37 A. H. Николюкин

1155

ФРАШКА

1156

ФРАШКА (польск. fraszka) — небольшое стихот­ворное произведение, часто комического, шутливого, сатирического содержания, разновидность эпиграммы. Впервые в польской литературе этот жанр появляется в творчестве «отца польской литературы» Миколая Рея (1505-69), применявшего к нему, однако, иное жанро­вое наименование — «фиглики» (1562). Термин Ф. как обозначение жанра вводится в польскую поэзию в 1584 поэтом Возрождения Яном Кохановским (1530-84). Жанр Ф., обращающийся к комическим ситуациям и не­притязательной языковой игре, пользовался большой популярностью и получил развитие в творчестве по­этов польского барокко (В.Потоцкий, А.Морштын),/?о мантизма (А.Мицкевич), поэтов 20 в. (Ю.Тувим, К.Галчиньский и др.)-

Лит.: Cztery wieki fraszki polskiej / Орг. J.Tuwim. Warszawa, 1936; 2-е изд. 1957; Badecki К. Polska satyra mieszczanska. Krakow, 1950.

В.В.Мочалова

ФРЕЙДИСТСКОЕ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ см.

Психоаналитическая критика.

ФРОНТЙР (англ. frontier — граница) — западная граница территории США, которая осваивалась компак­тно проживавшими на ней жителями. В начале 18 в. Ф. проходил примерно в 100 километрах от Атлантического побережья, в дальнейшем постепенно перемещался на запад к Тихоокеанскому побережью. Завершение освое­ния Ф. относят к 1890-м. Ф. представлял своеобразное «пограничье», территорию между «цивилизацией» и «дев­ственной природой». Для Ф. были характерны отсутствие законов, культ силы, авантюризм, суровые условия быта, столкновения с индейцами. Фенимор Купер взял эпиг­рафом к роману «Пионеры» (1823) строки из поэмы ДжЛолдинга «Лесной житель» (1818), в которой жители Ф. характеризуются как люди «самых разных привычек, нравов, эпох и местностей». Оказавшись вместе, они яв­ляют зрелище, исполненное таких контрастов, каких «не знала ни одна страна и ни один век». Граница вызвала к жизни социально-психологический тип первопроход­ца, пионера. Это способствовало формированию таких качеств, как свободолюбие, оптимизм, вера в свои силы, в перспективы быстрого обогащения. Фольклор Ф., по­началу бытовавший в устной форме, позднее проник на страницы периодических изданий. Он способствовал формированию существенных национальных особенно­стей литературы США: жанра баллады, приема устного рассказа, а также местного колорита. Среди комичес­ких персонажей фольклора доминировало несколько главных типов: доморощенный философ; янки, ловкий, изворотливый, продувная бестия; хвастун из погранич­ной глухомани; менестрель, белый, загримированный под черного, исполнитель негритянских мелодий, песен, шуток. Особой популярностью на Ф. пользовался хвас­товской юмор, в основе которого — прием невероят­ных преувеличений, гротеска, карикатуры. Это нало­жило отпечаток на американский юмор, отличающийся резкостью ситуаций, построенных на контрасте, и аб­сурдностью преувеличений с ярко выраженным паро­дийным началом. Народная фантазия фронтирсменов вызвала к жизни ряд колоритных фольклорных персо­нажей, часто имевших реальные прототипы. Джим Бриджер, известный первопроходец и торговец меха­ми, сделался легендарным героем, великаном-охотни-

ком. Персонажем многих легенд, бытовавших среди лесорубов в районе Великих Озер, был Поль Беньян, гигант-лесоруб, совершивший немало сказочных де­яний, сотворивший Большой каньон и Ниагарский во­допад. Другой фольклорный персонаж Крокетт, лю­бимый в Теннесси и Техасе, восходит к реальному лицу Дэви Крокетту. Легендарный Крокетт помогает охлажденному солнцу подняться над горизонтом, для чего смазывает медвежьим жиром земную ось; мощь былинного богатыря сочетается у него со знанием законов механики. Фронтирсмен Даниэл Бун (1734— 1820), участник борьбы за освоение Дикого Запада, охот­ник, строитель дорог, воевавший с индейцами, и так­же ставший фольклорным героем, считается одним из прототипов образа Натти Бумпо в пенталогии Ку­пера.

Тема Ф. представлена у многих писателей. Среди них М.Г.Ж.де Кревкер («Письма американского фермера», 1782); В.Ирвинг («Поездка в прерии», 1835; «Астория», 1836); Купер (пенталогия о Кожаном Чулке, 1823-41); О. Лонгстрит («Картинки Джорджии», 1835); Э.Эгглстон («Разъездной проповедник», 1874); Ф.Брет Гарт («Кали­форнийские рассказы», 1857-71); Х.Миллер (сборники стихов «Тихоокеанские стихи», 1870; «Песни Сьерры», 1871; повесть «Жизнь среди Модоков», 1873; пьеса «Да-нита из Сьерры», 1877); Х.Гарленд («Главные проезжие дороги», 1891; автобиографическая тетралогия о Сред­нем западе, 1917-28); Э.У.Хоу («История провинциаль­ного города», 1883); Э.Л.Мастерс («Антология Спун-Ривер», 1915) и др. Характерной фигурой для эпохи освоения Запада был У.Уитмен (поэма «Пионеры, о пи­онеры», 1865, утверждающая «миф о Западе», славящая «юношей и дочерей Запада»). В книге «Налегке» (1872) Марк Твен органически воспринял поэтику фронтирс-кого фольклора, самобытность его юмора. Тема Ф. по­лучила яркое художественное воплощение в романах Уиллы Кэсер «О, пионеры!» (1913), «Песнь жаворон­ка» (1915), «Моя Антония» (1918), «Погибшая леди» (1923), запечатлевшая фермерскую утопию западной «границы», а также в романе С.Льюиса «Богоискатель» (1949).

Специфический материал, связанный с бытом Ф., — борьба ковбоев и шерифов с индейцами, — вызвал к жиз­ни новую жанровую разновидность романа — вестерны, получившие широкое распространение в США. У исто­ков этой жанровой разновидности стоит Оуэн Уистер (1860-1938), автор романа «Виргинец» (1902). Активно работали в жанре вестерна также Нед Бантлайн («Скау­ты прерий», 1873), Зейн Грей, Л.Шорт. Позднее получи­ли развитие вестерны, построенные на историческом материале: таков роман А.Б.Гатри «Путь на Запад» (1949) о переходе каравана переселенцев из Миссури в Оре­гон в 1846. Некоторые романы о Ф. послужили основой сценариев для Голливуда, где сложился жанр кинематог­рафического вестерна, темой которого было освоение Дикого Запада. Его истоком считается фильм Э.С.Порте­ра «Большое ограбление поезда» (1903).

Лит.: Карцева Е. Вестерн. Эволюция жанра. М., 1976; Ващенко А. В. Литература Дальнего Запада// Проблемы становления американской ли­тературы М., 1981; Саруханян А.П. Проблема фронтира в американской литературе // Проблемы становления американской литературы. М., 1981; Turner FJ. The significance of Frontier // In search of America. N.Y., 1930; Broatright M. Folk laughter of the American Frontier. N.Y., 1950; Stec Kmester K. The Western hero in history and legend. Norman, 1965; Fussel E.

