Канетти.Э.Ослепление

Работы на много лет, друг мой! А теперь я покажу тебе книги.

Приговаривая «вот видишь» И «как ты думаешь, что

уменя здесь», покровительственно поглядывая на брата

итерпеливо подбадривая его (не каждый владеет десят­ ком восточных языков одновременно), он извлекал тома, еще недавно лежавшие в ломбарде, и объяснял изумлен­ ному Георгу, в чем их особенности. Атмосфера переме­

нилась до жути быстро; она гудела датами и номерами страниц. Буквы приобретали сногсшибательный смысл. Опасные сочетания призывались к порядку. Легкомыс­ ленные филологи изобличались, как чудовища, которые

следовало, закутав их в синие одежды, предавать на пло­

щадях публичному осмеянию. Синий цвет, как самый смешной,- цвет некритично-доверчивых, легковерных. Некий новооткрытый язык оказался давно известным, а его мнимый открыватель - болваном. Звучали злобные возгласы против него. После всего лишь трехлетнего пре­ бывания в стране этот тип осмелился выступить с трудом о тамошнем языке! И в науке тоже брала верх наглость выскочек. Науке следовало бы иметь свои суды инквизи­ ции, которым она предавала бы своих еретиков. Не надо при этом думать сразу о сожжении на костре. В пользу юридической независимости касты священников в сред­ ние века доводов много. Если бы ученым сегодня жилось так хорошо! Из-за какого-то пустякового, может быть, необходимого проступка ученого, чей труд бесценен, обсуждают профаны.

Георг стал чувствовать себя неуверенно. Даже десятой части обсуждавшихся книг он не знал. Он презирал это подавлявшее его знание. Рабочий пыл Петера не унимал­ ся. Он пробудил в Георге тоску по месту, где тот был та­ ким же абсолютным властителем, как Петер в своей биб­ лиотеке. Он наскоро назвал его новым Лейбницем и вос­

пользовался как предлогом некоторыми истинными обстоятельствами, чтобы уйти из-под его власти во вто­ рой половине дня. Надо было, например, нанять какую­ нибудь уборщицу, договориться в ближайшем трактире о регулярном питании; открыть в банке счет, с которого первого числа каждого месяца будет автоматически пере­ водиться на дом определенная сумма.

Они простились поздно вечером.

- Почему ты не зажигаешь свет? - спросил Георг.

Вбиблиотеке было уже темновато. Петер гордо засмеялся:

-Я ориентируюсь здесь и в темноте.

Вернувшись домой, он превратился в человека уве­

ренного и чуть ли не веселого.

- Ты портишь себе глаза! - сказал Георг и включил свет. Петер поблагодарил за услуги, ему оказанные. Он перечислил их с язвительным педантизмом. Важнейшую

из них, удаление жены, он не упомянул.

- Писать я тебе не буду! - заключил он.

-Могу понять. При той огромной работе, которую ты наметил себе.

-Не поэтому. Я никому не пишу из принципа. Пи­

сать письма - это бить баклуши.

-Как хочешь. Если я понадоблюсь тебе, телеграфи­ руй. Через шесть месяцев я снова навещу тебя.

-Зачем! Ты мне не нужен!

Голос его прозвучал гневно. Видно, прощание задело его за живое. За своей грубостью он прятал боль.

В поезде Георг продолжил свои размышления. Диво ли, если он немного привязан ко мне? Я же помог ему. Теперь у него все в точности так, как ему хочется. Реши­

тельно ничто не мешает ему.

Выход на волю из этой адской библиотеки настроил его на радостный лад. С великим терпением ждали его восемьсот верующих. Поезд шел слишком медленно.

КРАСНЫЙ ПЕТУХ

етер запер за братом входную дверь. Она была

застрахована тремя сложными замками и широкими, тя­ желыми металлическими засовами. Он подергал их, они не шелохнулись. Вся дверь была как плита из стали, за ней ты был действительно дома. Ключи подходили

к замкам, краска на дереве облупилась; на ощупь оно казалось щербатым. Ржавчина на темных засовах была старая, и непонятно было, в каком же месте чинили дверь. Ведь привратник разворотил ее, когда входил

вквартиру. От одного его пинка засовы погнулись, как прутья, несчастный лжец, он лгал кулаками и ногами, квартиру тоже он просто-напросто растоптал. Настало однажды первое число месяца, а господин Пфафф не по­ лучил презента. «С ним что-то стряслось». Бушуя, он бросился наверх, к источнику денег, который вдруг иссяк у него. По пути он убивал лестницу. Камень сто­ нал под ударами его башмаков. Люди выходили из своих нор, подданные его дома, и зажимали носы. «Воняет'. - жаловались они все. «Где?» - спрашивал он угрожающе. «Вонь идет из библиотекиэ.э- «Я ничего не обвоняю!» Он даже немецкого языка не знал. У него был толстый нос и гигантские ноздри, но усы под ними были нафабрены и влезали в их полости. Поэтому он всегда слышал запах помады, а запаха трупа не слышал. Усы у него слиплись

вплотную массу, он подфабривал их изо дня в день. Красную помаду он держал в тысяче разных тюбиков. Под кроватью в его клетушке находилась коллекция ма­

зей всех оттенков красного цвета, и такого, и сякого, и этакого. Ведь голова у него была огненно-красная.

