Erlikh_S_E_DEKABRISTY_V_ISTORIChESKOJ_PAMYaTI

проникал во все поры и укреплял не только душу, но и плоть»290. Эпитет «лазурный» способен вызывать иронические («лазоревый полковник») коннотации. Но может («струя — светлей лазури») перевести высказывание в эмоционально приподнятый регистр, созвучный рылеевской «формуле» из герценовского мифа.

Неординарно мыслящий человек, получивший советское воспитание, испытывает нескрываемую ненависть к извергам-большевикам и «холодность» к их священным предкам. Он не может избавиться от зажигательных революционных формул. Они исходят как от поэта-декабриста, так и от пока еще вольнолюбивого друга декабристов, старательно учившегося «свободу <…> славить, стихами жертвуя лишь ей»291.

Модификация интеллигентского мифа не ограничивается диалектикой человеческого сострадания друзьям-декабристам и лояльности режиму «единственного европейца». Давление православно-монархического контрмифа приводит к «христианизации» Пушкина либеральной интеллигенции.

Ученица С.М. Бонди А. Кадошникова не может принять конъюнктурную, на ее взгляд, смену «взглядов, убеждений, истины»: «Пушкин нашей юности — трагический и блестящий, друг декабристов — предстает сейчас богобоязненным монархистом». Филолог советской выучки времен борьбы с космополитизмом продолжает считать истиной мифологему «друг декабристов». Отсюда — сетования автора на то, что гениальный мифотворец Герцен «оказался не нужен современному обществу»292.

Американский профессор русской литературы Феликс Раскольников размышляет об «истоках и существе нынешнего “благочестивого пушкиноведения”». Оно возникло «в лоне Пушкинской комиссии ИМЛИ “благодаря энергии и организаторским способностям В. Непомнящего”». Концепция яв-

290Терновский Е., Лебедев А. Встречи на рю Данкерк.

291Пушкин А. С. К Н. Я. Плюсковой: («На лире скромной, благородной...») // Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 16 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1947. Т. 2. Кн. 1. С. 65.

292Кадошникова А. Удивительный лектор // Вопросы литературы. 2002. № 5. URL: http://magazines.russ.ru/voplit/2002/5/kado.html.

131

ляется реакцией на «декабристского» Пушкина советских времен: «Ее нехитрый постулат заключается в том, “что, начиная с середины 1820-х годов, Пушкин в духовном плане эволюционировал в сторону христианской религиозности и, более того, православия, которое он противопоставил <…> духовным ценностям Запада”»293.

Феликс Раскольниковсчитает «односторонним и чересчур категоричным» подход «”православной” пушкинистики». «Неблагочестивый» американский профессор неожиданно трактует фривольного «Нулина» в едва ли не теологическом ключе. Под «странными сближениями» Пушкин, «повидимому», понимал то обстоятельство, что «восстание декабристов неожиданно натолкнулось на твердое сопротивление (“случай”!), в результате чего по воле Провидения история России пошла по иному пути, чем предполагали декабристы»294. Предложенный «нулинский» вариант «воли Провидения» свидетельствует, что автор невольно попал под влияние православномонархического контр-мифа декабристов. Согласно «контр-мифической» версии русской истории, декабристы действовали против воли Божией, а их политические противники — в согласии с ней.

В 1990-е Ирина Сурат рассматривала «Пророка» в едва ли не мятежном декабристском ключе «Восстань, восстань, пророк России»295. К концу «нулевых» это же произведение интерпретируется как свидетельство кардинального христианского поворота русского гения: «В творческом подвиге поэта, в его самоотвержении и самораспятии есть нечто подобное аскетическому подвигу». Филолог Андрей Ранчин рецензирует монографии коллеги. Нарочито религиозное понимание Пушкина перемещает анализ его жизни и творчества за пределы филологии и науки вообще: «Литература оказывается

293Кошелев В.А. Рец.: Раскольников Ф.А. Статьи о русской литературе. М.: Вагриус, 2002. 352 с. // Новое литературное обозрение. 2003. № 61. URL: http://magazines.russ.ru/nlo/2003/61/news-pr.html.

294Раскольников Ф. Пушкин и религия // Вопросы литературы. 2004. № 3. URL: http://magazines.russ.ru/voplit/2004/3/ras4.html.

