссылаясь на «подража­ние», на нервные рефлексы (Лангер, Langer); толковали изначальный язык как жестикуляцию всего тела, которая затем свелась к движениям голосо­вых связок (Жусс, Jousse); указывали на крики воюющих групп людей, - но все эти объяснения почти смехотворны. Большинство исследователей, знакомых с подходами к этому вопросу, испытывают чувство отчаяния.

Для меня самого «происхождение» языка - такой же законный вопрос, как любое другое «происхождение». Это означает, что данный вопрос упирается в некую главную границу всех таких вопросов: мы должны знать, что мы подразумеваем под «происхождением», что мы понимаем под «происхождением» языка. Язык может означать: а) ме­тод, с помощью которого можно указать человеку путь к ближайшей крестьянской усадьбе, или способ успокоить плачущего ребенка. Тог­да он в состоянии обойтись жестами, улыбками и слезами, и тогда обезьяны и соловьи - наши учителя. Я не сомневаюсь, что в наших повседневных бормотании и болтовне язык служит тем же целям, что и звуки, издаваемые животными, а то, что служит тем же целям, зас­луживает того, чтобы считаться тождественным друг другу. В нашей жизни есть области, характеризующиеся теми же условиями, при ко­торых животные издают звуки общения, предупреждения и т.д. И мы используем в этих областях звуки, обнаруживающие некоторое подо­бие звукам, издаваемым животными. С другой стороны, язык может означать: ь) способность стать хором, разыграть на сцене трагедию, издать законы, сочинить стихи, прочитать застольную молитву, при­нести присягу, исповедать свой грех, оклеветать своего ближнего, по­дать жалобу, написать биографию, исказить сообщение, решить алгеб­раическую задачу, окрестить ребенка, подписать брачный договор, похоронить своего отца.

Большинство людей смешивают а) и ь). Похоже, они воображают, что, объяснив колыбельную песню, шутку или сплетню, они тем самым объяснили и силу брачного обета.

Мы начинаем с того, что стремимся отделить одно от другого. Наша вера в возможность этого основывается на открытии уровней, соответ­ствующих колыбельной песне; пальцу, указывающему на дом моего со­седа; болтовне в свое удовольствие: имеется язык первого, второго и тре­тьего уровней. Поэтому и получается, что мы употребили здесь более двадцати различных глаголов для того, чтобы точно охарактеризовать действительную речь: отвечать, подражать, жестикулировать, кричать, показывать, успокаивать, бормотать, болтать, петь, разыгрывать на сце­не, издавать, сочинять, исповедовать, жаловаться, писать, сообщать, кре­стить, подписывать, шутить, клеветать, сплетничать, объяснять. Это обусловлено уровнем, а не случаем.