1157

ФУТУРИЗМ

1158

Frontier in American literature and the American West. N. Y., 1965; Folson J. The American Western novel. New Haven, 1966; Allen W. The urgent West. The American dream and the modern man. N. Y. 1969; Slotkin R. Regeneration through violence: The mythology of American frontier, 1600-1800. N.Y., 1973. Б.А.Гиленсон

ФРОТТОЛА (ит. frottola—шутка, выдумка)—малый стихотворный жанр итальянской литературы 14-15 вв., от­ носящийся к поэзии нелепицы и имеющий фольклорные истоки. Представляет собой 6-8 строчные строфы с риф­ мовкой cdcdda, cdcddeea и рефреном (рифмовка abba, abab). Для Ф. как жанра словесной комики характерны бурлескное нанизывание бессвязных мыслей, игра сло­ вами и выражениями, за внешним алогизмом которых скрывались намеки на злобу дня. Среди обращавшихся к Ф. поэтов 14 в. — Ф.Саккетти, А.Ванноццо, Антонио да Феррара, Ф.Петрарка. Другое название Ф. — бар- целетта. т.ю.

ФУТУРИЗМ (лат. fiiturum — будущее) — одно из течений в искусстве авангарда 20 в. Наиболее полно реализован в формалистических экспериментах худож­ников и поэтов Италии и России (1909-21), хотя после­дователи Ф. были в Испании (с 1910), Франции (с 1912), Германии (с 1913), Великобритании (с 1914), Португа­лии (с 1915), в славянских странах; в Нью-Йорке в 1915 выходил экспериментальный журнал «291», в Токио — «Футуристическая школа Японии», в Аргентине и Чили существовали группы ультраистов (см. Улыпраизм), в Мек­сике — эстридентистов. Ф. провозгласил демонстратив­ный разрыв с традициями: «Мы хотим разрушить музеи, библиотеки, сражаться с морализмом», — утверждал итальянский поэт Ф.Т.Маринетти (1876-1944) со стра­ниц французской газеты «Фигаро» 20 февраля 1909 (Манифесты итальянского футуризма / Пер. В.Шерше-невича. М., 1914. С. 7-8). Маринетти — признанный основатель Ф. Он выводил Ф. за пределы собственно художественного творчества — в сферу социальной жизни (с 1919 как сподвижник Б.Муссолини он провоз­глашал родственность Ф. и фашизма; см. его «Futurismo efascismo», 1924).

В России первый манифест итальянского Ф. был переведен и опубликован в петербургской газете «Ве­чер» 8 марта 1909; благожелательный отклик появился в журнале «Вестник литературы» (1909. № 5). Эстетичес­кие идеи итальянских футуристов оказались созвучны­ми поискам художников братьев Д. и Н.Бурлюков, М.Ф.Ларионова, Н.С.Гончаровой, А.Экстер, Н.Кульбина, М.В.Матюшина и др., став в 1908-10 предысторией рус­ского Ф. Новый путь поэтического творчества был впер­вые указан в напечатанной в Петербурге в 1910 книжке «Садок Судей» (братья Бурлюки, В.Хлебников, В.Камен­ский, Е.Гуро). Осенью 1911 они вместе с В.Маяковским и Кручёных составили ядро литературного объединения «Гилея» (будущие кубофутуристы). Им принадлежит и самый хлесткий манифест «Пощечина общественно­му вкусу» (1912): «Прошлое тесно: Академия и Пушкин непонятнее иероглифов», и потому следует «бросить» Пушкина, Достоевского, Толстого «с Парохода совре­менности», а вслед за ними и К.Бальмонта, В.Брюсова, Л.Андреева, М.Горького, А.Куприна, А.Блока, И.Буни­на. Будетляне (неологизм Хлебникова) «приказывали» чтить «права» поэтов «на увеличение словаря в его объе­ме производными и произвольными словами (Слово-

новшество)»; они предсказывали «Новую Грядущую Красоту Самоценного (самовитного) Слова» (Русский футуризм, 41). История русского Ф. складывалась из взаимодействия и противоборства четырех основных группировок: 1) «Гилея» — с 1910 Московская школа «бу-детлян», или кубофутуристов (сборники «Дохлая луна», 1913; «Затычка», «Молоко кобылиц», «Рыкающий Пар­нас», все 1914); 2) Петербургская группа эгофутуристов (1911-16) — И.Северянин, Г.В.Иванов, И.В.Игнатьев, Грааль-Арельский (С.С.Петров), К.К.Олимпов, В.И.Гне-дов, П.Широков; 3) «Мезонин поэзии» (1913) — группа московских эгофутуристов «умеренного крыла»: В.Г.Шершеневич, Хрисанф (Л.Зак), К.А.Большаков, Р.Ивнев, Б.А.Лавренев (их сборники — «Верниссаж», «Пир во время чумы», «Крематорий здравомыслия»); 4) «Центрифуга» (1913-16) (преемственная от петербург­ского эгофутуризма) — С.П.Бобров, И.А.Аксёнов, Б.Л.Па­стернак, Н.Н.Асеев, Божидар (Б.П.Гордеев); их сборни­ки — «Руконог» (1914), «Второй сборник Центрифуги» (1916), «Лирень» (Харьков, 1914-20).

Термин Ф. (точнее — эгофутуризм) применительно к русской поэзии впервые появился в 1911 в брошюре Северянина «Ручьи в лилиях. Поэзы» и в названии его сборника «Пролог «Эго-футуризм». В январе 1912 в ре­дакции ряда газет была разослана программа «Акаде­мия эгофутуризма», где в качестве теоретических основ провозглашались Интуиция и Эгоизм; в том же году вышла брошюра «Эпилог «Эго-футуризм», отметившая уход из объединения Северянина. Главой эгофутуризма стал Игнатьев. Он организовал «Интуитивную ассоциа­цию», напечатал девять альманахов и ряд книг эгофуту­ристов, а также выпустил четыре номера газеты «Пе­тербургский глашатай» (1912) (см. сборники «Орлы над пропастью», 1912; «Засахаре Кры», «Всегдатай», «Раз­вороченные черепа», все — 1913). В 1913-16 продолжали выходить альманахи издательства «Очарованный стран­ник» (десять выпусков). Дольше всех приверженность иде­ям «интуитивного индивидуализма» демонстрировал Олимпов.

Против гладкой певучести шуршащих шелком «поэз» петербургских эгофутуристов восстали московские «бу-детляне»-речетворцы. В своих декларациях они провоз­глашали «новые пути слова», оправдывая затруднен­ность эстетического восприятия: «Чтоб писалось туго и читалось туго, неудобнее смазанных сапог или грузо­вика в гостиной»; поощрялось использование «полуслов и их причудливых хитрых сочетаний (заумный язык)» (Кручёных А., Хлебников В. Слово как таковое. М., 1913. С. 46). Союзниками поэтов выступали художники-аван­гардисты («Бубновый валет», «Ослиный хвост», «Союз молодежи»), да и сами поэты — Д.Бурлюк, Кручёных, Маяковский, Гуро — были еще и художниками. Тяготе­ние к кубизму было тесно связано с признанием канона «сдвинутой конструкции» (наложение объемов, кубов, треугольников друг на друга). Поэтика «сдвига» в литера­турном творчестве поощряла лексические, синтаксичес­кие, смысловые и звуковые «смещения», резко нарушав­шие читательские ожидания (использование снижающих образов и даже вульгарных слов там, где традиция дикто­вала возвышенную лексику).

