Коллективная монография ВлГу. 2013. Том 1

ваны и рассказы об играх детей с иконами. И наконец, к рассказам о разру-

шении церквей примыкают тексты о предательстве веры. Именно они наибо-

лее близки к традиционным легендам о грехе и искушении, поскольку персо-

наж осознает совершение греха, но обстоятельства оказываются сильнее его и у него не находится сил противостоять им. Во всех этих текстах наказание за святотатство не связано с действиями людей, оно происходит как бы «само собой» иногда бытовым, а иногда совершенно фантастическим образом. Пре-

ступление и наказание, составляющее главное содержание данных рассказов воспринимается как сугубо ритуальное, а не нравственное, Бог карает свято-

татца не потому, что его деяние безнравственно, а потому что человек посяг-

нул на Бога. Святотатцев как правило оценивают как «дураков», вне собст-

венно нравственного осуждения. Карается не дурной человек и не амораль-

ный поступок, а ритуально недопустимый поступок, и карается по чисто ри-

туальному, а не по нравственно оправданному закону. Именно поэтому, со-

вершившие святотатство дети (катающиеся на иконах по реке или с горы) на-

казываются так же как и взрослые смертью, хотя дети в отличие от взрослых не знают, что совершают грех и делают это невольно. Довольно часто Бог на-

казывает не только самого нарушителя религиозных норм, но и довольно большой коллектив, большинство членов которого не принимали участия в разрушении церкви. Например, если церковь используют под амбар, то от го-

лода, который начинается в деревне после того как в здание ударяет молния и зерно сгорает, умирает большинство деревенских жителей. Кроме того в тек-

стах данного вида присутствует мотив ответственности всей семьи за дейст-

вия одного из ее членов («…у него и дочь умерла, и жена умерла, и сам умер…»)198.

198 Подробнее см. Добровольская В.Е. Несказочная проза о разрушении церквей. // Славянская традиционная культура и современный мир. Вып 2. М., 1997. С. 76–88; Она же. Несказочная проза о разрушении церквей // Русский фольклор. Т.ХХХ. Материалы и исследования. СПб, 1999. С. 500 - 512.

111

Еще одним жанром, связанным с представлениями о вере и верованиях является мифологическая проза, которой необычайно богата Владимирская земля. В наши дни в данном регионе активно бытуют рассказы о представи-

телях иного мира, разнообразных потусторонних силах, с которыми человек может столкнуться в своей повседневной жизни. «Иномирными» силами пу-

гали детей. Так, если они плохо вели себя в доме, их пугали домовым; чтобы они не лазили в огород – лизуном и Бабаем-морковником.

Из природных духов наибольшей популярностью пользовались русал-

ки, но есть упоминания и о других персонажах. Из многочисленных в про-

шлом духов-хозяев жилища сохранились только представления о домовых.

Немногочисленные записи повествуют о чертях и других нечистых духах. За-

то очень устойчив запрет поминать нечистую силу, так как в противном слу-

чае она может появиться.

Наиболее актуальной для современного нарратива остается тема связи мира живых и мира мертвых. Бытуют рассказы о покойниках, приходящим к живым. Это может быть огненный шар, который прилетает в дом к тем, кто сильно плачет по умершим. Он принимает облик умершего человека и рас-

сматривается носителями традиции как представитель нечистой силы, по-

сланный человеку в наказание за нарушение поведенческого норматива

(нельзя очень долго тосковать и плакать по умершему). Покойник может явиться близким на сороковой день, но хотя они пугают своих родственников

– никакого ущерба они не наносят. Наконец, есть покойники, которые всту-

пают в контакт с живыми во снах199.

Наиболее популярной является тема колдовства. Людей волнует вопрос о том, как определить колдунью, что она может сделать с человеком. Расска-

зы о деятельности колдунов чаще всего посвящены различным видам порчи людей и скотины, а так же исцелению с помощью святой воды и знающих

199 Подробнее о типах и функциях покойников во Владимирской традиции см. Котельникова Н.Е. Мифологическая проза // Традиционная культура Муромского края. Т.1.

М., 2008. С.461.

112

людей. Сверхъестественные возможности, приписывались не только колду-

нам, но и людям различных профессий: плотникам, печникам, пастухам200.

По этнографическим материалам конца XIXначала ХХ в. Владимир-

ская земля имела необычайно богатую нарративную традицию, отражающую представления народа о сверхъестественном. Конечно, фиксируемые сегодня сюжеты тиражируют лишь остатки некогда богатой системы народных веро-

ваний. Но и в настоящее время суеверные представления продолжают слу-

жить источником продуцирования различного рода прозаических текстов.

