из электронной библиотеки / 547658004797995.pdf

Согласно преданию Церкви, основанному на апокрифическом Протоевангелии Иакова, Мария родилась в маленьком городе Назарете, который был в презрении у иудеев (Евангелие от Иоанна 1:46). Родителями ее были святые праведные Иоаким и Анна. Иоаким происходил из царского рода, от колена Иудина, дома Давидова, а святая Анна – из архиерейского рода, от колена Левиина, из дома Аарона. Иоаким и Анна долго молились о даровании им детей и претерпели много насмешек и унижений из-за своей бездетности. Наконец, в глубокой старости Бог обрадовал их рождением Преблагословенной Марии. Имя Марии в переводе с еврейского означает «высокая», «превосходящая».

По времени своего появления праздник Рождества Богородицы – один из последних среди двунадесятых. Первое упоминание о нем на Востоке встречается в V в. у Прокла, патриарха Константинопольского, а на Западе –

вСакраментарии (Требнике) папы Геласия (кон. V в.). Однако эти свидетельства не являются достаточно достоверными. Праздник возник, повидимому, вначале в Греческой Церкви, вскоре был принят в Риме, а затем и

вдочерних церквах. Рождество Богородицы празднуется Иаковитской и Несторианской Церквами, что может свидетельствовать о том, что этот праздник появился в Восточной Церкви до V в., когда эти церкви отделились. В Иерусалимском канонаре VII в. (по грузинской версии) Рождество Богородицы – память с явными праздничными отличиями от других дней. На Западе регулярные упоминания о Рождестве Богородицы встречаются начиная с VII в., но еще в VII-IX вв. этот праздник не имел всеобщего распространения. Литургисты XVII в. утверждали, что на Западе его впервые ввел епископ Шартрский Фульберт (ум. 1028), который содействовал широкому распространению праздника в Северной Франции. Богослужебное празднование В современную службу праздника в Православной Церкви вошли песнопения Андрея Критского, Иоанна Дамаскина, Германа, патриарха Константинопольского (ум. 740), Иосифа Песнопевца и др. Праздник Рождества Богородицы имеет один день предпразднства 7 (20) сентября и четыре дня попразднства. Отдание – 12 (25) сентября.

Воздвижение Креста Господня – христианский праздник, посвященный воспоминанию обретения святой равноапостольной царицей Еленой подлинного Креста, на котором был распят Иисус Христос, и воздвижения Его для общего чествования и поклонения. Празднуется 14 (27) сентября. В Православной Церкви – Господский двунадесятый праздник. Это единственный праздник, получивший начало одновременно с самим событием, которому он посвящен. Первое Воздвижение отпраздновано в Иерусалимской Церкви в начале IV в. при самом обретении креста. Источники называют различные даты этого события – 313, 326. Наиболее достоверным является свидетельство Александрийской хроники VI в., относящей его к 14 сентября 320. По преданию, царица Елена, мать императора Константина Великого, в 325 отправилась в Иерусалим с целью отыскать крест, на котором был распят Господь, и место погребения Христа.

101

В результате раскопок на месте храма Венеры было найдено три креста. Для того, чтобы узнать, на каком из них был распят Господь, кресты поочередно возлагали на умершего человека; когда положили третий Крест, умерший ожил.

От стечения множества народа не все могли видеть и целовать Крест Господень; тогда Патриарх Иерусалимский Макарий поднялся на возвышенное место и воздвигнул Крест так, чтобы народ мог его видеть. Это событие и было положено в основу богослужебного чина Воздвижения Креста. Частицы древа Животворящего Креста были разосланы по всей империи. С праздником Воздвижения Креста в 335 было соединено обновление храма Воскресения, построенного Константином Великим на месте обретения Креста. Иерусалимская церковь совершала эти праздники ежегодно с большой торжественностью. По свидетельству западной паломницы в Иерусалим конца IV в. Сильвии Аквитанки и церковного историка Созомена (V в.), празднование в Иерусалиме продолжалось восемь дней, и каждый день служба совершалась в различных местах при стечении множества паломников.

