син сосредоточенно склонил скуластое лицо над ком пасом. Мичман Шелашников, облокотившись на штур манский столик, старательно вел на карте прокладку курса своего судна. Этот невзрачный и всегда скромный меланхолик «Моня», как его звали офицеры на корабле, грустил и сейчас. Может быть, он и в боевой обстановке не переставал вспоминать свою невесту, которая осталась в Петербурге.
Почти на целую голову возвышался над другими командир — капитан 2-го ранга Георгий Федорович Керн. Он то и дело приставлял к своим карим глазам бинокль, обозревая сражение. Во всей его высокой и тонкой фигуре, немного сутуловатой, со впалой грудью, с резко обозначившимися сквозь китель лопатками, ничто не напоминало бравого офицера. Иногда, осо бенно в частных беседах, его смуглое, с тонкими чер тами лицо освещалось вдруг такой детски-наивной улыбкой, которая заставляла окружающих забывать, что перед ними военный человек. Ходил он медленно, держа носки на разворот, и всегда казался истощен ным, как после тяжелой болезни. Но в тщедушном те ле командира скрывалась непоколебимая сила воли. Это хорошо знали и его подчиненные, привыкшие к тому, что он, скупой на слова, не любил повторять свои распоряжения.
Поход 2-й эскадры на Дальний Восток, плохо тех нически и организационно подготовленной и возглав ляемой бездарным командованием, ему представлялся безуспешным. Это проскальзывало у него не раз в разговорах со своими офицерами. Однако с его сторо ны было сделано все, чтобы с честью выполнить долг воина. Ни на одном корабле эскадры команда не прошла такой боевой подготовки, как на миноносце «Громкий». Керна высоко ценили и его ближайшие помощники: старший офицер лейтенант Паскин, артиллерийский офицер мичман Потемкин, штурман Шелашников и судовой инженер-механик Сакс. Каждый из них как можно лучше старался выполнить свои обязанности в полном согласии с командиром. И добился он от своих подчиненных дружной спайки и высокой дисциплины, никогда и ни при каких обстоятельствах не повышая го лоса. Всегда он говорил тихо, но с твердой уверенно стью и так убедительно, что все его распоряжения вы полнялись в точности.
580
Сигнальщик Скородумов, быстро повернувшись к командиру, доложил:
— Ваше высокоблагородие, в нашу сторону направ ляются японские крейсеры.
Керн направил на них бинокль и тотчас же приказал:
— Поднять сигнал «Олегу»: «Вижу японские крей серы на 30°».
Как бы в ответ на этот сигнал флагманский ко рабль со своим отрядом крейсеров повернул в сторону противника и открыл по нему огонь. Транспорты и ми ноносцы были прикрыты. Люди повеселели. Но тут же раздался тревожный возглас:
— Человек за бортом!
Матросы увидели барахтающегося на волнах чело века с взлохмаченной бородой. Сразу в нем все узнали машинного содержателя Папилова. По приказанию Керна дали ход назад. Пока возились с Папиловым, два крейсера — «Дмитрий Донской» и «Владимир Мо номах» — почти вплотную сблизились с миноносцем. «Громкий» едва успел ускользнуть от серьезной ава рии. Человек был спасен. Миноносец опять занял свое место в строю. Теперь с облегчением все окружили Папилова.
— Если бы не твоя лохматая швабра — быть бы тебе на дне, — пошутил кто-то из матросов.
А он стоял на палубе с открытым ртом, тяжело ды ша, и непонимающе таращил глаза. С его большой, об висшей бороды и одежды ручьями стекала вода, обра зуя под ним лужу. На вопрос старшего офицера Панки на никто из команды не мог объяснить, как Папилов очутился за бортом.
Происшествие это так и осталось загадкой для всех, не исключая и самого Папилова.
Из дневного боя «Громкий» вышел целым и невре димым, не было и потери в людях. Вечером на нем бы ло уже известно, что Рожественский, будучи ранен, пе редал командование эскадрой адмиралу Небогатову. Вскоре на броненосце «Николай I» был поднят сигнал: «Курс норд-ост 23°». С наступлением темноты «Олег» со своим отрядом, развив большой ход, отделился от эскадры. О нем говорили, что он ушел неизвестно куда. Ночью «Громкий» пристроился к крейсеру «Владимир
Мономах», держась на |
его левой стороне. Впереди |
шел «Дмитрий Донской», |
но через некоторое время он |
тоже где-то затерялся в темноте морских просторов. Оставшись одни, «Владимир Мономах» и «Громкий» продолжали выполнять приказ Небогатова и самостоя тельно направились во Владивосток.
