58 Часть I. Елена Блаватская и миф о махатмах

В этом совместном дневнике Олкотта и Блаватской за 1878 г. есть одна крайне любопытная запись, датированная 7 февраля: «Уимбридж приносит „Лондон Иллюстрейтед Ньюз“ . Среди всех прочих портреты Холкара и Кое-кого»107. Махараджа Тукоджи Рао Холкар II был одним из индийских владетельных князей, приветствовавших со­ здание ТО и оказавших помощь Блаватской и Олкотту в первые годы их пребывания в Индии. Впоследствии, однако, Холкар разочаровал­ ся в теософии и прервал контакты с теософами. Но кто же тот вто­ рой, имени которого Блаватская по какой-то причине не хочет назы­ вать и вместо него пишет по-английски «Some One» («Кое-кто»). Как удалось установить Джонсону —это уже упоминавшийся нами маха­ раджа Кашмира Ранбир Сингх, чей портрет, действительно появился на страницах лондонского журнала, только не в 1878-ом, а осенью 1875 г.108 Он и Холкар —единственные махараджи, поддерживавшие связи с теософами в это время.

К личности Ранбир Сингха мы ещё вернемся, когда будем гово­ рить об индийском периоде жизни Блаватской (1879-1884). Пока же хотелось бы сделать предварительный вывод: Блаватская в письмах (А. М. Дондукову-Корсакову и Н. А. Фадеевой) и в дневнике нью-йорк­ ского периода (1877-1878) сообщает разноречивую и довольно пута­ ную информацию о своих учителях-покровителях. Объясняется это, возможно, тем, что у неё на тот момент ещё не было какой-то ясной и цельной концепции оккультных «учителей человечества», членов «Ве­ ликого Белого Братства». Такая концепция появилась позднее (в на­ чале 1880-х гг.) в Индии после встреч с теми, кто, по её мнению, более

Блаватская и Олкотт прибыли в Индию 17 февраля 1879 г. На пристани Бомбея руководство «Арья Самаджа» устроило им торже­ ственную встречу с музыкой, цветами и слонами. Началась новая, бо­ лее счастливая глава в истории теософского движения. Штаб-кварти­ ра ТО находилась поначалу в Бомбее, затем её перенесли в Мадрас, и окончательное пристанище она нашла (в начале 1882 г.) в живо­ писном местечке Адьяр под Мадрасом. Здесь в резиденции Общества Е. П. сразу же устроила нечто вроде часовни для свидания со своим

107Блаватская Е. П. Письма. С. 138. 108Johnson К. Paul Ibid. Р. 137.

личным гуру, которую называла по-английски „Shrine“ . Эта «оккульт­ ная комната» Мастера располагалась прямо на крыше, откуда можно было видеть как тихоструйная река «Адьярка» впадает в Бенгальский залив.

Первым индийским махатмой —духовным руководителем Блават­ ской стал глава «Арийского братства» Свами Даянанда Сарасвати (1824-1883). Ему она посвятила несколько восторженных страниц в книге очерков «Из пещер и дебрей Индостана». «Этот брамин, —писа­ ла Е. П., — под руководством которого мы приехали изучать древнюю страну ариев, „Веды“, и трудный язык её, пандит Дайананд Сара­ свати, суами. Он считается величайшим санскритологом современной Индии. Пандит этот составляет для всех непроницаемую загадку: вы­ ступив лет 5 тому назад на арену реформаторства, он, как древние „гимнософисты“ (упоминаемые греческими и римскими писателями), жил до того времени отшельником в „джонгле“ , а затем, под руковод­ ством мистиков и анахоретов изучал главные философские системы „Арияварты“ и тайный смысл „Вед“ . С первых дней своего появления он поразил всех, и его тотчас прозвали Лютером Индии»109. В своих пылких проповедях Даянанд громил идолопоклонство, кастовую си­ стему, детские браки и суеверия индийцев, сделав главной мишенью своих атак браминов.

