Almanakh_ChDB__3

Татьяна Андреева

Меня зовут Ольга

Серое, тусклое осеннее утро. У подъезда курлычут голуби, собирая просыпанные кем-то семечки. Золото деревьев тонет в бледной туманной дымке. Мокрые листья не шуршат под ногами; ночью шел дождь, и сонный, продрогший город тихонько просыпается,встряхивается,словномокрыйнахохлившийсяворобей.

Шестьутра.

Гудятмашины,мчатсяпосыромуасфальту,точнопризрачныезвери:туманнаядымказастилаетвсепередглазами,тыидешьнаяркийсветфар.

Останавливаешься у светофора, щуришь глаза, вглядываясь в мигающую красную лампочку.

Пахнет сыростью и осенью, шумевшим всю ночь дождем. Ты переходишь дорогу и долго стоишь на остановке. Когда маршрутка, наконец, подъезжает, ты чувствуешь себя замерзшейинесчастной.

Вмашинетеплоисухо,приятныйголосрадиоведущейударяетпоушам,стоитвойти. Ехатьещеминутдвадцать,итыравнодушновслушиваешьсявеебодруюречь.

– Привет! С вами «Доброе радио» и я, его ведущая, Наташа Щеглова. Сегодня в эфире мыобсуждаемлюдей,вещиислучаи,навсегдаизменившиевас,нашидорогиеслушатели, ивашижизни!Звонитенампономеру…, –веселощебечетзвонкийженскийголосок.

Тысмотришьвокно.Проносятсямимознакомыездания,паркииулицы.Вмутнойтуманной дымке мелькают редкие торопливые прохожие. Город только-только потягиваетсяизевает,ночерезпаручасовжизньвнемзабурлитполнымходом.Побегутпосвоим делам многочисленные его жители, и каждый будет думать о чем-то своем… Интересно, какиеунихмысли?Чтобеспокоитихсердца?Былоливихжизняхчто-тотакое,чтомогло бы стать разделительной чертой между «до» и «после», поставить всю привычную, уютнуюповседневностьсногнаголову?

Вголовемантройкрутитсяпростойтелефонныйномер,звонкиеноткизадорногоголосарадиоведущей.

Тысходишьсмаршрутки,задумчивокрутишьврукахтелефон.

Авотутебябыло.Такое,чтонеукаждогобывает.Случай,вывернувшийтебянаизнанку.Заставившийповеритьвжестокостьинеидеальностьмира.Сделавшийтебясильнее.

Когда несправедливость показывают по телевизору, когда печатают о ней в газетах, то как-то не обращаешь на нее внимания. Кажется, будто все это происходит где-то далеко-далеко, в другой вселенной, может быть… Она проходит мимо тебя, и ты не задумываешьсяниочем.

Другоедело–столкнутьсяснесправедливостьюлицомклицу.

Назойливыецифрыпрыгаютвмыслях,никакнехотятоставитьтебявпокое.

Ты раздраженно фыркаешь, а пальцы механически щелкают по клавишам, набирая номер«Доброгорадио».

Под ногами мокрые коричневые листья. Жаль, что они не шуршат, как золотые. В мутных лужах отражается небо, стучат каблуки по асфальту. Ты напряженно слушаешь долгиегудки.

Наконец–кажется,этисекундытянулисьчасами–гудкиобрываются,извонкийще- бетрадиоведущийвырываетсяизтрубки.

151

–Привет-приве-е-ет! Поздравляем, Вы дозвонились до «Доброго радио», и мы все с удовольствиемпослушаемВашуисторию!Скемимеючестьговорить?

Ты непроизвольно улыбаешься. Туман почти рассеялся, и мутная серая пленка сползаетснебес,оголяясветлуювысь.Взглядпадаетнаасфальт,влужахплывутоблака.

–Здравствуйте, – сквозь хмурые тучи пробивается первый сегодняшний луч солнца, падаеттебеналицо,согреваяглаза.–МенязовутОльга.

«Наверное, – думаешь ты, – пришло время рассказать эту историю хоть комунибудь».

