Болоцких В.Н., Деев В.Г. Российская история

пропаганды ЦК КПСС. В конце 1985 г. он направил на имя Горбачѐва обширную записку с планами огромных изменений, в том числе — создания на базе КПСС двухпартийной системы, введения поста президента СССР, широких выборов, осуществления демократических преобразований и экономической реформы. Эти предложения никогда не обсуждались на Политбюро и пленумах ЦК КПСС. Но некоторые идеи Яковлева Горбачѐв принял, среди них — мысль о необходимости и плодотворности наличия оппозиции в стране. Горбачѐв принимал идею оппозиции, считал еѐ неизбежной и, уверенный в своих силах, не боялся еѐ. Так была прервана тоталитарная традиция.

Сразу же начались изменения в составе руководства. Уже на апрельском (1985 г.) Пленуме ЦК КПСС в состав Политбюро вошѐл Е.К. Лигачѐв, который стал вторым человеком в партии. Членами Политбюро стали заведующий Экономическим отделом ЦК Н.И. Рыжков и председатель КГБ В.М. Чебриков, секретарѐм ЦК, отвечающим за сельское хозяйство, — В.П. Никонов. Кандидатами в члены Политбюро были избраны министр обороны СССР маршал С.Л. Соколов, секретарь ЦК по сельскому хозяйству В.П. Никонов. Было достигнуто численное превосходство над «стариками» — Тихоновым, Кунаевым, Щербицким и Гришиным. При этом сохранились позиции «силовых ведомств» в составе Политбюро.

Произошли большие изменения в составе аппарата ЦК. Заведующим Общим отделом ЦК стал А.И. Лукьянов, заведующим Отделом организационно-партийной работы — земляк Горбачѐва Г.П. Разумовский, Оборонным отделом — бывший секретарь Ленинградского обкома Л.Н. Зайков.

Горбачѐв активно привлекал к работе учѐных, журналистов. В 1985 г. сформировался интеллектуальный «штаб» Горбачѐва, в который вошли заведующий Отделом пропаганды ЦК, в недавнем прошлом посол в Канаде, а затем директор академического института А. Яковлев, руководитель секретариата Горбачѐва и опытный журналист В.И. Болдин, философ и журналист Н.Б. Биккенин, заведующий Отделом науки ЦК экономист В.А. Медведев, часто в его работе принимали участие заведующий Общим отделом ЦК юрист Лукьянов, помощники Горбачѐва — философ И.Т. Фролов, давно работавший в ЦК юрист и политолог Г.X. Шахназаров, специалист по международным отношениям А.С. Черняев. Постоянно в обсуждениях участвовала жена Горбачѐва — Раиса Максимовна.

Эта группа готовила тексты выступлений Горбачѐва, участвовала в разработке важнейших документов, концепции «перестройки». К работе часто привлекались известные экономисты Л.И. Абалкин, А.Г. Аганбегян, С.С. Шаталин, Н.Я. Петраков, другие сотрудники академических и ведомственных научных учреждений, специалисты из Министерства иностранных дел, Совета Министров СССР, КГБ, военные.

Вначале апреля 1985 г. в ЦК оказался первый секретарь Свердловского обкома КПСС Б.Н. Ельцин, назначенный заведующим Отделом строительства ЦК КПСС. Биография Ельцина была нетипичной для партийных деятелей такого масштаба. Сын репрессированного, он получил образование инжене- ра-строителя и добился больших успехов на производстве, пройдя за 13 лет все ступеньки профессиональной карьеры – мастер, прораб, старший прораб, главный инженер, начальник строительного управления, главный инженер и начальник Свердловского домостроительного комбината, одного из лучших в стране. В партию он вступил только в 30 лет, уже после XX съезда КПСС как крупный хозяйственник (беспартийный не мог занимать высоких должностей). В 37 лет Ельцин был переведѐн на партийную работу – заведующим отделом строительства Свердловского обкома КПСС. Потом он стал секретарѐм, а с 1976 г. – первым секретарѐм Свердловского обкома. Ельцин много внимания уделял развитию подсобных хозяйств при промышленных предприятиях и смог добиться улучшения продовольственного снабжения области. Он регулярно встречался с рабочими заводов, с творческой интеллигенцией, студентами города, не расточал комплиментов Брежневу на XXVI съезде КПСС и это не осталось незамеченным.

Виюне 1985 г. на пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР Горбачѐв предложил назначить Громыко, выполняя прежние договорѐнности.

Министром иностранных дел Горбачѐв неожиданно предложил назначить не кадрового дипломата,

апервого секретаря компартии Грузии Э.А. Шеварднадзе. Тем самым Горбачѐв дал понять, что внешней политикой он будет руководить сам.

Тогда же было принято решение об освобождении от должности члена Политбюро и секретаря ЦК Г.В. Романова. Его рассматривали как потенциального соперника Горбачѐва. Формально Романова

341

отправили на пенсию по его заявлению — «по состоянию здоровья». На место Романова, курировавшего в качестве секретаря ЦК КПСС оборонные отрасли промышленности, был рекомендован Зайков. Ельцин был назначен на пост секретаря ЦК по строительству.

26 сентября 1985 г. на Политбюро было принято решение об отставке «по состоянию здоровья» Председателя Совета Министров СССР Н.А. Тихонова. Его заменил Рыжков.