Особое место в системе фольклорных жанров, связанных с верой и верованиями занимают заговорно-заклинательные тексты. На данной территории большим авторитетом пользуются знахарки. По мнению большинства жителей Владимирской области, они делают угодное Богу дело. Практикующие знахарки полагают, что тайное знание утрачивает свою силу при переда-

200 Подробнее о сверхъестественных способностях деревенских профессионалов см. Добровольская В.Е. Повивальная бабка в обрядах Судогодского района Владимирской области / / Живая старина, 1998, №2. С. 19–21; Она же.Родильно-крестильные обряды Судогодского края // Славянская традиционная культура и современный мир. В.3., М., 1999. С.178 – 191; Она же. Институт повивальных бабок и родильно-крестильная обрядность (по мат. экспедиций 1994 – 1997 гг. в Судогод. р-н Владимир.обл.) // Родины, дети, повитухи в традициях народной культуры. – М., 2001. – С. 92–106; Она же. Магические запреты и предписания в сфере регулярной трудовой деятельности сельского населения Северной и Центральной России // Palaeoslavica. Vol. 13, № 1. 2005. Cambridge, Massachusetts. С. 243—259; Она же.Прескрипции, связанные с профессиональной деятельностью, в традиционной культуре Центральной России //

Meninistekstas: Suvokimas. Analize. Interpretacija. Nr. 5. Vilnius, 2006. P. 46-53; Она же.

Типы прескрипций, связанные с профессией плотника в традиционной культуре Северной и Центральной России // Вятские родники. Сборник материалов восьмой научнопрактической конференции. Киров, 2007. С. 9—19; Она же.Прескрипции, связанные с профессиями изготовителей обуви (сапожник, лапотник, валяльщик / шерстобит) в традиционной культуре Северной и Центральной России // Humanitarozinatnuvestnesis. Daugavpils. 2007.№ 10; Она же. Типы прескрипций, связанные с профессией гончара в традиционной культуре// Российская провинция: история, традиции, современность. Рождественский сборник. Вып. 15. Ковров, 2008. С. 243-248; Она же. Типы прескрипций, связанные с профессией гармониста // Humanitarozinatnuvestnesis. Nr.14.

Daugavpils Universitates Humanitara fakultate. 2008. Lpp. 7-15; Она же. «Всяка рыба хороша, коли на уду пошла». Запреты и предписания, связанные с рыболовством // Живая старина. №2. 2009. С. 29-32; Она же. «Лапоть с лаптем, а сапог с сапогом»: запреты и предписания, связанные с изготовлением обуви в Северной и Центральной России // Антропологический форум №13 online. C. 75-95.

113

чи кому-либо без соблюдения надлежащих правил, но сами заговоры являются лишь средством, а реальную помощь дает Бог.

В тоже время заговоры не являются уделом только профессионалов. За-

говоры становятся частью повседневного быта, сопровождая человека во всех его делах. Поэтому многие испытывают потребность в освоении заговоров.

Иногда им удается получить заговор внутри семьи, иногда от более старших по возрасту односельчан. Но в последнее время многие стали переписывать заговоры из книг и газетных публикаций, что, с одной стороны, ведет к рас-

ширению репертуара, а с другой – к появлению в репертуаре текстов не свой-

ственных данной традиции. Заговоры как магическое средство воздействия на человека: его физическое и психическое состояние, экономическое благопо-

лучие оказываются востребованными наряду с молитвами. Более того загово-

ры и молитвы тесно переплетаются между собой: текст молитвы может быть продолжен заговорной формулой, а текст заговора начинаться или завер-

шаться канонической молитвой или молитвенной формулой. Таким образом,

религиозное и магическое оказываются теснейшим образом взаимосвязаны.

Безусловно, с точки зрения христианской ортодоксии народные верования в лучшем случае будут считаться заблуждением, а в целом ряде случаев, преж-

де всего, в тех, что касаются народной демонологии, заговорно-

заклинательных практик и т.п. – грехом. Недаром церковь всегда активно бо-

ролась с суеверными представлениями русских крестьян. В настоящее время данная борьба не утихла, однако зачастую она приобретает форму взаимного противостояния. Прихожане начинают оспаривать позицию священника, дек-

ларирую, что он ошибается, поскольку определенные ритуальные действия и магические представления соблюдали отцы и деды, и поэтому сами носители традиции так же будут выполнять данные предписания, несмотря на указания священнослужителей201. Владимирские крестьяне обычно воспринимают ве-

рования продиктованные православием и верования восходящие к дохристи-

201 Подробнее о такой борьбе см. Миненок Е.В. Праздник Десятой Пятницы - пространство между чудотворной иконой и «яровой» колдуньей // Традиционная культура. 2009. №4. С. 57-60.