Кин погасил свет в передней. Достаточно было повер­ нуть выключатель, и уже стало темно. Через щели из кабинета к нему проникал слабый свет и нежно гладил его штаны. Сколько он видел штанов! Глазка больше не существовало. Этот грубиян вьmомал его. В стене теперь дыра. Завтра в каморке поселится новый Пфафф и заму­ рует отверстие. Надо было сразу перевязать стену. Сал­ фетка затвердела от крови. Вода в умывальном тазу была такого цвета, как после морского боя у Канарских остро­ вов. Почему они прятались под кроватью? У стены хвата­ ло же места. Четыре клетки висели наготове. Но они надменно не замечали простонародье. Котлы для мяса были пусты. Тогда налетели перепела, и у Израиля по­ явилась пища. Всех птиц убили. У них совсем маленькие горлышки под желтыми перьями. Кто бы подумал, что у них такой мощный голос, да и горло найдешь не сразу!

А найдя, зажмешь, и конец четырехголосому пению, кру­ гом брызжет кровь, густая, теплая кровь, эти птицы все­

гда живут в лихорадке, горячая кровь, она жжет, штаны

горят.

Кин стер со своих штанов кровь и отсветы. Вместо кабинета, откуда на него падал свет, он прошел по длин­ ному темному коридору в кухню. На столе стояла тарел­ ка с булочками. Стул перед ним был сдвинут, словно еще только что кто-то сидел здесь. Он нелюбезно отодвинул стул в сторону. Он схватил несколько желтых мягких бу­ лочек и сунул их в жестянку для хлеба. Она выглядела как крематорий. Это он спрятал в кухонном шкафу. На

столе осталась одна тарелка, светящаяся, ослепительно белая, подушка. На подушке лежали «Штаны». Тереза оставила книгу раскрытой. Она дошла только до двадца­ той страницы. Она надевала перчатки. «Я перечитываю каждую страницу шесть раз». Она хочет совратить его. Он хочет только стакан воды. Она приносит его. «Я уез­ жаю на полгодае.ь- «Нет, доложу вам, так не пойдет!»­ «Это необходимо».- «Я не позволю!» - «Ключи у меня есть».- «Где они? - доложу Я».- «Вот!» - «А если слу­ чится пожар?»

Кин подошел к крану и отвернул его до отказа. Струя мощно ударила в тяжелую раковину, та чуть не разби­ лась. Вскоре она наполнилась водой. По полу кухни рас­ теклись лужи, гася всякую опасность. Он закрыл кран. На скользких каменных плитах он оступился. Он улыб­ нулся ей. Раньше здесь стояла кровать, а у противо­ положной стены сундук. На кровати спала синяя ведьма. В сундуке хранилось ее оружие - юбки, юбки и юбки. Ежедневно она совершала молитву перед гладильной доской в углу. Тут складки ложились, тут они, накрахма­ ленные, снова вставали. Позднее она перебралась к нему и взяла эту мебель с собой. Тут стены побледнели от ра­ дости. С тех пор они оставались белыми. А что присло­ нила к ним Тереза? Мешки с мукой, толстые мешки с мукой! Она превратила эту клетушку в кладовку, запас­ шись на тощие годы. С потолка повисли копченые окорока. Пол украсился твердыми шляпками сахарных голов. Караваи подкатились к бочкам со сливочным

маслом. Молочники налакались до отвала. Мешки с му­ кой у стен защищали город от вражеской атаки. Здесь все было припасено на века. Она спокойно позволила за­ переть себя, кичась своими ключами. Однажды она от­ крыла клетушку, Она не нашла в кухне уже ни крошки, НО что же она застала в кладовке? От мешков с мукой остались одни дыры. Вместо окороков висели веревки. Молочники высохли, а сахарные ГОЛОВЫ стали просто синей бумагой. Пол поглотил хлеб и замазал все свои щели сливочным маслом. Кто? Кто? Крысы! Вдруг появ­ ляются крысы, в домах, где их никогда не было, неизве­

стно, откуда они ВЗЯЛИСЬ, но они здесь, они все пожира­ ют, славные, благословенные крысы, и оставляют голод­ ным бабам лишь ворох газет, вот они лежат еще, ничего больше. Газеты им не по вкусу. Крысы терпеть не могут целлюлозы. В темноте они, правда, шебаршат, но они не термиты, Термиты пожирают дерево и книги. Любовный мятеж в колонии термитов.' Пожар в библиотеке.

Со всей поспешностью, какую допускала его рука, Кин потянулся за газетой. Нагнуться ему пришлось лишь немного, стопа была выше колен. Он с силой оттолкнул ее в сторону. Пол перед окном был загроможден газета­

ми во всю свою ширину; старые газеты окапливались здесь годами. Он высунулся в окно. Внизу, во дворе, было темно. От звезд до него доходил свет. Но для газе­ ты света было недостаточно. Может быть, он держал ее слишком далеко от глаз. Он приблизил ее, его нос кос­ нулся бумаги и вобрал в себя с жадностью и со страхом керосиновый запах. Бумага задрожала и затрещала. Из его ноздрей подул ветер, от которого газетный лист изо­ гнулся, и его ногти впились в бумагу. А глаза искали за­ головка, настолько крупного, чтобы его можно было прочесть. Если он зацепится за него, он прочтет газету при свете звезд. Первым, что он разобрал, было заглав­ ное У. Речь, стало быть, шла об убийстве. Дальше и вправду следовало Б. Этот заголовок, жирный и черный, заполнял шестую часть листа. Вот как раздули его посту­ пок! Теперь он притча во языцех, он, любящий тишину и одиночество. И Георгу попадется еще эта газета, преж­ де чем он пересечет границу. Теперь и он уже знает

об убийстве. Если бы существовала ученая цензура, лист был бы наполовину белый. Тогда бы люди прочли ниже меньше синего. Второй заголовок начинался с П, а даль­ ше сразу шло О: Пожар. Убийства и пожары опустошают газеты, страну и головы, ничто не интересует их до такой степени, если за убийством не следует пожар, им уже чего-то не хватает для полного удовольствия, они с радо­ стью и сами что-нибудь подожгли бы, для убийства им не хватает храбрости, трусы они, не надо бы читать газе­ ты, чтобы они сами собой перестали выходить из-за всеобщего бойкота.