День первый

…За окном бушует ветер, рвет верхушки деревьев, кидает из стороны в сторону, разъяренный.Сидишьнастуле,закутавшисьвкуртку:холодно.Рядомчто-тообсуждают одногруппники,тымелькомулавливаешьнитьбеседы–беспечныешкольныеденьки–и тутжесновапроваливаешьсявомутмыслей.

Бушующаястихиязаокномзавораживает.

Твою школьную жизнь можно назвать счастливой с большой натяжкой. Ты всегда былатам–вэтомстаром,холодномзданиибуквой«П»–чужойиненужной.Толькоздесь, в университете, получилось расправить ноющие крылья и больше никогда не бояться бытьсобой.

Ты улыбаешься. Несмотря на вязкий холод, в кабинете удивительно уютно, а звуки родныхголосовуспокаивают,кажутсятихой,ласковойколыбельной…

И,отчего-то,сновавспоминаетсялюбимаябиблиотека,гдеработаетмама.Твоеедин- ственное укрытие от всех невзгод. Место, где всегда накормят, согреют и пожалеют. Где можно тихонько поплакать, а можно провалиться в невероятный книжный мир, оставив всепечалиизаботыдалеко-далекопозади,там,заспиной.

Там. Чтобы никакие ноши не тянули крылья к земле, и душа-птица спокойно могла ловитьвоздушныепотокииупиватьсясчастьем.

На улице моросит мелкий дождь. Ты ловишь пальцами ветер, но он только дразнит тебя,оставляярукипустыми.

Надушетепло,каккогда-товроднойбиблиотеке.Ипустькапризнаяосеньсновапла- чется, скидывает с себя грязный после бурной золотой пляски наряд, но ты не чувствуешьеехолодныхрезкихслез,бьющихпощекам.

Иногдатвоидрузьяговорят,чтобылобынеплохопережитьдетствозаново.Тывспоминаешьуютноетеплобиблиотеки,икончикигубзадеваетулыбка.

Глупомечтатьопрошлом.Теэмоции,чтоужеиспытаныкогда-то,никогданевозвра- щаются.

Вкаждомчувстве,пустьоноипохоженапрежние,естьчто-тоновое.Егоневозможно пережитьповторно.Даилишнееэто.Ненужное…

Прощаешься с Лелькой, Костей и Глебом, медленно-медленно бредешь по мокрым осенним улицам. Нужно идти на съемную квартиру, «домой», но удивительно не хочется возвращатьсявпустотуитишину,гдениктотебянеждет.Неторопливымишагамимеряешьпространствоотлужидолужи.

Минуешь университетскую общагу, несколько жилых домов, магазин на перекрестке… Сворачиваешь. Мчатся машины по проезжей части, мимо плывут знакомые здания, мороситнудныйдождь,рветиголкамивоздушнуюгладь,бисеромсыпетсявлужи.

152

Стемнеет еще не скоро, разумнее было бы срезать через дворы, все равно не потеряешься,освоиласьвроде…

Обычно ты растягиваешь время, стараясь попасть в квартиру как можно позже. Но сегодня удивительно не хочется мокнуть под дождем, да и зонтик, как назло, забыла, торопиласьсутра,дажечайсмолокомнедопила.

Ботинкипривычноврываютсявосеннююдворовуюслякоть.

Здесь места незнакомые, ты оглядываешься с любопытством, но тут же теряешь интерес.Обычныедворы,такиеже,каквезде.Один,второй,третий…

Наконец, выходишь на тихую, пустующую улочку, где никогда раньше не была. Не- привычновбольшом,шумномгородевидетьчто-топодобное.

Небо, затянутое тучами, плещется в лужах. Ветер гонит воду вперед, пытается поднятьввоздухсырыегниющиелистья.

Напротив, в обрамлении тускло-желтых, промокших деревьев, грозной скалой возвышается старое, заброшенное здание. И ты вдруг снова вспоминаешь, что дома тебя ждуттолькохолодипустота.Дождьусиливается,холодныекаплинеприятнотонутвво- лосахназатылке.Какаявсе-такикапризнаяэтаосень!