114

анским представлениям, как составные части единой непротиворечивой тра-

диции унаследованной от предков, а не проявление двух разных тем более несовместимых мировоззрений. Они с одинаковой легкостью верят как в си-

лу канонической молитвы, так и в силу заговора, как святую Троицу, так и в домового, и даже православные святые наделяются чертами не свойственны-

ми им в канонических житиях и начинают активно влиять на бытовые и хо-

зяйственные процессы.

Анализ фольклорной традиции Владимирской области говорит не только о личном религиозном опыте исполнителей, не только о соблюдении ими догматов православия, но и о религиозных традициях сообщества в це-

лом, о понимании веры в каноническом и апокрифическом восприятии.

Понятие веры теснейшим образом связано с традициями нравственно-

сти. Религиозность крестьян тесно слита с их образом жизни, но и народные верования так же оказывали влияние на жизнь человека. В настоящее время мы имеем комплекс представлений, объединяющий различные по семантике и генезису элементы и воспринимающиеся исполнителями как единое целое.

В этом случае фольклорные жанры, связанные с понятием веры и верований являются продолжением и переосмыслением православного канона.

Глава 4. Религиозные ценности в литературе Владимирского края (древнерусский период)

«Все литературы всего мира начинали с «гимна» и хвалебной «оды». Мы – единственные выродки – начали с «сатиры» (Кантемир). Еще лепетать не умели, два слова связать не удавалось (силлабические стихи), а уж из своей колыбели, лежа в пеленках, вместо «агу!», пустили этаким либеральным баском: «хе! хе! хе! хе-е-с!» Это предопределило судьбу русской литературы на 2 века»202. Этими ироническими словами русский философ XX века С.Н.

202 Дурылин С.Н. В своем углу. М.: Молодая гвардия, 2006. 879 c. С. 345

115

Дурылин характеризует отечественную литературу XVIII века. Но этого никак не скажешь о древнерусской литературе, тем более – литературе Владимирской земли, начинавшейся именно с гимна Творцу и Богоматери.

4.1. Домонгольское время

Перенесение центра политической жизни на северо-восток, в РостовоСуздальскую землю, было ознаменовано появлением новых литературных и культурных центров. По утверждению целого ряда исследователей, летописные своды появляются в Ростове и Владимире в XII веке.203 Во Владимирском своде выражена идея покровительства иконы Владимирской Богоматери и особого значения главного собора земли – Успенского, где эта икона была помещена. Говорилось также об особых достоинствах владимирцев и их князей: правдолюбие, благочестие, мудрость. «Характеристика князя в летописи,

– пишет Д.С. Лихачев. - <…> состоит обычно из перечисления его достоинств, внешних примет и, реже, недостатков. Все свойства его отчетливы, ясны, просты. Их скорее мало. Чем много. Летописцы как бы избегают всего расплывчатого, неясного, создают как бы эмблемы и символы феодального порядка. Они пишут так же, как и иконописцы, - изображения для поклонения или, напротив, для осуждения»204.

Именно таким виделся современникам Андрей Боголюбский. Уже в памятниках письменности и изобразительного искусства раннего времени он изображается как благоверный князь. Так, в Повести об убиении Андрея Боголюбского он предстает как невинно убиенный, мученик. Повествуется также о его благочестии, щедрости, любви к строительству храмов: «христолюбивый», «благоверный», «вторый мудрый Соломон быв».

Образы князей в летописях имели предельно обобщенный и лаконичный характер, подобно белокаменным рельефам соборов. Этот характер обобщения отразился в миниатюрах Радзивиловской летописи конца XV века, которые, как предполагают, были копиями миниатюр Владимирского сво-

203История русской литературы XI-XVII веков. М.: Просвещение, 1985. С. 76.

204Лихачев д.С. Человек в литературе Древней Руси. М.: Наука, 1970. С. 31.

116

да. До сих пор не оценена по достоинству роль князя в прославлении «Богоматери Владимирской»205.