Вконце декабря к 1985 г. был отправлен в отставку член Политбюро, первый секретарь Московского горкома партии Гришин, которому слухи упорно приписывали связь с «торговой мафией» Москвы, попытку самому стать Генеральным секретарѐм. В любом случае, он стал олицетворением преемственности между старым, брежневским, и новым, горбачѐвским, руководством, от которой Горбачѐв тщательно отмежѐвывался.

Первым секретарѐм Московского обкома, по предложению Горбачѐва, стал Ельцин. Эта замена вызвала ликование всей Москвы.

Большое значение в развитии перестройки сыграла Московская городская партийная конференция

ивыступление Ельцина 24 января 1986 г. Будущий помощник Горбачѐва Черняев в дневнике записал: «Доклад по симптоматичности, по отражению глубины и масштабов перемен можно поставить вровень с XX съездом КПСС. То есть это уже по духу, по слову, по подходам действительно новые нормы жизни и деятельности». Интерес к докладу Ельцина был огромным.

25 февраля 1986 г. открылся XXVII съезд КПСС – в тот же день, когда в 1956 г. Хрущѐв выступал перед делегатами XX съезда с докладом о культе личности. Кроме обычных для того времени вопросов – рассмотрение основных направлений развития народного хозяйства на очередную пятилетку и перспективу, в повестке дня съезда стояли вопросы обсуждения и принятия новой редакции Программы партии и изменений в еѐ Уставе. Третья Программа КПСС предусматривала построение полного коммунистического общества к 1980 г. Срок давно прошѐл, а коммунизма не было. Необходимо было или разработать новую программу, или исправить старую. Горбачѐв не решился на последовательный отказ от устаревших коммунистических догм и ограничился некоторой корректировкой программы в духе концепции «развитого социализма».

Отсюда внутренняя противоречивость доклада Горбачѐва и в целом его политики в период перестройки, от которой он не избавился до самого краха СССР. Особенно отличался традиционными подходами и утверждениями международный раздел доклада. Как, например, что «мировой социализм — мощное международное образование, он опирается на высокоразвитую экономику, солидную научную базу, надѐжный военно-политический потенциал». А о капитализме было сказано в духе, наверное, даже XIX в.: «Проблемы и кризисы, переживаемые миром капитала, возникают в его собственных недрах, представляют собой закономерный результат внутренних антагонистических противоречий старого общества. В этом смысле капитализм, развиваясь, отрицает себя сам. Будучи не в силах сладить с обострением проблем нисходящей (выделено – Авт.) фазы развития капитализма, правящие круги империалистических стран прибегают к средствам и методам, заведомо неспособным спасти общество, обречѐнное самой историей». Богатство и власть всѐ более концентрируются в руках немногих...», хотя и признавалось, что «нынешний этап общего кризиса не несѐт с собой абсолютного застоя капитализма, не исключает возможности роста его экономики».

Вто же время, в разделе доклада «Основные цели и направления внешнеполитической стратегии партии» настойчиво проводилась мысль об отказе от военной конфронтации, о единстве мира, глобальной ответственности, о невозможности выиграть гонку вооружений, как и саму ядерную войну. Мысль, абсолютно утопичная, прикрывавшая (или скрывавшая) тот факт, что Советский Союз проигрывал гонку вооружений, которую выигрывали США и их союзники.

Но вместо признания этого факта, вместо учѐта этого неприятного, но реального обстоятельства было выражено желание повлиять на мир путѐм обращения «не только по традиционным дипломатическим каналам, но и непосредственно к мировому общественному мнению, к народам». По сути, это было сохранением и продолжением коммунистической пропаганды как способа управлять миром, но эти идеи были облечены в форму концепции «нового мышления» и «общечеловеческих ценностей»

Вдокладе Горбачѐв на этом съезде содержались и новые идеи, новые подходы к осмыслению пройденного страной пути. Заявив в самом начале о грандиозных успехах в экономике, культуре, социальной области и укреплении позиций «нашей Родины, мирового социализма на международной

342

арене», Горбачѐв признал наличие проблем и недостатков в деятельности партии: «В течение ряда лет,

ине только в силу объективных факторов, но и по причине прежде всего субъективного порядка, практические действия партийных и государственных органов отставали от требований времени, самой жизни. Проблемы в развитии страны нарастали быстрее, чем решались. Инертность, застылость форм

иметодов управления, снижение динамизма в работе, нарастание бюрократизма — всѐ это наносило немалый ущерб делу. В жизни общества стали проступать застойные явления. Ситуация требовала перемен, но в центральных органах, да и на местах стала брать верх своеобразная психология: как бы улучшить дела, ничего не меняя. Но так не бывает, товарищи. Как говорят, остановишься на миг – отстанешь на версту. Нельзя уклоняться от решения назревших проблем. Подобная позиция слишком дорого обходится стране, государству, партии. И давайте скажем об этом в полный голос!»

Вэкономике был взят курс на «ускорение социально-экономического развития страны», а в политической области была провозглашена задача «дальнейшей демократизации общества, углубления социалистического самоуправления народа». В докладе Горбачѐв ограничился общими словами, но сказал о подготовке предложений на этот счѐт.

Огромные последствия, возможно и скорее всего, неожиданные для самого Горбачѐва, имел поднятый и основательно изложенный им в докладе вопрос о гласности: «Принципиальным для нас является вопрос о расширении гласности. Это вопрос политический. Без гласности нет и не может быть демократизма, политического творчества масс, их участия в управлении. Это, если хотите, залог государственного, пронизанного чувством ответственности отношения к делу десятков миллионов рабочих, колхозников, интеллигентов, исходный пункт психологической перестройки наших кадров».