295Сурат И. «Твое пророческое слово...» // Новый мир. 1995. № 1. URL: http://magazines.russ.ru:8080/novyi_mi/1995/1/frompost01-pr.html.

132

лишь “материалом” для постановки более общих проблем». При таком подходе портрет поэта превращается в «зеркало-автопортрет биографа и его эпохи». Зеркало «культурного символа» и «героя национальной мифологии» надежно экранирует прошлое и дает понятие преимущественно о ценностях очередного ваятеля «моего Пушкина».

Сурат не удалось избежать, говоря ее же словами, «искушения подменить биографию житием». Биография, понимаемая как воплощение Промысла, принимает схематический вид: «Неглубокое влияние французского религиозного вольнодумства и “афеизма”» в молодости; «откровение религиозного рода», пережитое в 1826 и отразившееся в «Пророке»; «проникнутые религиозным духом» стихи 1836, прежде всего «Памятник». Чтобы оправдать свои слова: «Нет, весь я не умру» — Пушкин «умирает как христианин» в результате самоубийственной дуэли.

Собирая «мозаику» пушкинской биографии через оптику Нагорной проповеди, мы и дальше будем наблюдать, как, используя выражение Сурат, «разрыв между изучением и пониманием углубляется». Накопленный пушкинистикой «колоссальный материал» неспособен углубить наше понимание в ситуации, когда «выбор диктует не филология, а идеология»296.

От Пушкина-православного до монархиста-Пушкина — один шаг. Поэт Юрий Кублановский не приемлет идущую из советских времен

традицию, которая «до сих пор рисует» Пушкина как эдакого «декабриста без декабря». Сторонник либерального православия и просвещенной монархии считает, что национальный поэт в действительности был «не “декабристом без декабря”, а — “монархистом без монархии”». Пушкин соответствует высоким требованиям нашего современника об идеальной монархии. «Эмпирическая монархия» Николая I с ее напоминавшей советскую империю, оскорбительной мелочной опекой, вроде перлюстрации семейной переписки,

296 Ранчин А. Пушкинская парадигма. Рец.: Сурат И. Вчерашнее солнце. О Пушкине и пушкинистах. М.: РГГУ, 2009. 652 с.; Сурат И. Мандельштам и Пушкин. М.: ИМЛИ РАН, 2009. 384 с. // Новый мир. 2010. № 12. URL: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2010/12/ra15-pr.html.

133

и идеологической сервильностью — очень далека от монархического идеала Кублановского297.

Член Союза писателей Москвы Бронислав Холопов не предъявляет завышенных требований к монархии Романовых. Несмотря на строку чернового варианта итогового «Памятника»: «Во след Радищеву восславил я свободу», — не следует делать из поэта «революционного демократа»: «Пусть он остается таким, каким был. Н. Гоголь утверждал, что классик доказывал ему необходимость монархии в России»298.

Призыв к демифологизации отличается антиисторизмом. Друга «революционных аристократов», кичившегося своей многовековой родословной, к булгаринским демократам «торгового направления», других тогда не было, не относили даже в советское время. Свидетельство Гоголя из «Выбранных мест…» (1847) о насущной потребности для необъятной страны в монархе- «капельдинере» в большей мере характеризует тогдашнее мировоззрение субъекта высказывания, чем его объект299.

Заявляя о необходимости отринуть миф о пламенном революционере Пушкине в пользу «исторического» образа «певца империи» и ее монарха, Холопов по инерции воспроизводит герценовскую парадигму.

После Михайловской ссылки поэт очутился меж двух огней. Ему достается от прогрессивного общественного мнения за «Стансы»: «Некоторые свободолюбцы-друзья <…>склонны были счесть поэта боязливцем и изменником, что причиняло ему острейшую душевную боль и заставляло уверять: “Каков я прежде был, таков и ныне я”»300. Пушкин лишь для отвода глаз сообщает неназванным «друзьям», что в отношении к прекрасным дамам он все

297Кублановский Ю. «Русское мировоззрение» и свобода. Рец.: Франк С.Л. Русское мировоззрение. СПб.: Наука, 1996. 740 с. // Новый мир. 1997. № 10. URL: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1997/10/recobz05-pr.html.

298Холопов Б. Старицкие прелюды // Дружба народов. 1999. № 6. URL: http://magazines.russ.ru/druzhba/1999/6/holop.html.