Зданиеглядитнатебячернымипровалами-окнами,итебекажетсячто-тоневозмож- нотоскливоевэтомвзгляде.

Любопытно,чтотамраньшебыло? Вывескапочтистерлась,буквнеразобрать…

В таких черных глазницах, наверное, не остается слез. Они все уже выплаканы, и толькопустойбезнадежныйвзглядсверлитбесконечность.

Тырешаешься.Печатаяшаг,твердоидешькветхойдеревяннойдвери.Ветертолкает вспину,подбадривая.

Насамомделе,тыжуткаятрусиха,носейчаскак-тосовсемзабываешьобэтом.Любо- пытство крадется на цыпочках следом за тобой, хрустит стеклом под ногами неизведанность.

Напорогеочереднойкомнатытывизумленииостанавливаешься.Тусклыйсветпробивается в широкие окна, освещая помещение. Оно довольно-таки большое и просторное. Наверное, в солнечные дни тут удивительно светло, и яркие зайчики прыгают по облупившимсястенам.

Весь пол – шага свободного не сделать – усыпан книгами. Небрежно разбросанные, никому ненужные, старые, пыльные сокровища. Забытые. Потерявшие свою ценность в душахлюдей,чтобросилиихздесьумирать,гнитьнасыромполу.Ночамиихгрызуткрысы, сверкая злыми, умными глазенками-бусинками. Дневной жестокий ветер заметает в пустыеокна-глазницадождииснега.

Взглядвыхватываетименаклассиков,несколькознакомыхназваний,натыкаетсяна толстыефолианты-энциклопедииидавносписанныеучебники…

Иотчего-тощиплетвглазах,апощекамтекутгорячиеслезы.

Такведьнечестно…Сдетстватебевнушалилюбовьккнигам,ипоразительнобольно видетьтеперьбольшоекнижноекладбище.

Тыощущаешьсебяброшеннойиодинокой,никомуненужнойизабытой,каквсеэто великоесонмище.

Усаживаешься на корточки, гладишь ближайшие корешки; на обложках – полосками

–остаетсяпыль.

«Янизачтоваснеброшу!»

153

День второй

К обеду тучи расходятся, и сонное, уставшее солнце выкатывается на небосклон. Ты бежишьсучебыпочтибегом,впервыезапоследниймесяцдействительножелаяпопасть вквартирубыстрее.Всетакжепроносятсямимодома-машины-деревья,нотеперьутебя нет времени разглядывать их. У тебя есть цель. У тебя есть дело, которое ты обязательно должна завершить. Есть мечта. Есть обещание, в конце концов! И пусть это обещание данокнигам,тывсеравнодолжнаегоисполнить.

Ты влетаешь в комнату, бросаешь сумку, наспех переодеваешься, собираешь вещи. Ведро, тряпки, моющие средства, клей и скотч, ножницы, чистые пакеты и клеенки… Наверное,непомешалбыимолотоксгвоздями,нотут,наквартире,егонет.

Еще вчера ты обследовала заброшенную библиотеку, насколько это было возможно при такой хмурой погоде. Нашла старую, ржавую колонку на заднем дворе, – и как здесь моглатакаясохранится?–струдомнадавиланарычаг,удивиласьприсутствиюводы.Все легче,непридетсяиздоматаскать.

Нувот:знакомаятихаяулочка,знакомоеодинокоепустоездание,дватемно-золотых, опадающих дуба у крыльца. Юркая рыжая белка сбегает с одного из них, долго и любопытно глядит на тебя, приподняв переднюю лапку: ты замираешь от изумления. Пушистый хвост настороженно подрагивает на ветру, любопытный нос морщится, втягивая в себявоздух.

–Ой,белка…Белочка,кыс-кыс-кыс!–восторженношепчешьты.

Зверек фыркает и в два прыжка оказывается на соседнем дубе, юркой рыжей змейкойисчезаетвегоредеющейкроне.

Атыглупоулыбаешьсясолнцу,инадушеотчего-тоневыразимосветло.

День третий

Сначалаэтокажетсяневозможным.

