Глава XIX

д ихъ»; в 1229 году Михаил Всеволодич (черниговский) целовал крест «на всеи воли Новгородьстеи и на всехъ грамотахъ Ярославлихъ ».

Вписывая в летопись важный политический акт, составитель летописи решил дать и историю его происхождения; история должна была показать, что акт Ярослава был не случайною его милостью, а заслужен Новгородца­ми пролитою за Ярослава кровью и собранными для его дела деньгами.

§ 278. Предыдущее исследование приводит меня к следующему за­ключению. В 1017 году новгородские власти во главе с посадником и епи­скопом решили вписать Правду новгородскую (как, по-видимому, называ­лась Ярославова грамота) в летопись; исполнение этого решения принял на себя епископ Иоаким. Так возникла первая Новгородская летопись: она в начале сообщала кратко о крещении Новгорода прибывшим туда Иоаки-мом, поставлении им церквей, посажении Вышеслава, приглашении на стол Ярослава и затем подробно говорила о событиях 1015—1016 годов; в кон­це была вписана Ярославова грамота.

3

§ 279. Появившаяся в 1017 году при владычном дворе епископа Иоакима летопись не скоро нашла себе продолжение. Начавшаяся с учредительного акта 6524 (1016) года политическая свобода Новгорода подверглась вско­ре тяжелому испытанно. Можно догадываться, что Ярослав разгневался на новгородского посадника Константина Добрынича за то, что он, опираясь, вероятно, на новгородскую знать, предпринял те или иные шаги к расшире­нию своей власти и ограничению власти князя. Заточение Константина в Муром, где он потом был казнен, не могло не отразиться на политическом настроении Новгорода; ничто не побуждало Новгородцев закреплять на письме память о переживавшихся ими событиях. Подходящий для ожив­ления оставленной летописи момент явился только в 1036 году, когда Яро­слав, посадив на стол Новгородский сына своего Владимира, дал Новгород­цам новую грамоту; судя по тому, что о ней говорит, летопись («и людьмъ написа грамоту, рекъ: по сей грамоте дадите дань »), грамота Ярослава оп­ределяла размер дани, приходившейся с Новгорода в пользу Киева; быть может, именно тогда определилась цифра в 300 гривен, о которой (как о дани, установленной еще Олегом) сообщал позднейший новгородский свод­чик. Размер этот значительно (в десять раз) ниже той дани, которую упла­чивал Новгород при Владимире; возможно, что дань в пользу Киева была уменьшена Ярославом еще раньше, в 1017 году; но те или иные события, отголоском которых служит известие о заточении посадника Константи­на, заставили Ярослава дать вопросу о дани новое или более точное опреде­ление в 1036 г., одновременно с посажением в Новгороде Владимира Яро-славича. Появление этой Ярославовой грамоты, в связи с прибытием в Новгород нового князя и нового епископа Луки (на место скончавшегося в 1030 году Иоакима), вызвало в 1036 году продолжение заброшенной с 1017 года летописи.

