Практикум по философии 2 часть Кирвель

статус-кво на вечные времена. Открытие качественно иного будущего тем самым выпадает на долю пасынков прогресса, не нашедших себе место в настоящем. Прорыв в новое историческое измерение совершается тем особым типом сознания, которое характеризуется сочетанием социального пессимизма (относительно качеств и возможностей настоящего) и исторического оптимизма. Такое сочетание сродни библейскому «веселию на дне отчаяния».

В противоположность этому прочно обосновавшиеся в настоящем господа мира сего сочетают социальный оптимизм с историческим пессимизмом: они явно предпочитают настоящее и опасаются губительного для них «реванша истории». Отсюда и возникла новейшая цензура модерна на долгосрочное историческое воображение, заклейменное как утопический радикализм. В этом смысле прогнозирование качественно иного будущего явно становится гонимым научно-интеллектуальным жанром, взятым на подозрение идеологами и адептами модерна.

2) Покажите возможного субъекта (творца) новой социальной реальности. Согласны ли Вы с автором в том, что ими станут отставшие и непреуспевшие сегодня страны и народы?

Современная теория модернизации явно не сводит концы с концами. С одной стороны, она трактует исторический процесс как «догоняющее развитие» – приобщение отсталой периферии к уже сложившемуся эталону, воплощенному Западом; с другой стороны, она же обосновывает бесперспективность догоняющего пути, ссылаясь на экологические «пределы роста» и препятствия, связанные с традиционным менталитетом. В этих условиях долгосрочная прогностическая теория вынуждена искать себе опору в иных традициях и интенциях культуры, не связанных с обслуживанием текущих нужд модерна.

Укажем на две таких опоры. Во-первых, это нравственное сознание, которое не связывает свои оценки и вердикты с показателями, относящимися к сравнительному анализу стартовых условий, соотношения сил, экономического и политического потенциала. Нравственное сознание судит людей независимо от их места на шкале успеха. И человечество вряд ли продержалось бы на планете несколько миллионов лет, если бы суждения нравственного сознания никак не соотносились с ходом исторического процесса, не содержали в себе реального прогностического потенциала, касающегося судеб тех или иных порядков, учреждений и систем.

371

Нравственное сознание, вместо того чтобы говорить «горе побежденным!», говорит, «горе победителям!». Но разве не то же самое говорит и история, рано или поздно наказующая победителей за излишнюю самонадеянность и бесцеремонность.

Во-вторых, это новая научная картина мира, в которой пре-

жнему, классическому детерминизму пришлось существенно потесниться. Классический детерминизм не столько открывал качественно иное будущее, сколько в будущем разглядывал черты настоящего (сложившиеся тенденции и стартовые условия как точка отсчета). Словом, он вел прямую нить из прошлого в будущее. Но новейшая постклассическая наука рвет эту нить с помощью таких концептов как нелинейность, неопределенность, бифуркации, стохастичность.

Как пишет академик Н.Моисеев1, «вполне детерминированные процессы (алгоритмы) способны воспроизводить (порождать) процессы, обладающие всеми свойствами процессов вероятностной природы. Это обстоятельство является уже эмпирическим обобщением. Оно имеет очень глубокий смысл и... может существенно расширить наше представление о сущности самого фундаментального понятия любого научного знания – принципа причинности».

1. Таким образом, причинность в современной постклассической науке существенно поменяла свою интенцию: вместо того, чтобы попустительствовать прошлому в его посягательствах на будущее, как это делал классический детерминизм, она дает шанс будущему как иному. Но тем самым она по-своему реабилитирует нравственный разум, который своими средствами осуществляет процедуру открытия качественно иного – вопреки конъюнктурному прагматическому разуму, ориентированному на статус-кво. Словом, если прежняя классическая прогностика в основном отслеживала тенденции, то новая, постклассическая видит свою задачу в том, чтобы предвосхищать альтернативы.