После съезда кандидатами в члены Политбюро стали Ельцин, секретарь Ленинградского обкома партии Соловьѐв и первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии Н.Н. Слюньков. Секретарями ЦК КПСС стали А.П. Бирюкова, многие годы работавшая в руководстве советских профсоюзов, А.Ф. Добрынин, многолетний посол СССР в Вашингтоне, В.А. Медведев, назначенный также заведующим Отделом ЦК по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран, Разумовский, оставшийся заведующим Отделом организационно-партийной работы, А. Яковлев, ставший секретарѐм ЦК КПСС по вопросам идеологии.

При распределении обязанностей между членами Политбюро, кандидатами в него и секретарями ЦК КПСС, 13 марта 1986 г. Горбачѐв взял на себя гораздо больше обязанностей, чем Андропов. «Второму секретарю» Лигачѐву досталось меньше чем предшественникам. Подобное распределение обязанностей означало только одно — Горбачѐв не хотел иметь около себя сильного «второго секретаря»

ипотенциального соперника.

На этом же заседании Политбюро Горбачѐв отстаивал право на существование негосударственного сектора экономики в виде индивидуальной трудовой деятельностью, личного хозяйства.

Второе соображение, сильно беспокоившее Горбачѐва, – это распределение ответственности между центром и регионами: «На местах у всех пусть голова болит. И чтоб не валили всѐ на Советскую власть. И чтоб не было так, что Москва виновата, если в магазинах такого-то города ничего нет...». Вопрос о предоставлении регионам прав не поднимался.

Много внимания после XXVII съезда Горбачѐв уделял международным вопросам, все крупные внутренние дела связывал с внешней политикой, сделав ставку на прямой диалог с лидерами США как способ кардинально изменить международную обстановку. Но после первой успешной встречи с президентом США Р. Рейганом в Женеве 21-22 ноября 1985 г., отношения с США складывались сложно, подготовка новой встречи «на высшем уровне» шла с трудом, на заявления советского руководства о «новом мышлении» в сфере международных отношений на Западе не обращали особого внимания.

Противоречивость политики Горбачѐва, смешение нового и старого проявилось наглядно после взрыва на Чернобыльской АЭС. Взрыв на четвѐртом энергоблоке произошѐл в 1 час 23 минуты 50 секунд ночи 26 апреля 1986 г., в 100 километрах от Киева. Реактор и реакторный зал были разрушены полностью, куски графита разбросаны на сотни метров, начался пожар в реакторе, сотни людей получили лучевое поражение, огромная территория подверглась радиоактивному заражению, радиоактивное облако двинулось на юг и на запад, жители города Припять были эвакуированы. Но только вечером 28 апреля появилось первое официальное сообщение об аварии на Чернобыльской АЭС, не дававшее никакого представления о том, что там произошло.

343

29 апреля на заседании Политбюро было одобрено сообщение «В Совете Министров СССР» в 19 строк. В нѐм сообщалось, что «авария произошла в одном из помещений 4-го энергоблока и привела к разрушению части строительных конструкций здания реактора и некоторой утечке радиоактивных веществ. Три остальных энергоблока остановлены, исправны и находятся в эксплуатационном резерве. При аварии погибли два человека. Приняты первоочередные меры по ликвидации аварии. В настоящее время радиационная обстановка на электростанции и прилегающей местности стабилизирована, пострадавшим оказывается необходимая медицинская помощь…». Для жителей других стран сказали больше: «Уровень загрязнѐнности несколько превышает допустимые нормы, однако не в такой степени, чтобы требовалось принятие специальных мер для защиты населения».

В Киеве и других городах как обычно отметили 1 мая с демонстрациями и гуляниями, никаких ограничений не было, хотя радиационный фон был повышенным. Горбачѐв выступил с сообщением о Чернобыле только 14 мая 1986 г.

Радиационное загрязнение, по сведениям Госагропрома на 8 мая 1986 г., распространилось на 10,9 млн. га сельхозугодий, в том числе 7,5 млн. га пашни. Были выведены из строя часть земель в Киевской, Черниговской, Гомельской, Могилѐвской, Винницкой, Житомирской, Брянской и Орловской областях. Пятна радиационного загрязнения были обнаружены в Тульской, Калужской областях. Радиационный шлейф достиг Прибалтики, Урала и Зауралья. Повышение уровня загрязнения (выше фоновых показателей в 10-50 раз) наблюдалось практически по всей юго-западной части территории

СССР. Оно распространилось на территорию Румынии, Польши, Болгарии, Югославии, Скандинавских стран. Возникла серьѐзная угроза загрязнения питьевой воды.

Было госпитализировано несколько тысяч человек, несколько десятков человек умерло от лучевой болезни. Свыше 110 тыс. человек были переселены на новые земли. При этом нередко их отселяли в не менее загрязнѐнные районы. Сотни тысяч людей испытывали нехватку «чистого» питания.