Церкви украшались так же, как на Пасху и Богоявление. Особенно широкое распространение и торжественность праздник Воздвижения получил после обретения Креста Господня в результате заключения мира в 628 между Византией и Персией. Праздник стал называться Всемирным Воздвижением Честнаго и Животворящего Креста, т. е. общим для всех церквей Вселенской церкви. 3 мая – день торжественного внесения святого древа Императором Ираклием в Иерусалим – стал праздноваться в Западной церкви с VII в. как «день обретения Креста». Воздвижение имеет день предпразднства (13 сентября) и семь дней попразднства. Отдание – 21 сентября. (По старому стилю). Так как в праздник Воздвижения совершается служба Кресту, то в этот день полагается строгий пост. После Вечерни Крест Господень выносится из сосудохранильницы и полагается на Престол; на Утрени, после Великого славословия, Крест выносится из алтаря, полагается на середине храма для поклонения; в соборных храмах и монастырях совершается особый чин воздвижения Креста.

Покров Пресвятой Богородицы празднуется Русской Православной Церковью 14 октября по новому стилю. Это главный осенний праздник, история которого восходит к 910 году, когда в одном из храмов Иерусалима во время богослужения юродивый Андрей и его ученик Епифаний увидели парящую в воздухе Богородицу, которая распростерла над молящимися свое широкое белое покрывало – (омофор – покров).

По преданию, в воскресный день, во время всенощного бдения, когда храм был переполнен молящимися, святой Андрей, Христа ради юродивый, в четвертом часу ночи, подняв очи к небу, увидел идущую по воздуху Пресвятую Владычицу нашу Богородицу, озаренную небесным светом и окруженную Ангелами и сонмом святых. Святой Креститель Господень Иоанн и святой апостол Иоанн Богослов сопровождали Царицу Небесную.

102

Преклонив колена, Пресвятая Дева начала со слезами молиться за христиан и долгое время пребывала в молитве. Потом, подойдя к Престолу, продолжала Свою молитву, закончив которую, Она сняла со Своей головы покрывало и распростерла его над молящимися в храме людьми, защищая их от врагов видимых и невидимых. Пресвятая Владычица сияла небесной славой, а покров в руках Ее блистал «паче лучей солнечных». Святой Андрей с трепетом созерцал дивное видение и спросил стоявшего рядом с ним своего ученика, блаженного Епифания: «Видишь ли, брат, Царицу и Госпожу, молящуюся о всем мире?». Епифаний ответил: «Вижу, святый отче, и ужасаюсь». Преблагословенная Богородица просила Господа Иисуса Христа принять молитвы всех людей, призывающих Его Пресвятое Имя и прибегающих к Ее заступлению. «Царю Небесный, – глаголаше в молитве на воздусе со Ангелы стоящая Всенепорочная Царица, – приими всякаго человека, молящегося к Тебе и призывающего Имя Мое на помощь, да не отыдет от Лика Моего тощ и неуслышан». Святые Андрей и Епифаний, удостоившиеся созерцать молящуюся Богоматерь, «долгое время смотрели на распростертое над народом покрывало и на блиставшую наподобие молнии славу Господню; доколе была там Пресвятая Богородица, видимо было и покрывало; по отшествии же Ее, сделалось и оно невидимым, но, взяв его с Собою, Она оставила благодать, бывшую там». Дивное явление Богородицы, покрывающей христиан, ободрило и утешило греков, собрав последние силы, они победили сарацинов.

Во Влахернской церкви сохранилась память о явлении Богоматери. В XIV веке русский паломник дьяк Александр видел в церкви икону молящейся за мир Пресвятой Богородицы, написанную так, как Ее созерцал святой Андрей. Но Греческая Церковь не знает этого праздника.