Отношения теософов с их индийским гуру, вполне безоблачные по­ началу, вскоре стали портиться. Свами Даянанда хотел, чтобы тео­ софы признали его лидерство, и требовал от них беспрекословного подчинения. Выявились и более серьёзные идеологические разногла­ сия между ТО и АС.: Свами был индуистом, страстным поклонником Вед, и проявлял нетерпимость к другим религиям, тогда как теосо­ фы тяготели к веданте и буддизму и относились вполне толерантно к представителям других конфессий. В конце концов, Даянанда отказался сотрудничать с ТО, обозвав теософов «неверными фарингами».

П. Джонсон считает, что кризис в отношениях между Блаватской и Даянандом явился следствием её встречи с кашмирским махараджей Ранбир Сингхом во время «дурбара» —торжественного приёма вицекороля Индии110 в Лахоре, столице Пенджаба, осенью 1880 г. Ран­ бир Сингх (1830-1885), хотя й поддерживал программу социальных

109Блаватская Е. 77. Из пещер и дебрей Индостана. М., 1994. С. 17.

110Дурбар — церемониальный и публичный приём. Кроме вице-королей только некоторые из владетельных принцев Индии имели право устраивать публичные дурбары. '-Ъ -

познания ото всех, кроме самых близких ему друзей. Владея неисто­ щимым запасом легенд и, как видно, хорошо знакомый с древностями своей страны, Гулаб-Синг оказался самым интересным из всех наших собеседников»112.

Из той же книги мы узнаём, что Блаватская познакомилась с Гу- лаб-Сингхом «27 с лишним лет назад» (т. е. в 1853 г.) в Англии, куда индус приезжал «с одним туземным развенчанным принцем», и, сле­ довательно, он-то и есть её главный гуру, Мориа! Вспоминая о своей первой встрече с ним, Е. П. отмечает «поразительную красоту» Гу­ лаб-Синга, особенно его высокий рост и сложение, которые произвели большое впечатление на всех и заставили заговорить о нём «даже чо­ порный Лондон». В то же время «дикий Раджпут» отличался замкну­ тостью, за что получил прозвище «Раджа Мизантроп». В лондонских салонах он был также известен под именем «Принц Джальма-Самсон». Гулаб-Сингх неожиданно объявился семь лет назад (т. е. в 1873 г.) —он написал ей в Америку и ... «вот мы опять свиделись на его родине — в Индии!». Самое любопытное, однако, это то, что за прошедшие годы индус совсем не изменился. Волосы его были по-прежнему черны как смоль, и на лице не появилось ни одной морщинки11 11 .

Вписьме князю А. М. Дондукову-Корсакову от 5 декабря 1881 г. Блаватская добавляет к этому рассказу несколько дополнительных деталей, например, то, что по совету Гулаб-Сингха она предприня­ ла своё первое путешествие в Индию в 1853 г. «Я провела там около двух лет, путешествуя, —пишет Блаватская, —каждый месяц получая деньги —от кого, я не имею представления... ». В течение этого пери­ ода она получала письма от своего индуса, но не видела его ни разу. Затем он послал её в Европу, предупредив, однако, чтобы она была готова в любую минуту вернуться в Индию. Его власть над ней бы­ ла абсолютной: «Почему этот человек имел на меня такое влияние? Причины я до сих пор не знаю. Но если бы он сказал мне броситься в бездну, я не колебалась бы ни секунды». Теперь же «индус» навсегда покинул Индию и поселился в Тибете, «и из Тибета переписывается с англичанами, состоящими в нашем Обществе, целиком держа их под своей таинственной властью»114.

Вэтом рассказе мы видим, как Блаватская без особого труда, легко

инепринуждённо, творит легенду о своём гуру, соединяя в его образе черты совершенно разных, хотя, возможно, и реальных персонажей.

112Блаватская Е. П. Из пещер и дебрей Индостана. М., 1994. С. 40-41. 113Там же. С. 217.

