2. Смысл как социальный феномен

Обнаружение смысла, который порождается и присутствует в человеческих действиях и в целом в человеческой жизни, происходит в процессе разнообразных взаимодействий. Сложность и многомерность диалога дает огромные возможности для его исследования. В начале XX века этой проблемой занимались М. Бубер, Ф. Гагартен, Ф. Розенцвейт, О. Розеншток- Хюисс, Г. Коэн, М. Эбнер-Эшенбах и другие. Диалог у М.М. Бахтина — вовсе не противостояние идей и даже не взаимное их обогащение, это живое соприкосновение, мучительное преодоление истоков, терзания коммуникации, общения. Он постоянно возобновляет себя через некую разорванность, разобщенность, разъединенность. При этом в ходе диалога преодолевается не идея как таковая, а человеческое содержание, воплощенное в «голосах», «образах», «культурных стандартах», «Диалог — это почти универсальное явление, — пишет М.М. Бахтин, — пронизывающее всю человеческую речь и все отношения и проявления человеческой жизни, вообще все, что имеет смысл и значение»¹.

Не каждому дано слышать свою эпоху как великий диалог. И если о Достоевском сказано, что он предугадывал будущие диалогические встречи еще разобщенных идей, то нетрудно понять, почему в контексте новых универсалий культуры М.М. Бахтин оказывается неузнаваемым, неразгаданным. В наш век все еще торжествующего монологизма полифоническое мышление постоянно наталкивается на замкнутость, невосполненность, некон- тактность. Воззрения, формально соотнесенные с Бахтиным, во многих современных работах торчат, точно прутья из арматуры. Недостает внутренней самонастройки, напряженной отзывчивости, принципиальной нацеленности на многоголосие. Вот почему, сталкиваясь порой с некоторыми культурологическими исследованиями, приходится говорить то же самое, что М.М. Бахтин говорил, анализируя Достоевского: то и дело возникает чисто монологическая выжимка из полифонии².

К сожалению, в работах о Бахтине менее всего говорится о поэтике многоголосия. Напротив, нередко анализируются кон

1 Бахтин м.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979. С. 49.

²См., например: Легова Е.С. Философия творческой активности М.М. Бахтина. М., 2000.

цепции, которые сложились в русском литературоведении еще до того, как она была дана им в исследовании «Проблемы поэтики Достоевского». Вот почему о ряде работ можно сказать словами самого М.М. Бахтина: «Надсловесное, надголосое, надакцент- ное единство полифонического романа остается нераскрытым»¹.

Однако о каком единстве может идти речь? Разве полифонический принцип, раскрытый Бахтиным, директивен? Уловив определенную тенденцию в развитии романа, Бахтин менее всего ориентировался на некую замкнутую систему анализа литературного произведения. Полифонизм открыт, динамичен, он по самому своему существу не может отлиться в нечто законодательное, схоластическое. Но вместе с тем поисковая направленность понятия «полифонический роман» не предполагает предельной растворенности, зыбкости самого полифонического принципа.

Ценность исследований Бахтина не только в том, что он утвердил принципиально новые установки изучения литературного творчества, культурной практики в целом. Принцип полифонизма свободен, но само противостояние монологизму раскрыто Бахтиным с предельной научной обязательностью. Прежде всего это относится к анализу трех открытий Достоевского, которые носят формально-содержательный характер и представляют собой три грани одного и того же явления.

Первое открытие сопряжено с совершенно новой структурой образа героя. Герой у Достоевского находится в особых отношениях с автором. Он представляет собой полнокровное и полнозначное чужое сознание, не вставленное в завершающую оправу действительности. «Автор, как Прометей, создает независимые от себя живые существа (точнее, воссоздает), с которыми он оказывается на равных правах. Он не может их завершить, ибо он открыл то, что отличает данную личность от всего, что не есть личность. Над нею не властно бытие. Таково первое открытие художника»².

Второе открытие Достоевского — изображение, точнее, воссоздание саморазвивающейся и неотделимой от личности идеи. Она становится предметом художественного воплощения, но не в качестве философской или научной истины, а в плане челове

1 Бахтин м.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979. С. 53.

² Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. С. 327.

ческого события. Так рождается взаимодействие между несколькими героями и их сознаниями в художественном произведении. Основная особенность романов Достоевского — множество самостоятельных и неслиянных голосов и сознаний.

В качестве третьего открытая художника Бахтин называет диалогичность как особую форму взаимодействия между равноправными и разнозначными сознаниями. При этом раскрывается взаимная и глубинная связь между человеческим событием и «моделью мира». Полифонический принцип отражает здесь не только структуру художественного произведения. Он соотносит ее с социально-исторической реальностью. Стало быть, осмысление этих черт творчества Достоевского позволяет говорить об органичности, последовательности и цельности его поэтики.

