§ 3. Неустранимое противоречие между монархическим началом и началом народного суверенитета

Как известно, конституции революционного периода - за исключением Норвежской - оказались эфемерными. Компромисс между монархическим началом и началом народного суверенитета не мог быть устойчивым, потому что противоречие между этими началами имеет неустранимый характер.

В самом деле, воззрение на короля как на представителя - мандатария - народа стоит в непримиримом противоречии с наследственным характером королевской власти. Если даже признать, что первый избираемый народом монарх является представителем народа, то во всяком случае того же нельзя сказать о его наследнике, вступающем на трон без какого бы то ни было участия народа. Поручение, возлагаемое народом на неопределенное число еще не существующих, неизвестных ему индивидов, не может быть рассматриваемо как поручение, в юридическом и логическом смысле этого слова. Во всяком случае, если и считать монарха представителем народа, то необходимо признать, что представительство это является естественным или законным, а не добровольным, договорным представительством: монарх - опекун недееспособного, а не поверенный дееспособного народа. А если народ недееспособен, о его суверенитете не может быть речи.*(337).

И кроме того, под народным суверенитетом нельзя понимать одного лишь идеального обладания властью. Тот, кому осуществление власти поручается народом, необходимо ответствен перед ним. Безответственная власть не может быть препорученной властью. А между тем не является ли contradictio in adjecto ответственность безответственного монарха? И совместима ли ответственность с пожизненным и наследственным характером его власти?

До настоящего времени учение о королевской власти, как о власти исключительно исполнительной, является безусловно господствующим во французской литературе. По мнению Батби, конституционный король - не что иное, как наследственный президент; президент республики - не что иное, как временный конституционный король*(338). На той же точке зрения стоят С. Жирон*(339), Эсмен*(340), и др*(341). Между тем основные институты монархии - наследственный характер монархической власти, неприкосновенность и святость его особы, права и прерогативы, принадлежащие ему,- имеют значение и смысл лишь постольку, поскольку монарх является органом не только исполнительной, но и законодательной, т.е. верховной в государстве власти. Над ним нет высшей власти,- и потому он безответствен: summa sedes a nemine judicatur. Он воплощает в своем лице величество и силу государства,- и потому его трон обставлен великолепием и блеском. Наоборот, если монарх только орган подчиненной исполнительной власти, если он - рука, покорно исполняющая волю головы - т.е. суверена-народа,- атрибуты монархической власти теряют свой смысл. Эти атрибуты, выкованные для короля-суверена, не по плечу королю-слуге, как тяжелые доспехи рыцаря не по плечу его оруженосцу. Пожизненный, наследственный и безответственный характер подчиненной исполнительной власти является в одинаковой мере бессмысленным в теории и невозможным на практике. Радикальная политическая мысль революционной эпохи не замедлила эту истину понять: республиканская конституция 1793 г.- логический вывод из начал, заложенных в монархическую конституцию 1791 г.