из электронной библиотеки / 547658004797995.pdf

Управление культуры Белгородской области ГБОУ ВО «Белгородский государственный институт искусств и культуры»

Е.Л. Хорошилова

ПРАВОСЛАВНАЯ ПЕВЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА: ИСТОРИЯ, ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА

Белгород

2016

УДК 783

ББК 85.70 Х 83

Печатается по решению редакционно-издательского совета Белгородского государственного института искусств и культуры

Рецензенты:

прот. Л.И. Константинов – доцент кафедры христианства и антропологии НИУ БелГУ, настоятель Николо-Иоасафовского собора г. Белгорода;

О.Я. Жирова – кандидат педагогических наук, профессор кафедры искусства народного пения Белгородского государственного института искусств и культуры

Хорошилова Е.Л.

Х 83 Православная певческая культура: история, теория и практика: учебно-методическое пособие / Е.Л. Хорошилова. – Белгород: ИПК БГИИК, 2016. – 168 с.

ISBN 978-5-91756-007-6

Учебно-методическое пособие «Православная певческая культура: история, теория и практика» предназначено для реализации дисциплин: «Основы православной музыкальной культуры», «История хорового творчества», «Древнерусское певческое искусство» студентам очной и заочной формы обучения по направлениям подготовки 073700.62 «Искусство народного пения» и 050100.62 «Педагогическое образование».

УДК 783

ББК 85.70

© Хорошилова Е.Л., 2016

ISBN 978-5-91756-007-6 © ГБОУ ВО «Белгородский государственный институт искусств и культуры», 2016

2

3

Введение

Православная певческая культура является неотъемлемой частью общекультурного наследия России. Она включает в себя богослужебное пение, духовную музыку для исполнения в условиях концертной деятельности и внебогослужебное пение, которое разделяется на народную духовно-певческую культуру и пение вне храма в монастырях и домах мирян. Вся православная певческая культура имеет древнюю историю и уходит корнями в богослужебное пение, пришедшее к нам вместе с православием из Византии.

Что такое богослужебное пение, для чего оно служит, как употребляется? Ответы на эти вопросы можно найти у самых различных мыслителей, философов, святых отцов церкви, музыкантов. Святитель Иоанн Златоуст говорил: «Бог, видя, что многие из людей нерадивы, тяготятся чтением духовных писаний и неохотно принимают на себя этот труд, и желая сделать этот труд вожделенным, соединил с пророчествами мелодию, чтобы все, услаждаясь стройностью напева, с великим усердием возносили Ему священные песнопения». Подобную мысль о богослужебном пении высказывал и протоиерей И. Вознесенский, который отмечал, что особенное, всеми признанное значение музыкального искусства в жизни людей есть то, что оно смягчает нравы народные и умеряет резкое проявление личного чувства. С религиозной точки зрения способность к пению является даром Божьим и свойственно только людям и ангелам.

Существует несколько точек зрения на происхождение богослужебного пения. Одна из них совпадает с общепринятой, музыковедческой теорией происхождения музыки вообще и рассматривает богослужебное пение как часть музыкального искусства, иногда называемую духовной музыкой.

Другая точка зрения связана с рассмотрением богослужебного пения как мелодического отражения Божественного порядка, наивысшим тварным (сотворенным) проявлением которого является устройство небесной ангельской иерархии. По словам В. Мартынова, понимаемое таким образом богослужебное пение представляет собой определенный мелодический чин, обусловленный чином праведной богоугодной жизни, первоисточником которой, в свою очередь, является созерцание Божественного порядка, осуществляемое в процессе аскетического подвига. Все это образует трехступенчатость богослужебного пения, называемую В. Мартыновым трисоставностью, отражающую трисоставность строения человека, состоящего из тела, души и духа. Под телом богослужебного пения подразумеваются конкретные мелодии, а точнее – сумма этих мелодий; под душой – Устав или Типикон, организующий всю жизнь христианина и указывающий место и время исполнения каждой конкретной мелодии. И под духом – аскетический