Ты разгребаешь завалы книг, двигаешь два уцелевших стеллажа ближе к стенке. Их приходится мыть несколько раз; пыль песчинками лезет в нос, ты громко чихаешь; от ледянойводырукикраснеюти,кажется,тысовсемнеощущаешьих.

Когда старое дерево становится чистым и сухим, ты берешься за книги. Наверное, глупо пытаться рассортировывать сейчас по авторам и назначению… Да и стеллажей не хватит.Придетсяскладыватьвсевместе,потомразберешься,есличто.Когдазакончишь.

Когда закончишь… Ты стараешься не думать об этом неведомом «когда». Кажется, книгздесь–неисчислимоемножество,иоднойтебевжизнинеуправитьсясовсеми.

Мотаешьголовой.Ничего,всеутебяполучится.

Садишьсянакорточки,подбираешьпервуюпопавшуюсякнижку,смахиваешьпыльс переплета.

«Голоса серебряного века», когда-то белая мягкая обложка с синей каймой по краю. Пальцыбегутповетхимстраничкам,касаютсязнакомыхстрочек.

«Сестрамоя–жизньисегоднявразливе Расшибласьвесеннимдождемобовсех, Алюдивбрелокахвысокобрюзгливы Ивежливожалят,какзмеивовсе»

154

Закрываешьглаза,вдыхаешьзапахипылиикниг.Чувствуешьсолнечныелучинасвоемлице,сквозьразбитыеокнаедваслышимшепответра.Кончикигубневольнотянутся вверх.

Наверное,стоитвзятьегоссобой,этотсборник.Читатьпередсном,влюбляясьвстихи.Представлять,очемдумалипоэты,когдавочереднойразложилисьпаутиннойнитью набумагулетящиестрочки.Улыбатьсяивидетьдобрые,теплыесны.

Сегодня тебе предстоит сделать еще многое. Разобрать кучу книг, вытереть, подклеить, разложить по полкам… Слишком поздно заметить, что уже стемнело, долго мчаться по ночным улицам в пустую теплую квартирку. Засыпать уставшей и измотанной, но такойсчастливой…

А пока ты сидишь на пыльном грязном полу, облокотившись на пустой стеллаж, по твоимщекампрыгаютзолотыевеселыезайчики,всветло-каштановыхволосахпутаются озорныелучи.Тысидишь,опустиввеки–чутьподрагиваютресницы;отсолнечногосве- тащекотноитепло.Тысидишь,невыпускаяизрукстарого,грязногосокровища–книги

–иглупаямечтательнаяулыбкаблуждаетполицу.

День четвертый

Солнечный свет сыпется сквозь пальцы, кружится в старинном, тягуче-прекрасном вальсе золотая пыль. Оба стеллажа почти заставлены, и ты с тревогой думаешь о том, кудадеватькнигидальше.

В этой равнодушной осенней тишине, в этом библиотечном кладбище живет погребенная под сотнями пыльных томов мечта. Теплится тоненький огонек надежды, которуюнемогутзадутьдажезлые,жестокиеветры,бьющиевокнабезстекол.

И ты снова улыбаешься. Думаешь, что потом, потихоньку, расчистишь остальные стеллажи,попытаешьсяподнятьсполаипододвинутькстене…

Нет,нет,нет.Тыникогданесдашься.

В голове крутится нежный вальсовый мотив, ты опускаешь веки, удерживая в руках только что подклеенного «Пушкина», и тело само начинает двигаться в такт знакомой мелодии.

Раз-два-три,раз-дватри… Осенний,грустный,робкийтанец. Раз-два-три,раз-два-три…

Вальсскнигами,пыльюисолнечнымсветом. Раз-два-три,раз-два…

Невесомый мотив, словно летящий в воздухе вслед за тобой, прерывается. Три резких, громких хлопка прогоняют робкую тишину, и любопытная рыжая осень, казалось, заглядывающая в окна, резко отшатывается прочь. Ты останавливаешься; каштановые волосыпледомложатсянаплечи.

