2. Крестьянское движение в Сибири во второй половине XIX в.

Наличие феодальных пережитков в пореформенной деревне Сибири создавало ряд общих с центром страны предпосылок для широкого движения крестьянского населения. В 1850-.60-е гг. волнения охватили двенадцать помещичьих имений в Тобольской и Томской губерниях. Наиболее ярким примером такого рода протеста явились события в д. Правдиной» Омского округа.

В течение нескольких лет крестьяне деревни выступали за отмену крепостного состояния и добились победы.

Манифест 19 февраля 1861 г. помещичьи крестьяне Сибири восприняли как полное освобождение от податей и зависимости от их бывших владельцев. Крестьяне не желали принимать грабительские положения реформы. Это выразилось в отказе подписывать уставные грамоты, принимать наделы, платить за них оброк, в требовании переселения на земли казны и т. д. Чиновник Главного управления Западной Сибири доносил своему начальству в 1864 г., что многие из крестьян «перестали пользоваться помещичьими угодьями, считая, что они свободны и могут переселяться, отчего из крестьян оставили свои дома и отправились для отыскания мест поселения»⁶¹.

Сибирская администрация, оказавшись бессильной ггь ^сопротивление помещичьих крестьян, вынуждена предпринимать срочные меры для выкупа име-

мещиков в казну.

«йенее острыми были протесты мастеровых и

жн э Алтайском и Нерчинском горном округах

^реформы, поставившей их в тяжелое экономиче-

Цхдожение. Это выражалось в отказе подписывать

аде-грамоты, делать денежные взносы на содер-

. администрации, уплачивать подати, заключать

1К$ы с заводами и т. д. Особенно широким по

iy размаху было волнение приписных крестьян и

яровых, приписанных к крестьянским обществам в

аульском округе, в сентябре-ноябре 1869 г. Пово-

^я выступлений послужил циркуляр министра

рюннйхдел, опубликованный в Томских губернских

яоетях от 14 июня 1869 г., № 23, в котором говори-

сь предоставлении льгот бывшим мастеровым гор-

эдеких волостей по взносам поземельного оброка

рутской повинности, но он не был распространен

уетомна мастеровых Алтая и Нерчинского округа,

аашихся в не менее тяжелом положения, чем ма-

1^ министерства финансов и частных заводов.

шкомившись с циркуляром, бывшие мастеровые

w~ Кулаков и Яков Харев, разъезжая по Берд-

.Пегостаевской и Ординской волостям, собирали

гсебя крестьян, толковали циркуляр как мани-

щаря, освобождавший все население округа от уп-

Циовинностей Кабинету/ Первоначальной реакцией

1жн на это было неповиновение сельской и волост-

^министрации, полиции, мировому посреднику, пы-

мся сбить недовольство. Но вскоре крестьяне пе-

iTK более активным действиям. У Кулакова и Ха-

йашлисьг последователи, которые пользовались

Ц^ влиянием на крестьян. Причем, если на первой

.движения предводители волновавшихся кресть-

^рждали, что царь послал брата или сына, что-

азать спрятавших «волю» сибирских чиновников, то в ходе его развития в сознании крестьян преодолевались иллюзии, тщательно культивировавшиеся местной администрацией. По свидетельству томского губернатора, такой поворот дела был наиболее опасным и требовал немедленного вызова войсковой команды. Губернатор посылает особого чиновника князя Кострова с задачей усмирить крестьян и арестовать зачинщиков. Но все попытки чиновника оказались безуспешными. Крестьяне с криком «ура» освободили арестованных. При этом вся «охрана» чиновника, взятая из числа крестьян деревни Тальменки в качестве полицейских, на второй же день в количестве 150 чел. присоединилась к выступавшим. Движение из трех названных волостей перекинулось на новые волости, охватив почти половину Барнаульского округа⁶².

Прибытие большой воинской команды (более 260 чел.) во главе с томским губернатором не повлияло на восставших. Они продолжали собираться на массовые сходки, составляя огромные списки лиц, подлежавших освобождению от повинностей. Особенным неповиновением, согласно донесениям губернатора, отличались бывшие мастеровые, которые организовали штаб восстания в с. Ирменском.