114Блаватская Е.П . Письма. С. 299-300.

циально-культурных достижений». Он предоставил своим подданным полную религиозную свободу и в своей внутренней политике пред­ почитал действовать методами убеждения, нежели принуждения. Он запретил совершение обряда «сати» (самосожжение вдовы вместе с умершим мужем) и умерщвление новорождённых девочек. Реформы Ранбир Сингха во многом перекликались с реформами, предложенны­ ми Свами Даянандом. Сам он выступал в роли просвещенного монар­ ха, покровителя наук и искусств, —под его личным патронажем тру­ дилась целая армия переводчиков и исследователей, строились храмы, в том числе и для иноверцев, а при храмовом комплексе Рагхунат в столице княжества была создана библиотека, насчитывавшая 6000 ру­ кописных и печатных книг. Как уже говорилось выше, Блаватская могла познакомиться с махараджей во время путешествия по Кашми­ ру и Ладакху в середине 1850-х, ещё до того, как он унаследовал трон от своего отца Гулаб Сингха. Однако наиболее тесными их отноше­ ния стали после переезда теософов в Индию и сохранялись вплоть до смерти Ранбир Сингха в 1885 г.

Махатма Кут Хуми (Кут-Хуми, Кутхуми, Koot Hoomi), другой ле­ гендарный гуру Блаватской и автор большинства писем к теософам (Синнетт, Хьюм, Олкотт), является ещё одной теософской маской. Само имя Кут Хуми имеет довольно неясную этимологию. В 4-м то­ ме «Тайной доктрины» упоминается созвучное имя, некто Кутами — адепт, богатый вавилонский землевладелец, с чьих слов был записан халдейский первоисточник «Книги Бытия». В уже упоминавшемся письме Блаватской князю А. М. Дондукову-Корсакову махатма назван своим полным именем — «Кут Хуми Лал Сингх». Как и Мориа, Кут Хуми живёт в Тибете. Его письма побудили А. П. Синнетта к написа­ нию в начале 1880-х двух книг — «Оккультный мир» (Occult World) и «Эзотерический буддизм» (Esoteric Buddhism). Джонсон считает, что прототипом этого махатмы послужил первый глава сикхской рефор­ маторской организации «Сингх Сабха» Тхакар Сингх Сандханвалия.

Здесь надо сказать, что Блаватская стала проявлять интерес к пен­ джабским сикхам (слово «сикх» означает «ученик», «последователь») п их религиозному учению ещё до отъезда в Индию, факт, на который её ранние биографы не обращали достаточного внимания. А между тем ещё в 1878 г. Блаватская опубликовала весьма примечательную статью «Ахунд из Свата» («The Akhund of Swat»), в которой дава­ лась исключительно положительная характеристика сикхского учения и отмечалась его идеологическая близость учению теософов. (Это сра-

ных рыб, которых вы называете „раджами“ , и китов, известных под именем „махараджей“ » 118.

В «Листах старого дневника» Олкотта119 и в книге Блаватской «Из пещер и дебрей Индостана» этот друг Мулджи Тхакерсея харак­ теризуется как сикх, служащий в Золотом Храме в Амритсаре, где он играет руководящую роль. Блаватская, Олкотт и другие теософы имели возможность лично познакомиться с этим человеком, который вскоре превратится в Махатму Кут Хуми, во время поездки в Пен­ джаб в 1880 г. В очерке «Дурбар в Лагоре» Е. П. довольно подробно описывает священный сикхский город Амритсар и его главную свя­ тыню «Золотой Храм» на «Озере Бессмертия» (Амритас Сарае). Там пребывает Махагуру, великий учитель сикхов. Никаких конкретных имён она, однако, не называет.

Впоследствии Блаватская будет рассказывать, что она совершила поездку в Пенджаб, чтобы встретиться с учителями (махатмами Мо­ рией и Кут Хуми), якобы по их зову. Эта её встреча или, вернее, ряд встреч дали мощный импульс теософскому движению в Индии.