И даже клубы пыли замирают, а солнечные лучи задорно высветляют темно-карие глаза,из-зачеготекажутсямедно-рыжими;невольножмуришься,прикрываясьрукой.

Угруди–стихиПушкина.Окруженнаямножествомкниг,тынастороженновглядыва- ешьсявдвернойпроем.

Напорогетвоейбиблиотеки–незнакомец.

155

Он держится прямо и ровно; стоит, облокотившись на облупленные стены. В черном пальто.«Иведьнежалкозапачкать»,–мелькаетвголове.Унегожесткиетемныеволосы ивысокиепрямыескулы.

Исамоеобидное,никакнепонять,чтозначитвотэтаегостраннаякриваяулыбка.

–Выкто?–неосознанно,возмущенно,навыдохе.

–Аты?

Молчишь.Онотстраняетсяотстены,вытаскиваетрукиизкарманов.

– Я вот думаю, зачем эта странная девушка каждый день таскается к заброшенной развалине напротив моего дома. А ты, оказывается, книги здесь ремонтируешь… Да и танцуешьеще,–смешок.

Тынедовольнохмуришься;исподлобьясмотришьнанезваногогостя.

щала–.Не нравится – уходите. Вам-то какое дело? – и, шепотом, почти не слышно. – Я обе- Отворачиваешься,иснова–демонстративно–принимаешьсязаработу.Онзадумчи- во наблюдает за тобой еще какое-то время; наблюдает насмешливо, но заинтересовано

–итыощущаешьеговзглядспиной,нонеоборачиваешься. Апотомэтотстранныйчеловекиправдауходит.

Игде-товглубинедушитычувствуешьнеприятныйуколразочарования.

День пятый

…Ноонзачем-товозвращается.

Молча становится рядом, поднимает с пола стеллажи, прибивает на место поломанныеполки.

Вы работаете долго, пока уставшее вечернее солнце не бросает бликами рыжезолотыелучипогрязному,старомупомещению.

Ты садишься на пол, уставшая и измученная, водишь пальцами по шершавой обложке«КнягиниЛиговской».

–ЗачемВымнепомогаете?

Ветер шепчется в дубовых ветвях; было бы неплохо вставить стекла в пустые проемы,датолькогдевзятьденьги?

–Простотак.Хочешьсказать,тебененужнапомощь?

Да и осколки не все еще собраны. Вчера, когда разбирала книги у подоконника, порезаласьсильно,чутькровьюэнциклопедиюнезапачкала.Ивсеравно,тамвпервуюоче- редьприбратьсянадо,вдруг–опятьдождь?

–Новедь… Иневажно,поранишьлисноваруки,найдешьлиденьгинастекладляокон.

Ведь ты не понимаешь, не можешь поверить, что есть люди, которые могут помочь абсолютнонезнакомойдевушке«простотак».

Полицуползутвечерниетени,опускаешьресницы.

Чужойголосвэтотразнекажетсятакимужпротивоестественнымвэтоммаленьком мире,сотканномиззолотасолнца,прянойкнижнойпылииуютнойласковойтишины.

Рыжая-рыжая, тихая, уставшая осень. Она утерла слезы, но веселая яркая полька большенезаманитеевсвойбурныйкруговорот.

–Идавайна«ты».Ненамногоятебястарше,все-таки.

156

Киваешь,чутьприоткрывглаза.Сквозьузкиещелочкивидно,какполицусобеседникаскачутяркие,белыесолнечныезайцы.

–ЯАлександр,–ипоправляется,усмехнувшись,–Саша.

У него глаза – странные-странные, с искоркой. Светлые. Мягкие и добрые. И как ты раньшенезаметила?Сначалаонпоказалсятаким…резким.

–Спасиботебе,Саша,–улыбаешьсяты.–Ая…МенязовутОльга.

Онвстаетспыльногопола,отряхиваетджинсы.Хмыкаетипротягиваеттеберуку.

–Давайвосстановимэтубиблиотекувместе!–вглазахчитаетсякакой-тосовсемеще детский,мальчишескийазарт.

Итывдругпонимаешь,чтотеперьнеодна.