Обозначим основные методологические презумпции глобаль-

ного политического прогнозирования:

–принцип неопределенности будущего, который соответству-

ет новой научной картине мира, связанной с критикой классического детерминизма и открытием стохастических процессов;

–понятие бифуркации – раздвоения течения тех или иных процессов, достигших определенной критической величины, после которой однозначная зависимость между прошлым и будущим состояниями системы теряется;

1 Моисеев, Н.Н. Современный рационализм / Н.Н.Моисеев. – М.: МГВПКОКС,

1995. – С. 66.

372

– принцип дискретности пространства-времени, означаю-

щий, что в точках бифуркации образуются предпосылки качественно новых состояний, дающих качественно иное будущее. Это предполагает, что механические экстраполяции имеющихся тенденций некорректны и не могут служить основанием для долгосрочного прогноза. Необходимо отметить, что синтетический подход к глобальному прогнозированию обеспечивает именно политическая наука. Это не только соответствует научным представлениям о человеке как существе политическом, решающем проблемы, своего существования в полисе, но и самому существу политики как сфере, где принимаются наиболее важные решения проблем общественного бытия. Ни одна сфера не может сравниться с политикой по охвату, глубине и силе своего воздействия на человеческое существование. Вот почему прогнозируя политическую эволюцию общества, формирование новых политических институтов и технологий, мы действительно открываем общую картину человеческого будущего.

3) С опорой на современные научные идеи покажите принципиальную возможность будущего как иного.

Если политическое прогнозирование является процедурой открытия новых форм человеческого существования, организации и самоорганизации отдельных обществ, то глобальное политичес-

кое прогнозирование являетсяп роцедурой открытия качественно новых состояний современного взаимосвязанного мира в целом.

Центральной проблемой глобального политического прогнозирования является уже отмеченный нами феномен глобальной власти. Приоритеты глобальной власти могут не совпадать с приоритетами народов, если последние лишены необходимых рычагов контроля и влияния. Трагический опыт тоталитарных диктатур показал человечеству, что нет ничего опаснее бесконтрольной власти, опирающейся не на закон, а на угрозу применения насилия. Нам необходимо осознать, что глобальная власть так же способна быть тоталитарной, закону предпочитающей прямое насилие. Излишне говорить о том, что тоталитарное вырождение глобальной власти может стать несравненно большим вызовом человечеству, чем тоталитаризм, ранее проявляющийся на национальном и региональном уровне.

Глобальная власть представляет собой новую политическую технологию небывалой силы. И в отношении неё должен действо-

373

вать общий принцип, касающийся современных технологий: чем выше их мощь и, соответственно опасность деструктивного использования, тем более надежных и всеобъемлющих форм экспертизы

иконтроля они требуют. Гуманистическая экспертиза и надежный демократический контроль – вот тот ответ, которого требует нынешний вызов глобальной власти. Сегодня она подступает к нам в виде доктрины так называемого однополярного мира, за которой стоят глобальные амбиции единственной сверхдержавы. Перед глобальным политическим прогнозированием в этой связи возникает несколько задач.

Во-первых, оценить возможные будущие пертурбации, связанные с экспансией сверхдержавы, пытающейся создать управляемый ею мир. В прошлом гегемонистские попытки такого рода как правило приводили к образованию противодействующих коалиций более слабых держав и восстановлению утерянного равновесия. Это вписывалось в известную диалектику вызов – ответ. Возможно ли повторение такой модели в будущем? Какие формы ответа можно ожидать: новая биполярность, устойчивый полицентризм или неостановимый хаос?

Во-вторых, вооружить человечество и политические элиты, принимающие решения, новым знанием, пригодным для построения управленческих сценариев, политик ческой экспертизы и проработки приемлемых альтернатив. Это собственно относится к прикладной стороне глобального политического прогнозирования.

Важнейшее методологическое значение имеет различие меж-

ду краткосрочным и долгосрочным глобальным прогнозировани-

ем. В первом случае более применимы процедуры экстраполяции,

анализ сложившегося соотношения сил и стартовых условий. Сло-

вом, при краткосрочном политическом прогнозировании в качестве детерминант берутся уже сложившиеся обстоятельства и действующие политические субъекты.