Получив сведения о том, что у мастеровых есть план освобождения арестованных, томский губернатор отдает приказ воинской команде расправиться с восставшими. Солдаты в количестве 150 чел., дождавшись наступления ночи, с криком «ура» атаковали дом, в котором разместилось 39 безоружных крестьян и мастеровых. События, развернувшиеся в с. Ирменское, ставшие финалом восстания, закончились трагически. Один из крестьян был убит, двое ранены, остальные участники были связаны и отданы под военно-полевой суд. По приказу томского губернатора воинская команда еще долго кружила по окрестным деревням, подвергая экзекуции розгами участников волнения. Различного рода репрессиям было подвергнуто около 300 чел.

Волнение мастеровых и крестьян было подавлено с помощью военной силы. Несмотря на свое поражение, оно имело определенное значение как активное проявление массового народного протеста против царизма в

рменный период, являясь составной частью ъ1 приписных и мастеровых против политики первого помещика России – царя и его приказчика – Кабинета. В ходе движения мастеровые и приписные крене ставили вопросы о повинностях, о земле. Движение 1868-1869 гг. подсеяло панику среди Томской администрации, потребовавшей увеличения войсковых еди-

^ чрезвычайных для себя полномочий в случае по-

1^н^я движения. Циркуляр ^министра внутренних

^^ш только поводом для взрыва того глубокого не-

ць^тва, которое ^осло в массе приписного крестьян-

ки мастеровых после реформы 1861 г. Об этомсви-

^^ствовал все возраставщий поток жалоб со стороны

с^^н^я кряя, участившиеся захваты кабинетских, зе-

^занашки отрезанных участков, порубки лесов из

^тков, отнятых укреетьян, вооруженные столкнове-

я нрямое ненодчинение вестям. Это было ответом

-тьян н^ антинародную аграрную и налоговую поли-

землевладельца. С ростом переселенческого д&и-

^я участились столкновения между переселендами

Старожилами. Они обостр^ли-обстановкуне только в

^Дйетской, но и государственной деревне, перерастали

^сг^щновениес местными властями. Поселки пересе-

^евт^кже зачастую оказь^вались объектом действий

йзддх. команд. Так было в 1895 г., когда.две сотни

^KOR б^ли посланы в деревню Бородулйху, Змеино-

lcKoro округа, для содействуя горным властям .»по

дв^^нию» оттуда, самовольных переселенцев.

,В^кий подъем аграрного движения на Алтае вызва-

^млеустршугельная и податная реформы 18^9 г.

^едые чиновники получили строгий приказ «внущать ценным им крестьянам... оставить всякую мысль о вмешательстве и захвате земель, отошедших от крестьян в пользование Кабинета»⁶³.

Щл^ подавления растущего недовольства крестьян

^^чился штат местной полиции за счет дополнитель-

х,жрядо^ из Перми, Вятки» Оренбурга и других го-

^ Аресты, ссылка, многочисленные штрафы приме-

^ против набиравшего силу аграрного движения

тае.

Вслед за крепостными на борьбу поднимались и государственные крестьяне. Обремененные многочисленными повинностями, они выражали свой протест уходом «в раскол». Так, еще в 1860 г. крестьяне разных волостей Тюменского округа, Тобольской губернии в количестве 619 душ (с членами семей) подали местным властям просьбу об «отписке» их в среду раскольников.

Как и в Европейской России, в Сибири наблюдались случаи «трезвенных» бунтов. В 1859-1860 гг. ими было охвачено около двадцати Деревень Киренского округа, Иркутской губернии. Помещичье государство игнорировало интересы крестьянства, если дело шло о земельной собственности казны или помещика. Показательно в этом отношении дело помещика Самойлова из Енисейской губернии. В 1863 г. он предъявил свои права на земли, которые уже давно были заняты государственными крестьянами. В качестве подкрепления своих притязаний он приводил указ 1708 года, якобы закреплявший эти участки земли за его предками. По требованию помещика крестьянские постройки были снесены, крестьяне переселены на новые земли.

