4) Управление историческим сознанием, культура памяти и вопросы преодоления прошлого

Исторический контекст дискурса памяти в постмодернистском звучании был отмечен тем, что в западном обществе в одних случаях ощущался признак «ухода» памяти или ее потери (П.Нора), в других же говорилось о приобретении памятью в постсовременном обществе еще большей значимости, чем в традиционном (Д.Нерон). А настоящее время акцент делается на том, что память представляет собой одновременно универсальную ценность, выявляющую в себе разнонаправленность и различие (Й.Рюзен).

Память служит основой исторического сознания, которое включает в себя, прежде всего, знание истории, обобщение исторического опыта, уроков истории; оно предполагает выражение отношения к событиям, историческому процессу, оценку фактов, определенные убеждения. И хотя историческое сознание – переплетение научных знаний, наивных представлений, порожденных конъюктурой оценок и традиций предшествующих поколений, именно память придает колорит историческому сознанию [Кознова 2003: С. 27 ].

Память культурно специфична, субъективна, мифологизирована, многослойна. Коллективная историческая память – результат некоторого компромисса между обществом и властью, улавливающей интенции массового сознания. Общество стремится построить консенсусное представление о своем прошлом.

Еще не нашли должного внимания вопросы возможности влияния элитарного сознания на массовое, исторической мысли и научного исторического знания на историческое сознание. Можно говорить не только о том, что в определенных исторических условиях происходят прорывы элитарного исторического сознания (хотя бы его элементов) в массовое. В этом взаимодействии элитарного и массового исторического сознания играют роль не только достижения первого, но и готовность второго принять эти достижения.

В сборнике «История России: конец или новое начало?» Александра Ахиезера, Игоря Клямкина, Игоря Яковенко современная ситуация осмысления истории описывается как состояние болезни исторического сознания, исторического иммунодефицита, которому они дали название «незавершенное прошлое». Авторы предъявляют претензии не только власти, но и интеллектуальной элите, «находящейся в плену политических и идеологических установок и пристрастий»¹¹, в несостоятельности создания целостной картины истории России.

Не менее обнадеживающе оценивается историческое образование. В одной из рецензий на публикацию говорится следующее. «Стоит ли удивляться, что человеческая память, будучи уже не в силах справиться с монбланом фактов, событий, деяний, начинает страдать исторической недостаточностью при изобилии исторического материала. В этом сознании великие победы существуют как бы сами по себе, как, собственно, и страшные государственные катастрофы реальная история страны замещена, сублимирована ее художественными и идеологизированными версиями; мифы подменяют исторические факты» [Расторгуев].

Авторы сборника рассматривают историю России с ранних времен, и как отмечают критики «такое «погружение» позволяет посттравматическому сознанию постепенно при осмыслении сложных и противоречивых явлений прошлого, а, в конечном счете, и настоящего, освободиться от бессодержательных слов-протезов типа «однако», «хотя» (хотя Сталин и расстрелял ленинскую гвардию и миллионы невинных людей, однако победил в Великой Отечественной войне) и вместе с авторами книги обсуждать и отвечать на те вопросы, которые жестко ставит сама история России». Настоящее проявилось в этом как незавершенное прошлое.

Можно сказать, что тема преодоления прошлого или покаяния по-разному обрамляется в публикациях. Либерально настроенные исследователи говорят о сознательной амнезии снизу в советскую эпоху и о принудительной амнезии как следствия политического контроля и идеологического давления «сверху».

Культура здесь предстает как источник массовой амнезии. «Амнезией считается отсутствие воспоминаний или неполные воспоминания о событиях и переживаниях определенного периода» [Фирсов, 2003: 56].

Упрек адресуется, прежде всего, интеллигенции, которая в силу особенностей выработанной коллективной иммунной защиты от власти в форме скрытого сопротивления попыткам идеологизации не в состоянии открыто ей противостоять сегодня.

Возможные процедуры формирования предпосылок изменения ситуации предлагает Фирсов Б.М. А именно это развитие исторической социологии, социальной истории и социологических исследований, а также – устной истории.

Это должно способствовать клиотерапии – осознанию достоинств и недостатков в истории своего государства и общества. История в этом случае призвана внушить исторической оптимизм и дать духовное излечение [Фирсов, 2003: 61].