На Руси с Покрова дня начинались свадьбы, а девушки в этот день ходили в церковь молиться, чтобы господь послал им хороших женихов. Народная примета подсказывает, что чем больше снега на Покров, тем больше свадеб будет в этом году.

Введение во Храм Пресвятой Богородицы (греч. Eisodos – вход, лат. praesentatio – представление) – христианский праздник, установленный в память апокрифического события из раннего детства Пресвятой Девы Марии. Празднуется 21 ноября (4 декабря). В Православной Церкви входит в число Богородичных двунадесятых праздников. Согласно литургическому преданию Церкви, основывающемуся на 7 главе апокрифического Протоевангелия Иакова (2 в.), родители Девы Марии, Иоаким и Анна, в благодарность за дарование им дочери в глубокой старости, обещали посвятить Ее Богу, отдать на воспитание и служение при храме. Когда Марии исполнилось три года, Ее родители исполнили обет. К торжеству собрались все родные, знакомые и много юных дев; навстречу им вышел первосвященник, окруженный священниками, в числе которых был Захария, отец Иоанна Крестителя. Дева Мария, никем не поддерживаемая, взошла по ступеням Иерусалимского храма и вошла в Святая Святых.

103

Впервые упоминание праздника на Востоке появляется в VIII-IX вв.: в Синайском праздничном Евангелии (715), во всех греческих месяцесловах с 9 в., но в качестве простой памяти, а не праздника. В Уставе Великой Константинопольской Церкви IX в. на Введение не дано никакой службы, но оно отмечено записью «Собор св. Богородицы, когда Она принесена была родителями своими, принесенная в храм Господень 3 лет». В XI-XII вв. Введение на Востоке еще было простой памятью, что видно из месяцеслова при Евангелиях Остромировом (1056), Мстиславовом (до 1117), Охридском (13 в.), где для него указано только литургическое Евангельское чтение и где с ним совмещена другая память – святой Иулиании. Однако уже с XII в. в литургических памятниках Востока помещается служба Введению, очень близкая по составу к современной. Празднование Введения продолжается в общей сложности 6 дней – с 4 по 9 декабря. На Западе праздник появляется под греческим влиянием только в XIV в.

Вопросы для самоконтроля

1.Что такое подвижные и неподвижные церковные праздники?

2.Сколько подготовительных недель перед Великим Постом?

3.Перечислите основные Православные праздники.

Литература

1.Гарднер И.А. Богослужебное пение Русской Православной Церкви. –

М., 2004.

2.Мартынов В.И. История богослужебного пения. – М., 1994.

Раздел 12. Православная музыкальная культура

вXX веке и на современном этапе

XXвек оказал на Православную Церковь сокрушительное по своей мощи разрушительное воздействие. События после 1917 года, привели к тому, что многие области церковной жизни были сведены практически к катакомбному уровню существования. Но кризис церковного пения начался еще до революции. Проблема эклектичности богослужебного пения занимала умы не только регентов и музыкантов, но и представителей духовенства и иерархов.

После революции множество священников было расстреляно, заключено в лагеря, а храмы и монастыри разграблены и закрыты. В таких условиях развивать и сохранять певческую практику, конечно, было невозможно.

Из всех русских монастырей можно привести пример только КиевоПечерской лавры, где вплоть до закрытия в 1962 году традиционный

104

лаврский распев не только успешно сохранялся, но даже приумножался и развивался. Но, к сожалению, и Киево-Печерская лавра и Валаамский монастырь представляли собой исключения. В основном же в церковнопевческой практике этого времени реализовывались наиболее худшие тенденции XIX века.

Одним из путей преодоления эклектичного певческого наследия XIX века было развитие русской медиевистики, оформившейся к началу XX века

взрелую научную дисциплину. Первыми крупными советскими

медиевистами могут быть названы М.В. Бражников и В.М. Беляев, Н.Д. Успенский. Особое место в изучении богослужебного пения занимают работы представителя русской эмиграции И. Гарднера.