В подходе «буцетлян» к словотворчеству обнаружились две тенденции: одна вела к самым крайним формам экспе­риментаторства (Бурлюк, Кручёных), другая — к преодо­лению Ф. (Маяковский, Каменский, Гуро). Однако и те

37*

1159

«ФЬЮДЖИТИВИСТЫ»

1160

и другие опирались на Хлебникова, ведущего теоретика Ф. Он отказался от силлабо-тонического стихосложения, пересмотрел и пересоздал поэтическую фонетику, лекси­ку, словобразование, морфологию, синтаксис, способы организации текста. Хлебников поддерживал устремле­ния «будетлян» к преобразованию мира средствами по­этического языка, участвовал в их сборниках, где публи­ковались его поэма «И и Э» (1911-12), «музыкальная» проза «Зверинец» (1909), пьеса «Маркиза Дезэс» (1910, разговорный стих, оснащенный редкостными рифмами и словообразованиями) и др. В сборнике «Ряв!» (1914) и в «Изборнике стихов. 1907-1914» (1915) поэт наибо­лее близок к требованиям кубофутуристов — «подчерк­нуть важное значение всех резкостей, несогласов (дис­сонансов) и чисто первобытной глупости», заменить сладкогласие горькогласием. В листовке «Декларация слова как такового» и в статье «Новые пути слова» (см. сборник трех поэтов — Кручёных, Хлебникова, Гуро «Трое». СПб., 1913). Кручёных вульгаризировал воспри­нятую у Хлебникова идею «заумного языка», истолко­вывая ее как индивидуальное творчество, лишенное общеобязательного смысла. В своих стихах он осуществил звуковую и графическую заумь. Поэтические откровения Хлебникова воспринял, откорректировал и приумножил Маяковский. Он широко вводил в поэзию язык улицы, раз­личные звукоподражания, создавал с помощью приставок и суффиксов новые слова — понятные читателям и слу­шателям в отличие от «заумных» неологизмов Кручёных. В противоположность эстетизации Северянина, Маяковс­кий, как и другие футуристы (Пастернак), добивался нуж­ного ему эффекта—остранения изображаемого—путем деэстетизации («душу выржу»). В 1915 общим в критике стало мнение о конце Ф. В декабре вышел альманах «Взял. Барабан футуристов» со статьей Маяковского «Капля дег­тя»: «Первую часть программы разрушения мы считаем завершенной. Вот почему не удивляйтесь, если в наших руках увидите вместо погремушки шута чертеж зодчего» (Поэзия русского футуризма, 623). В октябрьской рево­люции поэт увидел возможность осуществления своей главной задачи — с помощью стихов приближать будущее. Маяковский стал «комфутом» (коммунистом-футуристом); тем самым он резко разошелся с проектом жизнестроитель-ного искусства, который обосновывал высокопочитаемый им Хлебников. К 1917 понимание искусства как програм­мы жизни трансформировалось у Хлебникова в обобщен­но-анархическую утопию мессианской роли поэтов: вмес­те с другими деятелями культуры они должны создать международное общество Председателей Земного Шара, призванных осуществить программу мировой гармонии в «надгосударстве звезды» («Воззвание Пред­седателей Земного Шара», 1917). В период революци­онного переворота некоторые футуристы ощущали себя соучастниками событий и считали свое искусство «ре­волюцией мобилизованным и признанным».

После революции попытки продолжить Ф. были предприняты в Тифлисе: «заумь как обязательную фор­му воплощения искусства» утверждали члены группы «41°» — Кручёных, И.Зданевич, И.Терентьев. А на Даль­нем Востоке вокруг журнала «Творчество» (Владивос­ток — Чита, 1920-21) объединились во главе с теоре­тиком Н.Чужаком — Д.Бурлюк, Асеев, С.Третьяков, П.Незнамов (П.В.Лежанкин), В.Силлов, С.Алымов, В.Март (В.Н.Матвеев). Они искали союза с революци­онной властью; вошли в ЛЕФ.

Лит.: Поляков В. Русский кубофутуризм: Книги и идеи. М., 1995; КрусановА. Русский авангард: Боевое десятилетие: 1907-1932. СПб., 1996; Кручёных А. Наш выход: К истории русского футуризма. М., 1996; Харджиев И. Статьи об авангарде. М., 1997. Т. 1-2; Поэзия русского футуризма / Сост. В.Н.Альфонсов, С.Р.Красицкий. СПб., 1999; Рус­ ский футуризм: Теория. Практика. Критика. Воспоминания / Сост. В.Н.Терёхина, А.П.Зименков. М., 1999; Бобринская Е.А. Футуризм. М., 2000; Марков В. Ф. История русского футуризма. СПб., 2000; Futurismo: Manifesti, proclami, interventi e documenti teorici del Futurismo, 1909- 1944.Firenze, 1980.T. 1^1; The Futurist imagination: Word+Image in Italian futurism, painting, drawing, collage and free-word poetry. New Haven, 1983; CalvesiM. Der Futurismus: Kunstund Leben. Koln, 1987; Russian Futurism through its Manifestoes, 1912-1928. Ithaca; L., 1988. А.А.Ревякшш

«ФЬЮДЖИТИВИСТЫ» (англ. Fugitives) — группа литераторов и критиков, объединившихся вокруг журнала «Беглец» (The Fugitive. 1922-25). Их деятельность — пер­вая фаза того методологически оформившегося направ­ления англо-американской литературно-критической мысли, которое в дальнейшем получило название «новая критика». В 1920-е «Ф.» стали собираться в Вандербил-дском университете в г. Нэшвилл (штат Теннесси). Они оказали существенное влияние на пересмотр общей ли­тературной теории в США и преподавание литературы в университетах и колледжах. Руководителями и наибо­лее активными членами этой группы были Джон Кроу Рэнсом, Аллен Тейт, Роберт Пенн Уоррен, Доналд Дэ­видсон и позднее присоединившийся к ним Клинт Брукс. Среди других многочисленных имен наиболее заметны Эндрью Лайтл — романист, автор коротких рассказов, преподаватель истории письма, Мерилл Мур — психи­атр из Бостона и автор сонетов, Уильям Эллиотт — пе­дагог, Стэнли Джонсон — романист и администратор Вандербилдского университета. Благодаря деятельнос­ти «Ф.» американская южная литература вступила в пе­риод подъема после длительного застоя, вызванного поражением Юга в гражданской войне 1861-65.

На формирование группы «Ф.» оказала влияние ак­тивность поэтов США второго десятилетия 20 в. По­явились многочисленные поэтические журналы. Волна интереса к поэзии получила новый толчок благодаря де­ятельности Эми Лоуэлл в Бостоне, в Гринвич Вилледж, в Чикаго и быстро распространилась до Сан-Франциско. Университетские поэты и критики хотели сохранить идеа­лизированную патриархальную традицию южан. Они при­нялись за создание в своем воображении романтического идеала, базировавшегося на легенде об идиллическом Юге, законным выражением которого стала концепция «тради-ционального общества» (А.Тейт). Южные писатели объединились в Вандербилдском университете, чтобы создать свой печатный орган и выразить в нем свою программу. Идея создания журнала принадлежала Рэн-сому. Название журнала «Беглец» во многом определи­ло его эскапистский характер. «Ф.» стремились бежать и от современной им буржуазной цивилизации, проявив­шейся в насильственной индустриализации Юга, и от старого Юга, дискредитированного гражданской вой­ной, и от изысканно-утонченной культуры браминов, ставших ревнителями викторианских вкусов.

