1.3. Активизация экономического проникновения Китая в ца, переход к дипломатии «средней активности» (2001 год – настоящее время)

Появление и закрепление США в ЦАР после событий 11 сентября 2001 года было неоднозначно воспринято в политических кругах Китая. С одной стороны, Соединенные Штаты являлись важным гарантом стабильности в регионе и сильным союзником в борьбе с терроризмом. Но с другой стороны, действия Америки расценивались КНР как попытка окружить эти государства по периферии и оторвать от возможных союзников. Китай, по сути, оказался в кольце западного геополитического окружения от Центральной Азии до Японии¹.

До недавнего времени внешняя политика Китая строилась на основе тезиса о «мирном возвышении» КНР, который впервые прозвучал в 2003 г. в выступлении проректора Центральной партшколы КПК Чжэн Бицзяня. Тезис получил формат официально признанной целеустанавливающей доктрины в конце 2003 - начале 2004 гг.: о «мирном возвышении» страны не раз высказывались председатель КНР Ху Цзиньтао и премьер Госсовета Вэнь Цзябао².

В самом общем виде «мирное возвышение» Китая понималось как более активное позиционирование страны в качестве го­сударства, которое ненасильственными методами (через эффек­тивное экономическое развитие и энергичную миролюбивую внешнюю политику) добивается глобального статуса. «Мирное возвышение» КНР также подразумевало реализацию страте­гии энергетической безопасности страны, достижение мирного воссоединения Китая, а также его паритета с США по основным направлениям мировой повестки, и все это - на основе принципа многополярности международных отношений.

Концепция «мирного возвышения» включала также и тезис о большей ответственности Китая за судьбы мира и развития, которая, в частности, выражалась в готовности КНР играть бо­лее активную роль в процессах экономической глобализации и формировании многополярного мира. «Мирное возвышение» подразумевало и качественное изменение дип­ломатии Китая, который до этого строился по модели простого реагирования «вызов-ответ», а теперь должна была строиться по принципу «действие-результат», итогом чего и стала бы ре­ализация китайских интересов как глобальной державы.

Однако, как быстро показала практика, выдвижение по­нятия «возвышение», пусть даже и с атрибутом «мирное», оказалось мало плодотворным в деле фиксации позитивного международного имиджа Китая. Поскольку соответствующая доктрина неоднозначно воспринималась внутри страны и с на­стороженностью - за рубежом. Свои опасения по поводу политики Китая выразили и государства ЦА. Распространение начала получать идея китайской угрозы независимости суверенных государств региона.

Отход от концепции «мирного подъема и возвышения» впервые нашел официальное подтверждение в апреле 2005 года, когда председатель КНР Ху Цзиньтао, выступив на Афро-Азиатском форуме, озвучил идею «совместного построения гармоничного мира». В начале июля того же года тезис нашел отражение в Совместной декларации по итогам российско-китайского саммита. А в сентябре 2005 г. председатель КНР в своем послании ООН предложил создать «гармоничный мир совместного процветания»¹.

При этом важно, что, как отмечают китайские политологи, формирование идеи гармоничного мира происходило в тесной связи с выдвинутым несколько ранее понятием «новой дипломатии», под которой подразумевается практика «обновленных внешнеполитических подходов». Обе новации, по мысли китайских экспертов, стали сегодня системой, теорией, в рамках которой Пекин определяет цели, руководящие принципы и планы по реализации своей внешней политики.

Появление кон­цепции «гармоничного мира» и связанного с ней понятия «новой дипломатии» стало возможным в результате усиления самого Китая, а также в силу ряда знаковых перемен на меж­дународной арене, в частности - усиления тенденций многополярности и появления стратегических неопределенностей в политике США.

На пространстве Центральной Азии, в условиях набирающей мощь китайской экономики, для Пекина было важным обеспечить гарантированный доступ к сырьевым, в первую очередь нефтегазовым ресурсам региона, а потенциально – и его транзитным возможностям. Всему этому могли помешать планы Вашингтона по политической, экономической и военной перестройке центральноазиатского региона.

И хотя о «стратегической катастрофе» для Китая, о которой заявляли американские авторы¹, еще рано было говорить, но все же американское присутствие в сердце Евразии вызывало беспокойство. Таким образом, КНР объективно являлся объектом «стратегии сдерживания», проводимой Соединенными Штатами. Ещё более негативно воспринималась перспектива длительного военного присутствия США в регионе.

Глубокие изменения, которые произошли в Центральной Азии после 11 сентября 2001 года, заставили Китай начать корректировать свою политику в отношении региона. Усилившееся присутствие США заставило Пекин задуматься о том, как защитить свои долгосрочные интересы в регионе. В этих условиях на смену осторожным ответам на внешние угрозы приходит дипломатия средней активности, попытки выстраивания «пояса добрососедства» на границах Китая.

В связи с этим, китайская сторона резко усилила работу с политическими элитами центрально-азиатских государств, с целью оказания влияния на масштабы и формы их сотрудничества с США. Пекин сосредоточился на двусторонних соглашениях. Китай стремился всемерно укрепить экономические связи и зависимость стран Центральной Азии от своего рынка. Так, возросли объемы двустороннего товарооборота Китая со странами региона (в основном, с Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном) с этой целью были проложены прямые международные автодорожные линии грузовых и пассажирских перевозок Китай.