–Давай!–энергичныйкивокголовы. Аладониунего–теплые-теплые…

День десятый

Большевсегонасвететылюбишьслушать,какпадаютлистья.Идтипозалитойсветом аллее, когда по обе стороны, как врата в сказочную страну, возвышаются деревья. И когда, вальсируя, неспешно опускается под ноги очередной ярко-желтый лист, тебе ка- жется,чтозамедляетсявремяиприглушаютсязвуки;следующийшаг–шагнапутикэль- фийскимчертогам,шумнаяжизньгородарастворяетсявпотокевечности.Тысмотришь, какзавороженная,натанецлистьев,и,кажется,слышишьнеуловимыйшелестветра,несущегоихсухие,трепещущиетела.

Нолисткасаетсяземли,исказка,длящаясявсегомгновение,заканчивается.Возвращаетсяшумный,суетныйгород,атысноваидешьпомокромуасфальтувуниверситет.

В кабинете тепло и сухо; яркое солнце бьет в глаза, и ты можешь видеть только силуэтпреподавателяудоски.Щедроесолнцельетнатебясвойсвет,и,несмотрянато,что вскорестановитсяжарко,тырадаощущатьнасебеегоживодарящиелучи.

Золото солнца – самое дорогое, самое мимолетное сокровище. Единственная драгоценность,дающаятепло;мгновенная,нотакаянеобходимая.

Отчего-тотебедумается,чтоСашапохожнасолнце.

Но длится пара; проходят минуты, и солнце оставляет тебя. Его ласковые лучи соскальзываютнаполидвижутсядальше,кдоске.

Тывспоминаешь,какшкольнаяучительницапофизикечастенькоговорила,чтоскорость движения земли относительно солнца огромна, если кто-то из учеников жаловался,чтоонобьетвглаза.

Последний солнечный лучик соскальзывает с ладони, и тебе становится зябко и холодно. Ты с сожалением провожаешь взглядом светлые пятна, медленно плывущие по полу–. Оль! Ольга! – громкий шепот Лельки приводят тебя в чувства. Ты недоуменно поднимаешьвзгляднаподругу.

–Неспи!–улыбаетсяона,итычувствуешь,какрастягиваютсявответгубы.

–Янесплю!–наигранновозмущенно.

–Ага,язаметила,–хмыкаетЛелька.–Вотчемтыночьюзанимаешься,мнеинтересно, чтосидишь,носомклюешь?

–Ночьюясплю!–тихонькосмеешьсяты.

Почти…даикомукакаяразница,чтопоследнеевремятыслишкомдолгозадерживаешьсявбиблиотеке,исурокамиприходитсясидетьдопоздна?Хорошо,чтозавтратолько лекции,можнобудетлечьспатьпораньше.

157

Глаза Лельки хитро сверкают, но она не успевает прошептать заготовленную фразу, громкийголоспреподавателяпрерываетбурныепереговорынавашейтретьейпарте.

–Девушки!Мывамнемешаем?

Остатокпарывысидитемолча,истоитзвонкуударитьвуши,Лельканабрасывается натебясрасспросами.

– Где ты пропадаешь вечерами? Я второй день захожу, никого нет дома! Ты вообще тампоявляешься?Почемувчераназвонкидолгонеотвечала?

Тырассеянноглядишьнаподругу,незная,чтосказать.Тебенехочетсярассказывать все, как есть; ты боишься, что Лелька только посмеется и скажет, что эта твоя затея – сплошнаяглупость. Боишься,чтоонатебянепоймет.

Но ведь Саша же понял. Понял, и даже захотел помочь. Разве можно настолько не доверять собственным друзьям? И правда, чего бояться? Лелька же не предаст. Ну ведь не предаст,правда?

ющеПодруга. ловит твой растерянный взгляд; смотрит внимательно, тревожно, выжида-

–Оль,тычего?Ведьничегосерьезногонеслучилось?

Ты выдыхаешь, неуверенно улыбаешься. Вы стоите на парадном крыльце университета,но,кажется,ниты,ниЛельканезамечаетеспешащейтолпывокруг.