Кин бросил бумажное полотнище на кипу остальных. от газеты, на которую он подписан, надо отказаться как можно скорее. Он вышел из этой мерзкой каморки. Но ведь сейчас ночь, сказал он вслух в коридоре. Как я сей­ час откажусь от подписки? Чтобы продолжать читать, он вынул часы. Они могли предложить только циферблат. Время разобрать не удалось. Убийство и Пожар были не так неприступны. Там, в библиотеке, свет ведь горел. Ему не терпелось узнать время. Он вошел в кабинет.

Было ровно одиннадцать. Но церковные колокола молчали. Тогда сиял день. Напротив желтая церковь. По маленькой площади взволнованно сновали люди. Горба­ того карлика звали Фишерле. Он вопил так, что камень разжалобился бы. Камни мостовой прыгали вверх-вниз. Терезианум был оцеплен полицией. Операцией руково­ дил майор. Приказ об аресте лежал у него в кармане. Карлик сам раскусил его. Враги прятались даже на лест­ ничной клетке. Наверху распоряжалась свинья. Книги отданы на произвол бессовестных скотов! Свинья состав­ лял поваренную книгу на сто три рецепта. Говорили, что живот у свиньи угловатый. А почему Кин был преступ­ ником? Потому что он помогал беднейшим из бедных. Ведь полиция издала приказ об аресте, еще не зная о трупе. Вся эта силища - против него! Пешие и конные. Новехонькие револьверы, карабины, пулеметы, колючая проволока и броневики - но против него все напрасно, они не повесят его, пусть сначала поймают! Между нога­ ми оба пробираются на волю, они и его верный карлик. А теперь за ними гонятся, ОН слышит, как они сопят

и пыхтят, И меделянская собака хочет схватить его за горло. Но, увы, есть беда похуже. На седьмом этаже Те­ резианума эти скоты говорят друг другу «спокойной

ночи», там противозаконно под арестом тысячи книг, де­ сятки тысяч, против их воли, без вины, что им поделать с этой свиньей, отрезанным от земли, под жарким черда­

ком, изголодавшимся, приговоренным, приговоренным

к сожжению.

Кин услышал крики о помощи. В отчаянии он дернул шнурок, открывавший окна верхнего света, и створки над ним вспорхнули. Он прислушался. Крики усилились. Он не поверил им. Он побежал в соседнюю комнату

ипотянул за шнурок здесь тоже. Здесь крики о помощи звучали тише. Третья комната отозвалась гулом, в чет­ вертой он едва слышал шум. Он побежал через комнаты назад. Он бежал и прислушивался. Крики волнами нака­ тывались и откатывались. Он прижал ладони к ушам

ибыстро отнял их, прижал и отнял. Точно так же звучал этот, доносившийся сверху шум. Ах, уши сбивали его

столку. Он дотащил лесенку, наперекор ее сопротивляв­ шейся ножке, до середины кабинета и влез на верхнюю ступеньку. Верхняя часть его туловища возвысилась над крышей, он держался за створки окна. Тут он услыхал дикие крики; это кричали книги. Со стороны Терезиану­ :ма он увидел красноватое зарево. Оно медленно ползло по черному зияющему небу. В носу у него стоял запах керосина. Зарево, крики, вонь: Терезианум горел!

Ослепленный, он закрыл глаза. Он склонил пылаю­ щую голову. По его затылку зашлепали капли. Шел дождь. Он запрокинул голову и подставил дождю лицо. Так прохладна была эта чужая вода. Даже тучи сжались. Может быть, они потушат пожар. Тут ему оледенило веки. Он озяб. Кто-то фотографировал. Его раздели до­ гола. Обыскали все его карманы. Оставили его в одной рубашке. Он увидел себя в зеркальце. Он был очень худ.

Вокруг него росли какие-то красные плоды, толстые и набухшие. Среди них был привратник. Труп пытался говорить. Он не слушал ее. Она все время говорила «до­ ложу вам». Он заткнул себе уши. Она стучала по синей юбке. Он повернулся к ней спиной. Перед ним сидел

ЛОГ».- «Не может быгь-.с- «I<лЯНУСЬ».- «Вы даете лож­ ную клятвуь - «Нет!» - «Преступник!» - «Я В своем уме. Я признаюсь. В полном сознании. Я убил ее. Я пси­ хически здоров. Мой брат этого не знает. Пощадите его. Он знаменит. Я обманул его».- «Где деньги?» - «День­ ги?» - «Вы украли ИХ».- «Я не ВОр».- -Грабитель-убий­ ца'. - «Убийцае с-« «Грабитель-убийца!« - «Убийца! Убийца': - «Вы арестованы, вы останетесь эдесь'. - «Но приедет же брат. Оставьте меня до тех пор на свободе! Он не должен ни о чем знать. Заклинаю вась А приврат­ ник выходит вперед, он еще его друг, и добивается для него свободы на несколько дней. Он доставляет его домой и охраняет, он не выпускает его из каморки. Там Георг и застал его, в беде, но не в положении преступни­ ка. Теперь он снова в дороге, лучше бы он остался здесь! Он помог бы ему на суде! Убийца должен, наверно, прийти с повинной? Но он не хочет. Он останется здесь. Он будет охранять горящий Терезианум.