После дневного боя передышка длилась недолго. Через каких-нибудь полчаса уже начались минные ата ки. Поддерживая крейсер артиллерийским и пулемет ным огнем, «Громкий» сам бросался на японцев. Од нажды с него заметили, как неприятельский двухтруб ный миноносец, приблизившись с левого борта к крей серу, выпустил в него мину. Катастрофа казалась неиз бежной. На мостике все оглянулись на командира Кер на, а он быстро нагнулся над переговорной трубой и скомандовал в машину:
— Полный вперед!
Одновременно он дернул за ручку машинного те леграфа, повторяя то же приказание.
И «Громкий» ринулся наперерез страшному самодвижущемуся снаряду. Очевидно, у командира был та кой план: пусть лучше он сам взлетит на воздух вме сте со своим судном водоизмещением только в 350 тонн и с командой в 73 человека, чем погибнет крейсер во доизмещением в 5593 тонны и населением более 600 человек. В темноте геройство Керна осталось не замеченным. На крейсере не знали, что маленькое суд но идет на самопожертвование и готово своей грудью от стоять жизнь другого корабля, приняв на себя подвод ный удар. Зато на «Громком» тотчас разгадали посту пок командира, и сердца моряков, ожидая взрыва, от считывали последние секунды своей жизни. К счастью, мина, поставленная на большее углубление, в расчете на низкую осадку крупного корабля, прошла под килем «Громкого». Она благополучно миновала и «Мономаха».
Дул пятибалльный ветер. Шумели волны. Гремели орудийные выстрелы, на мгновение освещая вспененную зыбь моря.
«Владимир Мономах» был подорван другой миной. Изувеченный корабль с креном на правый борт, поте ряв надежду достигнуть Владивостока, свернул на за пад. Связавший с ним свою судьбу «Громкий» сопро вождал его до самого утра. Рассвело. Близко против носа корабля неприветливой громадой всплыли чужие берега острова Цусима. А в стороне, далеко на север
ном горизонте, обозначились дымящиеся японские вспо могательные крейсеры и миноносцы. Командир крейсе ра, капитан 1-го ранга Попов, разрешил «Громкому» одному следовать во Владивосток.
Долго командир Керн не отнимал от глаз бинокля. Неприятельские суда приближались. Он уже различил три миноносца, и ему стало ясно намерение японцев: взять русских в кольцо. Опустив бинокль, Керн обра тился к мичману Шелашникову:
— Всех господ офицеров ко мне.
Один за другим они через минуту уже появились на мостике. Старший офицер лейтенант Паскин, русый крепыш, среднего роста, с короткой шеей, уверенной походкой, приблизился и вопросительно поднял на командира строгие брови над усталыми от бессонницы большими глазами. Командир, не дав ему ничего выго ворить, предупредительно начал сам.
—Подождите, Александр Александрович. Вопрос касается всех.
Лейтенант Паскин, хорошо знавший своего коман дира, сразу догадался, что предстоит что-то важное.
—Есть, — ответил лейтенант и перевел свой взгляд на приближавшиеся суда. Но командир продолжал гля деть на профиль его удлиненного бритого лица с пря мым красивым носом и короткими шелковистыми бач ками, как будто заранее хотел угадать мнение первого
своего помощника.
По трапу быстро взбежал, оборвав на полуфразе ба совую ноту неоконченного мотива, молодой весельчак. Этот беззаботный мичман Потемкин при всяких обстоя тельствах любил напевать про себя. Сейчас, несколько сконфуженный — петь в такую минуту, — он вытянулся перед командиром всем своим массивным корпусом.
Последним медленно вошел, одергивая замасленные полы темно-синей куртки, полный, упитанный судовой инженер-механик Сакс, в манерах которого не было заметно и тени военной выправки. Улыбаясь, он имел сейчас вид довольного жизнью человека: бой прошел, его кочегары и машинисты, котлы и машины целы и работают в полном порядке. Не зная, в чем дело, он увидел собравшихся около командира офицеров и по обыкновению сострил:
— Наш Папилов-то вчератак промочил свою бороду, что она до сих пор не обсохла.
Произошла минутная неловкость. Лицо командира было серьезно. Он оборвал остряка вопросом:
—Хватит ли нам угля до Владивостока?