–Ну,вобщем… Слова льются удивительно легко; ты рассказываешь всю эту историю от начала до

конца, в мельчайших подробностях описываешь книжное кладбище, говоришь о странном,нотакомдобромСаше.Лелькинудивленныйвзглядсменяетсявеселымиискорками, плящущиминаднезеленыхзрачков.

– Я тоже хочу помочь! – уверенно заявляет полная энтузиазма Лелька и, хватая тебя за руку, тащит вперед по мокрому, усыпанному листьями асфальту. – Ну, и где там твоя библиотека?

Тысмеешьсяотсчастья,пытаешьсяостановитьзагоревшуюсяидеейподругу.

–Стой!Тыжедорогинезнаешь,кудабежишь? Лелькатормозит,оборачивается,упираетрукивбока.

–Ну,хорошо.Ведименя,Ольга,–глазасветятсяозорнымогоньком,кажется,онагото- васорватьсясместаибыстрейбежать,что-тоделать,что-тосоздавать.Такаяэнергичная, такаяроднаяЛена.

лакаНа. сердце – спокойно и светло. Ветер гонит упавшие листья, а по лужам плывут об- Тыдумаешьотом,чтовсятвояжизнь–бесконечная,многоликаяосень.

** *

–Это Лена, – ты киваешь на подругу, – а это Саша, – поворачиваешься в сторону при- ветливоулыбающегосямолодогочеловека,–надеюсь,мысработаемся!

–Рада знакомству! – дежурно отвечает Лелька, – конечно, сработаемся! У нас тут та- каятеплаякомпаниясобралась,все-таки,–хитрозамечаетона.

–Втроем быстрее справимся, – соглашается Саша, – и будет твоя библиотека сиять, какновая!–подмигиваетонтебе.

Даитысамауже–сияешь.

158

** *

И– понеслось… Счастливое время. Минуты, часы, дни. Незаметно, стремительно летело оно вперед, и, когда последние крупицы стали рассыпаться сквозь пальцы, тебе становилось немного грустно от осознания того, что ваше общее дело, так сблизившее и сплотившеевас,однажды–совсемскоро–закончится.

Когда-то, когда ты только-только бралась за все это – кажется, вечность назад, – ты стояла совсем одна посреди груды книг, и тебе казалось, что никогда тебе не справится одной.ЧтобытыделалабезСашииЛельки?Сдаласьбы?Врядли.Ноблагодаряихпомощииподдержке,этабиблиотекасталадлятебяблагословением,анекаторгой.

Ночью шел дождь, а на утро покрылись хрустально-тонким льдом лужи. В звенящем морозномвоздухевырывалисьизортаоблачкабелогопара.Тынатянулаперчаткиназамерзающиеладони,подуланемного,попыталасьсогреть,растирая…

Зимастучаласьвдвери.Уставшаяосеньсобиралараскиданныевещи,готовясьпокинутьсвоевременноепристанище.

День пятнадцатый

Тыстоишь,уставшаяидовольная,посредичистогоисухогопомещения.Этоиправда библиотека–живая,восстановленнаябиблиотека!Вокруг–старые,отремонтированные стеллажи, уставленные книгами; подклеенными, избавленными от пыли и тлена книга- ми. – Ну вот, мы и закончили, – подходит с боку Лелька, берет тебя под руку, – даже и не верится…

У нее грустная улыбка, и ты замечаешь, что в чуть подрагивающих зеленых глазах блестятнепролитые,светлыеслезы.

–Нукак,довольнарезультатом?–Сашастановитсясдругойстороны.

Уголки губ слегка приподнимаются. Столько света и тепла в его взгляде, вправду – какусолнца.

– Довольна! – ты оглядываешь друзей, пробегаешься глазами по комнате. – Я очень рада, что мы, наконец, все закончили! Только…, – голос звучит чуть тише, и ты чувствуешь, как становятся влажными глаза, но сдерживаешь слезы, – только грустно немного, чтотакбыстро…

Тишина крадется по полкам, с любопытством заглядывает за стеллажи. Закатное солнце освещает книжное царство, его теплые лучи гладят тебя по лицу, как будто прощаясь.