Он медленно поднял веки. Дождь утих. То краснова­ тое зарево потускнело, и пожарные были на месте нако­ нец-то. Небо больше не жаловалось. Кин спустился с ле­ сенки. Крики о помощи во всех комнатах смолкли. Что­ бы услышать их, если они возобновятся, он оставил окна открытыми настежь. Посреди комнаты наготове стояла лесенка. При крайней нужде она поможет бежать. Куда? В Терезианум. Свинья лежала под балками обугленная. Там - а в толпе тебя не узнали бы - дел было сейчас по горло. Покинь дом! Осторожно! Броневики проезжают по улицам. Кони, люди, колесницы... Они думают, что он уже у них в руках... Господь их не пощадит... а он, убийца, улизнет. Но сначала он заметет следы.

Он становится на колени перед письменным столом. Он проводит рукой по ковру. Здесь лежал труп. Видна ли еще кровь? Ничего не видно. Он втыкает пальцы глубоко в ноздри. Они лишь немного пахнут пылью. Крови нет. Надо посмотреть получше. Свет плохой. ОН слишком высоко. Шнур торшера не дотягивается до этого места. На письменном столе лежат спички. ОН зажигает сразу

шесть, шесть месяцев, и ложится на ковер. ОН освещает

его, в поисках следов крови, с совсем крошечного рас­

стояния. Красные полосы - часть узора. Они всегда здесь были. Надо вывести их. Полиция примет их за кровь. Надо выжечь их. Он вдавливает спички в ковер. Они потухают. Он отбрасывает их. Он зажигает шесть новых. Он тихонько проводит ими по одной из красных полос и осторожно вдавливает их в ковер. Они оставляют бурый след. Вскоре они потухают. Он зажигает новые. Он изводит целую коробку. Ковер остается холоден. Он покрывается бурыми полосками. Кругом тлеют обгорев­ шие спички. Теперь ему ничего не докажут. Ах, зачем он признался? При тринадцати свидетелях. При этом при­ сутствовали труп потерпевшей и Рыжий Кот с глазами, которые видят ночью. Грабитель-убийца с женой и ре­ бенком. Стучат. Полиция за дверью. Стучат.

Кин не открывает. Он затыкает себе уши. Он прячет­ ся за какую-то книгу. Она лежит на письменном столе. Он пытается читать ее. Буквы пляшут. Не разобрать ни слова. Прошу соблюдать тишину! В глазах у него огнен­ но-красная рябь.

Это сказывается страшный испуг от пожара, как не испугаться, если горит Тереэианум, если несметное мно­ жество книг охвачено пламенем. Он стоит. Как тут читать? Книга лежит слишком низко. Сядь! Он садится. Сидит. Нет, он дома, письменный стол, библиотека. Здесь всё на его стороне. Ничего еще не сгорело. Читать он может, когда хочет. Но книга-то вовсе и не открыта. Он забыл открыть ее. За глупость надо бить. Он откры­ вает книгу. Он бьет по ней рукой. Бьет одиннадцать. Теперь ты попалась. Читай! Перестань! Нет, сволочи! Ай! ОТ первой строки отделяется длинный брусок и бьет его по уху. Свинец. Больно. Бьет! Бьет! И еще один. И еще. Какая-то сноска несносно пинает его носками сапог. Все яростнее. Он шатается. Строки и целые стра­ ницы, все набрасываются на него. Они трясут и бьют, они тормошат его и толкают друг друга. Кровь! Отпусти­ те меня! Проклятая шушера! На помощь! Георг! На по­ мощь! На помощь! Георг!

Но Георг уехал. Петер вскакивает. Он с силой хватает книгу и захлопывает ее. Теперь он поймал буквы, все до одной, и, конечно, не выпустит их на волю. Никогда! Он свободен. ОН стоит. Стоит один. Георг уехал. Его он пе­ рехитрил. Что он смыслит в убийстве. Врач сумасшедше­ го дома. Дурак. Широкая душа. А книги красть горазд. Ему надо, чтобы я поскорей умер. Тогда библиотека­ его. Не получит. Терпение! «Что тебе нужно наверху?»­

«Охватить взглядом-.э- «Не охватить взглядом, а захва­ тить, захапатъ!» Да, ты бы не прочь. Оставайся, сапож­ ник, при своих идиотах. ОН ведь опять приедет. Через шесть месяцев. Тогда ему повезет больше. Завещание? Незачем. Единственный наследник берет что хочет. Специальный поезд в Париж. Киновская библиотека. Ее создатель? Психиатр Жорж Кин! Конечно, кто же еще? А брат, синолог? Недоразумение, это никакой не брат, однофамилец, чистая случайность, какой-то убий­ ца, какой-то женоубийца. Убийство и Пожар, во всех га­

зетах, приговорен к пожизненному заключению... пожиз­ ненно... посмертно... пляска смерти... золотой телец...

огонь огонь огонь.

Кии хватает со стола книгу и грозит ею брату. Тот хо­ чет обокрасть его, за завещаниями все гоняются, каждый рассчитывает на смерть своего ближнего. На то, чтобы

умереть, брат годится. Мир - это вертеп и ад, люди по­ жирают и похищают книги. И все чего-то хотят, и никто не остается на земле, и никто не может надеяться, что останется. Раньше вместе с умершим сжигали его иму­ щество, и никаких завещаний не было, а оставались, оставались от покойного только кости. Буквы лязгают в книге. Попались и не могут выйти. Они избили его до крови. Он грозит им сожжением. Так он отомстит всем врагам! Жену он убил, свинья лежит обуглившаяся, Георг не получит книг. А полиция не получит его. Вяло

стучатся буквы. За дверью громко кричит полиция.