Недовольство чиновничьим и полицейским гнетом

ffca чаще проявлялось в казенной деревне. Эпизоотии, заморозки, стихийные бедствия подрывали экономику крестьянских хозяйств. Этим, как правило, пользовались чиновники и зажиточные крестьяне. Полицейские чины, выдавая хлебную ссуду, использовали ее как средство давления на общество, требуя высылки неугодных лиц. Староста совместно с полицией описывал имущество недоимщика и за бесценок продавал его затем своим родственникам и зажиточным крестьянам. Это вызывало прямые столкновения с полицией, увеличивало количество жалоб в административные учреждения. Генерал-губернатор Восточной Сибири, сообщая царю об отношении крестьян к предстоящей административной реформе 1879 г., с озлоблением писал, что он выдержал беседу «со 100 сборищами» и у всех – надежда на «освобождение из-под гнета чиновников». Различными были надежды на реформу у крестьян и генерал-губернатора. Главный администратор Восточной Сибири надеялся на усиление полицейско-административной власти в крае, так как, по его выражению, «мужик любит горланить и его надо строго держать»⁶⁴.

ЦЧоводом для активизации выступлений против по-

здого гнета стала и сама реформа административного

явления, проведенная в Западной Сибири в 1879 г.,

( Восточной - в 1882 г. Крестьяне отказывались

JTb на себя увеличившиеся расходы по содержанию

гата чиновников. Об этом заявили на сходе мировому

1еднику крестьяне Кашегальской волости, Тоболь-

1 губернии, крестьяне Ачинского округа, Енисейской

1^нии и ряда других.

Встречали сопротивление беднейшей части населения методы раскладки повинностей по «ревизским сказкам», когда приходилось платить за убывших и не-

отоспособных по круговой поруке, упорно поддер-

«аемой чиновниками. По признанию томского губер-

.ора, «крестьяне не выдерживали такого бремени и

^.(одили из общества»^. В этих условиях характерно и

^^Ьявление индивидуальных протестов, длительных по

яЩфремени. Показательным в этом отношении является

Карпа Дронова и его односельчан из Утчанской

и волости, Тобольской губернии, заявивших полицейско-

^му исправнику в 1873 г. о своем «нежелании подчинять-

круговой поруке и платить подати за надел». Нака-

^1шще розгами и 6-месячное отбывание в тюрьме не ело-

Дронова. Ссылаясь на манифест 19 февраля

111861 года и положение о выкупной операции, он до

1^890 г. отыскивал «волю» по многим бюрократическим

Щигстанциям. Чтобы принудить крестьян платить подати,

11ласти нередко прибегали к вызову воинских команд,

1йак это было в 1884 г. с жителями д. Колмаковой,

Ц^инусинского округа.

Рост переселенческого движения на государственные земли, как и на земли Кабинета, обострил аграрные отношения между старожилами и переселенцами.

11Вапутанность землепользования усугубилась еще и

^злоупотреблениями чиновников, которые, по признанию

^тобольского губернатора, «обманывали крестьян, запу-

Й^тывали дело в интересах корысти», что вызывало меж-

1ду переселенцами и старожилами «взаимные жалобы и

1^ ссоры», перерастающие в «прямое неподчинение вла-

стям». Тобольский губернатор, докладывая начальству о

11р^йвлении недовольства среди крестьянства аграрной

It. Заказ 5432. 321

политикой, вынужден был признать в 1893 г., что «момент, когда местным властям придется считаться с различными народными волнениями, выросшими на почве земельного переустройства, должен быть признан весьма близким»⁶⁵.

Реформы, предпринятые царским правительством в конце 90-х гг. XIX в., активизировали крестьянские волнения. Крестьяне протестовали против отрезков земли в процессе землеустроительных работ, против политики подселения переселенцев на старожильческие участки. Податная реформа не ликвидировала запутанности и несправедливости обложения, особенно для беднейшей части населения деревни. Усиление административного гнета, в связи с введением крестьянских начальников, еще больше обострило отношения между крестьянскими обществами и администрацией, которая видела средство «усмирения» крестьян в розгах, арестах, штрафах, высылке и присылке военных команд.

Беднейшие слои крестьянства активно выступали против торгово-ростовщической эксплуатации со стороны торговцев, скупщиков, боролись против крупных арендаторов, кабалы, навязываемой им зажиточными общинниками, засилья кулаков и. т. п. Они протестова- ли против выполнения церковных повинностей (руги).