Достоверно известно, что в начале 1880-х гг. (когда поток «писем махатм» достиг своего апогея), ТО находилось в тесном контакте с сикхским братством, «Сингх Сабхой», и рядом сикхских и индусских махараджей, составлявших своего рода «тайную коалицию», противо­ стоящую христианским миссионерам. Цель «Сингх Сабхи», основан­ ной в 1872 г. и представленной двумя основными группами (элитар­ ной по составу в Амритсаре и более демократической — в Лахоре) со­ стояла в возрождении учения первоначальных учителей-гуру, изда­ нии религиозной литературы на пенджаби и искоренении неграмот­ ности. Основными членами амритсарской группы были: Кхем Сингх Беди, Бикрам Сингх Ахлувалия из Капуртхала, Тхакар Сингх Сандханвалия (председатель) и Гияни Гьян Сингх (секретарь). По мне­ нию Джонсона, Баба Кхем Сингх Беди (прямой потомок Гуру Нанака) является прототипом «Чохана» из «Писем Махатм». Оба они — Кхем Сингх и Тхакар Сингх —представители сикхской аристократии. В то же время с идеологической точки зрения они —соперники: Тхакар Сингх —прогрессист, тогда как Кхем Сингх —сторонник традицион­ ного сикхизма. «Сингх Сабха», однако, пришла в упадок и распалась в начале XX века, уступив место полувоенной организации «Акали Дал».

118Ibid. Р. 150.

119 Olcott H. S. Old Diary Leaves, 6 vols. Adyar: Theosophical Publishing House, 19741975. Дневник Олкотта на русский язык не переводился. jx

Е. П. из Симлы ещё одна записка Кут Хуми и другая брошь «матери­ ализовались» внутри подушки хозяйки дома.

После того как в 1882 г. ТО переехало в Адьяр, чудеса стали регу­ лярно происходить в «оккультной комнате» (по соседству со спальней Е .П .)— в «шкафе-алтаре» неожиданно появлялись «послания» махатм или сделанные махатмами «астральные приписки» на полях ад­ ресованных им писем, при нераспечатанных конвертах! Письма учите­ лей буквально сваливались с потолка, но, как правило, в присутствии Блаватской, которая могла, таким образом, указать на «феномен» и дать ему соответствующее толкование. Надо сказать, что в большин­ стве своём «феномены» были именно такого рода и скорее походили на фокусы или трюки, но на неискушённую, падкую на чудеса публику они производили сильное впечатление.

В одном из писем Синнетту Е. П. рассказывает, каким образом она пересылает письма по «почте Акаши», иными словами, осуществля­ ет телепатическую «передачу мысли». Сперва следовало «призвать ко вниманию» какого-либо ученика или махатму (т. е. адресата). Затем развернуть письмо и провести его над лбом «при задержанном дыха­ нии», не отнимая этой части письма ото лба «до тех пор, пока звонок не оповестит, что она (строка) прочтена и записана» (!?). По друго­ му способу, индуктор запечатлевает каждую фразу письма механиче­ ски, но вполне сознательно, в своём мозгу и затем начинает отправ­ лять послание, фраза за фразой, реципиенту —лицу, «находящемуся на другом конце провода». Но в том и другом случае письма долж­ ны вскрываться и затем сжигаться так называемым «девственным ог­ нём» (зажжённым не от спички, но вызванным трением с помощью смолистого прозрачного маленького камня, шарика, к которому ни од­ на голая рука не должна прикасаться). «Это делается ради пепла,— поясняет Блаватская —который, пока бумага горйтТнемедленно ста­ новится невидимым... ». Этот невидимый пепел и отправляется мгно­ венно (через акашу-эфир) получателю122. Махатмы, впрочем, нередко пользовались и обычной почтой. Так, например, однажды Кут Хуми прислал Синнетту локон своих волос в качестве амулета, со следую­ щим объяснением: «Т. к. я не способен принести в ваш дом полный магнетизм моей физической личности, то я делаю самое лучшее, что могу, посылая вам локон, как проводник для передачи моей ауры в концентрированном состоянии. Не разрешайте никому другому брать

122Письма Махатм. Самара, 1998. С. 561-562 (письмо Синнетту от 17 марта [1885]).