299Вацуро В.Э. Пушкин в сознании современников // А.С. Пушкин в воспоминаниях современниковМ.: Художественная литература, 1974. Т. 1. С. 36.

300Холопов Б. Старицкие прелюды // Дружба народов. 1999. № 6. URL: http://magazines.russ.ru/druzhba/1999/6/holop.html.

134

такой же «беспечный, влюбчивый»301. В первой строке якобы эротического послания зашифровано уверение в по-прежнему крепкой дружбе с сибирскими узниками. Либерализм под прикрытием либертинажа вызвал возмущение властей: «Ах, таков? <…> По приказанию Николая за неисправившимся вольнолюбцем, да еще, по их мнению, человеком двуличным, установили секретный полицейский надзор»302.

Для мифа неважно, что эротический стишок с политическим подтекстом был опубликован в 1832, а тайный надзор осуществлялся в 1826– 1829303. В мифе события расчислены не по календарю, они застыли во времени оном. Слагая искреннюю хвалу царям, недвуличный Пушкин остается другом декабристов.

Конспирологические тенденции православно-монархической «пушкинистики» проникают на страницы интеллигентного издания.

Питерский архитектор по профессии и поэт по призванию Евгений Антипов предлагает в очередной раз сбросить Пушкина с высокого пьедестала русской культуры. Колебания поэтической линии между тираноборческим «Кинжалом» (1821) и верноподданным «Клеветникам России» (1831) объясняются дрянным характером. Автор каталогизирует сплетни по поводу во многих случаях «нетривиального» поведения классика: «Говоря о поэзии бессмертного поэта, как-то не принято упоминать о прижизненной прозе жизни». В своих ассенизаторских хлопотах по сбору «прижизненной прозы жизни» Антипов не дает себе труда справиться с литературой. Он полагается на свои далеко не энциклопедические познания и не совсем твердую память.

Хлестаковский метод приводит к престранным сближениям. Союз Благоденствия оказывается «петербургской управой московского Союза Спасения». Каменка тенистая располагается «под Кишиневом». В.Д. Новосильцев,

301Пушкин А. С. « Каков я прежде был, таков и ныне я...» // Пушкин А.С. Полн.

собр. соч.: В 16 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1948. Т. 3. Кн. 1. С. 143.

302Холопов Б. Старицкие прелюды // Дружба народов. 1999. № 6. URL: http://magazines.russ.ru/druzhba/1999/6/holop.html.

303Черейский Л. А. Бенкендорф // Черейский Л.А. Пушкин и его окружение.

Л.: Наука, 1989. С. 35–36.

135

знаменитый участием в обоюдоубийственной дуэли с К.П. Черновым, отождествляется с одним из составителей «Уставной грамоты Российской империи» Н.Н. Новосильцевым. Популярную среди московской публики цыганскую певицу Стешу Антипов объединяет с Земфирой. Кишиневский знакомец Пушкина П.И. Долгоруков принимается за одно лицо с подозреваемым в изготовлении «Диплома Ордена рогоносцев» П.В. Долгоруковым304.

Стремление первого поэта среди архитекторов показать исподнее национального гения укладывается в пушкинскую же формулу: «Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости, она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы!»305.

Автор не останавливается на разоблачении беспорядочной жизни солнца русской поэзии. Он задается вопросом, а почему, собственно, самодержец всероссийский был так внимателен к поэту-скандалисту?

Тайные намеки, рассеянные по тексту статьи, позволяют усмотреть ответ в следующем. Пушкин был большим человеком в иерархии всемирного масонского заговора, основанного иллюминатом-поджигателем революционных мятежей Адамом Вейсгауптом. Владыка одной шестой знал, что Пушкин

— полномочный представитель той самой всемогущей силы. От печального знания проистекают все знаки внимания Его величества к мелкому «бес арапскому» (П.А. Вяземский). Среди них — шитый золотом камерюнкерский мундир.

Рецензент характеризует пушкиноведение Антипова: «Обвинения по адресу Пушкина <…> выдвинуты с позиций <…> крайне актуальных нынче государственно-православных»306.

304 Антипов Е. Наше все и все такое // Нева. 2007. № 2. URL: http://magazines.russ.ru/neva/2007/2/an13.html.

305Пушкин А. С. Письмо Вяземскому П. А., вторая половина ноября 1825 г. Михайловское // Пушкин А.С. Полн. собр. соч: В 16 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1937. Т.

13.С. 243–244.