Наиболее крупным проявлением борьбы против капиталистической эксплуатации в деревне стали так называемые «молочные» бунты» конца XIX в., в которых крестьяне громили «молоканки», изгоняли из деревни их владельцев. Поводом для этого «явились суеверные слухи, что маслоделие виновно в отсутствии дождей длительное время. В основе этих бунтов лежало недовольство торгово-ростовщической кабалой, способствующей разорению деревенской бедноты.

Формы классовой борьбы, развивавшиеся во второй половине XIX в. в помещичьей и государственной деревне Сибири, свойственны были и казачьей станице.

Капиталистические отношения, втягивавшие в единый хозяйственный комплекс и казачьи территории, рождали процессы расслоения казачества на разные социальные группы. Усиливалась капиталистическая эксплуатация трудового казачества со стороны зажиточных казаков, офицеров, чиновников. Феодализиро-

ie методы управления, тяжелая воинская повин-

1» классовая направленность в ходе межевых работ

^ это создавало основу для зарождения и проявле-

^едовольства своим положением рядового казаче-

Его проявление нашло место у казаков 4-го казачьего полка в 1860 г.; которые, по сообщению одного севых чинов, «изъявили неудовольствие на отрез- ^.ги занимаемой ими земли, сделали сопротивле- 1^щий бунт, не хотели работать, бежали с полей»^. юсть и неповиновение начальству», «нежелание {ых людей к снаряжению» на службу, проявляв- 1, по свидетельству современников, в Сибирском и «й»альском казачьих войсках, было реакцией на дйение экономического положения беднейшей части казачества после реформы 1861 г.

д изданием законов о землеустройстве 21 апреля Г. и 9 июля 1877 г. и их реализацией, потоки жалоб Поились. Казаки жаловались на войсковую казну, давшую лучшие земли офицерам или изымавшую ^войсковой фонд для сдачи в аренду разного рода спекулянтам, перекупщикам.

Жалобы перерастали в неповиновение, высказываемые угрозы властям. Так, казаки 7-го полка ICKOFO войска, выслушав межевщиков о передаче гих земель в аренду мещанам, заявили: «Мы со- вея всей командой и выгоним усть-каменогорцев»». Наказной атаман Сибирского казачьего войска Таубе вшл: «Чем дальше шли работы по межеванию, больше предъявлялось споров и неудовольствии»⁶⁶.

Кйв крестьянской среде, социальные различия, раз-

«вшиеся среди казачества, обостряли противоречия

^разными группами. Войсковое начальство, пы-

1Ь. поставить преграду на этом пути, действовало

^ крепостническими методами. Одним из них была

бдительная сдача беднейшей части казачества в

гу к богатым, принудительная запашка и т. д. По-

1Д»ая недовольства рядового казачества была тя-

118 воинская повинность, отвлекавшая рабочие руки

«»Врих хозяйств и требовавшая, по условиям рефор-

^АОО, ф. 67, оп. 1, д. 1046, л. 113.

ГАОО, ф. б7. оп. 2, д. 7071, л. 156.

мы, за собственный счет покупать снаряжение и обмун-

дирование.

Классовая борьба в сибирской деревне и казачьей станице во второй половине XIX в. представляла собой сложное явление. Далекая от экономических интересов крестьян политика правительства вызывала в пореформенный период недовольство всех его слоев. Крестьянство боролось против феодальных пережитков в деревне. Эта борьба составляла содержание первой социальной войны. Наибольшей активностью отличалась борьба помещичьих крестьян, мастеровых и приписных заводов Кабинета. По мере стирания различия в положении разных категорий населения, выравнивается н

уровень развития первой социальной войны, хотя ак-

тивность борьбы на землях Кабинета остается выше,

чем у государственных крестьян и казачьей станицы.

Это свидетельство о более сильных феодальных пере-

житках в районах кабинетского землевладения.

С середины 80-х гг. наблюдается развитие и обост-

рение второй социальной войны, особенно в районах

массовой крестьянской колонизации. К ним относится и

Алтайский горный округ. Вторая социальная война

развивается в тесном переплетении с первой, расширя-

ясь и углубляясь по мере нарастания экономических

противоречий между полярными группами крестьянства

в процессе его классового разложения. Несмотря на то,

что уровень классовой борьбы сибирского крестьянства

был слабее, чем в центре страны, особенно в ее поме-

щичьих районах, движение крестьян Сибири было со-

ставной частью общероссийского.