зание — Блаватская и её спутники путешествовали по Бутану. Бутан

ибутанские буддийские монастыри определённо привлекали к себе Е. П. Так, в одной из её поздних работ мы находим загадочную, на первый взгляд, фразу: «Все дороги ведут в Рим, это очевидно, и в природе есть такое явление, как «махатмы»-дугпы... » 12С. «Дугпы» или «другпы» (от тиб. ‘brug-pa) — это бутанские монахи-«громоверж­ цы», принадлежащие к старой (нереформированной), школе тибетско­ го буддизма «кагью», которая также называется «красношапочной». Эта школа противостоит реформированной (или «желтошапочной») школе «гелуг», играющей главенствующую роль в Тибете. Блаватская во время путешествия по Бутану, возможно, посещала расположенные в крепостях («дзонгах») монастыри «дугпа-кагью» в поисках остат­ ков утраченных древних эзотерических знаний. Однако в её книгах и письмах, как это ни странно, мы не находим сведений ни об учении

иособой практике «махатм-дугпа» (так называемые «шесть йог или дхарм Наропы»), ни об их крупнейшем монастыре Пунака-дзонг, ко­ торый, между прочим, поддерживал тесную связь с монастырём Лхалунг в южном Тибете, ни о главном иерархе дугпинцев —знаменитом 5-м Шабдунге Джигме Шогьеле (1862-1904).

Водном из сочинений Блаватской (в 3-ем томе «Тайной доктри­ ны») мы встречаем также упоминание сиккимских «догпа» —им яко­ бы были переданы из Тибета священные книги, содержащие «эзотери­ ческое» учение Калачакры («книги Дус-Кьи-Хорло»), после того как в стране произошла религиозная реформа Цзонхавы (XV в.)127. То есть, Блаватская, очевидно, хотела сказать, что древний «эзотериче­ ский буддизм», представленный Калачакрой, был вытеснен из Тибета буддийскими реформированными школами (сектами). Но это явно не соответствует действительности! Тексты «Калачакры» никогда не бы­ ли тайными, доступными только узкому кругу «посвящённых» или «Адептов».

Иещё о сйккимско-бутанских «дуг-па». Первоначально Е. П. во­ все не ассоциировала их с махатмами, а считала чем-то вроде при­ служников или подручных Братьев. В одном из писем А.П. Синнетту

(ок. 1882 г.) Кут Хуми сообщает любопытный факт —Братья держат у себя двух ловких «дуг-па» для работы «мусорщиков» и выявления «скрытых пороков» у кандидатов в ученики. В другом письме тот же

126Блаватская Е. П. О первоначальной программе Теософского Общества / / Еле­ на Блаватская: судьбы и лица... СПб., 2006. С. 65.

127Блаватская Е. П. Эзотерическое учение. («Тайная доктрина». Т. III). М., 1993. С. 343.

Кут Хуми рассказывает о том, что «дуг-па» кладут в опасных местах на горных тропах обрывки тряпок и предметы, «насыщенные их злоб­ ным магнетизмом». Наступивший на них путник получает сильнейший шок, теряет равновесие и падает в бездну128. Эти ранние сведения о «дуг-па» плохо вяжутся с образом «махатм-дугпа», упоминаемых поздней Блаватской.