363

ЧАСТЫ

§ 280. Продолжение к первой Новгородской летописи обнимало вре­мя приблизительно от 1020 года до 1036-го. Первое известие, в нем запи­санное, много должно было говорить современникам, понимавшим ход и внутреннюю связь событий. «Костянтинъ же бяше тогда Новегороде, и разгневася на нь Ярославъ, и поточий Ростову; на третиее лето повеле, убити й Муроме на Оце реце ». Итак, вслед за грамотой Ярослава (1016 года) ока­зывается вписанным известие о заточении Константина: между обеими ста­тьями устанавливается внешняя связь, а, быть может, между обоими со­бытиями — выдачей Новгороду грамоты и заточением Константина была и тесная внутренняя связь (ср. выше). Затем находим известия 6529 (1021), 6532 (1024), 6538 (1030) и 6540 (1032) годов; наконец, под 6544 (1036) со­общается о посажении князя Владимира и епископа Луки и о даровании Ярославом грамоты. Рассматривая все эти статьи, видим, что главный ин­терес летописца сосредоточен на личности Ярослава: описываются деяния Ярослава, — Новгородцы на заднем плане; три первые статьи 1021,1024 и 1030 годов соответствуют трем моментам прибытия или пребывания Яро­слава в Новгороде (победа Ярослава над Брячиславом, взявшим Новгород и уведшим в плен его жителей; «Ярославу сущю Hoвегopoдe», в Суздале начинается мятеж, и т. д.; Ярослав побеждает Чудь и приходит в Новгород); равным образом статья 1036 года сообщает о прибытии Ярослава в Новго­род. Одна только статья 1032 года о походе Улеба с Новгородцами на Же­лезные Врата составлена по другому поводу. Можно думать, что летопи­сец, соображая, чти именно вписать в летопись, для того, чтобы довести ее до 6544 года, умышленно выбирал те годы, когда по собранным им сведе­ниям Ярослав был в Новгороде. Ничто в записях этого летописца не обли­чает того, что они занесены на пергамен в самый момент описываемых со­бытий; но, конечно, они составлены современником, через немного лет после того или иного события. Это доказывается обстоятельностью изложения: под 6529 указано, что Ярослав настиг Брячислава у реки Судо-мы на седьмой день (после выхода Брячислава из Новгорода) , приведены слова Ярослава, обращенные к Брячиславу (в сущности же — смысл состо­явшегося между ними договора), названы города, уступленные Ярославом Брячиславу; под 6532 приведены подлинные выражения грамоты Яросла­ва, данной им Суздальской земле, взволнованной голодом и смутою, опи­сана Лиственская битва, дано хронологическое определение битвы (осень, ночь), повторены слова Мстислава, сказанные им дружине. Что статья 6532 года записана не в этом году, а спустя некоторое время, можно догадывать­ся и из того, что в ней упомянуто о смерти Якуна. Судя по Печерскому Пате­рику, Якун изгнал своих племянников Фрианда и Шимона по смерти брата своего Африкана; это событие едва ли имело место раньше 1030 г. (года рождения Всеволода Ярославича, на службу к которому Ярослав опреде­лил прибывшего к нему после смерти Африкана Шимона).

9 Так следует, думается, понимать летописное сообщение «И пришьдъшю ему къ Судо-мири реце, Ярославъ слышавъ то и съвъкупивъ воя мъногы, ис Кыева въ седьмыи дьнь постиже и ту».

364

ГЛАВА XIX

§ 281. Особого рассмотрения заслуживают следующие заметки в ста­тьях 6529 и 6538 годов. Под 6529 (1021) годом читаем: «И воеваше Брячис-лавъ съ Ярославъмь вься дьни живота своего»; эта заметка составлена не ранее 1044 года, когда умер Брячислав; поэтому ставлю ее насчет поздней­шего сводчика, а не составителя летописи, который в 1036 году внес запись о нападении Брячислава на Новгород и примирении его с Ярославом. Под 6538 (1030) годом находим: «И прииде (Ярослав) Новугороду. И събьра отъ старостъ и поповъ детии 300 учитъ кънигамъ. И преставися епископъ Иоакимъ, и беаше ученикъ его Ефремъ, иже ны учаше». Последних слов никак нельзя приписать летописцу 1036 года; в них ясно сказывается при­поминание о времени отдаленном, давно протекшем; отношу поэтому и их насчет новгородского сводчика, работавшего, как увидим, в 1050 году, т. е. через двадцать Лет после сообщенного в статье 6538 года события; если ле­тописцу было в 1050 году лет 30—35, он мог быть в числе набранных по распоряжению Ярослава в 1030 году детей. Отмечу еще, что слова «и бia-ше ученикъ его Ефремъ, иже ны учаше» и самым смыслом своим и тем по­ложением, которое они занимают в статье 6538 года, явно обнаруживают, что они вставлены в летописный текст позже. Во-первых, что значит «и беаше ученикъ его Ефремъ »? В виду того, что эти слова читаются после слов «И преставися епископъ Иоакимъ», исследователи предполагали, что Еф­рем стал заместителем Иоакима¹⁰; но такое предположение не оправдыва­ется ни глагольной формой «беаше», составляющей со следующим «уче­никъ» сказуемое к имени Ефрем, ни дальнейшим определением Ефрема словами «иже ны учаше». Слова «иже ны учаше» теснейшим образом свя­заны с предыдущим «И събьра отъ старостъ и поповъ дЬтии 300 учитъ къни­гамъ »; поэтому конец статьи 6538 года я перевел бы так: «И скончался епи­скоп Иоаким; и Ефрем, который учил нас, был его учеником». В виду этого я признаю вставкой, сделанною сводчиком 1050 года, и фразу «И събьра отъ старостъ и поповъ детии 300 учитъ кънигамъ». Первоначальный текст летописи (1036 года) ограничивался словами: «И прииде Новугороду. И преставися епископъ Иоакимъ». Составитель свода 1050 года заключил свои припоминания, относящиеся к этому году, в двух фразах: после пер­вой фразы летописи он сообщил о том, что Ярослав учредил в этом году в Новгороде училище; а после второй фразы летописи сводчик сообщил имя главного руководителя и учителя этой первой новгородской школы. Счи­таю нелишним отметить, что мысль включить это свое личное припомина­ние в летописный свод могла быть дана сводчику Древнейшим летописным сводом, сообщавшим о Владимире, как он «нача поимати у нарочитой чади¹¹ дети и даяти нача на учение кънижьное ».