Начиная с середины 60-х годов наблюдается явное оживление в области исследований древнерусского богослужебного пения. В это время появляются работы крупных музыковедов, прямо не связанных с медиевистикой. Это работы С. Сrребкова, В. Протопопова и Н. ГерасимовойПерсидской, посвященные проблемам партесного пения. В середине 70-х гг. в ряде консерваторий и музыкальных институтов открываются отделения и кафедры русской певческой палеографии, на которых защищаются многочисленные дипломные работы и диссертации, а также устраиваются различные научные конференции и семинары. Однако к началу 80-х гг. многими начинает сознаваться, что широкий фронт медиевистических исследований лишен качественного смыслового стержня. Причины этого, безусловно, были связаны с отсутствием глубокого исторического мышления и с недостаточностью живого ощущения национальной культуры, как многогранного единства [21, с. 109].

Но если говорить еще более точно, то причина этого заключалась в абсолютном отрыве исследований древнерусского богослужебного пения от полноты церковной жизни. Богослужебное пение, являющееся неотъемлемой частью богослужения и жизни христианина, рассматривалось как самостоятельная музыкальная система. Естественно, что такой подход блокировал все пути к истинному пониманию предмета.

Нецерковность светской медиевистики усугублялась тем, что среди церковных людей, непосредственно связанных с пением, то есть среди регентов и певчих, древнерусское певческое наследие практически не было известно и не вызывало никакого интереса. Конечно, в определенных церковных кругах существовала тяга к старым монастырским распевам. Ярким представителем этой тенденции можно считать большого знатока и пропагандиста монастырских распевов регента Троице-Сергиевой лавры архимандрита Матфея (Мормыля). В свое время князь В.Ф. Одоевский писал, что «драгоценные церковнопевческие крюковые рукописи до тех пор будут оставаться непонятными иероглифами, пока наши археологи не сделаются музыкантами, а наши музыканты – археологами». Перефразируя эту мысль применительно к описываемому историческому моменту, можно прийти к следующей формуле: древнерусская певческая система может быть освоена и

105

постигнута только тогда, когда медиевисты станут церковными людьми, а церковные певчие – медиевистами.

Попытка осуществить эту формулу на практике была предпринята в Издательском отделе Московского Патриархата под руководством архиепископа Волоколамского Питирима (впоследствии митрополита Волоколамского и Юрьевского). По его инициативе в 1983 г. при музыкальной редакции Издательского отдела собралась группа энтузиастов древнерусского пения, и именно из этой первоначальной группы со временем выкристаллизовались два самостоятельных мужских хора, специализирующихся на исполнении знаменных и строчных песнопений. Сначала строчная и знаменная литургия опробовалась в домовом храме Издательского отдела, но вскоре по благословению Владыки Питирима оба вида пения были перенесены в храм Воскресения Словущего. В этом храме на протяжении трех лет регулярно раз в неделю пропевалась знаменная вечерня, утреня и литургия. Примерно в это же время в Московской Духовной Академии учащиеся, увлеченные идеей восстановления древнерусской певческой системы, также добились разрешения регулярного пения полных знаменных служб. Так впервые за многие годы начали выполняться певческие распоряжения и устремления Священного Синода.

После празднования Тысячелетия Крещения Руси, когда, наряду с закономерными и здоровыми процессами возвращения Церкви в полноценную социально-общественную и культурную жизнь, а также вместе с естественным стремлением социально-культурных структур к воцерковлению, стали проявляться тенденции к чисто внешнему использованию церковных форм. Эти тенденции выразились в некоей моде, а порою даже в спекуляции на церковной тематике, получившей довольно широкое распространение на телевидении, радио, в кино и в концертной жизни.