306Щеглова Е. Силы зла на литературном посту, или Когда «ступни ног ей к лицу»

// Вопросы литературы. 2012. № 2. URL: http://magazines.russ.ru/voplit/2012/2/s15.html.

136

Конспирологический вывод был бы неудивителен в публикации право- славно-монархического ресурса. Антипов к пропагандируемой в подобных изданиях версии «православного» Пушкина относится с юмором. Публикуется он в интеллигентном питерском журнале. Масонский след, определивший жизнь и судьбу национального поэта, свидетельствует, что старая мифологема «Пушкин — друг декабристов» для значительной части бывших советских интеллигентов исчерпана.

Тема двухвековой мифологизации жизни и творчества национального поэта поднимается с 1990-х. Литературовед Владимир Новиков представил каталог пушкинских мифов и антимифов. Среди 22 мифологических «единиц» под номером 17 числится «Декабрист, революционер (вариант: демократ)». Реальный Пушкин равноудален от мифологических крайностей: «Если мир мифов о Пушкине представить как шар, <…> то Пушкин окажется в самом центре этого шара, <…> на одинаковой дистанции от всех мифов — прошлых, настоящих и будущих». Новиков не уверен, что мир пушкинских мифов может быть окончательно удален не только из общественного сознания, но хотя бы из обихода литературоведения. Он грустно шутит по поводу предложенной модели «равноудаленного» Пушкина: «Допускаю, что и эта модель — тоже миф»307.

Необходимое для дальнейшего развития науки «мифоборчество» не находит понимания даже у тех, кто прекрасно осознает степень погруженности пушкинистики в недра декабристского мифа.

Искусствовед Виктор Листов рецензирует монографию Виктора Есипова «Пушкин в зеркале мифов». Рецензент находит запоздалым пафос «мифоборца», борющегося с ветряными мельницами советской пушкинистики. Советский образ Пушкина в угоду идеологии был погружен в миф молодого озорника — «друга и единомышленника декабристов, врага монархии, религии и крепостничества». Со школьной скамьи внушалось, что «Пушкин —

307 Новиков В. Двадцать два мифа о Пушкине // Время и мы. 1999. № 143. URL: http://magazines.russ.ru:81/project/arss/novikov/pushkin.html.

137

это, во-первых, ода “Вольность”, а уж потом, где-то в-пятых и в-десятых, — “Анджело” и “Отцы пустынники и жены непорочны...”». Сегодня этот миф находится на периферии общественного сознания. На смену «мифу о революционном декабризме и атеизме Пушкина» приходят «совсем другие иллюзии» насчет поэта: «Нынче в массовом сознании Пушкин просто мал и мерзок — любовник, картежник и волокита, а затем муж Натальи Николаевны». На этом пошлом фоне вульгарно-социологический Пушкин советской пушкинистики 1920-х — 1930-х, помещаемый «на левом фланге правого декабризма», выглядит пусть и «убого», но хотя бы в возвышении над «толпой»308.

Утверждение рецензента по поводу угасания традиционного пушкин- ско-декабристского мифа интеллигенции бесспорно. Трудно оспорить неуместность разоблачительного пафоса в отношении задавленных страхом советских исследователей. Развитию науки способствует уважительная, без гнева и пристрастия, «деконструкция». Слишком многие из «само собой разумеющихся» представлений не подтверждаются фактами. Делать на их основании выводы — оставаться во власти старого доброго мифа. Нельзя предпочесть миф «друга декабристов» мифу «мужа Натальи Николаевны». Нельзя согласиться с тем, что циничный миф — Пушкин «мал и мерзок, как мы» сегодня доминирует в общественном сознании. Листов упустил из виду широко пропагандируемые образы державного и православного основоположника русской культуры.

Несмотря на сопротивление «староверов» и части «разуверившихся», в ЖЗ встречаются публикации, нацеленные на освобождение пушкинистики от чар пушкинско-декабристского мифа.