Современные исследователи разделяют версию, что «Сказание о чудесах Богородицы Владимирской» было составлено по инициативе и при участии самого князя. В Сказании отчетливо выделяются два «героя»: сам князь и икона, рассказывается о чудесах (спасение проводника, спасение попадьи, которой угрожало быть затоптанной конем), имевших автобиографический характер. Князь Андрей часто выступает прямым свидетелем покровительства и заступничества Божией Матери как знатным людям, так и простым владимирцам. Текст этого литературного памятника донес до нас замечательные свидетельства о восприятии иконы как живого образа Самой Госпожи Богородицы, ставшего покровительницей Владимиро-Суздальского княжества. «Благодаря духовной высоте этого образа, воплощенного в самых совершенных художественных формах, - пишет Л.А. Щенникова, - русские люди узнали Божию Матерь в том идеальном иконописном лике, который выражал самую суть Ее молитвенного почитания и изображения – и в Византии, и в Древней Руси. И в этом – заслуга благоверного князя Андрея Боголюбского, чтимого во Владимире еще при жизни за его «боголюбие», «нищелюбие» и благолепное украшение города, а после смерти – за мученическую кончи-

ну»206.

В XVII веке во вкладной записи к Лествице Иоанна Синайского Бого- родице-Рождественский монастырь в Боголюбове связан с именем «святого благоверного и великого князя Андрея Георгиевича Боголюбского»207. Тогда же были сочинены тропарь и кондак князю, ставшие впоследствии основой

205Щенникова Л.А. Чудотворная икона «богоматерь Владимирская» - святыня князя Андрея Юрьевича Боголюбского // «Хвалам достойный…» Андрей Боголюбский в русской истории и культуре. Международная научная конференция (Владимир, 5-6 июля 2011 года). Владимир: ГВСМЗ, 2013. С. 97.

206Щенникова Л.А. Чудотворная икона «богоматерь Владимирская» - святыня князя Андрея Юрьевича Боголюбского // «Хвалам достойный…» Андрей Боголюбский в русской истории и культуре. Международная научная конференция (Владимир, 5-6 июля

2011 года). Владимир: ГВСМЗ, 2013. С. 108.

207Сиренов А.В. Житие Андрея Боголюбского и литературная традиция в Боголюбовском монастыре XVIII-XIX вв. // «Хвалам достойный…» Андрей Боголюбский в русской истории и культуре. Международная научная конференция (Владимир, 5-6 июля 2011 года). Владимир: ГВСМЗ, 2013. С. 6.

117

службы. В XVIII сложилось своеобразное соперничество в почитании святого между Успенским кафедральным собором и Боголюбовым монастырем. Появились две редакции жития святого князя, один из которых лег в основу Сказания о Боголюбовом монастыре. Оно содержит две легенды о князе. В одной из них говорится о явлении князю Божией Матери именно на том месте, где сейчас раполагается киворий, и упоминается народное предание о милосердии и щедрости князя, стоявшем на месте и державшем деньги для платы строителям и бедным людям. Во второй рассказывается о посаженных князем вязах вокруг монастыря. И хотя правдоподобие этих легенд подвергается сомнению, они представляют ценность как свидетельства народной памяти о святом князе208.

Сказание сообщает нам об особой любви князя к Боголюбову: «Боголюбов, яко особенно Богу любезное место, больше всех мест любил он, для чего очень нередко и уединялся в оны для богомыслия и упокоения»209.

Особое значение в жизни «Залесской Руси» приобрели монастыри. Они стали центрами моливенной жизни, очагами духовного и культурного просвещения, центрами книжности. Так, с Богородице-Рождественским монастырем во владимире связаны имена епископа Симона, составителя «Киево-

Печерского патерика», монаха Лаврентия, составителя Лаврентьевской летописи, святителя XIX века Феофана Затворника, инициатора издания «Владимирских епархиальных ведомостей», «Слов к Владимирской пастве», священноисповедника XX века Афанасия Ковровского, придавашего большое значение истории русской святости, правке богослужебных книг и литературным трудам вообще210.

Епископ Симон (1166-1226), погребенный в Успенском кафедральном соборе, считается одним из замечательнейших писателей. В летописи он называется «учительным и милостивым». Ему принадлежат многочисленные

208 Сиренов А.В. Житие Андрея Боголюбского и литературная традиция в Боголюбовском монастыре XVIII-XIX вв. // «Хвалам достойный…» Андрей Боголюбский в русской истории и культуре. Международная научная конференция (Владимир, 5-6 июля 2011 года). Владимир: ГВСМЗ, 2013. С. 6.

209Там же. С. 9.

210Минин С.Н.. священник Очерки по истории Владимирской епархии (X-XX вв.) Вла-

димир: «Нива», 2004. С. 11.