На очередном заседании Политбюро 3 июня 1986 г. рассматривались вопросы ликвидации последствий чернобыльской аварии. Было определено, что авария произошла в результате грубейших нарушений эксплуатационным персоналом технологического регламента и в связи с серьѐзными недостатками в конструкции реактора. При плановой остановке реактора были проведены испытания электрообеспечения собственных нужд блока в условиях максимальной проектной аварии. «Программа проведения этих испытаний составлена небрежно, не была согласована, как это полагается, с генеральным проектировщиком, главным конструктором, научным руководителем и Госатомэнергонадзором... Директор станции и заместитель главного инженера по науке в разработке программы и проведении указанных испытаний участия не принимали», - сообщалось в докладе правительственной комиссии. Чтобы система безопасности реактора не мешала, еѐ просто отключили.

Но и после этого советское руководство всячески стремилось преуменьшить масштабы аварии и еѐ отрицательных последствий. В специальных «Директивах для освещения на прессконференции основных вопросов, связанных с причинами и ходом ликвидации последствий аварии на четвѐртом блоке Чернобыльской АЭС» рекомендовалось акцент делать на ликвидации аварии и характеристике радиационной обстановки, успешности мероприятий, на массовом героизме, но при этом указывать на несостоятельность претензий и оценок официальных лиц и прессы западных стран, заявляющих о «якобы существенном экологическом и моральном ущербе, нанесѐнном за счѐт распространения небольших количеств радиоактивных веществ… из зоны Чернобыльской АЭС».

«Небольшое количество радиоактивных веществ» было равно по содержанию цезия-137 трѐмстам атомным бомбам, равных той которую взорвали над Хиросимой.

Чернобыль имел и политические последствия. «Управляемая гласность» подрывала доверие народа к высшему руководству. Замалчивание или несвоевременное информирование создавало опасность для здоровья и жизни сотен тысяч людей.

События в Чернобыле стали мощным стимулом для экологических движений по всей стране, принимавших явно выраженную политическую окраску. На Украине и в Белоруссии, особенно пострадавших от катастрофы, появились общественные движения, обвинявшие центральные власти в «геноциде» населения этих республик.

344

Весной и летом 1986 г. положение в стране было неспокойным. Вслед за Чернобылем, в результате столкновения 31 августа при выходе из Новороссийской бухты теплохода «Нахимов» с грузовым кораблѐм погибло более 400 человек. Причины те же: команды обоих судов нарушили все правила и наставления по судовождению. Нарастал поток жалоб на нехватку продовольствия, рост цен.

Горбачѐв начинал суетиться. С одной стороны, он выступал как общественный лидер, пользующийся поддержкой активной части общества. В апреле 1986 г. в Тольятти Горбачѐв провозгласил «перестройку всех сфер общественной жизни, перестройку в мыслях, делах, работе». Он получил поддержку во время Всесоюзного съезда кинематографистов в мае 1986 г.

Одновременно Горбачѐв пытался выступать в роли борца с коррупцией в высших эшелонах власти

вреспубликах и в Москве. 15 мая на заседании Политбюро он сообщил о потоке жалоб из Казахстана на тамошнего первого секретаря ЦК Д.А. Кунаева, который обвинялся в выдвижении на государственные посты своих родственников, в коррупции. Спустя неделю Горбачѐв требовал усилить борьбу с коррупцией в Узбекистане, посмертно осудить действия Рашидова.

Усиливались расхождения между членами Политбюро, принимавшие теперь характер политических.

Вавгусте 1986 г., во время поездки на Дальний Восток, Горбачѐву пришлось столкнуться с тем, что «перестройка» до Дальнего Востока не дошла. Именно на Дальнем Востоке Горбачѐв начал публично обвинять «среднее звено» управленческой системы страны в недостатках, в саботаже. После возвращения с Дальнего Востока он жаловался, что печать замалчивает недостатки, народ с тоской вспоминает об Андропове, что кадры партии должны перестраиваться. Люди готовы участвовать в перестройке, говорил он, но уже говорят, «не пойдѐт ли на спад». Стиль местных организаций не меняется, остаѐтся консервативным.

Горбачѐв подверг резкой критике союзные министерства, экономические службы правительства, партийный аппарат. По его мнению, в стране нет политической оппозиции со стороны противников «перестройки», но есть консерватизм, косность.

На заседании Политбюро 27 октября 1986 г. Горбачѐв рассказал, что в письмах в ЦК КПСС содержится резкая критика нехватки продовольствия, возмущение появлением коммерческих магазинов, где государственные товары продаются по повышенным ценам, обвинения в его адрес в создании «культа личности», в пустом многословии – слова произносятся правильные, на деле ничего нет.

После этого Громыко открыто выступил против «нового мышления», проявившегося, в частности,

вподдержке первых попыток прессы представить образ социализма, очищенного от сталинских репрессий и «искажений ленинизма». Он был против готовившегося решения о создании комиссии по продолжению реабилитации жертв политических репрессий.

Горбачѐв оказался в сложном положении. Громыко помог ему стать генсеком, его авторитет был высок, но и уступать ему он не мог. В ответ он подчеркнул успехи в социальной сфере, в решении главных вопросов социального положения, но в своей массе «народ живѐт далеко не избалованно, весьма скромно» и признал: «Но всѐ же качество жизни населения нашей страны серьѐзно отстаѐт. Новые задачи, задачи ускорения и перестройки, ещѐ больше обострили все эти вопросы, создали немало сложных проблем, требующих усиления идеологической работы».

Впику Громыко Горбачѐв заявил: «Правда, попадаются у нас в этом деле закомплексованные личности, загнали экономику, капитальные вложения — об этом можно говорить. Провалили снабжение людей необходимыми товарами... а вот в идеологии такие деятели не допускают даже намѐка на новое слово, на какой-то сдвиг. Думаю, что с такими горе-теоретиками от марксизма нам ещѐ придѐтся столкнуться, и не раз. И тут главная забота — усиление влияния партии на всю сферу идеологии...»