«Просим открыть'. - «Экая прыть!» - «Именем закона! Это не шутки'. - «Дудки!» - «Немедленно отвориген -

вать!» - «Тогда мы просто выкурим вась - «В добрый чась Они хотят высадить его дверь. Это им не так-то легко сделать. Дверь у него крепкая и горячая. Трах. Трах. Трах. Удары вся тяжелее. Они слышны уже в каби­ нете. Его дверь обита железом. А если железо разъест ржавчина? Вечного металла нет. Трах! Трах! Это свиньи

стоят перед дверью и тиранят ее угловатыми животами.

Дерево, конечно, треснет. Оно ведь такое старое на вид. Они прорывают оборону противника. Оборудовать пози­ цию! Раз, два - трах! Раз, два - трах! Трезвон. В один­

надцать звонят колокола. Терезианум. Горб. Уйдут несо­ лоно хлебавши. Разве я не прав - раз, два! Разве я не прав - раз, два!

Книги валятся с полок на пол. Он тихонько, чтобы не было слышно за входной дверью, подхватывает их свои­

ми длинными руками и переносит, стопку за стопкой, в переднюю. Он высоко взгромождает их возле железной двери. И в то же время как мозг его еще разрывает гро­

хот, он строит из книг мощное укрепление. Передняя за­

полняется томами и томами. Он приносит на помощь себе лесенку. Вскоре он добирается до потолка. Он воз­

вращается в свою комнату. Полки зияют. Перед пись­ менным столом полыхает ковер. Он идет в клетушку при кухне и вытаскивает оттуда все старые газеты. Он разни­ мает и мнет их, комкает и бросает во все углы. Он ставит

лесенку на середину комнаты, где она стояла прежде. Он взбирается на шестую ступеньку, следит за огнем и ждет. Когда пламя наконец достигает его, он смеется так гром­

ко, как не смеялся никогда в жизни.

КОММЕНТАРИИ

в 1946-м - на английский, в 1949-м - на французский. В даль­ нейшем последовали переводы на польский (1966), голланд­ ский (1967), итальянский (1974), японский (1972), венгерский (1973), румынский (1973) языки. Русский перевод был сделан С. К. Аптом В 1988 году.

Первоначально роман назывался «Кант ловит огонь» (<<Кant fangt Рецег»). Впоследствии из-за явной отсылки к фигуре не­ мецкого философа И. Канта, что весьма ограничивало возмож­ ность трактовок более многозначного образа главного героя романа, Канетти, следуя советам Г. Броха, изменяет название романа на «Ослепление» Нельзя не упомя­ нуть о первом варианте фамилии центрального героя - Бранд (немецкое «Brand» значит «пожар»). Проходящий через весь роман мотив пожара - символического олицетворения недоб­ рых предчувствий Канетти относительно будущего европей­ ского общества - имеет свой исторический прототип, на кото­ рый неоднократно указывал сам писатель. Это события в Вене 15 июля 1927 года, когда во время массовой демонстрации было убито девяносто рабочих и подожжен Дворец юстиции. В качестве вероятного литературного прообраза главного героя «Ослепления» можно назвать священника Брандта из одно­ именной пьесы (1865) Г. Ибсена (1828-1906). В обоих произ­

ведениях запечатлен крах идеалистических и индивидуалисти­ ческих представлений о жизни главных героев, которые в фи­ нале погибают.

И фамилию Кин, и фамилию Кант можно также рассматри­ вать как анаграмму фамилии Канетти, что является еще одним знаком авторского присутствия в тексте в качестве объекта

самопародии и самокритики.

Отличительной особенностью романа «Ослепление» являет­ ся игровой характер его текста. Содержание романа во многом

определяется социальной и философской трактовкой идей, принадлежащих разным временным пластам и разным фило­ софским учениям. Одной из целей настоящего комментария было обнаружение и, по возможности, толкование сложной

соответственности смыслов, стоящих за прямыми и завуалиро­ ванными указаниями (скрытые цитаты, аллюзии и т. д.) на исторические и философские источники размышлений писате­ ля о современных проблемах.

«Знаковый» характер повествования, избегающего эссеисти­ ческих форм, обусловил также некоторые особенности стиля романа. Канетти широко использует несобственно-прямую

речь, которая содержит уникальные возможности интерпрета­ ции речи персонажей, так как обеспечивает более или менее выраженный диалог между авторским словом, цитатой, введен­ ной в текст, и словом героя. Так в пределах одного предложе­

ния возникает игра двух или даже трех точек зрения, которые, как правило, иронически или пародийно обыгрываются. Имен­ но благодаря этому приему, который был блестяще учтен в пе­ реводе, автор строит образ как сложное игровое начало, обра­ зованное сопряжением многих точек зрения на него - автора, других персонажей, а также соотношением «фигур» романа с их литературными и мифологическими прототипами.

В «Ослеплении» своеобразно «закодированы» элементы многих жанровых структур (водевиля, авантюрно-плутовского романа и других). Включение сюжета и образов романа в орби­ ту нескольких жанровых традиций дает еще один смысловой

оттенок его содержанию.

