Глава VII агглютинация [287]

§ 1. Определение агглютинации

Наряду с аналогией, важное значение которой мы только что отметили, в создании новых языковых единиц участвует и другой фактор: агглютинация.

С этими двумя факторами не может сравниться никакой другой способ образования слов: звукоподражания (см. стр. 71), новые, целиком выдуманные отдельными лицами безо всякого участия аналогии слова (например, газ) и даже явления народной этимологии имеют в этом отношений лишь весьма маловажное или даже вовсе ничтожное значение.

Агглютинация состоит в том, что два или несколько слов, первоначально раздельные, но часто встречающиеся внутри предложения в одной синтагме, сливаются в полностью или почти полностью неанализируемую единицу. Таков аггаютинационный процесс; мы говорим процесс, а не прием, так как с этим последним словом связано представление о волевом акте, о преднамеренности, тогда как одним из характернейших свойств агглютинации является именно отсутствие преднамеренности.

Приведем несколько примеров. По-французски прежде говорили се d «это вот» в два слова, а затем стали говорить ceci. Получилось новое слово, хотя его материал и составные элементы ничуть не изменились. Таковы еще франц. tous jours-*toujours «всегда», aujour d'hui-*aujourd'hui «сегодня», desja-*deja «уже», vertjus-^verjus «кислое вино» и т. п. В результате агглютинации спаиваются также и единицы низшего уровня внутри слова, как это мы уже показывали на примере индоевропейской превосходной степени *swad-is-to-s и греческой превосходной степени hed-isto-s (стр. 141).

Пристальное рассмотрение обнаруживает в этом явлении три фазы:

1. Сочетание нескольких элементов в одной синтагме.

2. Собственно агглютинация, то есть синтез элементов синтагмы в некую новую единицу. Этот синтез происходит сам собою в силу механической тенденции: когда составное понятие выражено весьма привычным рядом значимых единиц, наш ум, выбирая, так сказать, дорожку напрямик, отказывается от анализа и начинает связывать понятие в целом со всем сочетанием знаков, которое тем самым превращается в неразложимую единицу.

3. Все прочие изменения, способствующие еще большему превращению прежнего сочетания в единое простое слово: сведение

177

ДИАХРОНИЧЕСКАЯ ЛИНГВИСТИКА

нескольких ударений к одному (vert-jus-^verjus), особые фонетические изменения и т. д.

Часто высказывалось мнение, будто фонетические и акцентуационные изменения (3) предшествуют изменениям, происходящим в области понятий (2), и будто семантический синтез следует объяснять агглютинацией и синтезом звукового материала. По всей вероятности, это не так: такие сочетания, как vert jus, tous jours и т. д., были обращены в простые слова именно потому, что в этих сочетаниях стали усматривать единое понятие; было бы заблуждением менять местами члены этого отношения.

§ 2. Агглютинация и аналогия

Контраст между аналогией и агглютинацией разителен:

1. При агглютинации две или несколько единиц в результате синтеза сливаются в одну единицу (например, encore «еще» от hanc horam) или же две единицы низшего уровня превращаются в одну единицу того же уровня (ср. hed-isto-s «самый приятный» от *swadis-to-s). Наоборот, аналогия исходит из единиц низшего уровня, превращая их в единицы высшего уровня. Чтобы образовать лат. pag-anus «деревенский», аналогия соединила основу pag-и суффикс -anus.

2. Агглютинация действует исключительно в синтагматической сфере: действие ее распространяется на данное сочетание; все прочее ее не касается. Аналогия же апеллирует к ассоциативным рядам в той же мере, как и к синтагмам.

3. В агглютинации вообще нет ничего преднамеренного, ничего активного; как мы уже говорили, это просто механический процесс, при котором сложение в одно целое происходит само собою. Напротив, аналогия есть прием, предполагающий анализ и соединение (combinaison), умственную деятельность и преднамеренность.

В связи с образованием новых слов очень часто употребляют термины конструкция и структура, но эти термины имеют различный смысл в зависимости от того, применяются они к агглютинации или к аналогии. В первом случае они напоминают о медленном цементировании элементов, которые от соприкосновения внутри синтагмы подвергаются синтезу, а синтез может привести к полнейшему исчезновению первоначальных единиц. В случае же аналогии термин «конструкция» означает нечто иное, а именно группировку (agencement), полученную сразу же в акте речи благодаря соединению нескольких элементов, заимствованных из разных ассоциативных рядов.

Мы видим, как важно различать эти два способа образования слов. Так, в латинском possum «могу» мы имеем не что иное, как слияние двух слов potis sum «могущий есть»,— это агглютинированное слово. Наоборот, signifer «знаменосец», agricola «земледелец» и др.— суть продукты аналогии — конструкции, построенные

178

АГГЛЮТИНАЦИЯ

по имеющимся в языке образцам. Только к образованиям по аналогии следует относить термины сложное слово (=композит) и производное слово (=дepuвam)^\.

Часто бывает трудно решить, является ли данная форма порождением агглютинации или же она возникла как аналогическое образование? Лингвисты бесконечно спорили об индоевропейских формах *es-mi, *es-ti, *ed-mi и т. д. Были ли элементы es-, ed- и т. д. когда-то, в отдаленном прошлом, подлинными словами, которые впоследствии агглютинировались с другими словами mi, ti и т. д., или же *es-mi, *es-ti и т. д. явились в результате соединения с элементами, извлеченными из иных сложных единиц того же порядка, что означало бы отнесение агглютинации к эпохе, предшествовавшей образованию индоевропейских окончаний? При отсутствии исторической документации вопрос этот, по-видимому, неразрешим.

Только история может ответить на подобные вопросы. Всякий раз, как она позволяет утверждать, что тот или другой простой элемент состоял в прошлом из двух или нескольких элементов, мы вправе говорить об агглютинации: таково лат. hunc «это», восходящее к horn се (се засвидетельствовано эпиграфически). Но если у нас нет исторической информации, то оказывается чрезвычайно трудным определить, что является агглютинацией, а что относится к аналогии.

Отсюда следует, что оба эти явления комбинированно действуют в истории языка, но агглютинация всегда предшествует аналогии и создает для нее образцы. Такой тип сложных слов, как, например, греч. hippy-dromo-s и т. п., происходит от частичной агглютинации, имевшей место в такую эпоху индоевропейского праязыка, когда еще не было окончаний (*ekwo dromo соответствовало тогда такому английскому словосочетанию, как country house); но только благодаря аналогии получилось здесь продуктивное образование еще до окончательной спайки составных элементов. То же можно сказать и о форме будущего времени во французском языке (jeferai и т. п.), зародившейся в народной латыни от агглютинации инфинитива с настоящим временем глагола habere (facere habeo «сделать имею»). Таким образом, лишь благодаря вмешательству аналогии агглютинация создает синтагматические типы и обслуживает грамматику; предоставленная же самой себе, она доводит синтез составных элементов до абсолютного объединения и образует лишь неразложимые и непродуктивные слова (типа hanc horam-*en-соге), то есть обслуживает лексику.