Споры вызывали идеи государственной приѐмки продукции, повышения цен. Разногласия были столь сильны, что Политбюро оказывалось на грани раскола, а решения просто не принимались.

11 декабря 1986 г. Рыжков сообщил о подготовленном проекте закона о социалистическом предприятии. По закону на предприятиях вводилась выборность руководителя, декларировалось сочетание единоначалия и демократического управления, создавались советы трудовых коллективов. На Политбюро возникли споры по вопросам: что такое выборность в условиях производственного предприятия? Какая роль отводится министерствам — утверждать решение коллектива или это решение является окончательным и министерства не могут его отменить? Как соотносятся функции совета трудо-

345

вого коллектива и профсоюза? Возможны ли самоокупаемость и полный хозяйственный расчѐт на предприятиях, когда в стране действуют заниженные цены, когда все сырьевые отрасли находятся на дотации государства?

Многие опасения позже оправдались. После принятия этого закона многодневные процедуры выборов руководителей промышленных предприятий, запланированное законом противостояние администрации с советами трудовых коллективов стали одними из факторов дестабилизации ситуации в промышленности, способствовавшими углублению кризисных явлений.

25 декабря на Политбюро было принято другое важное решение — о порядке создания совместных предприятий с иностранными организациями и фирмами. Их продукция должна была ориентироваться на экспорт.

Результаты первых полтора лет пребывания Горбачѐва на посту Генерального секретаря ЦК КПСС не радовали, хорошие лозунги не воплощались в жизнь. Как обычно, решили, что всѐ дело в кадрах, что нужны новые люди, свободные от старых представлений и методов работы.

Осенью 1986 г. стал готовиться специальный Пленум ЦК КПСС о кадровой политике партии. Подготовкой руководил лично Горбачѐв. Название пленума гласило: «О перестройке и кадровой политике партии» и состоялся он 27-28 января 1987 г.

Основным принципом кадровой политики в компартии всегда была верность лидеру. Методом же осуществления была возможность убрать неугодного партийного работника, если его деятельность не соответствовала указаниям верховного «вождя». Вертикальная система управления сохранялась, но радикально менялись методы осуществления этой политики. Глубокая убеждѐнность в том, что Горбачѐв олицетворяет процессы демократизации, что дальнейшее углубление этих процессов укрепит позиции генсека и его сторонников в руководстве КПСС, привела к принципиально новым методам обновления кадров.

Основных нововведений было два: были введены тайные прямые и альтернативные выборы коммунистами «первого» руководителя — от секретаря первичной организации до секретарей обкомов и республиканских организаций и допускалась открытая критика кандидатов на партийные должности как способ проверки их соответствия идеям «перестройки».

Вопросы объяснения причин кризисных явлений в стране и партии, ответственности за них вызвали дискуссию на заседании политбюро 19 января 1987 г., обсуждавшем проект доклада о кадровой политике. Дискуссию вызвала формулировка доклада, что «ЦК КПСС, руководство страны прежде всего в силу субъективных причин не смогли своевременно и в полном объѐме осознать необходимость перемен, опасность нарастания кризисных явлений в обществе...»

Ельцин предложил конкретизировать это положение, заявив, что в застое и торможении развития страны виноваты тогдашние члены Политбюро, и предложил дать каждому из них персональную оценку. Но большинство участников заседания, включая самого Горбачѐва, были членами или кандидатами «застойного» Политбюро и предложение Ельцина им не понравилось. Ельцин также заявил, что в докладе завышена оценка перестройки, негативные явления ещѐ сильны, сделанное за последние два года необходимо оценить более критично, в ряде регионов страны мало что изменилось, в аппарате ЦК сохраняется прежний «нажимной» стиль работы.

Спор в Политбюро показал, что сам Горбачѐв и его «интеллектуальный штаб» во главе с Яковлевым теперь не являются наибольшими радикалами в Политбюро, в нѐм теперь был человек, который позволил себе критиковать их подход, настаивая на ещѐ большей радикальности. Между Горбачѐвым и Ельциным возникло расхождение, которое в дальнейшем только усиливалось.

Сам Пленум ЦК «О перестройке и кадровой политике» стал одним из крупнейших политических событий периода перестройки. Он показал стремление Горбачѐва и политического руководства страны продолжать реформы. В докладе генсек констатировал «опасность нарастания кризисных явлений в обществе», ясно обозначил стремление показать причины этих кризисных явлений. С этой целью Горбачѐв сделал исторический экскурс и резко критиковал учѐных-обществоведов — историков, философов, экономистов, оставшихся, по его словам, на позициях 1930-1940-х гг. Определяя природу перестройки, он видел в ней прежде всего новый этап совершенствования социализма, которое должно было происходить с опорой на массы, на развитие демократии, интенсификацию экономики, решительный поворот к науке.

346

Не все на пленуме согласились с такой позицией, ряд других членов ЦК выступили с критикой прессы, переступавшей, по их мнению, в своѐм критическом настрое грань объективности, «очернявшей» историческое прошлое страны.

На пленуме были произведены кадровые перестановки: из состава Политбюро был выведен Кунаев, из секретарей ЦК — М.В. Зимянин. Кандидатом в члены Политбюро стал А. Яковлев, секретарями ЦК КПСС — Лукьянов и Слюньков.