В 1940-е «Ф.» создали более или менее однородную эстетическую теорию, получившую название по одно­именной работе Рэнсома «Новая критика» (1941). На­звание сразу было принято в литературных кругах, оно уже носилось в воздухе с 1911, когда Дж.Спингарн опуб­ликовал свою лекцию «Новая критика». Деятельность

1161

ФЭНТЕЗИ

1162

«Ф.» была близка эстетическим концепциям Т.Э.Хью-ма, Т.С.Элиота, А.Ричардса. К 1924 почти каждый из них выработал свою поэтическую теорию, соединить которые журнал на своих страницах, тем не менее, не сумел. К началу 1926 он прекратил свое существование, что знаменовало конец фьюджитивистского периода этой большой группы южных критиков. Однако «Ф.» еще не раз выступали как единая группа.

В 1928 одиннадцать «Ф.» создали книгу «Фьюджи-тивисты: антология стихов»; двенадцать поэтов и кри­тиков стали участниками сборника «Я займу свою пози­цию» (1930); в 1936 к ним примкнул Брукс во втором аграрном выпуске «Кто владеет Америкой?». В 1956 около двадцати человек вновь собралось в Вандербил-дском университете. В 1959 книга мемуаров вышла под названием «Встреча фьюджитивистов. Беседы в Ван-дербилде».

Лит.: Цурганова Е. История возникновения и основные идеи «неокритической школы» в США // Теории, школы, концепции: Ху­ дожественный текст и контекст реальности. М., 1977; Bradbury J. The Fugitives: A critical account. New Haven, 1958; Cowan L The Fugitive group: A literary history. Baton Rouge, 1959; Pratt W. The Fugitive poets. N.Y., 1965. E.A.Цурганова

ФЭНТЕЗИ (англ. fantasy) — вид фантастической литературы (или литературы о необычайном), основан­ной на сюжетном допущении иррационального харак­тера. Это допущение не имеет «логической» мотивации в тексте, предполагая существование фактов и явлений, не поддающихся, в отличие от научной фантастики, рациональному объяснению. Если в научной фантасти­ке мы имеем дело с единой (центральной) научно обо­снованной посылкой, то в Ф. фантастических допуще­ний может быть сколько угодно: в этом особом мире все возможно — боги, демоны, добрые и злые волшебники, говорящие животные и предметы, мифологические и легендарные существа, таинственные двойники, приви­дения, вампиры, встреча человека с дьяволом. Предпосыл­ки Ф. — в архаическом мифе и фольклорной волшебной сказке, в европейском рыцарском романе и героических песнях, и без опоры на этот пласт мировой культуры, куда следует отнести также творчество романтиков 19 в., оккультно-мистическую литературу второй по­ловины 19 в. и начала 20 в., в полной мере Ф. понять нельзя. Герой Ф., сражаясь с чудовищами, встречающи­мися ему на пути, сталкиваясь с разнообразными пре­пятствиями, напоминает героя мифа, выполняющего сакральный ритуал инициации, превращения ребенка во взрослого мужчину.

Миры Ф. лишены географической и временной кон­кретности — события происходят в условной реально­сти, «где-то и когда-то», чаще всего в параллельном мире, похожем отчасти на наш. Время в Ф. похоже на время мифологическое, развивающееся циклично — как и сам мир, последовательно проходящий этапы гармо­ничного и хаотического существования, перетекающие один в другой, образуя модель повторяющегося бытия. Важен для Ф. художественный опыт Средневековья, эсте­тика рыцарского романа, основанного на легендах и ска­заниях цикла о приключениях короля Артура и рыцарей Круглого стола. Прошлое, жизнь в котором определялась, по мнению авторов Ф., рыцарским кодексом чести, воз­вышенными, благородными подвигами, идеализируется и ассоциируется со священным, божественным, будущее

же — с уходом из мира волшебства, магии, со скучной, банальной повседневностью. Для Ф. важен и романти­ческий принцип двоемирия, противопоставления мечты и реальности, а также романтический герой, как прави­ло, одинокий, отверженный, в одиночку противостоящий выпадающим на его долю бесчисленным испытаниям. Герой обречен совершать Квест (от англ.Quest—«путь», «поиск»), представляющий собой не столько перемеще­ние в пространстве с определенной целью, сколько путь в пространстве души в поисках себя и обретения внут­ренней гармонии. Как самостоятельное направление в фантастической литературе Ф. стала оформляться в кон­це 19 в. в творчестве У.Морриса. С 1888 по 1897 вышло семь его романов («История Дома Сынов Волка и всех кланов Чети», 1889; «Корни гор», 1889; «Повесть о Свер­кающей Долине», 1891; «Лес за пределами мира», 1894; «Колодец на краю света», 1896; «Воды Дивных Остро­вов», 1897, «Разлучающий поток», 1897), написанных под влиянием фантастических кельтских саг, средневе­ковой литературы видений, рыцарского романа, англий­ской готической литературы, прозы немецких романти­ков, литературной сказки. Моррис создал основы того направления в фантастической литературе, которое в 20 в. получит название «героическая Ф.»; употребля­ются также названия «эпическая Ф.» и «литература меча и колдовства». Традиции Морриса продолжил лорд Э.Дансейни (1878-1957), вслед за которым к Ф. обрати­лись Дж.Р.Р.Толкин и К.С.Льюис, соединившие кельт­скую, скандинавскую, античную мифологии с легенда­ми артуровского цикла.

В западном литературоведении исследование Ф. нача­лось в 1970-е, тогда же вошел в употребление и термин. Предлагались различные подходы, среди них изучение Ф., исходя из характера фантастического в произведении: «высокая Ф.» — о произведениях, в которых перед чи­тателем предстают полностью вымышленные миры; «низкая Ф.» — о произведениях, в которых сверхъес­тественное привносится в нашу реальность. Возможно также рассмотрение Ф. в соответствии с проблемно-те­матическим принципом: «героическая Ф.», «готическая Ф.», «христианская», «оккультная». Наиболее распрос­транена Ф. в литературах США и Великобритании. При­чем «героическая Ф.», действие произведений которой разворачивается как в вымышленных мирах и иных из­мерениях (цикл Р.Говарда о приключениях Конана), так и на других планетах (марсианский цикл Э.Р.Берроуза); примерами могут служить также повести лорда Дансей-ни (Э.Планкетт) и трилогия Толкина «Властелин колец» (1954-55), романы У.Ле Гуин, А.Нортон, Р.Желязны/ Об­ширна и «готическая Ф.» — в нее включают произведения М.Пика и С.Кинга, продолжающих традиции романтиков (Э.А.По, Н.Готорна) и неоромантиков (Р.Л.Стивенсона, Б.Стокера). Традиции «христианской Ф.» заложены в 19 в. Д.Макдоналдом и Ч.Кингсли, в 20 в. развиты Г.К.Честер­тоном, Ч.Уильямсом и К.С.Льюисом. «Оккультная Ф.» связана с именами Э.Дж.Бульвер-Литтона, Э.Блэквуда, А.Мейкена, А.Кроули, Д.Уитли, Х.Ф.Лавкрафта. Среди наиболее значительных мастеров Ф. в Германии 20 в. — Г.Эверс и М.Энде, в Австрии — ГМейринк, ГВерфель, К.ТШтробл. Много сделали для развития национальной традиции Ф. в Италии И.Кальвино, ТЛандольфи, Д.Буц-цати, Г.Морселли. Интересна Ф. Восточной Европы, преж­де всего Чехии (К.Михал) и Польши (А.Сапковский). Ис­токи Ф. стран Северной Европы — в творчестве Л.Холь-

1163

ФЭНТЕЗИ

1164

берга и Х.К.Андерсена; в 20 в. в этом направлении ра­ботали Й.Йенсен, К.Бликсен (Дания), М.Сандемо (Нор­вегия), СЛагерлёф, ПЛагерквист, СЛюндваль (Швеция). На развитие Ф. в Латинской Америке повлияла литера­тура магического реализма, книги Х.Кироги, А.Бьой Ка-сареса, Х.Арреолы, Х.Рульфо.