Полифонический принцип обнаруживает свою стойкость в контексте современной культурной практики. На это указывал и Бахтин, когда размышлял о переработке своей книги о Достоевском. Он отмечал, в частности, что независимо от его книги идеи полифонии; диалога, незавершимости получили широкое развитие. Это объясняется, по мнению Бахтина, растущим влиянием Достоевского, но прежде всего, конечно, теми изменениями самой действительности, которые раньше других и именно пророчески сумел раскрыть Достоевский.

Отталкиваясь от различных философских традиций, осмысливая различные эпохи, стихии речевой практики, поэтику жанров, Бахтин придавал понятию «другой» ключевой и универсальный смысл. Диалог, полифонизм — пароли новой культурной парадигмы, которая с трудом, через косность, монологизм, муки коммуникации пробивает себе дорогу. Потеря культурой ее сакрального смысла вызывает глубокий кризис в сфере культурнонравственных отношений. Русские религиозные философы Н. Бердяев. С. Франк, В. Эрн, Л. Шестов связывали социокультурный кризис европейской цивилизации конца XIX — начала XX века с процессами секуляризации. Культура, по их мнению, одушевлена поисками высших смыслов бытия человека. «Время, бывшее еще совсем недавно, характеризуется наибольшим отдалением от высших духовных интересов и целостной духовной культуры... Человечество и его культура не могут не быть раздробленными, если не руководствуются высшими задачами духа»¹.

¹ Флоренский П.А. Записка о христианстве и культуре // П.А. Флоренский. Христианство и культура. М.; Харьков, 2001.

2. Осмысленность и бессмысленность

Однако смысл не находится в определенной точке пространства и времени, — подчеркивает А.С. Числова, — откуда его можно взять и примерить на себя, истолковать окончательно и безупречно. Смысл, эта «несуществующая сущность» (Делез), ускользает от попыток предельной, исчерпывающей вербализации и рационализации, однако он постоянно воссоздается и уточняется в процессах общения между людьми и культурами. В прошлом веке человечество столкнулось с ситуацией смысло- потери. Современная философия стала уделять этому феномену значительное внимание. Многие авторы пишут сегодня о том, что «вымывание» из человеческой жизни основополагающих ценностей, мотивов и целей, смыслов обесценивает человеческую жизнь, превращая ее в подобие жизни. Поэтому так актуально обращение к проблеме смысла в философском ключе, интегрирующем многообразие подходов к пониманию смысла в психологии, логике, лингвистике, социологии.

Обратимся в связи с этим к полемике М. Хайдеггера с Ф. Ницше по проблемам психологического понимания смысла. Ф. Ницше в работе «По ту сторону добра и зла» пишет: «Вся психология до сих пор увязает в моральных предрассудках и пугливости: она еще не отважилась пуститься в глубину»¹.

М. Хайдеггер определяет нигилизм как процесс обесценивания прежних верховных ценностей². Когда эти верховные, впервые придающие ценность всему сущему ценности обесцениваются, лишается ценности и опирающееся на них сущее. Возникает ощущение неценности, ничтожества всего. «Нигилизм как падение космологических ценностей есть таким образом одновременно приход нигилизма как ощущения неценности всего, как психологического состояния»³.

Но при каких условиях возникает это состояние? Во-первых, в результате поиска смысла, которого не оказалось. «Смысл» означает то же, что ценность, потому что вместо бессмысленности Ницше ставит понятие «обесцененность». Поиски смысла

¹ Ницше Ф. По ту сторону добра и зла // Ф. Ницше. Соч. В 2 т. Т. 2. М., 1990. С. 258, 637.

² Хайдеггер М. Время й бытие. М., 1993. С. 79.

^s Там же.

заканчиваются разочарованием. Ницше понимает под смыслом то же, что и цель. Он перечисляет, каким мог бы быть искомый «смысл», исторически рассуждая, каким он был в примечательных разновидностях. Тут речь идет о «возрастании любви и гармонии во взаимоотношениях людей», о «вечном мире», о приближении к состоянию всеобщего счастья.

Нигилизм как психологическое состояние, как «ощущение» обесценности сущего в целом наступает, когда за всем происходящим предполагают целость, систематизацию. Одновременно намечается еще вопрос, связано ли и как это «введение» «единства» для сущего в целом с вышеназванным исканием смысла. То, что человек ищет смысл и вводит высшее, всеохватывающее единство сущего, всегда можно доказать. Верить человеку в свою собственную «ценность» необходимо. Ведь речь все время идет об утверждении человека. Ценность должна быть прй-¹ дана сущему в целом для того, чтобы оказалась обеспечена самоценность человека. «Царит не просто ощущение неценности действительного, но чувство безысходности внутри всего действительного...»

Что Ницше понимает под «смыслом»? — спрашивает Хайдеггер. От ответа на этот вопрос зависит понимание существа нигилизма, поскольку Ницше приравнивает его к господству «бессмысленности». Тем не менее, по словам Хайдеггера, не хватает' удовлетворительного определения существа понятия «смысл»¹.