Горбачѐв и его сторонники оставались в рамках социалистической концепции, целью перестройки было достижение «истинного социализма», избавленного от деформаций "культа личности" и "застоя"». Но каков он, этот «истинный социализм»? Этот вопрос был поставлен Горбачѐвым на январском (1987 г.) пленуме ЦК КПСС. Эта критика стала толчком для поиска определения «истинного» социализма и его деформаций. Официальная наука оказалась неприспособленной для выполнения этой задачи – десятилетиями учѐных-гуманитариев приучали следовать указаниям партии, а не искать истину.

В то же время в литературе история советского общества оказалась отражѐнной намного правдивей и точнее. Но произведения М. Булгакова, А. Платонова, Б. Пильняка, Н. Берберовой, В. Ходасевича, Е. Замятина, А. Ахматовой, Б. Пастернака, писателей-эмигрантов были неизвестны широкому читателю. Провозглашение гласности и ослабление идеологического контроля дали возможность широко их публиковать. Одновременно появились написанные ранее или уже в годы перестройки повести и романы А. Рыбакова о Москве 1930-х гг., В. Гроссмана «Жизнь и судьба», А. Бека «Новое назначение», Д. Гранина «Зубр», А. Приставкина «Ночевала тучка золотая» и другие. В них фигурировали Сталин, Ежов, Берия, другие политические деятели сталинской и хрущѐвской эпох, их авторы художественными методами исследовали сущность политического и экономического строя, ставили больные вопросы о том, что такое «истинный социализм», возможен ли социализм вообще. В перестроечном обществе эти публикации и эти вопросы вызвали небывалый интерес. Тиражи популярных газет и журналов достигали огромных размеров.

Историки разделились. Одни указывали на серьѐзные недостатки, на препятствия нормальному развитию исторической науки. Другие отвечали обвинениями в адрес оппонентов в охаивании прошлого, в забвении социалистических принципов. Этот водораздел на сторонников новых подходов к изучению истории и их противников прошѐл через всѐ советское общество эпохи перестройки.

Много внимания истории, значения и сущности Октября уделил Горбачѐв в докладе «Октябрь

иперестройка: революция продолжается» на торжественном заседании, посвящѐнном 70-летию Октябрьской революции 2 ноября 1987 г. Доклад носил осторожный, ограниченный характер и не удовлетворил крайних представителей обеих сторон. Горбачѐв указал, в частности, на вину Сталина «и его ближайшего окружения перед партией и народом за допущенные массовые репрессии

ибеззакония», но подчеркнул, что «руководящее ядро партии, которое возглавлял Сталин... отстояло ленинизм в идейной борьбе, сформулировало стратегию и тактику на начальном этапе социалистического строительства».

Много внимания привлекла публикация 13 марта 1988 г. в популярной в то время газете «Советской России» статьи преподавательницы одного из институтов Ленинграда Н. Андреевой под названием «Не могу поступиться принципами», вызвавшая ожесточѐнные споры, усилившая и сделавшая открытой дискуссию об истоках и судьбах социализма.

Статья появилась в канун XIX Всесоюзной партийной конференции, была названа «манифестом антиперестроечных сил» и стала важным политическим явлением. В январе в этой же газете была опубликована статья профессиональных историков В.В. Горбунова и В.В. Журавлѐва «Что мы хотим увидеть в зеркале революции? Размышления о пьесе М. Шатрова "Дальше... дальше...

дальше..."». В статье утверждалось, что «у партии не было... другой альтернативы, кроме как в самые сжатые сроки буквально пробежать расстояние от отсталости к развитой индустрии и кооперированию сельского хозяйства». Таким образом, в скрытой формы объяснялись и оправдывались политики и методы Сталина и руководимой им партии. Статья Н. Андреевой продолжала эту линию, добавив к стремлению «отстоять честь и достоинство первопроходцев социализма» прямой, открытый призыв к реабилитации Сталина.

347

Политбюро было вынуждено дать свою оценку прошлого, которая содержалась в редакционной статье «Правды» «Принципы перестройки: революционное мышление в действии». В статье содержался решительный отказ оправдать прошлое ссылками на вынужденность, на экстремальные условия, «оправдать политические деформации и преступления перед социализмом. Защищая Сталина, — было написано в статье, — отстаивают тем самым и сохранение в нашей жизни, практике порождѐнных им методов... созданных им общественных и государственных структур... А самое главное — защищают право на произвол».

Категоричность оценок, подтверждѐнная авторитетом высших партийных органов (в частности, XIX Всесоюзной партийной конференции), прекратила на время попытки оправдать прошлое, закрыла дискуссии на эту тему, лишив на некоторое время открытых сторонников Н. Андреевой возможности продолжать спор.

Однако произошло нечто большее, чем просто вмешательство Политбюро в исторические дискуссии. Осуждение публикации Н. Андреевой стало в глазах широких слоѐв интеллигенции, пожалуй, последним шагом на пути к осуждению всей истории партии и советского социализма как системы. Это не было сознательным шагом лидеров «перестройки», но исторические споры шли в обстановке нараставшего политического, экономического, межнационального кризиса, и публицистика на исторические темы, начав с поиска «идеалов социализма», привела к отрицанию социализма как позитивной идеи в условиях нашей страны.

Это дало возможность для появления открытых антикоммунистических идей. Попытки ограничить этот процесс оказывались неэффективными.