Часть первая

ГОЛОВА БЕЗ МИРА

ПРОГУЛКА

Стр. 31. Мэн-цзы (372-289 до н. э.) - китайский философ, последователь Конфуция. Один из создателей книги «Мэн­ цзы». Основным положением его учения является представле­ ние о чувстве «должного», которым человек обязан руковод­

ствоваться в своем поведении.

Синолог - ученый-востоковед. Объектом изучения синоло­ гии как науки является прежде всего китайская культура: язык,

н а и nредоявляет требования, исполнять которые честному уче­ ному и во сне не придет в голову.- Здесь вводится один из лейт­ мотивов романа, связанный, в частности, с именем венского философа О. Вайнингера (1880-1903). Ироническое обыгрыва­ ние тезисов его популярнейшей книги «Пол И характер» (<<Gesch1echt und Спагакгег», 1903), которая ко времени написа­ ния «Ослепления» выдержала 25 изданий, осуществляется на протяжении всего повествования. Вайнингер считал, что зави­ симость женщин от мужчин составляет сущность женского

существования и определяет основные женские качества: изна­ чальную аморальность, приспособленчество, неспособность к логическому мышлению и свободному проявлению воли,

отсутствие индивидуальности и т. д.

Стр. 35. Небесный бог китайцев... - Речь идет о божестве Юй-ди, которому, согласно китайской даосистской и поздней народной мифологии, подчинена вся Вселенная: небеса, земля, подземный мир, а также все божества и духи. Считается, что Юй-ци живет в небесном дворце, который находится на самом высшем из 36 небес - небе Дало.

Стр. 45. Эратоефен (ок. 276-194 до н. э.) -древнегрече­ ский ученый. Создал карту Земли с помощью сети параллелей и меридианов,определил объем Земли.

конетций,СВАТ

Стр. 59. Конфуций (Кун-цзы, 551-479 до н. э.) - великий китайский философ. Причину всех зол в мире Конфуций видел в несовершенстве человеческой личности и всего общества. Считал, что путь к достижению должного общественного со­ стояния лежит через улучшение самого человека. Главными средствами совершенствования человека для Конфуция были

образование, просвещение, высокая интеллектуальная и мо­ ральная культура. Именно эти положения учения Конфуция Кин делает основой своего мировоззрения, забывая о том, что Конфуций предупреждал также о вредности односторонней ориентации только на образованность. Конфуций в роли свата не без иронии уподоблен в этой главе Мефистофелю, который также сводит знаменитого ученого Фауста и белошвейку Мар­

гариту.

Стр. 62. Платон (428 (427?) - 348 (347?) до н. э.) - древне­

греческий философ, ученик Сократа (470-399 до н. э.). Развил учение Сократа о добре и справедливостиприменительнок со­

считал знание одной из главных добродетелей, которая побуж­ дает человека к правильному поведению и является основой этических принципов.

Стр. 65. Тут слышится голос, он знает все и принадлежит самому Богу: «Никаких книг. Все суета».- Очевидно, обыгрыва­ ется форма высказываний Екклесиаста, заканчивающихся сло­ вами «все суета». Кин понял эти слова очень прямолинейно - как указание на отсутствие в огне книг.

Страшный суд - в христианской эсхатологии предстоящий в «конце времен» суд вторично пришедшего Иисуса Христа над всеми когда-либо жившими людьми, воскресающими во плоти для Суда и получающими по приговору Судьи сообразно со своими делами вечное блаженство в раю или вечное наказание

в аду.

Стр. 66. Мексиканские пиктографические рукописи - рисун­

ки на ткани или на коже оленя, выполненные в определенной цветовой гамме. Большинство датируется XVI веком. Отражали

астрономические,астрологические,исторические и религиоз­

ные представления коренного населения Северной Америки. Основная часть этих рукописей хранится в Вене, в Австрий­ ской Национальнойбиблиотеке.

Название «Александрия»будило в каждом воспоминаниео по­ жаре в знаменитойбиблиотеке>-Имеется в виду пожар в круп­ нейшей библиотеке античного времени, которая находилась в городе Александрия и представляла собой самое полное собрание античных свитков (около 900 000). Была почти пол­ ностью сожжена в 48(47) году до н. э. во время осады Алек­

сандрии.

Микеланджело он восхищался; выше всего он ставил его «Страшный суд»>« Микеланджело Буонаротги (1475-1564)- великий итальянский скульптор, художник, архитектор эпохи Возрождения. «Страшный суд» (1536-1541) - одна из фресок Сикстинской капеллы в Ватикане, изображавших в основном сцены из Ветхого Завета. В «Страшном суде» Микеланджело символически представил борьбу света и тьмы, причем свет из­ бавления от грехов, воскрешения для новой жизни не может победить тьму тления и гибели. Канетти передает Кину свое чувство восхищения фресками Микеланжело, репродукции ко­ торых, как он пишет в статье об «Ослеплении», украшали сте­ ны его квартиры во время работы над романом.

Из всего этого сон и выстроил сновиденье>- Кин трактуе­ свой сон психоаналитически, но не прибегая к системе эроти­ ческих символов З. Фрейда (1844-1900). Образы, КОТОРые возникают в сне Кина, имеют, скорее всего, мистическое про­

исхождение.

Стр. 67. «Штаны господина фон Бредова» (<<Die Hosen des Неггеп vonBredow», 1846-1848) - один из самых популярных романов немецкого писателя Виллибальда Алексиса (17981871), которого называли «бранденбургским Вальтером Скот­ том» за его приверженность исторической тематике. В романе «Штаны господина фон Бредова» прославляются добродетели немецкой женщины, которые отражены в известной формуле «Церковь, дети, кухня» (<<Кiccbe, Кinder, КЙсЬе»).