Заметным явлением в церковнопевческой жизни конца начала 90-х гг. стали многочисленные фестивали, посвященные церковному пению, неоднократно проводившиеся в Москве, Ленинграде (Санкт-Петербурге) и во многих других городах. Эти фестивали проходили с грандиозной помпой, привлекали значительное количество церковных и светских хоров и поначалу воспринимались с громадным энтузиазмом. Снова начало казаться, что наступает исторический момент, когда современному сознанию открывается истина древнерусского богослужебного пения. Однако как только проведение подобных фестивалей превратилось в норму, стало очевидным, что за редким исключением эти мероприятия пропагандируют наиболее болезненные и уродливые певческие тенденции XIX в., уже многократно осужденные как Священным Синодом, так и крупными композиторскими авторитетами. Ожидаемого открытия не состоялось, ибо богослужебнопевческие фестивали превратились буквально в терния, заглушившие только начавшие пробиваться ростки понимания древнерусской певческой системы.

106

И дело здесь заключалось не только в тех тенденциях, которые начали превалировать на фестивалях, но и в том, что изначально ошибочно было надеяться на восстановление принципа распева в процессе концертной практики. Фестиваль представляет собой серию концертов, а стало быть, есть целиком и полностью порождение самого принципа концерта. Принцип концерта, так же как и принцип распева, – это не только определенные звуковые формы и структуры. Это вместе с тем и социальные формы и формы организации внутренней жизни – причем формы, абсолютно противоположные друг другу. Вот почему наивно полагать, что можно восстановить звуковую структуру принципа распева при помощи социальных структур принципа концерта, включающих в себя концертную деятельность, аудио- и видеозаписи, рекламу, критику и тому подобные вещи. Социальная структура принципа распева есть община – община приходская или община монастырская – и только в рамках таких общин можно по-настоящему заниматься восстановлением древнерусской певческой системы. Таким образом, восстановление чина древнерусских распевов немыслимо вне конкретного восстановления самой идеи православной общины.

На протяжении всего советского периода истории России идея православной общины подлежала наиболее продуманному и целенаправленному уничтожению, и поэтому восстановление этой идеи протекает теперь с достаточно большими сложностями. Однако, несмотря на все эти трудности, в ряде новооткрытых монастырей и приходов идея православной общины дает ростки и обрастает конкретной жизненной плотью. В качестве таких примеров можно привести Оптину пустынь, Валаам, некоторые московские приходы, возглавляемые энергичными священниками, где наряду со всеми показателями возрождаемой православной общинной жизни практикуется также и пение знаменного распева.

Пение, которое мы можем слышать сейчас в русских православных храмах, стало совсем не похожим на то древнее «ангелогласное» пение, перенятое у Византии в X веке, хотя в нем сейчас также присутствует особая отрешенность, торжественность, что настраивает душу человека на возвышенный лад. За тысячу лет на русское церковное пение воздействовало много различных факторов. На него оказала свое влияние и светская музыка (в том числе инструментальная), и взаимодействие с музыкальной культурой Запада и со своей русской народной певческой традицией отразилось на нем. В огромном горниле веков формировалось русское православное пение, переплавляя все чуждые ему влияния в пламени церковности. В наше время в церковном пении после столь длительного развития можно видеть три стиля пения. Это: пение кафедральных соборов (кафедральное пение), пение провинциальных приходских церквей (приходское пение) и пение монастырей (монастырское пение).

Кафедральное пение сформировалось в больших соборах крупных городов, где регулярно проходят архиерейские богослужения, и где всегда

107

много народа. Это пение отличается торжественностью, концертностью, яркостью звучания большой хоровой массы. В этих соборах, как правило, поют смешанные четырехголосные хоры с многочисленными мужской и женской группами и с группой солистов. Здесь звучат, по большей части, композиторские духовные сочинения концертного характера, в которых часто хоровые партии даны в удвоении. Аккордовые вертикали таких хоров охватывают большой звуковой диапазон – в четыре, а то и пять октав (если есть басы – октависты). Расположение аккордов в ектениях и гласах, как правило, широкое. Это пение православного праздничного благолепия.