На выборах в местные Советы народных депутатов летом 1987 г. было решено провести эксперимент и разрешить провести в ряде избирательных округов голосование «в соответствии с установками январского (1987 т.) Пленума ЦК КПСС», то есть разрешить выдвинуть по несколько кандидатов на одно место. Итоги эксперимента были подведены в записке секретаря ЦК Разумовского 29 июня 1987 г.: избиратели в 9 раз чаще, чем на предыдущих выборах, проголосовали «против» депутатов в областные и краевые Советы; впервые была массовая неявка избирателей на избирательные участки, в том числе и «без объяснения причин». Впервые не состоялись выборы в 9 округах.

Примечательными были надписи на бюллетенях, которые были зафиксированы местными избирательными комиссиями, содержавшие критику власти, националистические заявления и т.д.. Такие надписи часто встречались в советское время. Бюллетени с ними объявлялись недействительными, но сами надписи копировались и передавались в КГБ и партийные органы. Так было и летом 1987 г.

Вот некоторые из надписей:

«Голосую за сухой закон, за заботу об одиноких людях, за борьбу с токсикоманией и курением»; «Желаю, чтобы было как в 60-е годы: нормально с продуктами и не толкаться за спиртным»; «Нужно быстрее навѐрстывать отставание по выпуску дешѐвых и качественных товаров»; «В торговле много безобразий, продавцы обвешивают. Когда будет наведѐн порядок?»; «Открыть дополнительные сберкассы, наладить бесперебойный приѐм стеклопосуды»; «Когда прекратится повышение цен на предметы первой необходимости?»; «Требуем справедливого распределения мясных продуктов — по талонам»;

«Поставьте сферу быта и другие организации, обслуживающие население, в зависимость от потребителя, а не наоборот».

Надписи на бюллетенях в Москве были более политизированы:

«Когда кончится словоблудие? Когда начнутся дела согласно постановлениям ЦК КПСС?»; «Наказ один — на руководящие посты назначать беспартийных, а коммунисты показали себя, от

мала до велика, жуликами»; «До тех пор, пока будет одна партия, ничего хорошего ждать нельзя»;

«Просим выступить в защиту патриотического движения общества "Память"»; «Власть должна принадлежать Советам, а не партии. Вывести войска из Афганистана». Настораживали надписи на бюллетенях в союзных республиках. На Украине писали:

«У нас однопартийная система, а должна быть многопартийная, чтобы ни одна партия не могла давить на Советы народных депутатов»;

348

«Выборы — чистая формальность, наши депутаты — пустое место в Советах. Фактически вся власть находится в партийных органах и исполкомах, которые решают всѐ и за всех»;

В Эстонии:

«Советские войска — вон из Афганистана. Прекратить русский неоколониализм в союзных республиках»;

«Русские — домой!» На пленуме ЦК КПСС в июне 1987 г. звучало неприкрытое беспокойство по поводу перестройки.

Выделялось выступление Ельцина, который заявил, что «прошло два года, а перестройка вглубь не пошла», подверг критике работу Секретариата ЦК, в деятельности которого, по его словам, ничего не изменилось. Это была критика в адрес Лигачѐва. Осенью того же года усилился конфликт Ельцина и Лигачѐва, возникли разногласия между Ельциным и Горбачѐвым. Эти конфликты привели к отставке Ельцина со всех партийных постов в октябре 1987 г.

Именно в эти месяцы по всей стране стремительно стали появляться общественные объединения, ставившие своей задачей защиту исторических памятников, безжалостно уничтожавшихся в ходе всевозможных реконструкций. Возникнув как протест против разрушения исторического прошлого, эти движения быстро политизировались на разных идейных основах — от поддержки «перестройки» и осуждения местной администрации, «тормозящей» еѐ, до национализма.

Вечером 6 мая 1987 г. в Москве на Манежной площади собралась демонстрация. От 300 до 500 человек развернули лозунги с надписями: «Долой саботажников перестройки!», «Статус историкопатриотическому объединению "Память"!», «Требуем встречи с М.С. Горбачѐвым и Б.Н. Ельциным!», «Требуем восстановить Поклонную гору!» Это была одна из первых действительно массовых демонстраций в Москве, организованная почти неизвестным тогда обществом «Память».

Ельцин отказался разгонять демонстрацию, как это было обычно, с помощью милиции. Он встретился с лидерами демонстрации и выслушал их требования. Встреча продолжалась около двух часов.

Встреча Ельцина с демонстрантами вызвала недовольство среди высшего руководства, так как он создал опасный прецедент, лично встретившись с протестовавшими людьми оппозиционных взглядов. Эта встреча бросала на Ельцина тень и в кругах московской интеллигенции, так как «Память» имела вполне оправданную репутацию националистической и антисемитской организации.

6 августа на заседании Политбюро Ельцин сообщил, что число заявок на проведение митингов и демонстраций растѐт, поэтому необходимо определить порядок их проведения, предусмотреть регулирование численности участников, места и время их проведения, нужно решение Моссовета по этому поводу. Так как в стране давно уже все демонстрации и митинги ограничивались официальными праздниками 1 Мая и 7 Ноября, то предложения Ельцина выбивались из общего ряда.

Горбачѐв «в принципе» согласился, предложив подготовить предложения.