Стр. 71. В пятнадцать лет моя воля была направлена на уче­ нье, в тридцать я сложился, в сорок у меня уже не было сомне­ ний,- но слух мой открылся лишь в шестьдесят--« Здесь и далее цитаты из книги «Луньюй» - «СуЖДения И беседыьс-- создан­ ной, как предполагают, учениками Конфуция на основе запи­ санных ими высказываний своего учителя.

РАКОВИНА

Стр. 77. Ему захотелось, чтобы здесь оказался его брат Георг. Тот практиковал в Париже как гинеколог>- Один из автобио­ графических моментов романа. У Канетги тоже был младший брат Георг, живший в Париже. Георг Канетги (1911-1971)- известный врач-фтизиатр.В отличие от героев романа, братья

Канетги были близкимидрузьми.

ОСЛЕПИТЕЛЬНАЯМЕБЕЛЬ

Стр. 96. Ле-цзы - предполагается, что этот китайский фило­ соф жил в конце V - нач. IV века до н. э. В то же время есть много оснований подвергать сомнению историческую реаль­ ность существования этого ученого - главного персонажа кни­ ги «Ле-цзы».

Стр. 98. Конъектуры (от лат. conjectura - догадка, предполо­ жение) - восстановление не поддающейся прочтению или во­ все отсутствующей в оригинале части текста, которая при науч­

ном описании вносится исследователем в текст.

ДОРОГАЯ СУДАРЫНЯ

Стр. 112. ...госnодин Больш, крошечный человек... - одно ИЗ «значимых» имен романа. В оригинале фамилия этого персона­ жа «ОсоВ» (нем.: большой, крупный). Здесь пародийно обыгры­ вается (в духе народных комедий, где введение «значимых»

имен было очень распространено) не только рост героя, но и его полная зависимость от матери, которая руководила всеми делами в магазине.

Стр. 113. Груб- также «значимое» имя. Фамилия приказчи­ ка мебельного магазина, демонстрирующего в погоне за поку­ пателем чудеса формальной вежливости, переводится как «гру_ бый» (нем.: Grob).

МОБИЛИЗАЦИЯ

Стр. 123. Ши-хуанди (259-209 до н. э.) - первый император династии Цинь. Его царствование ознаменовано проведением реформ во всех областях жизни государства и жестокой борь­ бой с конфуцианством. Финалом этой борьбы стало сожжение в 212 году до н. э. всех неугодных книг, прежде всего конфуци­

анских.

Ли Сы - министр Циньского царства, известный своим ко­ варством. Пользовался большим влиянием на императора Ши­

хуанди.

••. 0 классическом песеннике и классическом историографичес­ ком труде китайцев... - «Книга песен» (<<Шицзин») - ранний

памятник древнего словесного искусства китайцев, восходит к ХН веку до н. э., состоит из 305 песен и принадлежит к по­

этическим памятникам мирового значения. «Книга Истории»

(<<Шуцзин») - древнейший свод эдиктов, деклараций, указов Чжоуского царства (XII-VIII вв. до н. э.), образец риториче­ ской прозы.

Стр. 124. Бастонада (от итал. «bastone» - палка) - наказа­ ние палками и ремнями, которыми били по спине и пяткам наказуемого. Сохранялось до XIX века на Востоке.

Сяньян - столица Циньского царства, которая была постро­ ена императором Ши-хуанди.

Стр. 125. ...забыл нашего великого учителя Мэна, который говорит: «Они действуют и не знают, что творят; они верны

своим привычкам и не знают почему; они всю жизнь бродят, но пути своего не знают; таковы они, люди толпы»,-: Цитата из книги «Мэн-цзы», в которой излагается учение последователя Конфуция Мэн-цзы на основе его изречений и бесед с учени­

ками и государственными деятелями. Мэн-цзы соглашался с конфуцианским делением людей на «совершенных мужей», т. е. образованных, культурных, и «малых людей», т. е. необра­

зованных и, следовательно, этически несовершенных. Характер, а не пыльная тряпка создает человека>- Намек на

одну из основных идей труда О. Вайнингера «Пол и характер»,

I 'Комментарии 579

I

согласно которой характером (у Вайнингера это синоним инди­ видуалЫlOсти) может обладать лишь мужчина.

Стр. 127. ...nридется петь их на реках Вавилонских.ч- Имеет­ ся в виду эпизод из Ветхого Завета, в котором повествуется о насильственном переселении евреев в Вавилон. Собираясь на берегах Евфрата, они вспоминали свое отечество и пели. Одна из песен начиналась так: «При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе...х

Стр. 128. Речи Гаутамы Будды... - В буддийской мифологии Гаутама - последний земной Будда, проповедовавший дхарму, на основе которой сложилось его вероучение. Дхарма представ­ ляет собой одновременно и собрание текстов, излагающих уче­

ние, и состояние сознания, вопринимающего это учение.

Стр. 129. Может быть, своей славой он и обязан был тому факту, что так много молчал>- Прежде чем стать Буддой и на­ чать проповедовать, Гаутама должен был пройти длительный путь, равный примерно трем «неисчислимым кальпамя (каж­ дая - миллионы лет).

Шопенгауэр, Артур (1788-1860) - немецкий философ-идеа­ лист, автор труда «Мир как воля и представление» (1819). Даль­ нейшее перечисление представителей немецкой идеалистиче­ ской философии содержит иронические намеки на некоторые идеи их учений, которые обнаруживают свою противоречи­ вость при их соотнесении с биографией этих ученых.

