5.5. Case-Study: Украинский «разлом»

Формирование единой украинской идентичности стало возможным лишь после 1991 года с объявлением независимости Украинской ССР. Сложности поиску национальной идеи, способной объединить все население крупнейшего после России славянского государства, впрямую обусловлены историческими перипетиям развития этого восточно-европейского региона.

Именно здесь, на территории современной Украины ищут прародину восточных славян, здесь же, стараниями потомков Рюрика, было основано и первоначальное Древнерусское государство, своего рода форпост европейской, христианской цивилизации на границе с неизведанными просторами евроазиатского континента. Отсюда началось продвижение еще единого русского народа на север, но больше всего на восток, вплоть до берегов Тихого океана, которых в середине XVII достигли экспедиции Пояркова и Хабарова⁴⁴.

Однако собственно Украина никогда не имела своей государственности исключением краткого периода в годы гражданской войны после 1917 года.

Веками это пространство было полем геополитического взаимодействия России, Речи Посполитой и Османской империи. Воссоединение украинских земель в ее единого государства закончилось только по результатам второй мировой войны включением в состав СССР Закарпатья, ранее разделенного между Венгрией и Чехословакией.

Судьба отдельных регионов современной Украины столь же различна, скол не похожи исторические судьбы этих территорий: многовековая разделенность дельных «частей» современного украинского государства сформировала совершенно разные культурные модели, политические, экономические и религиозные ориентации, с одной стороны, Левобережья и Новороссии, с другой, Правобережной Западной Украины — Волыни, Подолии и Галиции.

Свои современные границы Украина приобрела лишь в 1954 году после щедрого подарка Н. С. Хрущева, однако, даже если вынести за скобки крымскую проблему, восток, запад и юг Украины живут вместе лишь последние пятьдесят лет, более трехсот они развивались в рамках различных государств.

Восток. Москва, оправившись после столетий ордынского давления, закрепила свое влияние на части этих земель в 1654 году договором с гетманом Богданом Хмельницким, который принял покровительство России лишь от имени Левобережной Украины. Дальнейшие «приращения» России в этом регионе продолжились вследствие разделов Польши, когда империя получила Правобережную Украину, где влияние Польши и католицизма сохранялось вплоть до начала двадцатого века, однако после гражданской войны этот регион вновь попадает в состав польского Государства и уже окончательно воссоединяется в востоком лишь в результате «перекройки» границ, связанных со второй мировой войной.

Юг. «Дикое поле» — практически не заселенная территория, в течение веков лишь формально входившая в состав Крымского ханства, в конце XVIII века после победы России над Турцией получает название «Новороссия» (совр. Одесская, Николаевская, и Херсонская области) и активно заселяется русскими крестьянами из центральных губерний, украинцы-«мигранты», приходившие сюда на заработки, под влиянием численно преобладающих «москалей», особенно после стремительного роста городов с середины XIX века, с течением времени русифицируются.

Именно поэтому, как верно отмечает А. Миллер⁴⁵, оба этих региона Украины и России «проросли друг в друга» экономически и политически, к чему еще можно присовокупить и сложившуюся за годы совместного существования систему схожих стереотипов и ценностей, общего жизненного уклада и даже идентичности.

Попытка «украинизации» этих земель после образования УССР оказалась обреченной на неудачу, ибо новая волна русских переселенцев в сороковые годы окончательно закрепила не только статус русского языка как основного средства общения, но и в целом «российскую» ориентацию этих регионов.

Запад Украины развивался совершенно по-иному. Этноконтактная среда взаимодействия русских и украинцев сформировалась только в 1939 году и образ «русских» у большинства западных украинцев порождает достаточно однозначные ассоциации, связанные с коллективизацией, репрессиями не только против украинской интеллигенции, но и самого «духа» украинской идентичности. Романтизация бандеровского движения как национально-освободительного движения еще более усугубляет негативный фон восприятия России, а опосредованно — и русских. Не случайно, что именно Запад Украины стал социальной базой «Руха», созданного в 1989 году и после обретения независимости постепенно превратившегося из демократического «антисоветского» движения в этнонационалистическую «антироссийскую» партию.

Прежние государственные границы между Востоком и Югом Украины, с одной стороны, и Западом, — с другой, различимы до сих пор именно они превращают Украину из единого государства в политическое «сообщество регионов».

Если Запад Украины выступает за более решительные шаги в области экономических реформ и «прозападную» ориентацию Украинского государства, то Восток и Юг ориентированы на Россию не только в силу культурно-исторических мотивов, и своей экономики — здесь расположен нерентабельный Донецкий угольный бассейн и предприятия ВПК, бывшие прежде звеньями в производственных цепях союзной оборонки46.

Немаловажным фактором, дестабилизирующим украинскую государственность, является и кроме самого состава населения страны и его культурно-языковая политика.

Русских на Украине (11 млн. чел., около 20% всего населения) вообще труд назвать национальным меньшинством, особенно если принять во внимание тот факт что около половины граждан Украины и подавляющее большинство жителей Востока и Юга называют русский в качестве более привычного и удобного средства общения (81,5%, ср. на западной Украине 23,0%).

Между тем после распада СССР все делопроизводство было постепенно переведено на украинский язык, более того, по свидетельству А. Миллера, большинство законодательных актов публикуется сегодня исключительно по-украински, впрямую нарушает права русского и русскоязычного населения республики. В школе русская литература попала в раздел иностранной, а высшая школа перспективе должна стать полностью украиноязычной. Для жителей востока сохранен лишь один российский телеканал ОРТ, на западе уже два года нет и этого.

Совершенно очевидно, что подобная политика не прибавляет «любви» к украинскому языку и культуре, но служит конфликтогенным фактором на ценностно-символической стадии его развития.

Украина — не федерация, и, следовательно, государство национальное. Вот какой «национализм» имеется в виду — этнический или политический?

Если обратиться к Конституции, то украинская нация вбирает в себя всех граждан республики независимо от этнического происхождения. Однако многие политики считают этнических украинцев «государствообразующим» элементом, русских же — «мигрантами» (по аналогии с Прибалтикой). Кроме того, крайние националисты вообще сожалеют о слишком быстром и легком процессе обретения Украиной своей независимости, что не позволило в полной мере сформировать в массой сознании образ «исторического врага» — русского человека⁴⁷.

По данным социологического опроса 1996 г., проведенного в десяти крупнейших городах Восточной Украины, 64% опрошенных скорее не согласны или совершенно не согласны с тем, что провозглашение независимости Украины было правильным политическим решением. Не случайно лозунги «сближения с Россией» «повышения статуса русского языка и культуры» стали наиболее популярным инструментом в борьбе за электорат Востока и Юга Украины, инструментом, которым, между прочим, удачно воспользовался впоследствии нарушивший взятые на себя обязательства президент Кучма⁴⁸.

В этих условиях становится ясно, что попытки формировать этническую нацию могут привести только к одному исходу — дестабилизации политической жизни, а в перспективе — и к развалу исторически «выстраданного» государства. С учетом глубокой региональной специфики фиксация в Конституции Украины принципа утилитаризма противоречит здравому смыслу самосохранения.

Современная Украина как сообщество регионов, а не государство в подлинном смысле слова, продолжает оставаться весьма уязвимой системой с ограниченным запасом прочности. Именно поэтому стремление утвердить свою идентичность счет отталкивания и даже отвержения России и всего русского, хотя и представляется наиболее простым способом формирования украинского национального самосознания, на деле может привести к «разлому» всего политического пространства Украины.