В России предпосылки Ф. возникают в первой трети 19 в. с появлением фантастических элементов и повес­тях и рассказах Н.Гоголя, А.Погорельского, А.Бестуже­ва (Марлинского), О.Сомова, В.Одоевского. Эта линия была продолжена в начале 20 в. Л.Андреевым, А.Куп­риным, В.Брюсовым, позже — А.Грином. Особое мес­то занимают в истории русской Ф. 1960-е, когда был опубликован (1966-67) роман М.Булгакова «Мастер и Маргарита» и повесть А. и Б.Стругацких «Понедельник начинается в субботу» (1965). Из современных авторов Ф. выделяются М.Успенский (трилогия о приключениях богатыря Жихаря, 1997-98), В.Крапивин с циклом сказочных повестей, С.Логинов (роман «Многорукий бог далайна», 1996). До недавнего времени литерату­ру о невозможном, сверхъестественном относили то к юмористической, то к сатирической фантастике. Лишь в конце 20 в. стало возможным говорить о фор­мировании отечественной Ф.

Кинофэнтези развивается с первых десятилетий 20 в. Начиналась она фильмами о Тарзане, Франкенштейне,

Дракуле, ныне же фильмография Ф. насчитывает несколь­ко тысяч позиций — это экранизация романов С.Кинга и Р.Говарда о Конане, новелл Э.А.По и Ч.Диккенса и лен­ты, снятые по оригинальным сценариям («Кошмар на улице Вязов», 1984-94). Предтечами Ф. в изобразительном ис­кусстве называют П.Брейгеля-старшего, И.Босха, Д.Тер­нера, У.Блейка, прерафаэлитов. Существенен вклад в ил­люстрирование Ф. художников 20 в.: М.Эрнста, С.Дали, Р.Магрита, М.Эшера. Активно работают художники, спе­циализирующиеся в области Ф.: Ф.Фразетта, Б.Вальехо.

Лит.: Чернышева Т. Природа фантастики. Иркутск, 1984; Ков-тун Е. Поэтика необычайного: Художественные миры фантастики, волшебной сказки, утопии, притчи и мифа. М., 1999; Manlove C.N. Modern fantasy: Five studies. Cambridge, 1975; /rwin W.R. The game of the impossible: A rhetoric of fantasy. Urbana, 1976; Attebery B. The fantasy tradition in American literature: From Irving to Le Guin. Bloomington, 1980; Jackson R. Fantasy: The literature of subversion. L; N.Y., 1981; Wolfe G. Critical terms for science fiction and fantasy: A glossary and guide to scholarship. N.Y., 1986; Risco A. Literature fantastica de lengua espafiola. Madrid, 1987; Attebery B. Strategies of fantasy: The literature of subversion. Bloomington, 1992; Manlove C.N. Christian fantasy: From 1200 to the present. Notre Dame (In.), 1992; Perret P. The faces of fantasy. N.Y., 1996; St. James guide to fantasy writers /Ed. D.Pringle. N.Y., 1996; The Dark fantastic: Selected essays from the Ninth international conference on the fantastic in the arts / Ed. C.W.Sullivan III. Westport (Ct.), 1997.

В.Л. Гопман

_X

ХАРАКТЕР (греч. character — черта, особенность) в литературе и искусстве — определенность образа: со­циальная, национальная, бытовая, психологическая. Если тип — это проявление общего в индивидуальном, то X. — прежде всего индивидуальное. Термин «X.» ввел в эстетику Аристотель, согласно которому «действие со­вершается действующими лицами, которые необходимо должны быть каковы-нибудь по характеру» (Поэтика. 1449Ь36). Лицо имеет X., если обнаруживает в речах или поступках какой-то выбор. X. должны быть хорошими, сообразными (для женщин мужество и сила несообраз­ны), похожими (не уточняется, на кого) и последователь­ными. Философ считал, что для трагедии важно действие, а не X., поскольку они «придают людям именно качества, а счастливыми и несчастливыми они бывают <только> в результате действия» (1450 а 18-20). Эпос в отношении X. вариативен, может предпочитать страсти. Из двух го­меровских «поэм «Илиада» есть простая <эпопея> стра­стей, а «Одиссея» — сплетенная (ибо вся она из узнава­ний) <эпопея> характеров» (1459 Ь12).

Противопоставление X. и страстей оставалось прин­ципиальным для теории трагедии и комедии вплоть до 19 в. Строгой логической обусловленности X. персона­жа потребовала критика классицизма. Ж.Шаплен писал: «Чтобы действие было правдоподобным, требуется мно­гое: нужно правильно соблюдать время, место, условия, возраст, нравы и страсти; главное же нужно, чтобы вся­кий персонаж действовал согласно своему характеру, а злой, например, не имел добрых намерений» (Литера­турные манифесты западноевропейских классицистов. М., 1980. С. 279). Но следование теории приводило к ста­тичности и схематизму, на что указал в своих записях 1830-х «Table-talk» А.С.Пушкин, противопоставив X. персонажей Мольера («типы такой-то страсти, такого-то порока») и У.Шекспира («существа живые, исполнен­ные многих страстей, многих пороков») безаговорочно в пользу последнего.

Романтизм сделал ставку на самоценную человечес­кую личность. Принципиальна роль X. в классическом реализме, установившем более последовательные при­чинно-следственные связи между X. и обстоятельства­ми. Если ренессансные X. бесконечно многообразны, но не наделены закономерным развитием — «развивается не столько герой, сколько автор» (Пинский Л. Реализм эпохи Возрождения. М., 1961. С. 169), — то реалисти­ческий персонаж 19-20 вв. может быть весьма противо­речив и непоследователен, но это закономерно обуслов­ливается его X. и ситуациями, в которых он оказывается. В литературе модернизма, выдвинувшей иные приорите­ты, интерес к X. заметно ослабевает. Показательно в этом смысле уже одно название романа Р.Музиля «Человек без свойств» (1930-43).

Лит.: Драгомирецкая Н. Характеры в художественной литературе // Проблемы теории литературы. М., 1958; Бочаров СТ. Характеры и об­ стоятельства // Теория литературы: Основные проблемы в историческом освещении. Образ, метод, характер. М., 1962; Гинзбург Л. О литератур­ ном герое. Л., 1979; Волков И.Ф. Творческие методы и художественные системы. 2-е изд. М., 1989. С.И.Кормгллов

ХАРАКТЕРЫ (греч. character — черта, особен­ность) — литературный жанр, ставший популярным в английской и французской литературах в 17 в. Вос­ходит к сочинению древнегреческого философа и ес­тествоиспытателя Теофраста «Характеры» (ок. 320 до н.э.) — сборнику из 30 кратких характеристик психо­логических типов (лжец, льстец, скупец, хвастун и пр.). Сочинение Теофраста повлияло на перечень X. героев в «Общем прологе» «Кентерберийских рассказов» (1390-е) Дж.Чосера. По образцу Теофраста написаны «Добродетельные и порочные характеры» (1608) анг­лийского епископа Джозефа Холла и другие эссе-Х. ан­глийских писателей 17 в.: «Характеры» (1614) Томаса Овербери, «Микрокосмография» (1628) Джона Эрла, «Благочестивая и нечестивая жизнь» (1642) Томаса Фуллера, «Характеры» (опубл. 1759) Сэмюела Батле-ра, автора «Гудибраса». Наибольшую известность снис­кали «Характеры, или Нравы нынешнего века» (1688) французского писателя-моралиста Жана де Лабрюйе-ра, поместившего в начале своей книги переведенное с древнегреческого сочинение Теофраста.