4

подвиг, целью которого является стяжание Божественного Порядка или обожение. С этой точки зрения история музыки и история богослужебного пения разнятся по своему происхождению: история богослужебного пения начинается на Небе, так как впервые хвалебная песнь Богу была воспета бесплотными силами, образующими духовный мир, сотворенный прежде мира видимого. Эта песнь продолжает быть воспеваема, но человек, впав во власть греха, не в состоянии больше слышать это пение и быть ему причастным. Только в исключительные моменты отдельные избранники Божии обретали дар слышать пение ангелов: пророк Исаия, слышавший серафическую песнь, Вифлеемские пастыри, святой Иоанн Богослов.

В отличие от богослужебного пения, история музыки начинается на земле в конкретный исторический момент. Священное Писание связывает появление музыки с одним из потомков Каина – Иувалом, называя его «отцом всех играющих на гуслях и свирелях». Согласно этой теории, музыка появляется на исторической арене одновременно с зарождением ремесел, то есть в момент формирования основ материальной цивилизации.

Причиной пения ангелов является созерцание ими славы Пресвятой Троицы, побуждающее их к непрестанному восхвалению Господа. Природа ангельского пения подобна отражению и связаны с избытком благодати. Причина же возникновения музыки связана с духовным голодом, вызванным утратой богообщения, лишением благодати [19, с. 9].

Небесное пение, как пение вечно существующее, не имеет истории в полном смысле этого слова. Земное богослужебное пение имеет свою историю, которая может быть поделена на три основных периода.

Первый – от грехопадения до Моисея – характеризуется тем, что богослужебного пения не существовало на земле как самостоятельной мелодической системы, и в то время, когда музыка активно участвовала в служении языческим богам.

Второй период – от Моисея до Рождества Христова – период ветхозаветного пения; характерен тем, что музыка, служившая ранее языческим богам, была допущена к служению Истинному Богу.

Третий период связан с Рождеством Иисуса Христа, «принесшего на землю небесную ангельскую песнь», в результате чего человек, облекшийся во Христа, воспел «песнь новую», предреченную святым пророком Давидом. Это и есть период новозаветного пения, в который богослужебное пение, отделившееся от музыки, выкристаллизовалось в самостоятельную певческую систему и уподобилось ангельскому пению

[20, с. 12].

Земная история богослужебного пения и история музыки берут свое начало от двух родственных групп людей: от потомков Сифа – сифитов и от потомков Каина – каинитов. Их пути – это разные действия человека на грехопадение и изгнание из рая. Желание вновь ощущать потерянное блаженное состояние было очень велико и захватывало всю сущность

5

человека, но практическое осуществление этого желания было разным. Сифиты пошли по пути молитвы, которая в то время состояла в призывании имени Господа, то есть по пути покаяния в надежде получить когда-нибудь прощение и возвращение утраченного состояния. Каиниты пошли совершенно другим путем и попытались воссоздать само райское блаженное состояние земными средствами (именно поэтому в определенные исторические периоды Церковь считала греховными пение и игру на музыкальных инструментах, как стремление человеческой гордыни устроиться на земле без Бога [25, с. 14].

Призывание имени Господа Церковью понимается как начало и форма общественного служения, а также как начало внутренней молитвы. Во всех случаях необходимо отвлечение внимания от всего земного и мирского и сосредоточение его на Небесном и Божественном. Подобная отрешенность немыслима без особой душевной тишины, рождающейся из тишины физической. Вот почему тишина души, или особое душевное молчание есть начало богослужебного пения.

Таким образом, если музыка начинается с желания человека самому создать себе райское блаженное состояние души путем шума или физического звукоизвлечения, то богослужебное пение начинается с духовной тишины, погружения в молитву, покаяния. Вот почему именно молитва, а не музыкально-технические достоинства служит главным критерием оценки богослужебного пения. Путь к достижению понимания богослужебного пения лежит через молчание, которое преобразуется в историческом периоде отсутствия пения от изгнания из рая до песнопения, воспетого Моисеем при переходе через Чермное море.