При долгосрочном политическом прогнозировании вступают в действие принципиально иные процедуры. Здесь важнейшее значение имеют такие понятия как временная дискретность, реактивность, альтернативность. С дискретностью связано понятие открытого будущего. Мы слишком долго оперировали представлениями о непреложных исторических закономерностях, о восходящей линии развития, о гарантиях прогресса. Собственно только этой уверенностью в гарантированном историческом будущем можно объяснить ту бесшабашную смелость, с какой революционеры

ирадикал-реформаторы ломают прежний порядок. Они мыслят в

374

парадигме Прогресса, полагая, что главное – любой ценой расстаться с «проклятым прошлым»; качество будущего кажется им гарантированным самими законами восходящего развития.

Опыт, однако, показывает, что будущее может стать гораздо более страшным, чем самое ужасное прошлое. Как оказалось, реформаторы совершают свои миропотрясающие эксперименты, находясь не во вселенной Маркса, а во вселенной Винера, доказавшего, что хаос – наиболее вероятное состояние. Иными словами, история не предоставляет человеку полных гарантий. Понятие дискретности обозначает тот разрыв между порядком прошлого и порядком будущего, в промежутке между которыми таится хаос. Именно с хаосом связаны как новые риски, так и принципиально новые возможности; в этом смысле он относится к понятию исторического творчества.

Что качается принципа реактивности, то в нем выражается специфическая динамика культуры, которая развивается по зако-

нам драмы. Культуре и драме противопоказана монотонность. Культура будущего представляет собой реакцию на издержки и крайности предыдущего периода – здесь действуют скорее законы контракта, чем экстраполяции и преемственности. Так, после пресного аскетического Средневековья последовала предельная чувственная раскрепощенность Ренессанса; после бурных эпох войн и революций активизируются концепции «вечного мира» и связанные с ними общественные ожидания; после всесилия тоталитарной запретительной цензуры следует ожидать в качестве реакции атмосферы попустительства и вседозволенности. В глобальном политическом прогнозировании этот механизм культурной драмы имеет важнейшее эвристическое значение: он позволяет прогнозисту не оставаться в плену настоящего, а вооружиться своеобразной романтической Иронией по отношению к нему.

Обращаясь к понятию альтернативности, важно понять его объективный характер: история действительно может развиваться по разным сценариям, она чувствительна по отношению к нашему выбору и таит неопределенности, которые мы можем использовать себе на пользу или во вред. Понятие альтернативности включает

онтологический и аксиологический аспекты. Иными словами, мы можем выявлять и сопоставлять альтернативные сценарии будущего безотносительно к велению нашей нравственной воли, нашим представлениям о должном и достойном. Надо сказать, что такой объективизм мало продуктивен в политике, которую можно определить как творчество, связанное с социальными заказами и

375

направленное на достижение тех или иных желательных состоя-

ний. С этим и связаны самореализующиеся прогнозы, имеющие столь важное значение в политике.

4) С опорой на современные научные идеи покажите принципиальную возможность будущего как иного состояния. Как его можно спрогнозировать?

Прогнозирующий политолог оперирует двумя типами информации: дискрептивной – описательной (хотя описательность здесь носит весьма специфический характер, относящийся к возможно-

сти, а не к действительности); и прескрептивной – предписатель-

ной, или рецептурной. Именно на последней практически всегда делается особый акцент. Иными словами, политический прогнозист выступает не столько в роли традиционного прорицателя или пророка, сколько в роли технолога, показывающего при каких именно условиях и с помощью каких средств может быть достигнуто то или иное состояние желательного будущего.

Поэтому на состояние прогностической теории влияет не только развитость информационных технологий, но и уровень нравственной и ценностной мобилизованности общества. Если общество пребывает в состоянии аномии и ценностных шатаний, то подавляющее большинство населения не представляет, чего оно хочет. Такое ослабление социального заказа отрицательно действует на прогностические творческие способности. Следовательно, надо различать политический прогноз, адресованный тому или иному мобилизованному субъекту, и прогноз, касающийся тех обществ, которые пребывают в состоянии пассивного объекта.