Открытый конфликт между Ельциным и Лигачѐвым вспыхнул на заседании Политбюро 10 сентября 1987 г., вскоре после отъезда Горбачѐва в отпуск. Лигачев возмущѐнно стал обвинять Ельцина в том, что Моссовет сам, без согласования с бюро Московского горкома партии, без консультаций с Политбюро разработал, принял, да к тому же опубликовал в газете «Вечерняя Москва» правила проведения митингов и демонстраций.

Вина Ельцина, с точки зрения членов Политбюро, поддержавших Лигачѐва, была очевидной: он посягнул в обход Политбюро на создание нормы для всего СССР, так как Москва, конечно, создавала такой прецедент. К тому же он оказывался «прогрессивнее всех». Такое не прощают.

12 сентября Ельцин направил письмо Горбачѐву. В нѐм он жаловался, что утратилась поддержка его деятельности как первого секретаря Московского горкома партии, резко отзывался о стиле работы Лигачѐва, писал, что задуманная по-революционному перестройка тормозится, партийные организации оказались в хвосте грандиозных событий, в партии остался «прежний конъюнктурноместнический, мелкий, бюрократический, внешне громкий подход». В завершение Ельцин просил освободить его от должности первого секретаря МГК КПСС и обязанностей кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС.

Письмо Ельцина было более чем не характерно для КПСС. Никто и никогда не уходил в отставку с высших партийных постов добровольно. Ещѐ важнее, что письмо Ельцина было документом полити-

349

ческим. Он мотивировал свою отставку несогласием с политикой партии, на словах громко ратовавшей за перестройку, а на деле, по его мнению, остававшейся неизменной.

Горбачѐв не ответил Ельцину, принятие решения по заявлению с просьбой об отставке затягивалось. Видимо, Горбачѐв хотел публичного разговора, не желал отпускать Ельцина из Политбюро по собственному желанию, а хотел выгнать его, унизить. Этот публичный разговор, даже расправа состоялись на Октябрьском пленум ЦК КПСС 1987 г.

После доклада Горбачѐва к 70-летию Октябрьской революции прения вначале не собирались открывать. Но Горбачѐв буквально вытащил Ельцина на трибуну. В плохо подготовленном, сумбурном выступлении Ельцин повторил многое из своего письма Горбачѐву, критиковал Лигачѐва, был последователен в оценке перестройки, в том, что она не приносит ожидаемых результатов и закончил просьбой об отставке.

После этого началась проработка Ельцина. Выступили все члены Политбюро с обвинениями в «политическом нигилизме», политических амбициях, его выступление оценивалось как ошибочное политически и несостоятельное нравственно.

Специальным постановлением выступление Ельцина было признано «политически ошибочным», Политбюро и Московскому горкому КПСС поручалось «рассмотреть вопрос о заявлении товарища Ельцина Б.Н. об освобождении его от обязанностей первого секретаря МГК КПСС».

Это решение не было опубликовано. По стране поползли слухи, Ельцину приписывались слова, которые он не говорил, но которые люди хотели бы услышать. Оставался Ельцин и на своих постах.

Утром 9 ноября стало известно о болезни Ельцина (по словам Горбачѐва он пытался покончить собой). В тот же день было собрано заседание Политбюро и решили вопрос о работе Ельцина ставить немедленно. Сам Горбачѐв позвонил Ельцину и потребовал уже через два дня провести пленум МГК. Тогда же он сказал, что в политику Ельцина больше не пустят.

11 ноября состоялся пленум МГК КПСС с присутствием самого Горбачѐва, задавшего ему тон. Пленум был проведѐн в худших советских традициях, с оскорблениями, злобой в адрес провинившегося. Состоялась настоящая травля человека в тяжѐлом душевном состоянии, безусловно больного, привезѐнного на пленум накаченным лекарствами.

Всообщении о пленуме фамилия Ельцина не упоминалось ни разу, речь Горбачѐва была опубликована только в изложении.

Травля Ельцина, его исключение из высшего партийного руководства получила политический эффект, обратному тому, на который рассчитывали организаторы этой кампании. Ельцин стал быстро превращаться в политическую фигуру, действующую вне существовавших правил политической жизни. Он становился лидером всех недовольных, в политического противника компартии. Так появился будущий лидер оппозиции.

После изгнания Ельцина из Политбюро в нѐм окрепли позиции тех, кто считал необходимым сохранять верность социалистическим принципам, выступал против «очернения» советского прошлого, с недоверием и подозрением относился к Западу (Лигачѐв, Соломенцев, Воротников, Зайков, Громыко, Чебриков). Они требовали принятия специального партийного решения для закрепления этой позиции. Другая группировка в Политбюро (Яковлев, Шеварднадзе, Рыжков, Медведев) считала необходимым проведение экономических и политических реформ, серьѐзных перемен во внешней политике. Горбачѐв лавировал между ними.

Вэтих условиях и появилась статья Н. Андреевой, подготовленная по инициативе Лигачѐва с помощью опытного журналиста В. Денисова. Определение этой статьи в «Правде» как антиперестроечной привело к уменьшению влияния Лигачѐва и укреплению позиции Яковлева как идеолога перестройки.

XIX Всесоюзной конференция КПСС началась 28 июня 1988 г. В докладе на конференции Горбачѐв призвал осуществить реформу политической системы, дальнейшую демократизацию общества, экономические преобразования, расширить поле гласности, сожалел о втягивании

СССР в гонку вооружений, отрицательно сказавшейся на его экономике, настаивал на разделении партийно-политических и хозяйственно-управленческих функций.

350