Телесность музыки подчеркивают сами слова и термины, ее обозначающие. Так, древнеегипетское слово «петь» буквально обозначало «производить рукой музыку» и записывалось иероглифом в виде схематического изображения предплечья и кисти руки. Древнегреческие определения стихотворных ударений – от движения ноги. Этим же обусловливается и русский термин «стопа», обозначающий повторяющуюся единицу стиха. Все это указывает на то, что музыкальный звук добывается только в результате физических мускульных усилий. Для облегчения этого и были придуманы специальные орудия – музыкальные инструменты. Подобно тому, как телесная пища утоляла телесный голод, так и музыкальные звуки утоляли голод души. Музыкальные звуки особым образом воздействовали на душу человека, приводя ее в состояние транса или экстаза [26, с. 17].

Следует отметить, что музыка того времени занимала выдающееся место в жизни человечества. Храмовые певцы и музыканты пользовались огромным почетом, занимая в иерархической лестнице места, следующие за богами и царями. Имена выдающихся музыкантов, выбитые в камне, остались на века. На барельефах египетского древнего царства можно найти изображения целых хоров и оркестров. В обязанности этих

6

музыкантов входило исполнение плачевных песен с инструментальным сопровождением при траурных церемониях, участие в храмовых торжествах, и, кроме того, каждое утро они должны были радовать сердца богов, воспевая их могущество. Музыка была призвана также возбуждать экстаз верующих и экзальтацию жрецов при помощи своей чудодейственной силы.

Музыка Древнего Востока была наполнена элементами виртуозного орнаментирования, расцвечивания переходящих из поколения в поколение мелодико-ритмических формул, систематически применяемых в связи с определенной ситуацией и закрепленных за определенным текстом. Этот принцип музицирования лег позже в основу и православного распева. Особенностью музыки Древнего Востока является ее связь с жестом и телесным движением. На египетских барельефах третьего тысячелетия до н. э. можно встретить изображения особых движений рук – хейрономии, служащей своеобразным языком жестов. Взаимообусловленность жеста и звукоизвлечения коренится в самой сущности музыкальной стихии, обнаруживая ее телесную природу и выражаясь в единстве с ритуальным танцем и ритуальным шествием [26, с. 24].

Музыка Древнего Востока соединена теснейшими генетическими связями с ветхозаветным богослужебным пением, являющимся прообразом православного богослужебного пения, поэтому знание ее особенностей важно для понимания истории богослужебного пения на земле.

Следует отметить, что вышеизложенная точка зрения на происхождение богослужебного пения вытекает из взглядов религиозного человека, рассматривающего мир и происходящие в нем процессы как отражение Божественного порядка. Для людей иного мировоззрения богослужебное пение рассматривается как музыка, используемая в храме и имеющая прикладной характер. Ее история совпадает с общей историей музыки, являясь лишь одной из частей последней и не имеющей отдельных философских, богословских, этических и др. взглядов.

Период от Моисея до Рождества Христова считается в богослужебном пении Ветхозаветным периодом. Само понятие Ветхого Завета шире – от сотворения мира до Рождества Христова. Ветхим Заветом называется также совокупность книг – Бытие, книга Чисел, книги пророков и т. д. Само слово завет обозначает союз человека с Богом, при котором человек обязуется исполнять данный Богом закон. Дарование Богом закона и явилось главной причиной, вызвавшей существование Богослужебного пения на земле.