Гегель, Георг Вильгельм Фридрих (1770-1831) - немецкий философ, создавший на объективно-идеалистической основе

систематическую теорию диалектики.

Шеллинг, Фридрих Вильгельм (1775-1854) - немецкий фило­ соф-идеалист. Развил принципы диалектики природы как живого организма, бессознательно-духовного творческого на­

чала.

Стр. 130. Фихте, Иоганн Готлиб (1762-1814) - немецкий философ, представитель немецкого классического идеализма. Центральное понятие его учения - деятельность безличного всеобщего «самосознания».

Кант, Иммануил (1724-1804) - немецкий философ, родо­ начальник немецкой классической философии. Считал, что идеи Бога, свободы, бессмертия, недоказуемые теоретически, являются, однако, постулатами «практического разума», необ­ ходимой предпосылкой нравственности. Центральный принцип этики Канта, основанной на понятии долга,- «категорический

императив».

Ницше декламировал, объявлял себя и Дионисом, и Анти-Ваг­ нером, и Антихристом, и Спасителем>- Здесь Канетти не без

580 т. Федяева.

иронии высказывает свое отношение к идеям (точнее, к их сложной и во многом противоречивой соотнесенности друг с другом) немецкого философа Фридриха Ницше, которые тот развил в своих сочинениях «Рождение трагедии из духа музыки» (1872), «Дионисовы дифирамбы» (1891), «Антихрист»

(1895), «Ницше contra Вагнер» (1895).

Кули - название одного из племен западной Индии, пред­

ставители которого исполняли низкооплачиваемую тяжелую работу.

БОЛЬНИЧНЫЙ РЕЖИМ

Стр. 149. ...видел перед собой трубачей Страшного суда, две­ надцать привратников, как его собственный, с надутыми щека­ ми и мускулистыми руками>- В новозаветных текстах упомина­ ется эсхатологическое явление «Сына Человеческого, грядуще­ го на облаках небесных с силою и славою великой» под громогласные звуки ангельских труб (Матф. 24, 30-31). В дан­ ном случае имеется в виду «Страшныйсуд» Микеланджело,где трубачам придан вид атлетов.

Стр. 150. Чтобы овладеть человеком, достаточно класси­ фицировать его исторически>- Намек на позитивистский под­

ход в изучении истории, в частности на теорию Маркса и Эн­

гельса.

Стр. 153. Господин Пуда - имя, которым Тереза ласково на­ зывала Груба, мечтая стать его женой, однозначно ассоцииру­ ется с вульгарным словом «рцёегп», обозначающим половое

сношение.

МОЛОДАЯ ЛЮБОВЬ

Стр. 160. Контрфорсы (от франц. contre-force - противодей­ ствующая сила) - поперечная стенка, вертикальный выступ, укрепляющий основную несущую конструкцию (главным обра­ зом наружную стену).

Стр. 161. Юпитер - в римской мифологии бог неба, днев­ ного света, грозы, царь богов, соответствующий греческому Зевсу.

Говорят, женщины некритичны... - отсылка к утверждению Вайнингера об «абсолютной некритичности женщин». По Вай­ нингеру, женщины не способны мыслить логично, оперировать

суждениями и понятиями и не могут поэтому овладеть ни од­ ной из форм познания, особенно научной.

т

ИУДА И СllAСИТЕЛЬ

Стр. 165. «О влиянии Паликанона на форму японского бусоку еекитай» - Паликанон - собрание буддийских священных текстов на языке пали. Бусоку секитай - парадная одежда японского воина позднего Средневековья. Название статьи

указывает на явно ироническое отношение автора романа к теме исследований Кина.

Стр. 173. Там висела картина с Тайной вечерей... - послед­ няя совместная трапеза (вечеря) Иисуса Христа и двенадцати апостолов в канун Страстной пятницы, дня смерти Христа. Христос во время трапезы предрекает, что один из Его учени­ ков предаст Его. Иуда получил тридцать сребреников за преда­ тельство Христа и помог толпе схватить Его, выдав Спасителя своим поцелуем. После распятия и смерти Христа Иуда раска­ ялся в своем поступке и повесился. В данном случае Канетти показывает причудливое преломление содержания библейской притчи в сознании обывателя (Терезы), при котором происхо­

дит полная перекодировка символов и возникает очень харак­

терная для романа ироническая игра смыслов, ранее заложен­ ных в повествовании. Так, Кин, отождествляющий себя с Хри­ стом, становится в представлении Терезы Иудой; Тереза, страстно желающая стать женой Груба, мнит себя белым голу­ бем, который, как известно, является символом Святого Духа; Груб, который предстает в романе как стяжатель и сутенер, превращается в глазах Терезы в Самого Спасителя.

ПОБОИ

Стр. 186. ...вместо обсерватории у кратера Везувия.ч- Имеет­ ся в виду вулканологическая обсерватория вблизи действующе­ го вулкана Везувия в Южной Италии.

Стр. 192. Ему было жаль мужчин, потому что они спутались с женщинами.- Одна из центральных мыслей «Пола И характе­ ра» О. Вайнингера, который призывал мужчин освободиться от зова попа и таким образом избавиться от необходимости обще­ ния с женщиной.

Он с радостью ощутил, что в нем есть еще большой запас ха­ рактерных свойств, и сказал себе, что Тереза заслуживает жа­ лости.- Намек на размышления Вайнингера о характерологии. Характер, по Вайнингеру, определялся соотношением в челове­ ке мужского и женского начал. Чем сильнее мужское начало - тем сильнее характер. Ученый, который, в отличие от женщин,