118

труды. Его «Послание Поликарпу» положило начало «Киево-печерскому патерику» (1225-1226). Симон и Поликарп были постраженниками Киевопечерской обители, дружили между собой, были начитанными и образованными людьми, однако Симон был рукоположен во епископы , а Поликарп нет. Будучи молодым человеком, боримым честолюбием, он оставлял свою обитель ради игуменства в других монастырях, а вернувшись к себе, не хотел участвовать в общей молитве, был недоволен распоряжениями эконома, оскорблениями от некоторых братий и даже начал искать епископского сана с помощью недостойных средств: пользуясь покровительством супруги князя Ростислава Мстиславовича Верхуславы. Своими настроениями он поделился с другом, и Симон в ответ написал наставительное послание. В нем выделяются три основные части.

Первая, нравоучительная, указывает духовные лекарства против недугов Поликарпа: безмолвие, собирание ума, память об иноческих обетах: «Не избавят тебя от муки черные одежды, если живешь не по-чернечески». Симон напоминает своему другу о целостности монашеского и христианского идеала в противовес двоедушию и лицемерию: «Не будь ныне кроток, а завтра яр и зол; ненадолго молчалив, а потом опять склонен к роптанию на игумена и его служителей». Свои наставления святитель Симон подкрепляет ссылками на примеры апостола Петра, праотца Давида. Он призывает друга дорожить общей церковной молитвой, терпеть укорения братии и не отвечать на поношения грубостию. На желание Поликарпа стать епископом Симон отвечает: «Брат, не в том совершенство, чтобы быть славимым от всех, но в том, чтобы исправить свое житие и явить себя чистым».

Вторая часть патерика получила название «исторической» 211 . Симон раскрывает смысл своих поучений на примере жизни девяти подвижников киевской монашеской обители: о чудесах преподобного Антония, по молитвам которого, была изменена загробная участь одного из иноков; о преподобном Евстратии постнике и Никоне сухом, обративших своих врагов ко Хри-

211 Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский История русской Церкви. Кн. 2. М.: Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1995. С. 372.

119

сту; о преподобном Кукше, кретившем вятичей; о преподобном Пимене постнике, обладавшем даром пророчества и исцелений; о преподобном Афанасии затворнике, скончавшемся и через два дня ожившем, наставлявшем братию во всем иметь послушание игумену; о черниговском князея Николае Святоше, оставившем честь и богатство ради иноческого служения.

Эти рассказы перебиваются обращениями и увещеваниями Симона Поликарпу: «Что ты такое сделал? Богатство ли оставил? Но ты не имел его. Славу ли? Но ты ею не пользовался; напротив, из убожества ты теперь перешел ко всему благому. Подумай об этом князе – подобного ему из русских князей никто еще не сотворил… Как же сравнится твоя укоризна с его власяницею?.. Вчера ты вступил в иночество и уже изменяешь ему; не навыкнув подвижничеству, желаешь епископства; не научившись сам покорности. Хочешь всех смирить… Пробудись, брат, и внимательно размысли о своем житии, имея ум и сердце неподвижными от сего святого места».

С помощью рассказов о киево-печерских подвижниках Симон пытается уврачевать и такие недуги Поликарпа, как стяжательство, обидчивость и злопамятство. «Но скоро, падши, поклонись враждующему против тебя, да не предан будешь немилостивому ангелу. Да сохранит тебя Господь от всякого гнева, по сказанному: Cолнце да не зайдет во гневе вашем (Еф. 4, 27)».

Третья часть патерика обращена уже ко всем верующим. Она содержит рассказ о церкви Богородицы, «архимандритии всей земли Русской, лавры святого Феодосия»: о Шимоне Варяге и его чудесных видениях относительно будущей церкви, о мастерах, чудесно присалнных Божией Матерью из Царьграда, об обстоятельствах сооружения церкви, о живописцах, об обстоятельствах освящения. В подтектсе этой части произведения таится все та же мысль, обращенная к Поликарпу, – показать важность великой и чудотоворной обители и убедить друга не оставлять ее: «И еще многое я написал бы тебе. Брат поликарп. Но лета мои препятствуют мне продолжить повесть. Будь здоров и спасай душу свою. Господь да сохранит тебя во вся дни живота твоего, моливами святой Богородицы и святых Антония и Феодосия».

Автор Киево-Печерского патерика постоянно подтверждает достоверность сообщаемых им рассказов, ссылаясь на услышанное от очевидцев, жи-

120