Традиции жанра продолжили в 18 в. английские эссеисты Ричард Стиль, Джозеф Аддисон, Оливер Голдсмит, Сэмюел Джонсон, которые давали имена персонажам своих X., что сразу делало эти имена на­ рицательными. В 19 в. жанр развивался в творчестве Ч.Диккенса «Очерки Боза» (1836), У.М.Теккерея («Книга снобов», 1847), Дж.Элиота (книга очерков «Впечатления Теофраста такого-то», 1879). В русской литературе к названному жанру обращены отчасти «Мертвые души» (1842) Н.В.Гоголя, а также расска­ зы В.М.Шукшина «Характеры» (1973), сборник сти­ хов Е.М.Винокурова «Характеры» (1965). АН

«ХАРОНА КРУЖОК» (нем. Charonkreis) — бер­линский литературный кружок, объединявший поэтов, близких к экспрессионзму. Основан в 1904 Отто цур Линде и Р.Паннвицем. Среди участников — К.Рётгер, Р.Паулсен и Е.Боккемюль. К кружку был близок А.Мом-берг (1872-1942). Членами кружка издавался журнал «Харон» (1904-14). Своей задачей участники кружка считали создание нового северного мифа, который дол­жен соответствовать духу времени, что, по их мнению, можно было сделать с помощью «разрыва» внешней оболочки вещей и проникновения в их суть. В 1920— 22 выходило литературное приложение к журналу (все­го 13 выпусков). Кружок распался в 1922.

Д. М. Hoeo.ncu.ioe

«ХАРТФОРДСКИЕ ОСТРОУМЦЫ» (англ. Hartford wits) — кружок американских поэтов и публицистов просветительской ориентации, сложившийся в 1770-80-е в Хартфорде (штат Коннектикут). Члены кружка занимали кафедры в Йельском университете, где ца­рил культ Дж.Локка, чей «Опыт о человеческом разу­ме» (1690) стал основой философских взглядов «Х.о.». Безоговорочные приверженцы отделения американс­ких колоний от Англии, участники кружка (Тимоти

1167

ХЕЙТИ

1168

Дуайт, Джон Трамбулл, Джоэл Барлоу) в дальнейшем избрали умеренно либеральные или консервативные общественные позиции, резко выступили против де­изма, отождествленного ими с анархией и безбожи­ем, и стремились дезавуировать идеи, провозглашен­ные Французской революцией. В творчестве «Х.о.» главенствовали сатирические жанры, разрабатывае­мые в границах канонов классицизма. Пафос их по­эзии, сложившейся под сильным влиянием А.Поупа, определялся задачами обличения опасных, на взгляд «Х.о.», идейных веяний, ассоциируемых с «француз­ской заразой», и дидактическими установками, сво­дящимися к проповеди умеренности как в политике, так и в частной жизни. Оставаясь последователями классицистской доктрины «природного вкуса», кото­рый по сути своей не меняется ни с ходом времени, ни в зависимости от обстоятельств национальной ис­тории, «Х.о» вместе с тем осознавали необходимость поиска новых художественных средств. Однако их произведения, стремившиеся воплотить специфичес­ки американский общественный опыт (прежде всего поэма Барлоу «Колумбиада», 1789), остались риторичес­кими по стилю и в творческом отношении подражатель­ными. Они неукоснительно следовали классицистским представлениям о высокой поэзии, в которой обязатель­ны многочисленные мифологические реминисценции, условный поэтический словарь и прямые уподобле­ния коллизий реального мира схематически понятым сюжетам античной литературы. «Х.о.» называют так­же «университетскими поэтами», «Коннектикутски­ми остроумцами».

Лит.: Howard L Connecticut wits. Chicago, 1943. А.М.Зверев

ХЁЙТИ (исл. heiti) — в поэзии скальдов прием поэтического иносказания, основанного на метафо­рических ассоциациях. Снорри Стурлусон (1179— 1241) в трактате «Перечень стихотворных размеров» (третья часть «Младшей Эдды», 1222-25) приводит образцы различных X. (X. неба: «твердь», «безоблач­ное», «ураганное», «беспредельное», «лучистое», «вьюжное», «верх», «бездонное», «высь», «молния», «покров», «широкосинее»).

ХИАЗМ [греч. chiasmos — крестообразное распо­ ложение в виде греческий буквы х (хи)] — обращенный параллелизм с расположением аналогичных частей в последовательности АВ-В'А' («Все во мне, и я во всем», Ф.И.Тютчев, «Тени сизые смесились...», 1836); обычно — со значением антитезы: «Мы едим, чтобы жить, а не живем, чтобы есть». М.Л.Гаспаров

ХИАТУС, г и а т у с (лат. hiatus — зияние) — зия­ние, в стихе — столкновение заключительного гласно­го одного слова с начальным гласным другого слова; считается неблагозвучным и в большинстве поэтик из­бегается или устраняется элизией. В русской поэзии обычно не учитывается: избегается лишь столкнове­ние на стыке слов двух одинаковых гласных.

М.Л.Гаспаров

«ХЛАМ», «Сред а» — наименование составле­но из первых букв слов: художники, литераторы, ар­тисты, музыканты. Это одно из наиболее крупных рус­ских культурных сообществ Шанхая (1933-1941?)

собиралось один раз в неделю, по средам, поэтому имело еще одно название — «Среда». Первое заседа­ние состоялось 1 ноября 1933, на нем присутствовали основатели содружества — представители русской эмигрантской культуры — балетмейстер Э.И.Элиров, журналист А.В.Петров (Петров-Полишинель), поэт М.Спургот («тройка ХЛАМа»). В руководство содру­жества также входили музыкант А.Г.Бершадский, ху­дожник Л.В.Сквирский. Среди наиболее значитель­ных членов объединения были В.В.Панова-Рихтер, З.А.Прибыткова, Л.В.Арнольдов. 17 февраля 1934 «ХЛАМ» был официально зарегистрирован во французс­ком консульстве. К этому времени содружество при­обрело большую популярность среди русской колонии Шанхая и число его участников достигло 70. «Среды» «ХЛАМа» вскоре стали самыми популярными среди представителей русской колонии Шанхая. В зимнее время, когда активизировалась работа объединения, число участников достигало 1500 человек. В сообще­ство входили многие представители эмигрантской куль­туры, в различное время посетившие Шанхай. В 1936 общество присвоило звание «Первого Рыцаря шанхай­ской богемы» А.Н.Вертинскому; в этом же году со­стоялся торжественный прием Ф.И.Шаляпина. Наря­ду с маститыми мастерами литературы, вокала, сцены, балета, живописи в заседаниях «Среды» принимали участие представители эмигрантской творческой мо­лодежи. Популярности «сред» «ХЛАМа» способство­вали и различные конкурсы и творческие соревнования. Присуждалось звание «Короля шанхайских поэтов», которого в 1934 удостоились Н.Шилов и П.Лапикен. Разнообразная культурная программа, включающая, помимо выступлений мастеров различных видов ис­кусств, тематические вечера, лекции, обсуждения док­ладов и вопросов творческой жизни эмиграции на всем ее обширном географическом пространстве, способ­ствовала сохранению и развитию русских нацио­нальных традиций, обогащала духовную жизнь русской диаспоры на Дальнем Востоке. В августе-сентябре 1941 обществом было проведено три собрания всех членов и утвержден новый устав, который предусматривал де­ление участников объединения на три категории: по­четные, официальные и неофициальные. Руководите­лем объединения был избран А.И.Белошенко.