1 0 Основание дано старинными книжниками. В перечнях владык новгородских читаем: «и бе въ него (Иоакима) место ученикъ его Ефремъ, иже насъ учяше». Правильнее понимал статью 6538 года составитель Тверского сборника, у которого читаем: «А отъ Акыма 3 лета владыкы не было въ Новетороде»(ХУ, 153).

11 Новгородский сводчик в своем припоминании выразился определеннее: «отъ старостъ и поповъ».

365

§ 282. Статья 6544 (1036) года, которою заканчивалась Новгородская летопись, вряд ли дошла до нас в первоначальном виде. Если мы верно по­няли появление первого момента (1017 г.) и затем второго (1036 г.) в исто­рии новгородского летописания, то должны ждать в статье 6544 года текст Ярославовой грамоты, определявшей размер дани с Новгорода. Имея в виду судьбу Ярославовой грамоты 6525 (1017) года, можем думать, что грамота 6544 (1036) была действительно занесена в летопись, из летописи она пере­шла в свод 1050 года, далее в свод 1167 года; но общерусский свод 1423 года не повторил ее по соображениям политическим; ведь, основываясь на этих Ярославовых грамотах, новгородцы утверждали, что они издавна освобож­дены прадедами нынешних князей; это вызывало сетование современников Андрея Боголюбского во Владимире (Лавр, под 1169 годом); тем более осторожно отнесся бы к передаче этих грамот в общерусском летописном своде современник в. кн. Василия Дмитриевича в Москве.

§ 283. В конце статьи 6544 года, а именно после предполагаемой грамоты Ярослава, читаем краткую похвалу Ярославу. В дошедших сводах она из­ложена в прошедшем времени: «Бяше же Ярославъ », «чтяше самъ книги»; но возможно, что первоначально она излагалась в настоящем времени. Это вытекает из следующих соображений. Кому принадлежит эта лакониче­ская похвала Ярославу? Мало вероятно, чтобы летописцу, хотя он и имел бы основание выразить благодарность Ярославу за дарование льготной гра­моты родному городу; мало вероятно между прочим потому, что предше­ствующее изложение событий не обнаруживает в летописце особенного интереса к внутренней жизни Новгорода; мало вероятно также и потому, что составление похвалы даже краткой, малосодержательной предполага­ет известный творческий момент, а ждать такого момента от составителя скудных записей 6529 и следующих годов мы не имеем основания. Более вероятно, что похвала Ярославу составлена составителем свода 1050 года. Во-первых, мы читаем ее в том месте, где прекращалась летопись 1036 года (ибо вероятно, что она заключалась текстом Ярославовой грамоты) и где составитель свода 1050 года должен был перейти к самостоятельному из­ложению событий. Во-вторых, оказывается, что эта похвала Ярославу хро­нологически почти совпадает с той похвалой, что читалась в Древнейшем своде. В последнем похвала Ярославу читалась в статье 6545 (1037) года, после сообщения о построении Ярославом св. Софии и учреждении митро­полии; в Новгородском своде мы находим похвалу под 6544 (1036) годом, причем должно принять во внимание и то, что в этом своде совсем не было статьи 6545 (1037) года; следовательно, вероятным представляется, что похвала Новгородского свода составлена под влиянием похвалы Древней­шего Киевского свода. В-третьих, вероятность такого заключения находит себе подтверждение и в том обстоятельстве, что похвала Новгородского свода содержит сообщение, сходное с похвалой Киевского свода: в Новго-