4. Врожденный альтруистический комплекс как способность к добродеянию

Мы болеем исцелимыми недугами, и так как природа создала нас для блага, то она приходит к нам на помощь, когда мы сами хотим исцелиться.

Сенека

Автор работы «Родословная альтруизма», профессор В.П. Эфроимсон, также рассуждает о биологических детерминантах человеческого поведения. За публикацию этой работы в семидесятые годы в журнале «Новый мир»¹ В.П. Эфроимсон подвергся оглушительной критике. Представители официальной генетики (В. Дубинин и др.) и марксистско-ленинской этики полностью отрицали основные положения и выводы ученого. Он писал, что помимо воспитания, которое влияет на становление этических начал в человеке, существует еще какое-то начало, «заставляющее из века в век подниматься на борьбу со злом даже при ничтожных шансах на победу…». В.П. Эфроимсон называет это начало, заложенным в наследственной природе человека. «Альтруизм» или «альтруистический комплекс» – это наследственный механизм формирования этических способностей, без которых нравственно-ценнное поведение просто не могло совершаться.

В человеке постоянно раскрываются потенции к совершению добра. В.П. Эфроимсон считает, что они имеют свои основания также и в наследственной природе человека, куда вложены они действием особых биологических факторов, игравших существенную роль в механизмах естественного отбора, в процессе эволюции наших предков.

Альтруизм, по Р. Докинзу, в природе не запрограммирован, но у В.П. Эфроимсона он свойственен именно генетической природе человека. Автор этой концепции возражает против высказываний о том, что агрессивность, эгоизм и хищность – природные, неискоренимые свойства человечества в целом. Истоки альтруизма В.П. Эфроимсон находит в родительском чувстве животных, которые оберегают и защищают своих детенышей, иногда рискуя своими жизнями. Это чувство должно было наследоваться и способствовать передаче наследственных особенностей родителей будущим поколениям. Иначе они бы не выжили.

Эту мысль ученый подкрепляет примером из жизни крупных кошачьих. Львицы чаще, чем другие животные, бросают своих детенышей, даже если бывает достаточно пищи, например, в зоопарке. Помет львят гибнет, вместе с ним в небытие уходит генетический комплекс, в котором отсутствует забота о детях, инстинкт материнства. Природа ставит заслон для распространения «испорченного генетического комплекса. Более того, у стадных животных формируется общественный инстинкт защиты сородича, помощи. В.П. Эфроимсон пишет: «Уже у стадных животных этот тип альтруизма распространяется за пределы семьи, охватывает стаю, стадо – отсутствие чувства взаимопомощи у членов этого сообщества обрекает его на быстрое вымирание».

Безоружный двуногий предок человека, спустившийся с безопасных деревьев на кишевшую хищниками землю, нуждался в защите. Гоминид, владеющий членораздельной речью, использующий орудия, потому и выжил, что был существом общественным, способным к коллективной жизнедеятельности, можно сказать, способным к социальной жизни. В.П. Эфроимсон ссылается на высказывание П.А. Кропоткина (автора «Этики») о том, что среди очень многих человекоподобных видов выжил именно тот вид, в котором было сильнее развито чувство взаимной поддержки, тот, где чувство общественного самосохранения брало верх над чувством самосохранения личного. Много позже это положение становится исходным в моделях антропогенеза К. Лоренца, Н. Моисеева.

Эфроимсон, отмечая природное начало альтруизма в человеке, не отрицает, что во многих ситуациях выживал и оставлял больше потомства тот, кто обладал инстинктом чистого эгоизма. Однако такое племя «эгоистов» имело меньше шансов оставить взрослое потомство (забота о беспомощных детях бескорыстна), чем племя, обладающее этическими инстинктами, группой эмоций, называемой состраданием, соучастием или «альтруизмом». Альтруизм побуждает человека совершать поступки, лично ему невыгодные и даже опасные, но приносящие пользу другим людям.

Свойственное человеку стремление совершать благородные, самоотверженные поступки не порождается только расчетом на компенсацию раем на небе, чинами, деньгами и другими материальными благами на земле, и не является лишь следствием воспитания. «Оно в значительной мере, – пишет Эфроимсон, – порождено его естественной эволюцией, направлявшейся по руслу развития умственных способностей, удлинению срока беспомощности детей и сопряженной с этим чрезвычайной интенсификацией отбора на альтруистические эмоции».

