2.5. Самостоятельные источники международного уголовного права

Как уже было показано выше, международное уголовное право имеет гибридный характер и оперирует широким кругом источников, проистекающих из других правовых отраслей. Однако отдельную группу составляют источники, возникшие в процессе развития международного уголовного права как самостоятельной отрасли. Это уставы и иные важнейшие документы международных судов и трибуналов, их прецедентное право, а также корпус международных договоров, регулирующих правоотношения в области борьбы с международными преступлениями. В данном разделе мы обратимся к этой группе, исключая прецедентное право, которое будет рассмотрено нами ниже отдельно.

 

2.5.1. Уставы международных уголовных судов и трибуналов и связанные с ними документы

а) Уставы международных военных трибуналов и судов, созданных после Второй мировой войны и связанные с ними документы

Устав Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, принятый в Лондоне 8 августа 1945 г. (известный еще как Лондонский статут или Нюрнбергский устав), является важнейшим источником международного уголовного права как отрасли в целом. Его основные положения, касающиеся составов международных преступлений, а также общих принципов уголовной ответственности за эти преступления, безусловно, стали частью обычного международного права.

Это же в значительной степени касается и Устава Международного военного трибунала для Дальнего Востока, принятого в Токио 19 января 1946 г., хотя в истории права Токийский трибунал обычно оказывается как бы в тени своего старшего, Нюрнбергского «брата». Токийский устав был смоделирован на основании Нюрнбергского, однако между ними имеются определенные различия, касающиеся как структуры Трибуналов, состава суда, так и некоторых норм материального права[100].

Необходимо подчеркнуть, что непреходящее значение для международного уголовного права имеют только нормы материального права, нашедшие отражение в этих уставах, а затем в приговорах данных судов. В свете современной  доктрины прав человека процессуальные нормы данных судов имеют теперь почти исключительно историческое, а не практическое значение.

Свидетельством признания международным сообществом универсального значения материальных норм, отраженных в Нюрнбергском Уставе и приговоре, стали Нюрнбергские принципы, или «Принципы международного права, признанные Уставом Нюрнбергского трибунала и нашедшие выражение в решении этого Трибунала». Данный документ может считаться самостоятельным источником международного уголовного права. История его появления такова. 11 декабря 1946 г. Генеральная Ассамблея ООН своей Резолюцией № 95(I) «единогласно подтвердила принципы международного права, признанные Статутом Нюрнбергского трибунала и нашедшие выражение в его решении». Резолюцией №177 (II) от 21 ноября 1947 Генеральная Ассамблея поручила Комиссии международного права «сформулировать принципы международного права, признанные в Статуте Нюрнбергского трибунала и в решении Трибунала». В ходе рассмотрения этого предмета возник вопрос, действительно ли Комиссия должна установить, до какой степени принципы, содержащиеся в Уставе и судебном решении, составили принципы международного права. Комиссия заключила, что так как Нюрнбергские принципы были подтверждены Генеральной Ассамблеей, порученная Комиссии задача состояла не том, чтобы дать какую-либо оценку этим принципам, а в том, чтобы просто их сформулировать. Это и было сделано на Второй сессии Комиссии, которая проходила с 5 июня по 29 июля 1950 года[101]; на ней в очень лаконичной форме были сформулированы семь принципов, охватывающих определения составов международных преступлений и основы индивидуальной уголовной ответственности за такие преступления. Как отмечает Альбин Эсер, Комиссия международного права «с некоторыми модификациями и обобщениями» закрепила положения Устава Международного военного трибунала[102].

Хотя «Нюрнбергские принципы» следует отнести к категории так называемого «мягкого права», их юридическое значение очень высоко. Особенно важно, что данные «Принципы» относятся не к какому-либо отдельному суду, а к системе международного права в целом. В качестве источника права они используются Специальными трибуналами ООН. Так, Судебная камера МТБЮ отклонила два ходатайства бывшего президента СРЮ Слободана Милошевича, в которых он утверждал, что ст. 7(2) Устава Трибунала, в соответствии с которой «должностное положение обвиняемого в качестве главы государства или правительства или ответственного чиновника не освобождает это лицо от уголовной ответственности и не является основанием для смягчения наказания», противоречит международному праву. Суд, отклонив данное ходатайство, сослался в числе прочего на Принцип III «Нюрнбергских принципов», который гласит: «Тот факт, что лицо, которое совершило действие, признаваемое преступлением согласно международному праву, действовало в качестве главы государства или ответственного должностного лица правительства, не освобождает такое лицо от ответственности по международному праву».