—Да, если идти экономическим ходом — не боль ше двенадцати узлов.
—Против нас три миноносца. Прежде всего я хочу прорвать неприятельское кольцо. Поэтому нужно дать самый полный ход хотя бы на два часа боя, а там уже сбавим. Но драться будем до последней возможности. Высказывайтесь, господа.
Офицеры единодушно согласились.
Недалеко от них, сверкая в лучах солнца, взвились столбы воды. И тут же какими-то неподходящими к ут ренней тишине звуками докатились до миноносца и первые раскаты далеких выстрелов. Противник уже от крыл огонь. На мостике остались командир и штурман Шелашников. Люди поспешно заняли свои места по боевому расписанию. Но и в такую грозную минуту обычный распорядок на корабле не нарушился. Судо вой колокол отбивал склянки — было ровно восемь ча сов.
«Громкий» лег на курс норд-ост и, отстреливаясь, сразу развил полный ход до двадцати пяти узлов. Так начался первый бой. Противник не успел завершить ок ружения. За «Громким» гнались три миноносца. Скоро два из них стали заметно отставать, и бой превратился в дуэль уже только с одним миноносцем на расстоянии около двадцати кабельтовых. Противник стрелял из носовой 75-миллиметровой пушки. Ему отвечала только одна кормовая 47-миллиметровая пушка. То и дело вокруг «Громкого» близко ложились снаряды. Коман дир Керн часто менял курс, мешая противнику при стреляться. В то же время он этим давал возможность мичману Потемкину каждый раз вводить в действие носовую 75-миллиметровую и две бортовые 47-милли метровые пушки. Так продолжалось два часа. На од ном из поворотов комендор Петр Капралов выстрелил из носового орудия. Прошло несколько секунд, и сиг нальщик Скородумов возбужденно вскрикнул:
—Японец загорелся, ваше высокоблагородие!
—Вижу, —промолвил своим обычным тихим го лосом командир Керн, не отнимая бинокля от глаз.
На верхней палубе послышались отдельные радост ные возгласы, перешедшие в общее ликование. Неприя
тельский миноносец исчез за клубами черного дыма. Стрельба на минуту прекратилась. «Громкий» снова лег на норд-ост 23°. И вдруг одно кормовое орудие возобновило огонь: из-за дыма на повороте к берегу вновь показался уже не нос, а весь борт японского ми ноносца. И теперь хорошо было видно, что на его но совой части разгорался пожар. Подбитый неприятель направлялся к острову Цусима, что-то телеграфируя по радио. Телеграфист на «Громком» Таранец мешал ему работой своего аппарата.
Неприятель скрылся. На «Громком» сыграли отбой. План Керна был выполнен блестяще: за два часа не было ни одного попадания в его корабль. Путь во Вла дивосток был свободен. Команда могла отдохнуть. Командир обходил корабль и благодарил всех за вы полнение долга. Многие при его приближении не могли даже встать: по палубе вповалку раскинулись в раз ных позах машинисты и кочегары, сменившиеся после двадцатичасовой непрерывной боевой вахты у машин и котлов. От жары и переутомления некоторые лежа ли в обмороке. Их отливали водой.
Передышка длилась полчаса. Вернувшись на мос тик, Керн снова заметил позади неприятельский мино носец и приказал пробить боевую тревогу. Может быть, это был тот же корабль, с которым уже сражались. Очевидно, он справился с пожаром и опять бросился в погоню. В это время «Громкий» проходил северную оконечность острова Цусима и входил в Японское море.
Около одиннадцати часов впереди справа показался второй миноносец, который намеревался пересечь курс «Громкого». Керн приказал развить самый полный ход. Задний миноносец стал отставать, а тот, что шел спра ва, сближался и открыл огонь. Предстоял бой с нерав ными силами. Нужно было решиться на что-то дерзкое, чтобы выйти из тяжелого положения. И командир Керн на это пошел. Специальность минера подсказала коман диру мысль, что настал момент разрядить по неприя телю два уцелевших минных аппарата. Они были рас положены на верхней палубе. По его распоряжению обе мины приготовили для стрельбы. «Громкий» сде лал крутой поворот и устремился на противника, шед шего позади. Как после узнали, это был истребитель «Сирануи». Керн решил взорвать его, а потом уже вести артиллерийский поединок, с другим миноносцем.