В противоположность «эгоистичному» гену, который властвует в природе, альтруизм индивидуально невыгоден, но будет распространяться особенно интенсивно, если своим самопожертвованием индивид спасает множество людей, способствует сохранению ближайших родственников и близких, и, тем самым, сохраняет возможность наследования альтруистического генетического комплекса от других, спасенных индивидов.

Возникнув на биологической наследственной основе, эта природная сущность человека проявляется в качественно иной области – социальной. И одна социальная структура может способствовать ее проявлению, а другая, наоборот, подавлять и извращать. Однако с точки зрения общечеловеческих ценностей стремление сохранить ген собственного племени, рода выглядит как эгоизм… В.П. Эфроимсон высказывается в этом случае более оптимистически: «…если естественным отбором заложены основы для внутриплеменной этики, то достаточно лишь внешнего стимула для того, чтобы эта этика была распространена на все человечество». В соответствие с этой логикой, альтруизм будет распространяться по всей планете, не только в рамках одного общества, но и во всех других человеческих группах, что приведет к состоянию мира во всем мире и благоденствию всего человечества. (Однако, как мы видим, в современном мире с этим весьма проблематично).

Поскольку закон естественного отбора породил и закрепил нравственные инстинкты и эмоции человека, постольку для человека следует обратить на них первейшее внимание. В.П. Эфроимсон приводит пример возникновения моногамной любви, как способе сохранения своего потомства. Того, кто был неспособен к такой любви, естественный отбор беспощадно отметал. И эмоции и соблюдения запретов закрепляются естественным отбором. В.П. Эфроимсон нисколько не умаляет роль социальной преемственности, передачу традиций, навыков, действий личного примера и системы воспитания в становлении этических норм, в велении совести. Он лишь говорит, что такие эмоции, как человечность, рыцарское отношение к женщинам, к старикам, к охране детей, стремление к знаниям развивались под действием естественного отбора и входили в фонд наследственных признаков человека. Они развивались по мере превращения животного в человека – социального, общественного, политического животного, способного при этом к нравственному поведению, к совершению общественно-ценного поступка.

Совокупность альтруистических эмоций может быть закреплена как норма поведения, и передаваться по каналу социальной традиции, которая бы опиралась на генетическую основу (без нее традиция не была бы универсальной и стойкой). «Таким образом, – пишет В.П. Эфроимсон, – чувство долга, доминирующее в поведении неизворотливого большинства, порождено не звездами небес и божественным законом в груди. Оно развивалось при решающем воздействии социальных условий, параллельно с отобранным за десятки тысяч поколений эволюции комплексом эмоций, столь же необходимым человечеству, как и речь, как уменье пользоваться орудиями». (Не верит профессор-генетик в божественный закон, но верит в эволюцию. Спорить не будем, только интересно, кто продумал столь сложное развитие – эволюцию? Есть, правда, современное направление – синергетика, согласно которому всякое развитие есть саморазвитие, но и такой подход оставляет открытым вопрос о Творце – Т.Т.).

Биологические основы этических норм, альтруизма, и выросшие на их основе общечеловеческие чувства и эмоции, представляют собой своеобразный универсальный язык, связывающий человечество в единую семью. Человек, с помощью своих врожденных этических качеств и альтруизма, способен к пониманию добра и зла. В.П. Эфроимсон пишет: «Человеку ценой миллиардов жертв, жестоким естественным отбором досталась способность мыслить, различать добро и зло. Он должен всегда и во всем быть судьей собственным делам, сознавать, что за свои поступки всегда отвечает он сам». Человеку дается личная ответственность (совесть) и его личное право считать себя виновным или нет в своих поступках».

В.П. Эфроимсон не лишает общество и личность надежды на спасение человечности. Человеку биологически свойственно стремление к нравственным проявлениям. С помощью таких наследственных задатков, которые способствуют развитию человечности и альтруизму, человеку дается возможность ослабить действие животных инстинктов агрессивности и эгоизма. В человеке одновременно присутствуют и эгоистичные и альтруистические качества генов. Ему дается право научиться обращаться со своей противоречивой наследственностью крайне заботливо, бережно, мудро и гуманно.