Другая версия поездки Блаватской в Сикким и Тибет в 1882 г. со­ держится в её письме А. Синнетту: «О два блаженных, блаженных дня! Совсем как в старые времена... та же деревянная хижина, ко­ робка, поделённая на три отделения вместо комнат, стоящая посреди джунглей на 4-х пеликаньих ногах; те же бесшумные жёлтые чела; то же самое вечное „буль-буль-буль“ неугасимой трубки моего Хозя­ ина; давно знакомый милый голос вашего Кут Хуми (голос его стал ещё нежнее, а лицо —ещё тоньше и прозрачней); та же обстановка— шкуры, подушки, набитые хвостами яков, блюда для соли и чая и т.д. А когда меня отослали обратно в Дарджилинг — „подальше от чела, которые могут плениться моей красотой“ , как выразился мой деликатный хозяин, —то на следующий же день я получила письмо от чиновника здешних колониальных властей с запрещением ехать в Тибет!! Он запер дверь конюшни, когда лошади уже уехали»129.

И здесь бросаются в глаза явно фантастические детали, словно пе­ реписанные из какой-то восточной волшебной сказки —жилище «ра­ джа-йога» в виде избушки на курьих ножках посреди гималайских джунглей, Учитель, курящий кальян (согласно Е. И. Рерих, Кут Хуми курил «особый препарат из озона»130), «желтолицые» гималайские ученики...

Существует ещё одно любопытное свидетельство о поездке Бла­ ватской, принадлежащее её преданному слуге индийцу~Мохини Чаттерджи. В 1883 г. в журнале «Теософ» («ТЬеозорЫви) Мохини опуб­ ликовал (очевидно, по настоянию своей хозяйки) статью, в которой поведал, что в Дарджилинге Блаватскую и сопровождавших её теосо­ фов (среди которых он находился) накануне отъезда в Тибет посетил странствующий тибетский торговец Сандук. Блаватская и его спутни­ ки сразу же стали расспрашивать его о махатмах:

« ... Мы спросили его о том, не слышал ли он о каких-либо людях

128Письма Махатм. М., 2003. С. 312 и 529 (письма 81 и 131).

129Цит. по книге: Крэнстон С. Е. П. Блаватская: Жизнь и творчество основатель­ ницы современного теософского движения. С. 275.

130См.: Письма Е. Рерих. Т. 1. 1929-1938. Рига, 1940. С. 266.

74 Часть I. Елена Блаватская и миф о махатмах

ников, совершили два путешествия в Тибет в 1879 и 1881-1882 гг., посетили Лхасу, но большую часть времени (13 месяцев) провели при дворе Панчен-ламы. После возвращения из Тибета в конце 1882 г. у Даса завязались довольно дружеские отношения с Олкоттом на почве взаимного интереса к тибетскому буддизму; они переписывались друг с другом, и Олкотт несколько раз приезжал в Дарджилинг, чтобы встретиться с Дасом.

П. Джонсон в своём исследовании также особо упоминает тибетца Сенгчен-ламу, в котором видит «таинственного корреспондента» Бла­ ватской. Сенгчен-лама (Лобсан Палден Чопел), главный министр V Панчен-ламы (с 1881 г.), заведовал библиотекой в Ташилхунпо и поль­ зовался немалым политическим и религиозным авторитетом в Лхасе. Он также возглавлял тантрическую школу Нгаг-па (Ngagpa Tratsang) в Ташилхунпо. В доме у Сенгчен-ламы останавливался Сарат Чандра Дас во время своей тайной поездки в Тибет в 1879 г., и именно он подарил Дасу более 200 томов тибетских книг-ксилографов, которые тот вывез в Дарджилинг132. По мнению Джонсона, отношения меж­ ду Угьеном Гьяцо, Сарат Чандра Дасом и Сенгчен-ламой, возмож­ но, являются ключом к разгадке тайны «тибетских связей» Блават­ ской.