Расстояние между «Сирануи» и «Громким» быстро со кращалось. Команда сознавала, что наступил решитель ный момент. Комендоры усилили огонь. Но в эти минуты главная роль отводилась минерам, которые стояли наготове у своих аппаратов. Вдруг около них, сверкнув короткой молнией, закудрявился дым, как вихрь на пыльной дороге. От огня и дыма что-то груз ное отделилась и полетело за борт. Старшего офицера Ласкина оттолкнуло воздухом к кожуху у задней ды мовой трубы. Оправившись, он бросился к месту взры ва. У аппарата лежали мертвыми минеры Абрамов и Телегин, а от минного кондуктора Безденежных оста лась только фуражка, отброшенная к стойке бортового леера. Лейтенант Паскин поставил к аппаратам мине ров Цепелева, Богорядцева и Рядзиевского. Неприятель приближался уже к траверзу. Расстояние до него не превышало двух кабельтовых. С мостика командир ско мандовал выпустить мину из аппарата № 1. Но она едва выдвинулась и, задев хвостом за борт, свалилась
вводу, как бревно.
—Утонула подлая! — вскрикнул на мостике зор кий сигнальщик Скородумов и крепко выругался.
Командир, пристально следивший за действиями ми неров, сжал кулаки и не то в ответ ему, не то для уяс нения самому себе того, что произошло, сквозь зубы процедил:
— Порох плохо воспламенился — отсырел.
Вторая мина, выпущенная вдогонку противника, по шла правильно к цели. Уже ждали взрыва, но она, дой дя по поверхности моря почти до самой кормы, вдруг
свернула в |
сторону, |
отброшенная |
бурлящими |
пото |
ками от винтов. |
преимущества |
были на |
стороне |
В этой |
атаке все |
«Громкого». Противник, очевидно, свои мины за прош лую ночь расстрелял, и его аппараты были закрепле ны по-походному. Но почему же он не уклонился от сближения и допустил «Громкого» на расстояние мин ного выстрела? «Сирануи» рисковал в один миг взле теть на воздух. Такое поведение японцев можно объяс нить не чем иным, как только растерянностью и так тической оплошностью.
Расчет Керна на взрыв неприятельского миноносца не оправдался: помешала непредвиденная случай ность. Все же ему нужны были нечеловеческие усилия
и крепость нервов, чтобы не упасть духом и ничем не выдать своего волнения. «Громкий» попал под пере крестный обстрел. С двух сторон несся на него ура ган огня и железа, брызг и дыма. Это, однако, не па рализовало воли командира. Крепче ухватившись за поручни, он следил, куда ложатся неприятельские сна ряды, и, уклоняясь от них, маневрировал минонос цем.
Во время минной атаки при сближении на контр курсах японцы и русские понесли особенно тяжелые потери.
На «Громком» первый снаряд разорвался в машин ном кубрике, проломив борт у ватерлинии, и вывел из строя динамо-машину номер первый. Она тотчас остановилась. Водяная партия, руководимая лейте нантом Паскиным, поспешно заделывала пробоину пластырем. Едва работа была закончена, как ударом второго снаряда по тому же месту пластырь был вновь сорван. В пробоину хлынула вода. Скоро у «Громкого» образовался дифферент на нос. Вдруг все почувствова ли, что миноносец как будто подпрыгнул и качнулся влево. Снаряд угодил в левую угольную яму. Навстре чу судовому механику Саксу из кормовой кочегарки вы ползли со стоном ошпаренные кочегары. Оттуда слы шался шипящий свист и валил густой пар. Среди коче гаров не было Боярова — он остался мертвым у топки. Пока выяснили, что у котла номер четвертый оказа лись пробитыми трубки, вышел из строя и котел номер третий: у него был пробит паровой коллектор.
Сакс приказал кочегарному квартирмейстеру Притводу:
— Вывести оба котла!
При двух оставшихся котлах носовой кочегарки «Громкий» сразу сбавил ход до семнадцати узлов. Теперь и второй миноносец приблизился к нему. Он вы нужден был отбиваться на две стороны. С беспример ной храбростью матросы и офицеры вступили в нерав ную борьбу со стихией огня, воды и раскаленного же леза. При уменьшившемся ходе им нельзя было от ступать и неоткуда было ждать помощи.
Загорелись каюта командира и шкиперская. Через большую пробоину в кают-компании залило водой кор мовой патронный погреб. С каждой минутой положе ние корабля ухудшалось. Снаряды поражали людей.