В случае самодеятельного субъекта превалирует прескриптивная информация в прогнозировании; в случае пассивного объекта – дискриптивная информация. С одними будущее случается, другие его выбирают. Необходимо отметить, что в современном глобальном мире пребывание в состоянии объекта крайне опасно. В прошлой истории, когда народы находились в относительной изоляции, это различие между состоянием субъекта и объекта не выступало столь драматическим образом, но в глобальном мире перед каждым народом возникает жесткая дилемма: либо ему уда-

стся выстроить собственную эффективную стратегию будущего, либо эту стратегию выработают за него другие в соответствии с собственными интересами.

376

Поэтому одной из доминант современной политической истории, характеризующей ее направленность, является стремление народов выйти из состояния пассивных объектов мировой политики и превратиться в полноправных участников процесса принятия глобальных решений. В особенности это касается народов третьего мира. В контексте прежней биполярной системы им отводилась роль объекта: они зависели от того, какой именно из двух держателей биполярной структуры сильней повлияет на них и вовлечет их в свою орбиту. С крушением биполярной системы субъект-объектное деление мира не только не исчезло, но приняло еще более драматический характер. Теперь уже единственная держава-гегемон грозит превращением всего остального мира в объект своей воли. Так новейший глобальный мир оказался в плену весьма архаичного авторитарного мышления.

Проблема заключается в том, как глобальный мир действительно осовременить и демократизировать. Глобальную революцию сознания нельзя провести на основе монолога передовых обществ, снабжающих всех остальных готовыми рецептами. Эта революция лишь в той мере заслуживает названия глобальной, если развернется на основе нового диалога цивилизаций и культур, в ходе которого окажется затребованным не только сравнительно кратковременный опыт промышленного Запада, но и долговременный опыт Востока, не только благополучного Севера, но и неблагополучного Юга, ибо большие прозрения культуры отнюдь не всегда питаются благополучием.

Наряду с этой революцией сознания, связанной с диалоговыми возможностями процесса глобализации, человечеству предстоит, по всей видимости, и новая институциональная революция. Дисгармонии нынешнего глобализма связаны с тем, что он вместо расширения числа ответственных участников системы принятия мироустроительных решений породил тенденцию его сужения – за счет отторжения представителей второго мира, выталкиваемых в третий мир, а также за счет выхолащивания потенциала представительных международных организаций (ООН, ОБСЕ и пр.).

Современная глобализация, генерирующая все новые всеохватные планетарные поля и системы коммуникаций открывает возможности разблокировать международную систему, создать принципиально новые «рынки активности», в которых преимущества прежних гегемонов и монополистов, привязанных к старым правилам игры, автоматически не срабатывают. Всякий новый «рынок» (в широком смысле) – это новые шансы для тех, кто не успел реализовать себя в прошлом. В этом смысле наш глобальный мир

377

ни в коем случае не должен быть интерпретирован и организован как экстраполяция уже сложившихся тенденций.

Задача политической прогностики – сформировать картину не закрытого, а открытого будущего, в котором прежние объекты чужой политической воли обретают шанс стать самодеятельны-

ми субъектами. Чем больше количество таких субъектов, тем шире творческие возможности человечества, выше его способность эффективно решать острейшие глобальные проблемы современности.

Важнейшей методологической задачей теории глобального политического прогнозирования является выработка критериев отличия состояний, связанных со статусом политического субъекта от состояний политического объекта. Разумеется, и то, и другое состояние является научной идеализацией: ни один из политических контрагентов не может претендовать ни на роль универсально суверенного, целиком самодеятельного субъекта, полностью независимого от других, ни выступать тотально пассивным объектом, начисто лишенным потенциала влияния.