Приходское пение можно услышать в небольших храмах провинциальных городов и сел, где простая, тихая, интимная обстановка, где

вбудние дни совсем немного прихожан, которые бывают здесь всегда, и все друг друга знают, где службу ведет всегда один батюшка – и в будни, и в праздники. И звучание хора здесь спокойное, камерное. Здесь обычно поют небольшие хоры – скорее ансамбли, и, чаще, женские. Если и есть мужские голоса, то немногочисленные, да и то, в основном, лишь по праздникам, а по будням обходятся женским трехголосным хором. Песнопения, исполняемые

втаких храмах, в основном, обиходные, гласовые или каких-либо простых распевов, изложенные в тесной гармонии. Такое пение очень хорошо сочетается с обстановкой храма, его убранством. Это пение имеет особую теплоту, задушевность, молитвенность. В таких храмах часто поет народ, подпевая хору полюбившиеся распевы. Это пение простой сердечной молитвы, близкое по духу народному пению.

Монастырское пение, по определению, можно услышать в монастырях. Это пение больше сохранило свою древнюю основу. И хотя здесь вы не услышите древнего одноголосного знаменного распева, все же монастырское пение имеет общую с ним атмосферу отрешенности, созерцательности, возвышенности. Оно всем своим звучанием иллюстрирует слова «Херувимской песни»: "Всякое ныне житейское отложим попечение". Это пение, как тихое горение свечи или мерцание лампады, берет душу в плен и уводит ее от всего земного в мир духовной радости, молитвенного созерцания. Здесь поют хоры только однородные – женские или мужские (в зависимости от монастыря). Они могут быть и четырех- и трехголосными. Песнопения здесь, в основном, простые, обиходные или монастырских распевов. В крупных монастырях есть всегда два хора, которые располагаются на богослужении по обеим сторонам алтаря и поют по очереди – это древняя традиция антифонного пения. В маленьких монастырях довольствуются одним хором. Но всегда монастырское пение отличается от другого церковного пения – это пение ни с чем не сравнимой духовной сладости, пение любви Христовой и умной молитвы. Монастырское пение невозможно воспроизвести светскому, кафедральному или приходскому хору. Чтобы петь по-монастырски, нужно быть монахом и жить в монастыре.

108

На современном этапе, пожалуй, главный недостаток – это забвение системы осмогласия, которой перестали придавать важное богослужебное значение. Начиная еще с «концертной эпохи», осмогласие постепенно вытеснялось на «левый» клирос, а со временем стало восприниматься и вовсе как нечто второстепенное. Забывается цель богослужения, состоящая в вероучении и утверждении веры. А достигается она исполнением стихир и других церковных песнопений, составляющих драгоценную принадлежность нашего богослужения и духовную красоту его.

С потерей смысла, литургическое действо потеряло и свое значение для верующих, осталась нераскрытой догматика, утратилась связь с живым Преданием Церкви. Лишаясь духовно-нравственной первоосновы, повседневное клиросное служение превратилось в рутину. В результате песнопения Минеи или Октоиха, исполнение которых построено на системе осмогласия, стали восприниматься как что-то неинтересное, однообразное, ничего в хоровом исполнительском плане собой не представляющее. Подвижные части суточного круга богослужения – изменяющиеся песнопения – стихиры на «Господи воззвах», литии или «Хвалитех», тропари, кондаки, и т.д., несущие на себе основную смысловую нагрузку праздника, как рутинные стали достоянием «левого» хора, либо сократились до минимума. Пение на глас стало второсортным певческим материалом, смысл гласов обезличился, оставаясь в понимании руководителя и певцов чем-то незначительным.