Сын эмигрантов первой волны — князь Никита Лобанов-Ростовский опирается на семейные воспоминания знатных предков. Среди них владельцы дома со «львами сторожевыми», увековеченного в «Медном всаднике», Горчаковы, Бенкендорфы и др. Он отмечает идеологическое давление, иска-

308 Листов В. Заветный вензель «У» да «Г». Рец.: Есипов В. Пушкин в зеркале мифов. М.: Языки славянской культуры, 2006. 560 с. // Новый мир. 2006. № 12. URL:

138

жавшее в советское время как официальный, так и «оппозиционный» образы Пушкина. «Пушкиноведение выродилось <…> видеологический субжанр»: «Деловые люди идеологии, <…> вдохновляемые очередными “Очередными задачами Партии”, аккуратно рвали память о великом поэте на части. Превращая его в былинного народного героя, борца с проклятым царским режимом. <…> Наш великий поэт использовался <…> либералами и диссидентами, <…> в качестве аллюзии свободомыслия, обращенной к произволу властей предержащих».

Нелепо представлять отношения с царем как идейное противостояние, обусловленное «дружбой с декабристами» и, особенно, влиянием «республиканца П. Пестеля». Лобанов-Ростовский не сбивается, как это следовало бы ожидать от наследника тех, кто стал «ничем» в послереволюционной России, на православно-монархический миф. Успешный бизнесмен усматривает экономические мотивы в готовности «небогатого дворянина», при всем его «вольнодумном и вольтерьянском характере», принять высочайшее покровительство. Отношения не были идиллическими. Пушкин тяготился обязанностями службы на низших ступенях «Табели о рангах». Автор надеется, что «новое пушкиноведение, свободное от идеологических предрассудков советского периода и от комфорта устоявшихся догм, найдет <…> небанальное объяснение сложного конфликта творца и власти»309.

Монография сотрудника Пушкинского дома Светланы Березкиной посвящена проблемам научной биографии национального поэта. В рецензии ее труда Вячеслав Кошелев утверждает, что детальное знакомство с фактами не позволяет выйти за рамки исповедуемого мифа. Он перифрастически именуется «целостным комплексом воззрений автора».

Березкина не считает «подтягивание» творчества молодого Пушкина к идеям декабристов мифологизацией. По ее мнению, отказ от такой оптики, наметившийся с начала 1990-х, представляет «отступление от позиций науч-

http://magazines.russ.ru:8080/novyi_mi/2006/12/li15-pr.html.

139

ного пушкиноведения». Кошелев не усматривает научного подхода в стремлении понимать каждое пушкинское произведение конца 1810-х — середины 1820-х в декабристском контексте. Он оспаривает ряд толкований Березкиной. Не находит понимания у рецензента стремление увидеть, вопреки мнению В.Э. Вацуро, в неприличном стихотворении «Ты и я» эпиграмму на «жирный афедрон» августейшего тезки поэта. Не вызывает сочувствия стремление интерпретировать «Пророка» в контексте преодоления политической ограниченности декабризма. Кошелев не считает обоснованным утверждение, что проблематика «Пророка» свидетельствует об отказе от «решительных мер» заговорщиков. Он не согласен, что охлаждение к идеям «Вольности» и «Кинжала» сопровождалось «радикальными изменениями в отношении Пушкина к монарху и правительственной деятельности по реформированию России»310.

Игорь Немировский приводит пример цензуры, присущей либеральнейшим пушкинистам и декабристоведам. Резкий отзыв декабриста И.И. Горбачевского об Александре Сергеевиче: «Он по своему характеру и малодушию, по своей развратной жизни сделает донос тотчас правительству о существовании Тайного общества», — не раз изымался из публикаций дореволюционных и советских времен. Лучшие гуманитарные умы (П.Е. Щеголев, Б.Е. Сыроечковский, Н.Я. Эйдельман, Ю.М. Лотман) потратили немало сил, чтобы доказать неправоту декабриста-демократа.

Немировский препарирует миф о Пушкине — «друге декабристов»: задушевные товарищи не приняли его в свои ряды по причине бережного отношения к его уникальному таланту. Реальную причину непринятия в тайное общество исследователь усматривает в «социальной репутации» поэта среди заговорщиков. Он показывает, что присущее молодому Пушкину соединение

309Лобанов-Ростовский Н. Улыбка Пушкина // Новый журнал. 2002. № 228. URL: http://magazines.russ.ru/nj/2002/228/loban.html.

310Кошелев В.А. Рец.: Березкина С.В. «Так некогда поэт...»: Проблемы научной биографии Пушкина. СПб.: Пушкинский Дом, 2010. 320 с. // Новое литературное обозре-

ние. 2011. № 110. URL: http://magazines.russ.ru/nlo/2011/110/kn48.html.

140