Однако не только здоровые, но и раненые не покидали своего поста, и все, от командира до матроса, выполняли свой долг. Они продолжали, выбиваясь из сил, тушить пожары, заделывать пробоины, стрелять из пушек и пулеметов. А бедствиям не было видно и конца. От новых пробоин совсем затопило оба патронные погре ба — носовой и кормовой. Для сохранения патронов
была пущена турбина от динамо-машины номер второй, но она не успевала откачивать воду. Подача патронов к орудиям прекратилась. Комендоры достреливали по следний запас их на верхней палубе. Занятый тушением пожаров старший офицер Паскин был очень удив- лен тем, что стрельба из пушек все еще продолжается. По его расчетам, они должны были бы замолчать — о затоплении погребов он уже доложил командиру.
— Чем это они стреляют? — спрашивал он встреч ных матросов, проходя по жилой палубе к носовому патронному погребу. И то, что он там увидел, превзо шло все его ожидания. Люди по очереди спускались в затопленный погреб, как в плавательный бассейн, и вы ныривали с патронами. Никто не давал такого распо ряжения, и вообще это было неслыханное дело, едва ли когда-либо практиковавшееся в истории морских сражений. Подойдя ближе, Паскин с удивлением раз глядел показавшуюся из воды голову минноартилле рийского содержателя Антона Федорова, который с на чала боя был при подаче боевых припасов. За ним вслед всплыл с патронами матрос Молоков. Приготовился к погружению и третий человек.
— Ну, скорей, швабра, тебе не привыкать по-вче- рашнему купаться, — шутил над ним, пыхтя и отдува ясь, Антон Федоров. И голова бородача скрылась под водой. Паскин знал, что окунулся машинный содержа тель Ефим Папилов.
Эта подача патронов из воды по инициативе самих матросов продлила огонь артиллерии и препятствовала неприятелю подойти ближе к «Громкому». Японцы так и не осмелились взять миноносец на абордаж и держа лись от него в пяти — восьми кабельтовых. Неприятелю он порой казался добитым, но этот умирающий корабль вдруг оживал и больно огрызался. Дорого отдавали свою жизнь за родину мужественные моряки. Было видно, как на «Сирануи» несколько раз русские сна ряды сбивали боевой флаг, как сам миноносец заго
рался, выбрасывая пламя и дым, а иногда окутываясь паром, и как, наконец, он завертелся на месте, очевидно лишившись рулевого управления.
В полдень на «Громком» был сбит стопорный кла пан котла номер второй. Ошпаренные паром кочегары едва успели выскочить из кочегарки. Их отправили в носовой кубрик на перевязку, но единственный фельдшер был уже тяжело ранен в спину, с переломом позвоноч ника. Раненые сами перевязывали друг друга. Некото рое время кочегары не могли спуститься в носовую кочегарку, наполненную горячим паром. С опасностью для жизни они все-таки вскоре проникли туда и под няли пар в котле номер первый. Миноносец хотя и малым ходом, но продолжал двигаться вперед.
В начале первого часа на «Громком» остались в действии один котел, один пулемет, одна правая сред ня 47-миллиметровая пушка, остальные пять были по вреждены и замолчали. Число подводных пробоин уве личилось. Вода все прибывала, затопляя отсеки. Но ни чего не устрашало людей, боровшихся за живучесть своего корабля. «Громкий» все еще шел. Единственная пушка и пулемет стреляли.
Паскин направился по верхней палубе для осмотра повреждений. Когда он на правом борту поравнялся с радиорубкой, расположенной на машинном кожухе, в ней раздался страшный треск. Тут же выскочил из нее человек, и Паскин увидел перед собой знакомую ма ленькую фигуру Таранца. Но курносое лицо радиста с выбитым глазом и оторванным ухом было неузнаваемо. Шатаясь и поднимая правую руку к изувеченной голо ве, он вытянулся и вскрикнул:
— Ваше благородие... я... — Не окончив фразы, Таранец со стоном повалился на кожух.
Один из японских миноносцев стал подходить к «Громкому», очевидно намереваясь им овладеть. Но японцы ошиблись. На мостике стоял непоколебимый Керн, который, как и вся его команда, был полон ре шимости бороться до конца. Командир знал, что каж дый его офицер и матрос ненавидят врага. Желая при чинить больше вреда противнику, он повернул «Гром кого на «Сирануи» с целью его протаранить. Тот, уви дя решительный маневр Керна, отвернул от опасного положения и отступил. А «Громкому» не хватало хода, чтобы его настигнуть. На этом повороте грот-мачта