Современные исследователи этой проблемы говорят о кризисе синодальной версии осмогласия, пришедшей на смену древней столповой системы, будь то знаменной с ее лоскутно-попевочной мелодической структурой, будь то даже киевской или греческой системам 17-го века. К сожалению, современное осмогласие, заимствованное нами из синодального периода, представляет собой сумму совершенно различных и до крайности упрощенных богослужебных распевов, в результате чего такому осмогласию, во-первых, не хватает средств художественной выразительности, и вовторых, даже в столь ограниченных рамках оно оказывается эклектично.

Клирос перестал быть местом служения и для многих постепенно превратился в работу. В наше время люди, много лет поющие в церковных хорах, иногда не представляют себе элементарного хода церковной службы. Те, кто видит всю остроту вставшей проблемы, понимают, что и регент, и церковный певчий должны быть, в первую очередь, носителями подлинной православной культуры, должны быть реально включены в литургическое служение, «общее дело». А «для того чтобы осуществился церковный замысел об этом служении, оно должно быть осознанно, воспринято, выстрадано и реализовано именно как соучастие в богослужении, – то есть оно требует подлинной веры, молитвы, нравственной, духовной жизни. Иначе вместо подлинного церковного искусства получится всего лишь подделка-стилизация» [26, с. 46].

109

Актуальность решения вышеозначенных проблем является очевидной и сегодня. В конечном итоге, современное богослужебное пение находится практически в том же состоянии, в котором существовало еще в начале прошлого века.

Внастоящее время появляются новые церковные песнопения. Авторы их большей частью регенты церковных хоров или музыканты-певчие. Прежде всего, появляются различные переложения, музыкальные аранжировки известных авторских или обиходных песнопений, новые гармонизации гласовых мелодий, сделанные для конкретного хора, конкретного певческого состава. Новые же композиции пишутся на основе мелодического материала знаменного и других распевов, а также на основе русской классической хоровой традиции. Проводится также работа по возвращению знаменного распева в его исконном звучании в богослужебное пение Русской Православной Церкви. Такие попытки делались в Москве в храме Воскресения Словущего, когда в определенные дни недели службы пелись полностью знаменным распевом. Опыты возвращения знаменного распева в богослужебную практику делаются и в других городах – в монастырских и приходских храмах. Хотя, надо отметить, что овладение древним распевом идет уже через западное музыкальное мышление, через нотную запись, что, несомненно, приводит к искажению как самого распева, так и его восприятия. Наши певческие хоры, даже лучшие, в исполнении древних напевов, особенно там, где они стараются произвести хорошее впечатление на слушателей (в концерте), походят на иностранца, который, не зная ни языка, ни его настоящего выговора, старается, тем не менее, декламировать, в большинстве же случаев (в церкви) исполняют эти напевы неохотно, небрежно, как музыку неблагодарную, не могущую произвести выгодного впечатления на слушателя. Вкус слушателей, воспитанный на певческой музыке, ищет и в древних напевах тех же внешних искусственных качеств, какие его пленяют в той музыке (crescendo и diminuendo на длинных аккордах, тонкие отчетливые нюансы, неожиданные переходы от fortissimo к pianissimo и обратно и столь же неожиданные модуляции и прочее) и, не находя этих эффектов, признает древнее пение чем-то серым, однообразным, «грубоватым», «не соответствующим современному развитому музыкальному слуху». Искать внутреннего музыкального содержания и вникать в текст песнопений новая музыка давно уже отучила.

Вдревности распевов было много, но каждый из них глубоко и органично вписывался в общий дух и интонацию богослужения. Чтение, псалмодия, пение – все было единым по настроению и интонации звучания, одно естественно вытекало из другого. В наше время пение при богослужении подчас не сочетается с молитвословиями священнослужителей, также как одно песнопение может сильно отличаться по звучанию и характеру от другого. Мы слышим то сдержанное и строгое «обиходное» пение, то сладкий, душещипательный романс, то громогласный, пышный концерт. Как после этого трудно бывает вновь войти в молитву!

110