Впервые на земле песнь истинному Богу была воспета израильтянами, чудесным образом перешедшими под водительством Моисея Чермное (Красное) море. Так как закон, полученный Моисеем, есть только прообраз истинного закона, так и ветхозаветное пение есть лишь подготовка пения новозаветного. Неполнота ветхозаветного пения

7

заключалась в том, что это не было богослужебное пение в привычном смысле этого слова, но лишь музыка, употребляемая в языческих культах и привлеченная к служению Истинному Богу. В Ветхом Завете можно найти целый ряд свидетельств об использовании магическо-экстатической природы музыки. При игре Давида на гуслях злой дух отступал от Саула. Музыкальные звуки могли воздействовать не только на душу человека, но

ина предметы неодушевленные, примером чего может служить падение стен Иерихона от звуков труб [26, с. 25].

По словам В. Мартынова, эта генетическая связь ветхозаветного богослужебного пения с магическо-мистической природой музыки, роднящая его с некоторыми сторонами музыки древних языческих культов, заложена уже в самом Моисееве законодательстве. Так, в постановлении о двух серебряных трубах в Книге Чисел можно прочесть следующее: «…трубите тревогу трубами – и будете воспомянуты пред Господом…». Здесь явно прослеживается древнее представление о музыке как о средстве, напоминающем высшим силам об обращающихся к ним. В Египте найдено изображение человека, молящегося Озирису с трубой в руках; в Китае до сих пор с той же целью звонят в колокольчики, прикрепленные к статуе Будды. Однако все эти явления, присущие древневосточным культам, в ветхозаветном богослужебном пении подвергаются переосмыслению и как бы преображаются силою истинности и законностью самого богослужения, что позволяет говорить не только о родстве ветхозаветного пения с музыкой Древнего Востока, но

ио принципиальном духовном различии между ними. Особой наглядности это различие достигается в пении, воспетом отроками, ввергнутыми в печь огненную. Это пение, не только являющееся прообразом православного, новозаветного пения, но и входящее в состав самого православного богослужения, пророчески предвосхищает победу принципа распева над чувственной природой музыки, ибо звуки «трубы, свирели, цитры, цевницы, гуслей и всякого рода музыкальных орудий», призывающие к поклонению золотому истукану, и пение трех отроков, в печь к которым сошел Ангел Господень, есть наглядные образцы музыки и богослужебного пения.

Таким образом, пение Ветхого Завета как совмещает и заключает в себе черты древней магическо-мистической природы музыки, так и предвосхищает и несет в себе некоторые свойства новозаветного ангелоподобного пения. Эта двойственность и является отличительной особенностью ветхозаветного пения.

Всю историю ветхозаветного богослужебного пения можно условно разделить на два периода. Первый период характеризуется отсутствием профессиональных музыкантов, так как пел, играл и танцевал весь народ, не исключая и женщин, которые принимали самое активное участие в пении и танцах, встречая, например, возвращавшихся с войны победителей

иприветствуя их «с тимпанами и хороводами». Почти каждое крупное

8

событие выливалось в массовое пение и всеобщую пляску (ярким примером может являться сцена встречи победителей в опере Верди «Аида» – хор «Кто там с победой к славе»). Музыка не знала разделения на религиозную и светскую, ибо у избранного народа Божьего не могло быть дел и знаний не религиозных, совершаемых вне Бога.

Положение это резко изменилось при царе и пророке Давиде, при котором богослужебное храмовое пение стало профессиональным занятием, осуществляемым специально обученными людьми. Еще большего развития профессионализация богослужебного пения получила во времена царя Соломона.

Певцы и музыканты Иерусалимского храма представляли собой некую замкнутую касту, или клан, связанный узами родства. Система руководства осуществлялась тоже через родство – от отца к сыну, от старшего брата к младшему. Во времена царя Давида среди храмовых музыкантов были даже и три женщины. Храмовым певцом можно было только родиться, и рожденный в этом звании обязан был посвятить этому делу всю свою жизнь. Знания передавались «из уст в уста». Объединение храмовых певцов – музыкантов представляло единый организм или замкнутую систему, гарантирующую сохранение традиций богослужебного пения. Одной из наиболее значительных особенностей этого периода является появление первых знаков вокализации в богослужебных книгах – так называемое библейское акцентное письмо. Речевые акценты, имеющие специфические графические формы. Одна из них называлась текстовыми знаками благозвучия, что указывает на несомненное музыкальное значение [25, с. 29].