Однако, как утверждает политическая наука, взаимоотношения политических контрагентов отличаются принципиально неустранимой асимметричностью. Последняя составляет само существо власти как ключевого момента политики. Но для политического прогнозирования особое значение имеет то, что сторона, претерпевающая унизительное состояние объекта чужой воли, может ответить такой мобилизацией своих внутренних ресурсов, которая способна качественно изменить соотношение сил и создатьновую политическую реальность. Политическая психология указывает на то, что уровень сплоченности и солидарности проигравших и потерпевших как правило превышает соответствующие характеристики выигравшей стороны1.

Политическое прогнозирование относится к жанру хронополитики. Существуют весьма своеобразные отношения между хронопо-

литикой, связанной с властным проектированием, распределением и перераспределением общественного времени, и геополитикой, осуще-

ствляющей аналогичные операции в отношении пространства. Геополитическая доминанта, связанная с переделами пространства, наступает тогда, когда терпит фиаско хронополитика, направленная на эффективное проектирование будущего. Открытие качественно иногобудущего (формационный рывок), обесцениваетборьбу за пространство; не случайно в пике новых формационных надежд геополитика становится маргинальным занятием и осуждается как варварство.

1 См.: Агеев, В.С. Межгрупповое взаимодействие / В.С.Агеев. – М.: МГУ, 1990

378

Напротив, фиаско исторического проекта будущего, ощущение «конца истории» и окончательности однажды найденных решений, приводит к обесцениванию времени по отношению к пространству. Словом хронополитика связана с интенсивным развитием, геополитика – с экстенсивным. Бывают моменты в жизни человечества, когда предложить ему новый проект будущего, вернуть веру в историю – значит избавить его от искушений новых геополитических переделов мира. Возможно сегодня человечество переживает именно такой момент.

5) Как вы думаете, в чем заключается гуманистический потенциал глобального политического прогнозирования?

Печатается по изданию: Панарин, А.С. Глобальное политическое прогнозирование / А.С.Панарин. – М., 2000. – С. 6 – 16.

3. Материалы на электронных носителях

1. Найдите и изучите дополнительные материалы по вопросам занятия, размещенные на электронных носителях университета (локальная сеть Интранет, сайт факультета, кафедры и пр.)

4. Творческие задания и упражнения

1. Определите авторство работ, относящихся к жанру утопии и антиутопии, приведенных в правом столбце таблицы

379

2.Приведите примеры известных Вам реализаций самоорганизующихся и саморазрушающихся прогнозов в общественной жизни.

3.Распределите все глобальные проблемы по степени значимости. Почему с решения такой проблемы надо начинать преодоление глобального кризиса? Обоснуйте свою мысль.

4.Подготовьте по одной из предложенных тем сообщение или напишите реферат:

1.Предвидение – человеческая потребность и способность.

2.Образы будущего, их специфика и роль в жизни людей.

3.Основные формы и методы научного предвидения.

4.Вненаучное предвидение, его формы и методы.

5.Будущее как данность: проблема ясновидения и мистический опыт.

6.Методы социального прогнозирования: экстраполяция, моделирование, сценарии будущего, экспертные оценки.

7.Типы социальных прогнозов: поисковые, нормативные, аналитические, предостерегающие.

8.Предсказания и пророчества: «за» и «против».

9.Магия – вненаучное знание?

10. Астрология: наука, псевдонаука, идеология?

11. Фантастика, утопия, футурология: сходство и различие. 12. Утопия как особая форма описания и предвосхищения бу-

дущего человеческого общества.

13. Утопист – человек особого восприятия и видения будущего. 14. Утопия как духовный стимул массовых действий людей. 15. Парадоксы утопического сознания.

16. Место и значение утопических образов будущего в социальной динамике современного общества.

17. Утопическое сознание современных индустриально развитых стран.

18. Современные сциентическо-технократические и антисци- ентическо-технократические утопии.

19. «Римский клуб» и его сценарии будущего.

20. Эсхатология и прогностика: глобальные проблемы человечества.

21. Наступил ли конец истории? Критический анализ статьи Ф.Фукуямы «Конец истории».

22. Тупики и противоречия современного техногенного общества.

380