§ 3. Системы письма [96]

Существуют две системы письма:

1. Идеографическое письмо, при котором слово изображается одним знаком, не зависящим от звуков, входящих в его состав. Этот знак представляет слово в целом и тем самым выражаемое этим словом понятие. Классический пример такой системы—китайская письменность.

2. Система, обычно называемая «фонетической», стремящаяся воспроизвести звуковую цепочку, представляющую слово. Фонетические системы письма бывают то слоговыми, то буквенными, то есть основанными на неразложимых элементах речи.

Впрочем, идеографические системы письма легко переходят в системы смешанного типа: некоторые идеограммы, утратив свое первичное значение, превращаются в изображение отдельных звуков [97].

Мы говорили, что написанное слово стремится вытеснить в нашем сознании произносимое слово; это верно в отношении обеих систем письма, но эта тенденция сильнее в первой. Для китайца и идеограмма и произносимое слово в одинаковой мере суть знаки понятия;

для него письмо есть второй язык, и при разговоре, если два слова произносятся одинаково, ему иной раз приходится для выражения своей мысли прибегать к написанному слову. Но эта подстановка благодаря тому, что она может быть абсолютной, не имеет тех досадных последствий, какие наблюдаются в нашей письменности; китайские слова различных диалектов, соответствующие одному и тому же понятию, с одинаковым успехом связываются с одним и тем же графическим знаком.

Г "г/'.""" ' .

зз

ВВЕДЕНИЕ

Мы ограничимся рассмотрением фонетических систем письма, и в частности той, которая употребляется доныне и имеет своим прототипом греческий алфавит.

В момент, когда возникает алфавит такого рода, он достаточно разумно отражает состояние языка (если только речь не идет об алфавите заимствованном и уже содержащем непоследовательности). С логической точки зрения греческий алфавит безупречен, как это мы увидим ниже (стр. 45). Однако согласованность между написанием и произношением существует недолго. Рассмотрим причины этого.

§ 4. Причины расхождения между написанием и произношением [98]

Причин этих много; мы приведем лишь важнейшие. Прежде всего, язык непрестанно развивается, тогда как письмо имеет тенденцию к неподвижности. Из этого следует, что написание в конце концов перестает соответствовать тому, что оно призвано изображать. Написание, последовательное в данный исторический момент, столетием позже оказывается нелепым. Вначале графический знак еще меняют, чтобы согласовать его с изменившимся произношением, но в дальнейшем от такого приспособления письма к произношению отказываются. Так, например, обстояло дело во французском с oi.

вХ1в в XIII в. в XIV в. в XIX в.

Произносили

rei, lei roi. Ιοί roe, loe rwa, Iwa

Писали

rei, lei roi, loi roi, loi roi, loi

Как видим, в XI и XIII вв. еще сообразовывались с происходящими в произношении переменами: каждому этапу в истории языка соответствует определенный этап в истории орфографии. Но с XIV в. письмо застряло на мертвой точке, между тем как язык продолжал развиваться, и с этого момента возникло расхождение, все более растущее, между произношением и орфографией. В конце концов это укоренившееся несоответствие отозвалось на самой системе письма:

графический комплекс oi получил значение, не соответствующее элементам, в него входящим.

Примеры можно было бы умножать до бесконечности. Так, например, почему пишут как mais и fait то, что произносится те vifi? Почему с во французском часто имеет значение д? Потому что мы сохраняем написания, не имеющие разумного оправдания.

Эта причина действует во все времена; так, например, французское смягченное / перешло в йот: говорят eveje, muje, хотя продолжают писать eveiller «будить», mouiller «мочить».

Другая причина расхождения между написанием и произношением заключается в следующем: когда один народ заимствует у

34

ИЗОБРАЖЕНИЕ ЯЗЫКА ПОСРЕДСТВОМ ПИСЬМА

другого его алфавит, часто случается, что средства чужой графической системы оказываются плохо приспособленными к своей новой функции и приходится прибегать к уловкам: так, например, пользуются двумя буквами для изображения одного звука. Так случилось со звуком^ (фрикативный зубной глухой) в германских языках: за неимением в латинском алфавите соответствующего знака его стали изображать через th. Меровингский король Хиль-перик пытался добавить к латинским буквам особый знак для этого звука, но ему это не удалось, и обычай освятил употребление th. В средневековом английском языке были два е: закрытое (например, в sed «семя») и открытое (например, в led «вести»); за неимением в алфавите различных знаков для этих двух звуков придумали написание seed и lead. Во французском для изображения шипящего s прибегли к двойному знаку ch и т. д. и т. п.

Есть еще соображения этимологического порядка; в некоторые эпохи, например в эпоху Возрождения, они играли преобладающую роль. При этом весьма часто орфография устанавливалась под давлением ложной этимологии: так, ввели букву d во французское слово poids «вес», полагая, что оно восходит к латинскому pondus «вес», тогда как в действительности оно происходит от латинского pensum «взвешенное». Но не в том дело, правильно или нет применен принцип этимологического письма, ложен самый принцип.

В иных случаях причина отсутствует вовсе: некоторые причуды орфографии не оправдываются даже этимологически. Почему, например, по-немецки пишут thun вместо tun «делать»? Утверждают, будто h изображает придыхательный характер согласного t, но тогда h следовало бы ввести всюду, где имеется подобное же придыхание, а между тем во множестве слов оно никогда не писалось (ср. Tugend «добродетель», Tisch «стол» и др.).