Действительно, в рамках обыденной мысли и приблизительных представлений понять это слово Нетрудно. Но нельзя обойти вниманием вопрос о том, ради чего человек ищет смысл. Хайдеггер справедливо возражает против смешения понятий смысла и цели. Ницше выступает с позиции «единства», понятого как всеобщее единение. «Однако мы от себя и здесь тоже сразу ставим вопрос, каким образом и почему человек “вводит” такое “господствующее” и “правящее” единство, как такое введение обосновывается и допускает ли оно вообще обоснование; а если нет, то каким образом такое единство обосновать?»²

Потребность в разработке темы смысла вызвана также и различного рода «деструкциями» смысла. Пациент нередко обра-

¹ Хайдеггер М. Указ. соч. С. 79.

² Ницше Ф. Указ. соч. С. 81.

щается к клиническому психологу, ощущая, что его жизнь потеряла смысл, что не понимает сути своего существования. Наконец, нарушения психики всегда связаны с утратой смысла, с поте- рёй жизненной и сознательной ориентировки. Не случайно Пушкиным сказано: «Не дай мне Бог сойти с ума!...» В XXI веке, как и в предыдущем, человечество столкнулось с феноменом смыс- лоутраты.

2. Антропологическая модель культуры

Но можно представить и другую модель — антропологическую. Культура — это различные формы человеческого бытия. Развертывая собственное существование, человек создает все новые и новые зоны культурного творчества. Культура есть «вторичная, искусственная окружающая среда», которую человек налагает на первичную природу. Она включает язык, обычаи, идеи, верования, привычки, социальную организацию, унаследованные от прошлого создания материальной культуры, технологические процессы, системы оценок. Это «социальное наследство» и позволяет говорить о культуре как социальном феномене. Культура неразрывно связана с жизнью человека в обществе. Она всегда социальна. Социальная жизнь всегда культурна по своему характеру. Культура и социальное бытие идут рука об руку.

Но культура также является и антропологическим феноменом. Ее основанием служит неукорененность человека в природе, потребность человека в реализации тех побуждений, которые не являются инстинктивными. Культура в этом смысле выступает как продукт открытой человеческой природы, не имеющей окончательной фиксированности. Это означает, что рассуждение о культуре важно начинать с антропологических данностей, а не с вхождения в пространство социальной истории. Следовательно, культуру можно определить как феномен, рожденный незавершенностью, открытостью человеческой природы, развертыванием творческой деятельности человека, направленной на поиск сакрального смысла бытия.

Что же такое культура? Почему такое множество разноречивых определений ее? Отчего культурность как некое свойство

оказывается неотъемлемой чертой различных, подчас несовместимых сторон нашего социального бытия? Можно ли вообще выявить нечто общее при таком разнообразии проявлений этой удивительной стороны общественной жизни?

Понятие «культура» относится к фундаментальным в современном обществознании. Трудно назвать другое слово, которое имело бы такое множество смысловых оттенков. Для нас вполне привычно звучат такие словосочетания, как «культура ума», «культура чувств», «культура поведения», «культура речи», «физическая культура» и др.

Современные американские культуроведы Альфред Крёбер и Клайд Клахон в их совместном исследовании, посвященном определениям культуры, отмечают огромный и всевозрастающий интерес к этому понятию. По их подсчетам, с 1871 по 1919 г. было дано семь определений культуры. Первое, как они считают, принадлежит английскому этнографу Эдуарду Тайлору (1832— 1917). С 1920 по 1950 г. у различных авторов они насчитали 157 определений данного понятия. В отечественной литературе сопоставление различных определений культуры позволило насчитать их более 400. Сейчас количество определений измеряется уже четырехзначными числами.

Чем можно объяснить такое многообразие трактовок? Прежде всего тем, что культура выражает глубину и неизмеримость человеческого бытия. В той мере, в какой неисчерпаем и разнолик человек, многогранна, многоаспектна и культура. Нас не должно смущать множество определений. Каждый исследователь обращает внимание на одну из ее сторон. Кроме того, и подходы к культуре могут быть различными у разных исследователей. Культуру, как мы уже подчеркивали, изучают не только культуроведы, но и философы, социологи, историки, аксиологи, исследующие духовные ценности, антропологи... Конечно же, каждый из них подходит к изучению культуры со своими методами и способами. Может быть, в таком случае поможет самый общий взгляд на это явление? Пусть он будет как общий знаменатель, самым меньшим по содержанию. Это сейчас не важно.

Обобщая различные определения, можно сказать, что культура — это совокупность социально приобретенных и передаваемых из поколения в поколение значимых символов, идей, ценностей, обычаев, верований, традиций, норм и правил пове

дения, посредством которых люди организуют свою жизнедеятельность.

Литература

Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986.

Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979. Демина Л.А. Парадигмы смысла. М., 2005.

Ницше Ф. По ту сторону добра и зла // Ф. Ницше. Соч. В 2 т. Т. 2. М., 1990,

Проблема смысла в науках о человеке. К 100-летию Виктора Франкла. Материалы международной конференции. М., 2005. Флоренский П.А. Христианство и культура. М.; Харьков, 2001. Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993.

*Л