Наконец, к данной группе источников относится Закон Контрольного Совета № 10 «О наказании лиц, виновных в военных преступлениях, преступлениях против мира и против человечности», изданный в Берлине командованием держав-победительниц 20 декабря 1945 года. Целью закона являлось обеспечить «юридически однородное основание для судебного преследования в Германии военных преступников и других подобных правонарушителей, за исключением тех, с которыми имеет дело Международный военный трибунал»[103]. В соответствии с этим законом каждое из союзнических государств осуществляло правосудие в своей оккупационной зоне[104].

Антонио Кассезе следующим образом резюмирует значение Международных военных трибуналов и судов, созданных после Второй мировой войны: «Во-первых, они сломали «монополию» уголовной юрисдикции по таким преступлениям, как военные преступления, до того момента твердо находившуюся в компетенции государств. Впервые государствами были установлены учреждения, имеющие международное измерение и международную область действия, имеющие целью преследование по суду и наказание лиц, не являвшихся гражданами этих государств. Во-вторых, Лондонским соглашением были предусмотрены и сделаны наказуемыми новые составы преступлений: преступления против человечности и преступления против мира. Было ли это сделано в нарушении принципа nullum crimen sine lege, остается вопросом спорным, но фактом является то, что после 1945 года эти преступления постепенно стали предметом общепринятых международных юридических запрещений. В-третьих, уставы и прецедентное право МВТ и МВТДВ и различных трибуналов, созданных Союзниками после Второй мировой войны, установили и развили новые юридические нормы и стандарты ответственности, которые продвинули на международный уровень принцип верховенства закона, выразившийся, например, в устранении в качестве реабилитирующего обстоятельства выполнение обвиняемым приказа вышестоящего начальства, а также в ответственности глав государств. Наконец, эти события имели символическое значение и создали моральное наследство в интересах создания постоянной, эффективной и независимой от политических интересов системы международного уголовного правосудия»[105].

 

б) Проекты Кодексов преступлений против мира и безопасности человечества

Существуют два Проекта Кодексов преступлений против мира и безопасности человечества, подготовленных Комиссией международного права ООН в 1953 и 1994 годах. Первый из них был разработан в связи с поручением Генеральной Ассамблеи, содержащимся в Резолюции №177 (II) от 21 ноября 1947 г. для предполагаемого Международного уголовного суда. Однако его учреждение стало невозможным вследствие начала Холодной войны, и дальнейшая работа ООН в этом направлении была приостановлена. Генеральная Ассамблея вернулась к этому вопросу только 1989 году в своей Резолюции 44/39. В результате Комиссия международного права в 1993 году подготовила текст, в который в следующем году был внесен ряд изменений[106]. Окончательная версия была представлена в 1996 году. В дальнейшем этот текст был отложен, так как в 1996 г. работу над проектом Устава Международного уголовного суда начал учрежденный Генеральной Ассамблеей ООН Предварительный комитет, что положило начало формулированию документа, известного теперь как Римский статут Международного уголовного суда.

Проекты Кодексов 1953 и 1996 годов имеют сейчас ограниченное значение, так как ни один из этих документов в конечном итоге не был утвержден. Однако, как плод работы ряда выдающихся юристов, выдвинутых государствами – членами ООН, они использовались С/strongпециальными трибуналами ООН в качестве авторитетного вспомогательного источника при установлении существования той или иной нормы обычного права и при судебном толковании.

 

в) Уставы Специальных трибуналов ООН по бывшей Югославии и Руанде

Устав Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 года (МТБЮ), был принят Резолюцией Совета Безопасности ООН № 827 от 25 мая 1993 года.

Устав Международного уголовного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за геноцид и другие серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории Руанды, и граждан Руанды, ответственных за геноцид и другие подобные нарушения, совершенные на территории соседних государств в период с 1 января 1994 года по 31 декабря 1994 года (МТР), был принят Резолюцией Совета Безопасности ООН № 995 от 8 ноября 1994 года.

Высокое значение данных уставов и резолюций как источников международного уголовного права определяется тем, что они, в соответствии со статьей 25 Устава ООН, обязательны для всех государств – членов Организации Объединенных Наций. Вместе с тем они относятся к категории «вторичных» источников, так как приняты на основе положений, содержащихся в международном договоре, каковым является Устав ООН[107].