Лелька шумно вздыхает и утыкается тебе в плечо. Саша шагает вперед, становится передвами,стараяськазатьсябодрымивеселым

– Эх, вы! – усмехается он, и хочет еще что-то сказать, но резко замолкает. Выражение его лица мгновенно меняется на встревоженное. Он внимательно смотрит куда-то в сторонудверногопрохода.

Тыслышишьзаспинойчьи-тотяжелые,нарочиторасслабленные,медленныешаги.

– Что это такое? – незнакомый, властный, чуть брезгливый голос неприятной нотой врываетсявмозг,–Чтовыздесьделаете,молодыелюди?

Оборачиваешься.Встречаешьсяглазамиснасмешливым,высокомернымвзглядом.

159

–Икакэтопонимать?–продолжаетрасспросывошедшиймужчина.Далеконемоло- дой,среднегороста,снаглымиивластнымиглазами.

Ты хочешь что-то сказать, но губы не слушаются тебя. Холодеют кончики пальцев; какзамороженная,тыстоишьисмотришьнанеговупор,широкораскрывглаза.

НаплечоложитсятеплаярукаСаши,и,каксвозьводу,дотебядоноситсяеготвердый, уверенныйголос:

–КтоВытакой,чтобызадаватьподобныевопросы? Страх,ледянымобручемсковавшийсердце,отступает.

–Я?Явладелецэтогоздания.Авотктотакиевы,молодыелюди?

И–будтосразбегувниз,вчерную-чернуюпропасть.Сердцеопускается,итызабыва- ешьвдохнуть.

День шестнадцатый, последний

– Мы должны что-то сделать! – вдохновенно заявляет Лелька. В глазах – пламя негодования, злости, обиды, – Мы обязательно что-нибудь придумаем! Нельзя оставлять все, какесть!Нельзяпозволятьразрушатьнашитруды!Твоюмечту,вконцеконцов!

Тыпечальноусмехаешься,качаешьголовой.

– Ольга! Ты что? – возмущается подруга, – как ты можешь сейчас сдаваться? Мы же стольковсегосделали!Черезстолькопрошли!

Тут она прекращает свой беспорядочный бег от стенки к стенке по темному университетскомукоридору,резкоповорачиваетсяктебе,хватаетзалокти:

–Япридумала!Оль,япридумала!Мысоберемподписи!Сегодняже!Повсемуунивер- ситету!Обязательно,слышишь?

Тынехотякиваешь.Лелька,каквсегда,полнаэнергиииэнтузиазма.

–Пошли!–заявляетона,резкосрываясьсместа.–Надобыстрееначать!

–Как-тоясомневаюсь,чтокто-тозахочетнампомочь,–бурчишьподносты.

ки. К счастью, Лелька слишком увлечена, чтобы обращать внимание на подобные зву-

* * *

Тыинедумала,чтоможнонастолькоошибатьсявлюдях.

Когда Лелька помчалась по кабинетам, ты вынуждена была последовать за ней. Ты смотрела, как студенты подписывали эту странную, никому, казалось, ненужную пети- цию,что-тосоветовали,предлагалипомощь…Некоторыекопировали текстиубегализа своимидрузьями,апотомприносилиполностьюзаполненныеподписямилисты.

Тысмотреланацарившеевокругоживление,иосторожнаяулыбкакасаласьгуб.Тебе хотелосьисмеяться,иплакать.Аподписейстановилосьвсебольше,большеибольше… Сердцебешеноколотилосьвгруди.Ваудиториисобралосьужедовольно-такимного

человек,ивсеонихотелипомочь,даипомогали,чеммогли.

Сама не понимая, что делаешь, ты забралась на преподавательский стол у доски и вытянуласьвовесьрост.

–Все!Пожалуйста,послушайтеменя!

Удивленныевзглядыобращалисьвтвоюсторону;тывсегдабояласьвыступатьперед большимколичествомнарода.Стихалшепотиговор,ваудиториюпрокраласьтишина.

160