В одной из дневниковых записей Олкотт расточает похвалы Чанд­ ра Дасу — Сарат Бабу —за его вклад в изучение буддизма, при этом он упоминает «необычайно ценные книги» из библиотеки Панчен-ла­ мы, привезённые индусом в Индию. «Я видел их в Дарджилинге, — пишет Олкотт, — и это наполняет меня уверенностью, что когда Вели­ кие Учителя Белой Ложи решат, что наступило благоприятное вре­ мя, эти давно утраченные сокровища будут извлечены из небытия и представлены литературному миру, чтобы обогатить нас своим содер­ жанием»133. Из этой записи можно заключить, что Олкотт, очевидно, считал, что Чандра Дас был напрямую связан с махатмами и их тай­ ным братством, Великой Белой Ложей. Но если публикация тибетских текстов, находившихся у Даса, зависела от воли Учителей, то в таком случае, отмечает Джонсон, работа Буддийского текстологического об­ щества (Buddhist Text Society), основанного индийским пандитом, и Теософского общества направлялась одними и теми же лицами. Джон­

132О нём см: McKay Л. The Drowning of Lama Saengchen Kyabying: A Preliminary Enquiry from British Sources, in: Tibet, Past and Present. Tibetan Studies I. (ed. Henk Blezer). Leiden: Brill, 2002. P. 264-266.

133Johnson K. Paul. The Masters Revealed: Madame Blavatsky and the Myth of the Great White Lodge. P. 192-193.

сон также задаёт вопрос —не лежат ли в основе поздних книг Блават­ ской «Станцы Дзян» (Stanzas of Dzyan) и «Голос Безмолвия» (The Voice of Silence) «эти утраченные сокровища», обнаруженные Дасом в библиотеке Панчен-ламы?

Встречаясь с Дасом, Олкотт наверняка пытался разузнать у него о махатмах, обитающих в области Ташилхунпо, во владениях Панченламы, и можно лишь гадать, какой ответ ему дал Дас, никогда прежде не слышавший о существовании в Гималаях и Тибете этих «высочай­ ших Адептов» оккультных наук. Впрочем, чтобы сделать махатм более приемлемыми для буддистов, Блаватская приравняла их к «архатам», которые, согласно Хинаяне (южно-буддийской традиции), являются людьми, достигшими наивысшего уровня духовного совершенствова­ ния. В «Ключе к теософии», она будет утверждать, что махатмы «на языке пали называются рахатами или архатами» 1 44 .

Повышенный интерес Блаватской и Олкотта к Панчен-ламе объ­ ясняется, скорее всего, тем, что Панчен-лама, по сообщению Э. Гюка, возглавлял некое тайное «братство Келанов». «Все странствующие в Джаши-Лумбо (Ташилхунпо. — А. Л.), духовные и светские, мужчи­ ны и женщины, —писал Гюк, —поступают в братство Келанов, ос­ нованное Банджаном (Панчен-ламой. — А. А .). Все буддисты мечтают о счастии принадлежать к этому братству и можно предвидеть, что оно в будущем произведёт большие перевороты в гористой Азии. Уже теперь ждут великой катастрофы, о которой распространены проро­ чества разного рода»135. Французский аббат пересказывает одно из таких пророчеств —в следующем своём перерождении Панчен-лама родится не в Тибете, а в урянхайских степях (в Монгольском Алтае), в местечке Тянь-шань-пэ-лу. Он поднимет восстание против китайцев, при помощи келанов —живых и мёртвых, которые воскреснут и со­ ставят огромное войско. С этим войском Панчен-лама «истребит всех китайцев» — «завоюет Тибет, Китай, Монголию и великое государство Ороса (Россию)'и станет всемирным владыкой»136.

Скажем сразу —никакого братства Келанов ни в Ташилхунпо, ни в Тибете вообще никогда не существовало. Гюк, очевидно, путает «кела­ нов» с «калонами» (тиб. bka’ Ыоп), как назывались в то время главные министры Тибета. В целом же рассказ французского путешественни­ ка является сильно искажённой версией знаменитого пророчества о

134Блаватская Е. П. Ключи к теософии. С. 297.

135Гюк, Габэ. Путешествие через Монголию в Тибет к столице Тале-ламы. М.,