Для толкования данных источников используются правила интерпретации, установленные Венской конвенцией о праве международных договоров, так как во многих отношениях данные Уставы и Резолюции Совета Безопасности могут быть приравнены к международным соглашениям[108]. Этот подход поддержан в ряде решений Апелляционной камеры МТБЮ[109].

 

г) Уставы гибридных (международно-национальных) судов

Так называемые гибридные суды были установлены путем заключения соглашений между Организацией Объединенных Наций и правительствами тех стран, на чьей территории были совершены преступления, в отношении которых данные судебные органы наделялись юрисдикцией. Эти соглашения по своей форме являются международными договорами между государствами и межправительственной организацией – «разновидностью публичного инструмента международного права, предусмотренного Венской конвенцией о праве договоров между государствами и международными организациями или между международными организациями»[110]. Уставы данных судов в ряде случаев предусматривают ответственность как за международные преступления, так и за серьезные преступления по национальному законодательству.

Документом, регулирующим деятельность Групп Окружного суда Дили с исключительной юрисдикцией по серьезным уголовным преступлениям в Восточном Тиморе, является Постановление Временной администрации ООН в Восточном Тиморе № 2000/15 от 6 июня 2000 года. Это постановление по сути является Уставом суда, который содержит нормы материального и процессуального права. Составы преступлений, предусмотренные этим документом, практически копируют материальную часть Римского статута Международного уголовного суда.

Устав Специального суда по Сьерра-Леоне принят в соответствии с договором между ООН и правительством Сьерра-Леоне от 16 января 2001 года и Резолюцией Совета Безопасности № 1315 (2000) от 14 августа 2000 г. Он предусматривает ответственность как за международные преступления (преступления против человечности, нарушения ст. 3, общей для Женевских конвенций, Дополнительного протокола II и другие серьезные нарушения международного гуманитарного права), так и за серьезные преступления по законодательству Сьерра-Леоне (преступления против детей и их половой неприкосновенности, а также поджог).

Закон об учреждении Чрезвычайных палат в судах Камбоджи для рассмотрения преступлений, совершенных в период существования Демократической Кампучии, принят парламентом (Народным Собранием) Камбоджи 2 января 2001 г. и утвержден Договором между ООН и Королевским правительством Камбоджи 6 июня 2003. Он предусматривает ответственность за геноцид, преступления против человечности, серьезные нарушения Женевских конвенций 1949 г., Гаагской конвенции 1954 г. и некоторые преступления, предусмотренные Уголовным кодексом Камбоджи 1956 г. (убийство, пытки, религиозное преследование).

13 декабря 2005 года правительство Ливанской Республики обратилось к Организации Объединенных Наций с просьбой учредить трибунал международного характера для привлечения к судебной ответственности всех лиц, которые предположительно виновны в нападении 14 февраля 2005 года в Бейруте, в результате которого погибли бывший премьер-министр Ливана Рафик Харири и еще 22 человека. В соответствии с Резолюцией 1664 (2006) Совета Безопасности, ООН и Ливанская Республика провели переговоры для заключения соглашения об учреждении Специального трибунала по Ливану. Согласно Резолюции 1757 (2007) Совета Безопасности от 30 мая 2007 года, положения приложенного к ней документа и Устав Специального трибунала, содержащийся в дополнении к нему, вступили в силу 10 июня 2007 года. Мандат Специального трибунала по Ливану заключается в судебном преследовании лиц, ответственных за нападение 14 февраля 2005 года, в результате которого погиб бывший премьер-министр Рафик Харири, а также погибли или были ранены другие лица. Юрисдикция Трибунала может быть распространена на события после взрыва бомбы 14 февраля 2005 года, если Трибунал определит, что другие нападения, которые имели место в Ливане в период с 1 октября 2004 года по 12 декабря 2005 года, взаимосвязаны в соответствии с принципами уголовного права и по своему характеру и степени тяжести аналогичны нападению 14 февраля 2005 года.