Крестная смерть Иисуса Христа ознаменовала остановку действия ветхозаветного служения, и от этого момента пение Иерусалимского храма утратило свою законную богослужебную силу, ибо настало время Песни Новой. Теперь нам очень трудно представить себе конкретное звучание этого ветхого пения; однако, по свидетельству некоторых исследователей, отголоски этого пения остались в синагогальных напевах Йемена и некоторых областей бывшего Вавилонского царства.

Таким образом, современное христианское пение имеет предысторию, которая объясняет появление мировой православной музыкальной культуры, и, в частности, русского духовно-песенного творчества.

Представленное учебно-методическое пособие раскрывает исторический путь русской православной музыкальной культуры. В него включены разделы, прослеживающие взаимосвязь народного и церковного пения, которые, безусловно, будут интересны студентам специализации «искусство народного пения». Также в приложении предлагаются наиболее употребительные образцы современного богослужебного пения, авторские произведения духовной музыки, а также авторские обработки духовных стихов.

9

Раздел 1. История развития христианского богослужебного пения.

Происхождение и начальные формы пения на Руси

О богослужебном пении первых двух веков христианской церкви история сохранила немногие свидетельства. Пение Спасителя после тайной вечери, по-видимому, было началом новозаветного богослужебного пения. Современное апостолам пение псалмов, гимнов и песней духовных, вновь составляемых, было дальнейшим шагом в развитии его. Здесь помимо исполнения мелодий древних, ветхозаветных, является уже новое благодатное творчество песнопений новозаветных: апостол Павел убеждает ефесеян и колосян назидаться псалмами, пениями и песнями духовными.

Начальный период становления богослужебного пения отличается большим разнообразием самых разнородных мелодических традиций и довольно свободным применением их в практике отдельных церквей. Но, несмотря на это кажущееся различие, древнее христианское пение, по главному характеру своему, по своему духу смиренного благоговения и тихой радости, в тоже время, было везде одинаково.

В первые годы христианское богослужение находилось довольно близко от ветхозаветного богослужения, совершавшимся в храме Иерусалимском. Апостолы и первые христиане, с одной стороны, пребывали всегда в храме, «прославляя и благословляя Бога», с другой стороны, они составляли свои христианские собрания по домам. Соответственно этому, певческая практика первоначальной иерусалимской церкви складывалась из двух компонентов: из ветхозаветного храмового пения и из народного, или домашнего пения собственно христианских собраний. Именно этот второй компонент и начал активно развиваться в практике новых образующихся общин.

Неправильно было бы понимать процесс формирования новозаветного пения только как процесс механического соединения различных принципов и родов пения, как простое применение уже существующих традиций. Новозаветная церковь вообще держалась того правила, что слишком мягкое мелодическое пение слишком действует на чувственное впечатление и может этим отвлекать мысль от содержания гимнов и молитв, а потому она могла усвоить напевы древних не иначе, как с ограничением и строгим выбором годных музыкальных элементов. К музыкальной нежной и эстетической манере пения она относилась с недоверием и осуждала ее, как недостойную. «К музыке должно прибегать для украшения и образования нравов... должна быть отвергнута музыка чрезмерная, надламливающая душу, вдающаяся в разнообразие, то плачущая, то неудержимая и страстная, то неистовая и безумная. Мелодии мы должны выбирать проникнутые бесстрастностью и целомудрием; мелодии же разнеживающие и расслабляющие душу, не могут гармонировать с нашим мужественным и великодушным образом мыслей и расположением. Искусство, выражающееся в переливах голоса по разным коленам, есть ложное искусство,– оно развивает склонность к бездеятельной

10