О.А.Бузуев

ХОЖДЕНИЕ, хожение — жанр древнерусской литературы, посвященный описаниям путешествий, новых мест, чужих стран; путевые записи. X. называли также «па­ломниками», «путниками», «странниками», «посоль­ствами», «скасками». «Повесть временных лет» сохрани­ла летописные рассказы о путешествии княгини Ольги в Царьград, о пути апостола Андрея в Киев и Новгород, предвещавшие появление жанра X. Жанр начал склады­ваться в Древней Руси в 10-11 вв. Произведением, откры­вающим его историю и ставшим классическим образ­цом, стало «Хожение Даниила, Русскыя земли игумена» (12 в.) по «святым местам» Сирии и Палестины. Известно «Хождение Игнатия Смольнянина в Царьград» (конец 14 — начало 15 в.), представляющее собой пред­варительный набросок, в результате последующей лите­ратурной обработки которого в древнерусскую книжность входит более подробное «Пименово Хождение в Царь-град». Исследователи считают автором обеих редакций

1169

«ХРИСТИАНСКО-НЕМЕЦКОЕ ЗАСТОЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО»

1170

Игнатия Смольнянина. Автор может описывать увиденное по очередности (временной композиционный принцип), либо опираясь на топографию местности (пространствен­ный композиционный принцип). Примером простран­ственного построения может служить X. Стефана Новго­родца (14 в.), рассказывающее о достопримечательностях Константинополя, примером временного построения яв­ляется X. Игнатия Смольнянина, в котором автор подчи­няется хронологии своего путешествия, включая в него не только изображение царьградских святынь, но и истори­ческие события, свидетелем которых он стал. Для языка X. характерно использование элементов разговорного стиля, устного народного творчества, в нем редки мета­форические обороты, а сравнения конкретны (заморские объекты сравниваются с местными, хорошо знакомыми). Историческая действительность определила этапы, по которым развивался жанр X.: авторами первых русских X. — с начала 12 в. — были паломники. Интерес к палом­ническим X. не ослабевал на протяжении всего Средневе­ковья. С конца 14 в. на Руси сложилась новая разновидность X., авторы которых были дипломатами и купцами. Их инте­ресовали не только христианские достопримечательности, но и события светской жизни. Таким новатором стал Игна­тий Смольнянин, в X. которого рассказы о святынях Кон­стантинополя перемежаются светскими эпизодами, но наиболее известное X. этой разновидности принадлежит тверскому купцу Афанасию Никитину, совершившему в 1466-72 путешествие в Индию через Прикаспийское Закавказье и Иран. В своем «Хожении за три моря» Афанасий Никитин впервые рассказал русскому чита­телю о неизвестных ранее восточных городах и стра­нах — от Египта до берегов Тихого океана. В 17 в. появ­ляется новый автор X. — землепроходец. Произведения землепроходцев зачастую носили практический харак­тер, пример тому — Отписки Семена Дежнёва, адресо­ванные узкому кругу лиц, но затем ставшие фактом ли­тературной жизни. Авторами подобных Отписок были русские землепроходцы: Петр Бекетов, совершивший поход в Забайкалье, Ерофей Хабаров, участник многих Сибирских экспедиций, Андрей Булыгин, ходивший на побережье Охотского моря и др.

Лит.: Книга хожений: Записки русских путешественников XI- XV вв. / Сост., вступ. ст. Н.И.Прокофьева. М., 1984; Записки русских путешественников XVI — XVII вв. / Сост. Н.И.Прокофьева, Л.И. Алёхиной; Вступ. ст. Н.И.Прокофьева. М., 1988; Никитин AM. «Хождение» апосто­ ла Андрея и путь «из варяг в греки» // Герменевтика древнерусской лите­ ратуры. М., 1994. Сб. 6 (2). О. В. Гладкова

ХОЛИЯМБ (греч. choliambos — хромой ямб), или с к а д з о н (греч. skazon, — хромающий), в метрическом стихосложении—ямбический триметр или хореический тетраметр с заменой последних двух слогов (и п) на— п; это ощущается как эффектный перебой ритма, поэто­му размер применялся преимущественно в стихотворе­ниях комического и трагикомического содержания (ямбы Гиппонакта и Каллимаха, мимы Герода, басни Бабрия, эпиграммы Марциала). Пример силлабо-тонической ими­тации X. в триметре:

Два раза в жизни женщина мила — мужу:

В день свадебный, а вслед за этим в день — смертный... и в тетраметре:

Плащ из рук моих примите, я Бупалу глаз — выбью...

(пер. из Гиппонакта, считавшегося изобретателем этого размера). М.ЛТаспаров

ХОЛОСТОЙ СТИХ — нерифмованный стих среди рифмованных: 1) как простой недосмотр (три случая в «Медном всаднике», 1833, А.С.Пушкина); 2) для ил­люзии оборванности начала или конца текста (начало «Сцены из Фауста», 1825, Пушкина); 3) как рудимент при­пева в строфах (немецкие строфы с «вайзе» — ababccx и др.; «Ключ», 1779, Г.Р.Державина; нерифмованные концовки рифмованных тирад в русском раешном сти­хе и подражания им, напр.: «И какой-то малыш / Показал ему шиш, / И какой-то барбос / Укусил его в нос—/ Нехо­роший барбос, невоспитанный!», К.И.Чуковский); 4) как след того, что этот стих развился из начального полусти­шия более длинного стиха (в восточной газели аа ха ха ха... и рубай ааха, в русской частушке ааха и подража­ниях ей, напр.: «Человек сидит в седле, / Ноги тащит по земле, — / Это едет дядя Стёпа / По бульвару на осле!»,

С.В.Михалков). М.ЛТаспаров

ХОРЕЙ, трохей (греч. choreios — плясовой, trochaios — бегущий) — 1. В метрическом стихос­ложении — стопа из трех мор, строение: — и (со­стоит из долгого и краткого слогов, с различными заменами), употреблялся чаще всего в тетраметре. 2. В силлабо-тоническом стихосложении — метр, образованный стопами из двух слогов, с сильным ме­стом {иктом) на первом; сильное место может быть как ударно, так и безударно (х), слабое — только бе­зударно (и; с оговорками о сверхсхемных ударени­ях), последнее сильное место в строке обязательно ударно (и); схемахихих...и. Частоударные и ред-коударные сильные места стремятся чередоваться че­рез одно, причем начальное и предконечное сильные места — редкоударны.

В русском стихе наиболее употребительны 4-стоп-ный X. («Мчатся тучи, вьются тучи», 1830, А.С.Пуш­кин), 5-стопный X. («Выхожу один я на дорогу», 1841, М.Ю.Лермонтов), 6-стопный X. бесцезурный («Скуч­но, девушки, весною жить одной...», 1824, А.А.Дель­виг), 6-стопный X. с цезурой («Долго не сдавалась Любушка-соседка», 1853, Н.А.Некрасов). После ямба X. — самый распространенный метр русской силла-бо-тоники; он связан с традициями песни, как на­родной (отсюда его употребление в «легкой поэзии»), так и духовной (отсюда — в элегической).