Наконец, к данной группе источников необходимо отнести Распоряжения Специального представителя генерального Секретаря ООН и главы Миссии ООН по делам Временной администрации в Косово (МООНК) № 1999/1 (S/1999/987) от 25 июля 1999 г. «Об органе Временной администрации в Косово» и № 2000/6 (S/2000/177/Add.2) от 15 февраля 2000 г. «О назначении и отрешении от должности международных судей и международных прокуроров». Международные судьи здесь работают с 2000 года.

Данные документы, хотя и не имеют такого же значения для государств-членов ООН, как Уставы Специальных трибуналов, являются важным свидетельством закрепления тех или иных норм материального права на международном уровне.

д) Римский статут Международного уголовного суда

Римский статут Международного уголовного суда принят Заключительным актом Дипломатической конференции полномочных представителей 17 июля 1998 года и вступил в силу 1 июля 2002 года. В соответствии со статьей 9, к данному Статуту прилагаются «Элементы преступлений», которые помогают Суду в толковании и применении норм материального права.

Римский статут, который ратифицировали к настоящему моменту 122 государства, является сегодня важнейшим документом международного уголовного права. Тем не менее,  при его оценке как источника права необходимо учитывать следующие ограничения. Во-первых, нормы материального права Статута предусматривают только те составы преступлений, по которым МУС был наделен юрисдикцией в связи с волей учредивших его государств. Таким образом, Римский статут не является неким универсальным международным уголовным кодексом, кодифицировавшим все международные преступления, признанные таковыми в соответствии с обычным международным правом[111]. Во-вторых, нормы Римского статута и «не предназначены для того, чтобы зафиксировать, или вновь заявить, или способствовать развитию международного уголовного права»[112]. На это ясно указывает статья 10, в соответствии с которой ничто в части второй Статута (которая регулирует вопросы юрисдикции, приемлемости и применимого права, в том числе дает перечень преступлений) не должно истолковываться «как каким бы то ни было образом ограничивающее ныне действующие или складывающиеся нормы международного права или наносящее им ущерб для целей, отличных от целей настоящего Статута». Поэтому, по выражению Антонио Кассезе, юридическая ценность норм Римского статута ограничена, «хотя они, конечно, могут найти опору и вызвать постепенное изменение в существующем праве»[113]. Сходную характеристику Римского статута дают и другие академические комментаторы, включая, например, Вильяма Шабаса. Он характеризует данный Статут как один из международных договоров, являющихся «продуктами дипломатического компромисса», в связи с чем они могут идти шире норм обычного права или, наоборот, сужать эти нормы[114].

В целом выделяются три категории ситуаций: (1) когда Римский статут фиксирует, уточняет и разъясняет обычные нормы, (2) когда нормы Римского статута более узки, чем нормы обычного права, и (3) когда нормы Римского статута шире обычно-правовых норм[115].

«Вообще говоря, – пишет Кассезе, – Римский статут, кажется, достоин похвалы во многих отношениях, насколько это касается материального уголовного права. Многие преступления определены здесь с необходимой степенью детализации, а общие принципы уголовной ответственности изложены подробно. <...> Кроме того, понятие военных преступлений справедливо расширено на преступления, совершаемые во время внутреннего вооруженного конфликта. Однако в некоторых областях условия <...> Римского статута, в сравнении с существующим международным правом, являются шагом назад»[116]. Это, например, относится к различиям, имеющимся между регулированием международных и внутренних вооруженных конфликтов. «Поскольку статья 8 отделяет право, применимое к первой категории вооруженных конфликтов, от права, применимого к последней, она является несколько ретроградной. Напротив, в соответствии с текущей тенденцией это различие должно быть отменено: необходим общий корпус права, применимый ко всем конфликтам»[117]. В частности, автор указывает на то, что Римский статут не криминализирует в качестве военного преступления использование в вооруженных конфликтах немеждународного характера запрещенного оружия[118]. Это же касается и некоторых важных норм, относящихся к преступлениям против человечности. Например, требования к уровню участия государства или организации в совершении таких преступлений гораздо более строги, чем в обычном праве (об этом см. подробнее Раздел 12.2.6)[119]. Антонио Кассезе приводит и множество других примеров.

«С другой стороны, в некоторых случаях Римский статут формулирует свои нормы шире, чем обычное международное право. Во-первых, им впервые вводятся такие самостоятельные составы преступлений против человечности, как принудительная беременность, насильственные исчезновения и апартеид. Во-вторых, он весьма существенно расширяет группу дискриминационных оснований, по которым совершается преступление против человечности в виде преследования»[120].