По мнению многих политиков, в рассматриваемый период существовала реальная угроза того, что США, закрепившись в регионе с помощью военных баз, попытаются заменить существующие авторитарные режимы на более демократичные и либеральные (и, конечно, проамериканские). В этой связи, основной акцент Китай сделал на укрепление ШОС и развитие связей со странами региона, прежде всего в экономической сфере. В условиях стремительного роста китайской экономики, Пекин мог позволить более эффективно задействовать имеющиеся у него ресурсы для реализации в ЦА различного рода экономических проектов, и, одновременно, поддержать существующие в регионе политические элиты.

Рассматривая ШОС как основной механизм, позволяющий активно участвовать в происходивших в ЦА процессах и гарантирующий защиту от возникновения здесь антикитайского альянса, Китай сделал ставку на усилении сплоченности в рядах Организации, укреплении ее международного имиджа и повышении значения экономической составляющей отношений. Для придания Организации большего международного веса, Китай совместно с Россией выступил за привлечение к деятельности ШОС новых стран (в 2004 году в состав ШОС на правах наблюдателей вошла Монголия, а в 2005 году – Иран, Пакистан и Индия).

Параллельно, внутри Организации шло интенсивное формирование новых механизмов и площадок межгосударственного взаимодействия. С 2005 года в рамках ШОС были сформированы и начали функционировать Деловой совет и Межбанковское объединение. Основная задача этих двух подструктур, в которых доминирует Китай – эффективно координировать усилия финансовых, государственных, предпринимательских и научных кругов с последующим планомерным внедрением как текущих, так и долгосрочных проектов в различных сферах экономики.

В итоге, в последние годы Китай стал все более активно выступать именно за развитие экономической составляющей Организации. Начиная с 2006 года, Пекин внес целый ряд предложений по стимулированию экономического сотрудничества, в частности формированию зоны свободной торговли, созданию региональной транспортной инфраструктуры.

Концепция «гармоничного мира» получила свое дальнейшее практическое развитие время мирового финансово-экономического кризиса, начавшегося в 2008 году. Кризис ослабил страны Центральной Азии и заставил их более активно искать финансовой поддержки из-за границы. Это открыло различные возможности для внешних политических актеров, чем не упустил возможность воспользоваться Китай для усиления своего влияния в регионе. Он выделил достаточно крупные кредиты для поддержания экономик государств ЦА.

Китай уже не в первый раз оказывал финансовую помощь Центральной Азии. В предыдущие годы страна предоставила порядка $900 млн. центральноазиатским странам на различные проекты по развитию инфраструктуры. Во время экономического кризиса размеры помощи выросли в геометрической прогрессии. Китай стал основным кредитором Таджикистана и Казахстана.

Можно предположить, что растущее экономическое влияние Китая в Центральной Азии повлечет за собой и рост политического влияния. Страны ЦА будут еще больше поддерживать Пекин в вопросах внутренней безопасности (например, вопрос отделения уйгуров) и поддерживать его международные интересы (такие, как реформа Совета Безопасности ООН). Китайская политика невмешательства во внутренние дела тоже может измениться со временем. Чем большее количество трубопроводов соединяют Центральную Азию с Китаем, тем больше причин у Пекина рассматривать регион как сферу жизненноважных для него интересов.

Меняющийся геополитический баланс в Центральной Азии во время экономического кризиса можно суммировать следующим образом. Страны Центральной Азии нуждаются в финансовой помощи и инвестициях, что в свою очередь открывает возможности для внешних актеров. Китай располагает богатыми ресурсами для увеличения своей роли в регионе в сложившейся ситуации, чем он и пользуется в продвижении своей экономической политики.

Переход Китая к наступательной политике в Центральной Азии после 11 сентября 2001 года позволил Пекину в целом существенно усилить свои позиции в регионе. С одной стороны, крупным прорывом и достижением явилось укрепление ШОС и превращение ее в многопрофильную международную организацию, причем с лидирующим положением КНР. Благодаря этому, Китай возможно впервые в новейшей истории получил уникальную возможность принимать самое непосредственное, деятельное и активное участие в жизни Центральной Азии, став к тому же одним из ключевых элементов формирующейся системы региональной безопасности. С другой стороны, сложившийся формат китайско-центральноазиатских экономических отношений также как и в 1990-е годы пока остается неэффективным с точки зрения долгосрочных интересов стран ЦА и КНР. Структура торговли по-прежнему складывается практически на 100% по формуле «сырье в обмен на готовую продукцию». Более того, сам Китай осознанно или неосознанно, но крайне активно стимулирует дальнейшее закрепление данного формата и одновременно уделяет не столь принципиальное значение развитию связей именно в инновационно-промышленной сфере.

В целом, начиная с 1991 года, роль Центральной Азии во внешней политике Китая поступательно увеличивалась и на современном этапе продолжает строиться на концептуальных подходах, заложенных еще на рубеже 70-х – 80-х годов ХХ века, когда власть в КНР перешла от идеологов великой культурной революции к реформаторам во главе с Дэн Сяопином. В основе китайской политики по-прежнему лежит задача обеспечения благоприятных внешних условий для дальнейшего экономического развития Китая и его превращения в мировую державу. Во многом именно через эту призму Пекин всегда рассматривал и продолжает рассматривать Центральную Азию.