ММ.Гаспаров

«ХРИСТИАНСКО-НЕМЕЦКОЕ ЗАСТОЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО» (нем. Christlich-Deutsche Tisch- gesellschaft) — кружок немецких патриотически на­ строенных поэтов-романтиков, основанный в январе 1811 Людвигом Ахимом фон Арнимом (1781-1831). Кружок обосновался в открытом в 1810 Берлинском университете, первым ректором которого был И.Г.Фих­ те, также входивший в «Х.-н.з.о.». Члены кружка: К.М.Брентано, Г.фон Клейст, И.фон Эйхендорф, А.фон Шамиссо, Ф.де Ла Мотт Фуке, К.Ф.фон Сави- ньи, И.Ф.Рейхардт. Деятельность «Х.-н.з.о.» была направ­ лена против политики Наполеона I, затем — против рес­ таврации К.Меттерниха. С 1816 название изменилось на «Христианско-германское застольное общество»; им руководили Брентано и братья Э. и Л.Герлах. Патри­ архально-легитимистская направленность общества получила в 1840-57 поддержку короля Пруссии Фрид­ риха Вильгельма IV. АН.

1171

ХРИЯ

1172

ХРИЯ (греч. chreia, от chrao — возвещаю) — в ан­ тичной риторике — краткий анекдот об остроумном или поучительном афоризме или поступке великого челове­ ка; напр.: «Диоген, увидев мальчика, который вел себя дурно, побил палкой его воспитателя». Как материал для пересказа, распространения, комментария X. входила в традиционный ряд риторических упражнений (т.наз. прогимнасм: басня, рассказ, X., гнома, утверждение и опровержение, похвала и порицание, сравнение, опи­ сание и пр.); иногда они все расширительно тоже назы­ вались X. М.Л.Гаспаров

ХРОНИКА (греч. chronos — время) — литературный жанр, излагающий исторические события в их времен­ной последовательности. Хроникальность была прису­ща мифологическим сюжетам, произведениям древней и средневековой литературы (библейские книги Пара-липоменон, исландские саги). Как вид исторического повествования — записи по годам, X. сложилась в ан­тичности. В отдельный жанр X. выделилась в эпоху Средневековья. В древнерусской литературе X. соот­ветствует летопись, возникающая в эпоху Ярослава Мудрого (И в.). X. эпохи Средневековья — важный источник исторических сведений. Наиболее известны англосаксонские X., начатые в 9 в. при короле уэссекс-ком Альфреде Великом (849-901). Отдельные англосак­сонские X. существовали задолго до Альфреда, но лишь в 9 в. летописание упорядочивается, ведется непосред­ственно при королевском дворе. Англосаксонские X. дополняются в течение всего 10 в., а также в первой по­ловине 11 в. Важным собранием исторических данных является труд англосаксонского монаха Эдмера Кентер-берийского «Новая история», охватывающий события в Англии между 1066 и 1122. В это же время Флоренс Ву-стерский пишет всемирную историю, составленную по материалам старых сочинений Беды Достопочтенного. Наибольшее значение для развития жанра X. имел Галь-фрид Монмаутский, с именем которого связывают рас­пространение в европейской литературе кельтских пре­даний о короле Артуре. «История бриттов» Гальфрида Монмаутского, повествующая об основании Британии, завоевании острова Альбион, написана между 1132-37. В «Истории бриттов», наряду с исторической, сильна легендарная основа. Здесь впервые появляется имя ку­десника Мерлина, рассказываются легенды о Локрине, Горбодуке, Лире и его дочерях. 14 в. — расцвет исто­рической прозы на французском языке. Видное место занимает X. Жана Фруассара (1337 — после 1404), со­единившая историческое описание с поэтическим на­чалом и напоминающая авантюрный роман. Фруассар был одним из первых хронистов, предпринявшим даль­ние поездки и беседовавшим с очевидцами событий.

В X. эпохи Возрождения на первый план выдвига­ется новая цель — показать человека перед лицом вре­мени. В 16 в. преобладают исторические сочинения, в которых ощутимо авторское мировоззрение, укрупне­ны человеческие черты правителей. В 1513 английский гуманист Томас Мор пишет историю возвышения Ри­чарда III, изобразив короля самыми мрачными краска­ми. Перу поселившегося в Англии итальянца Полидора Вергилия принадлежит написанная в 1534-55 история страны вплоть до 16 в. Эдуард Холл создал историю Англии, начиная с царствования Генриха IV. В 1577 появились обширные «Хроники Англии, Шотландии

и Ирландии» Рафаэля Холиншеда — сочинение на осно­ве ранее написанных летописей и трудов; к ним обратил­ся У.Шекспир, работая над пьесами из истории Англии: «Ричард И», «Ричард III», «Генрих IV», «Генрих V», «Ген­рих VIII». К 17 в. X. дополняются биографиями, воспо­минаниями, дневниками. Эстетическое переосмысление X. происходит в эпоху романтизма, когда зарождается представление о «духе времени», индивидуальном обли­ке каждой эпохи («Хроники царствования Карла IX», 1829, П.Мериме). Материалы X. стали источником сю­жета для романов М.Твена («Янки при дворе короля Артура», 1889) и М.Дрюона. В русской литературе уса­дебные и семейные X. создают С.Т.Аксаков и Н.С.Лесков. Образ хроникера использовал Ф.М.Достоевский в рома­нах «Подросток» (1875) и «Бесы» (1971-72). Истори­ческие X. пародировались М.Е.Салтыковым-Щедриным в «Истории одного города» (1869-70). В 20 в. усиление хроникального начала было связано с тяготением лите­ратуры к документальности, эпичности повествования. Хроникальный принцип лежит в основе литературы фэнтези: «Властелин колец» (1954-55) Дж. Р. Р. Тол кина, «Хроники Нарнии» (1950-55) К.Льюиса. К X. обраща­ются испанские и латиноамериканские писатели (Г.Гар­сия Маркес, Х.Л.Борхес), писатели-фантасты (Р.Брэдбе­ри. Марсианские хроники, 1950).

Лит.: Grundmann И. Geschichtsschreibung im Mittelalter. Gottingen, 1969. Т.Л.Скрябина

ХРОНОГРАФ РУССКИЙ (греч. chronos — время и grapho — пишу) — древнерусское историческое, от­части компилятивное сочинение типа хроники. В отли­чие от летописи X. состоит не из погодных статей, а из новелл с законченным сюжетом. Особое распростране­ние X. получили в 15-17 вв., хотя первый из них (X. по великому изложению) был составлен на Руси в 11 в. (не сохранился). Содержательной основой части X. являют­ся переводные византийские X. (Георгия Амартола, Иоанна Малалы и др.). К числу подобных X. относится Летописец Еллинский и Римский (15 в.) — «крупней­ший древнерусский компилятивный хронографический свод, содержащий изложение всемирной истории от со­творения мира и до времени византийского императора Романа Лакапина (920-944) с добавлением перечня пос­ледующих византийских императоров вплоть до Ману-ила Палеолога (1391-1425) и русской статьи о взятии Константинополя крестоносцами в 1204 г.» (Творогов, 1). Основой другой группы древнерусских X., наряду с об­зором всемирной и библейской истории, становится русская история и история южных (а также западных — в отдельных редакциях) славян. Источником сведений для этих X. являются не только византийские памятни­ки, но и русские исторические повести и летописи, южнославянская и русская агиография. Эти X. имеют общее название — «Русский X.», который известен в не­скольких редакциях (первая редакция — 1512; вторая редакция — 1617); каждая из них сохранилась до нашего времени во многих десятках списков. Русский X. — ли­тературный памятник, отразивший настроение русского общества в тот период, когда после падения Византии Московская Русь осознала себя законной наследницей великих держав прошлого, «третьим Римом». Несмот­ря на мозаичность источников, Русский X. представлял собой единое повествование с четкой композицией, был единым идейно и стилистически. К нему обращались