Часть I

Н овгородского свода к предыдущему рассказу. Противоречие заключает­ся в том, что сначала говорится о том, что Ярослав давал Киеву уста­новленную дань, а затем, что он этой дани не давал («Ярославу... дающю Кыеву...а Ярославъ не даяше Кыеву отьцю своему»); «не даяше» нельзя понимать как не стал давать (было бы «поча не даяти»); впрочем, и такое понимание не устранило бы противоречия, так как выше рассказ вводит сообщение о том, что Ярослав дает, а не давал раньше Киеву дань. Далее, самый оборот с дательным самостоятельным представляется явною встав­кой сводчика, желавшего соединить статью своего новгородского источни­ка с предшествующим текстом; нельзя же допустить, чтобы первоначаль­ный рассказ мог начинаться словами: «В то время, как Ярослав был в Новгороде и уплачивал установленную ежегодную дань Киеву в две тыся­чи гривен, а тысячу раздавали гридям в Новгороде, так давали все Новго­родские князья, а Ярослав этого не давал в Киев отцу своему». Итак, инте­ресующая нас статья не была составлена новгородским сводчиком, а была вставлена им в свой труд и подверглась при этом некоторой с его стороны переделке. В виду фразы «а тысящю Новегороде гридьмъ раздаваху », пред­ставляется вероятным, что в первоначальном своем виде, в Новгородской летописи, статья начиналась словами «Тъгда же Новъгородьстии людие даяху Кыеву дъве тысящи гривьнъ отъ года до года, а тысящю Новегороде гридьмъ раздаваху; тако даяху вьси кънязи Новъгородьстии, а Ярославъ сего не даяше Кыеву отьцю своему». Слова эти читались непосредственно за «умьръшю же Вышеславу, посадиша Ярослава Новегороде ». Из смысла их следует, что Ярослав вообще не соглашался уплачивать дани Киеву; не видно, чтобы он сначала платил, а потом прекратил уплату дани. Следо­вательно, возможно, что Ярослав, посаженный на Новгородский стол са­мими Новгородцами (но, конечно, с согласия Владимира), прекратил упла­ту дани, опираясь на свою связь с призвавшим его населением. Этому противоречит как будто то обстоятельство, что ниже читаем о том, что Ярослав сидел в Новгороде 28 лет; выходило бы, что Ярослав надумал от­казаться от киевской дани только на 26-й или 25-й год своего княжения; но сообщение о 28 годах Ярославова княжения в Новгороде представляется мне сочиненным составителем древнего Новгородского свода на основании тех хронологических дат, которые им самим установлены; вокняжение Ярослава в Новгороде попало под 6497 год вслед за известием о крещении Новгорода, а вокняжение его в Киеве отнесено на 6525 год. Между тем из Новгородской летописи скорее вытекало заключение, что Ярослав, поса­женный Новгородцами на стол, тут же заявил о прекращении уплаты киев­ской дани.

§ 273. Переходим к изложению содержания статьи, подлежащей на­шему исследованию, насколько она может быть восстановлена для Новго­родской летописи.

Владимир, узнав о решении Ярослава, хотел пойти на Новгород вой­ною. Ярослав послал за море и пригласил Варягов. Владимир, не успев ис­полнить своего намерения, скончался. Варяги (очевидно, тяготившиеся без-

356

Глава XIX

д ействием) производили в Новгороде насилия над гражданами. Последние, воспользовавшись отсутствием Ярослава, бывшего в пригородном селе ракоме, избили Варягов. Вернувшись в город, Ярослав жестоко отомстил Новгородцам: заманив к себе виновников избиения Варягов, он всех их умертвил; убито было до тысячи славных воинов, а другие бежали из горо­да. В ту же ночь Ярослав узнал от приехавшего из Киева вестника о смерти отца, вокняжении Святополка и избиении им братьев. Он поспешил при­мириться с Новгородцами. Ярослав собрал 4000 воинов (1000 Варягов и 3000 Новгородцев) и пошел на Святополка.

Отмечу еще раз обстоятельность рассказа, хорошую осведомленность рассказчика. Правда, события, в нем описанные, были настолько ярки и важны по своим последствиям, положение Новгорода и Ярослава настоль­ко было полно драматизма, что все это могло неизгладимыми чертами вре­заться в память народную; но сомнительно, чтобы можно было надолго запомнить такие подробности, как «Поромонь дворъ», где были избиты Варяги, пребывание Ярослава в Ракоме, созыв Ярославом веча для прими­рения с Новгородцами на поле (Новгородцы, опасаясь новой мести Яро­слава, не согласились бы собраться в городе). Такие подробности свиде­тельствуют о том, что запись сделана в то время, когда живы были совре­менники и участники этих событий.

§ 274. Какое же продолжение в Новгородской летописи имела рассматриваемая статья? В Новгородском своде за ней помещено было описание Любечской битвы, но описание это восходит несомненно к Киев­скому своду: это доказывается, во-первых, тем, что оно полностью переда­ется и в Повести вр. лет (в ней, а быть может, еще в Начальном своде опу­щено только имя воеводы Святополкова, Волчий Хвост, едва ли не для согласования со статьей 6492, где Волчий Хвост назван воеводой Владими­ра), во-вторых, тем, что Новгородская 1-я летопись ясно свидетельствует о том, что из двух сообщений ее о Любечской битве (в статье 6524 года) одно (первое) должно восходить (путем свода 1167 года) к Повести вр. лет. К Ки­евскому же своду восходит в Новгородском своде и указание на то, что разбитый Святополк бежал в Ляхи, а Ярослав сел «на столь отни и де дни ». Правда, за этим последним указанием читалось в Новгородском своде: «Бе же тъгда Ярославъ Новегороде летъ 28», это указание принадлежит нов­городскому сводчику, но, как мы видели, его не могло быть в Новгородской летописи. Предполагаю, что затем в Новгородском своде сообщалось о по-сажении в Новгороде Константина Добрынича и затем о рождении у Яро­слава сына Ильи, посажении его в Новгороде и его смерти; все это в Новго­родской летописи читалось, по-видимому, ниже. За этими новгородскими вставками Новгородский свод передавал по Повести, вр. лет о пораже­нии Ярослава Святополком, пришедшим на Русь в союзе с Болеславом. Весьма сомнительно, чтобы об этом поражении сообщала Новгородская летопись. Поэтому непонятно, как могло попасть в этот свод следую­щее затем несомненно новгородское сообщение: «Ярославу же прибЬгъшю Новугороду, и хотяше бЬжати за море, и посадьникъ Костянтинъ съ Новъ-

357

ЧАСТЫ

г ородьци расекоша лодие Ярославле, рекуще: «хощемъ ся и еще бити съ Болеславъмь и Святопълкъмь ». Начата скотъ събирати отъ мужа по 4 куны, а отъ старость по 10 гривьнъ, а отъ бояръ по 18 гривьнъ; и приведоша Варя-гы и въдаша имъ скотъ». Возможно, что это сообщение сочинено состави­телем Новгородского свода; но как мог он решиться дать подробное исчис­ление произведенных Новгородцами сборов? Возможно, что это сообщение все-таки восходит к Новгородской летописи, хотя оно и читалось в ней не в том соединении, что в Новгородском своде.

Рассмотренная нами выше статья Новгородской летописи представля­лась бы нам непонятною, если бы она оканчивалась в первоначальной своей редакции так же, как оканчивается теперь в редакциях позднейших, т. е. словами: «И събьра вой 4000: Варягъ бяшеть тысяща, а Новъгородьць 3000». Только что выше летописец сообщил об избиении Варягов Новгородцами, а Новгородцев Ярославом. Как же мог Ярослав после такого избиения со­брать 1000 Варягов? Как мог он решиться перейти в наступление, полага­ясь на остатки избитой дружины, когда раньше для оборонительной борь­бы с отцом счел необходимым прибегнуть к найму Варягов? Кроме того содействие Новгородцев, к которым обратился Ярослав, оказывается со­вершенно пассивным: после возгласа «можемъ по тобЬ бороти», содействие это выражается только в том, что они не препятствуют Ярославу набирать войско. Не имея возможности восстановить события и действия в их реаль­ной действительности, мы, однако, вправе были бы ждать, что рассказчик внесет в них больше внутренней связи, сообщит о них с большею живос­тью. За приведенным возгласом Новгородцев мы хотим прочесть об энер­гичном участии их в сборах Ярослава, хотим видеть их в активной роли. В та­кой роли изображает их Новгородский с в о д в дальнейшем своем рас­сказе, когда разбитый Болеславом Ярослав появился в Новгороде и хотел бежать за море; но думаю, что Новгородская летопись в этой актив­ной роли выставила Новгородцев после сообщения о тяжелой драме, ра­зыгравшейся в Новгороде в смутные июльские дни. За словами «можемъ по тобЬ бороти» в Новгородской летописи следовало: «И начата скотъ събирати отъ мужа... и приведоша Варягы и въдаша имъ скотъ ». Кроме при­веденных уже соображений, в пользу такого предположения говорит еще следующее: во-первых, эти слова «И начата скотъ събирати... и въдаша имъ скотъ» читаются за словами, сходными с вышеприведенною фразой «мо­жемъ по тобе бороти», а именно за словами «хощемъ ся и еще бити с Бо­леславъмь и съ Святополкъмь»; эти последние слова явно присочинены именно составителем Новгородского свода, так как ни из его собственного рассказа, ни из Повести вр. лет не видно, чтобы Новгородцы участвовали в битве при Волыни, в которой Болеслав победил Ярослава. Во-вторых, со­чиненность речей, вложенных сводчиком в уста Новгородцев, дает основа­ние признать сочиненною и предшествующую им подробность, «и посадь-никъ Костянтинъ съ Новъгородьци расЬкоша лодиЬ Ярославле»; и дейст­вительно, не слишком ли шаржирован рассказ новгородского сводчика? Новгородцы могли удержать Ярослава, прибежавшего в Новгород сам чет-

358