Khrestomatia_po_istorii_Dalnego_Vostoka_Kniga_1

Побережная полоса наполнена восточными отрога­ ми Сихотэ-Алиня; они выше западных отрогов, носят более дикий характер и заключают узкие долины быст­ рых береговых речек.

Море образует здесь несколько больших заливов. Между заливами Амурским и Уссурийским лежит

полуостров Муравьев-Амурский, на южной оконечности которого находится порт Владивосток, выстроенный на берегу прекрасной бухты Золотой Рог.

Растительность страны очень разнообразна по сво­ им формам и в то же время очень однообразна по сво­ ему распределению на всем протяжении края, от самых южных его пределов до самых северных. Это особенно резко бросается в глаза путешественнику, который уже на Средней Уссури встречает грецкий орех, пробку и виноград и ожидает дальше найти еще более южную флору. Однако характер флоры не изменяется почти на всем протяжении Уссурийского края; даже возле залива Посьет можно найти тот же хвойный лес, который рас­ тет на устье Уссури.

Гораздо большую разницу во флоре можно встре­ тить, направляясь от берегов Уссури на восток, внутрь страны, и далее, на морское побережье.

Здесь горы и неблагоприятное влияние холодных вод Японского моря значительно изменяют условия клима­ та, а вместе с тем и характер растительности. В лесах начинают преобладать хвойные деревья, а лиственные, особенно на главном кряже Сихотэ-Алиня, являются в небольшом числе и никогда не достигают таких боль­ ших размеров, как в местностях, ближайших к Уссурий­ ской долине.

Растительность морского побережья вообще беднее, чем внутри страны, заслоненной от Японского моря го­ рами Сихотэ-Алиня.

Растительность Уссурийского края заключает в себе большое разнообразие видов; одни из них свойственны Амуру, Северо-Восточной Азии, даже Камчатке и Се­ верной Америке, другие произрастают в более теплых странах, в Японии и Китае.

Леса Уссурийского края всего роскошнее развива­ ются по горным склонам, защищенным от ветра, и в не­ высоких падях, орошаемых быстрыми ручьями. Здесь растительная жизнь является во всей силе, и часто на небольшом пространстве теснятся самые разнообразные

470

породы деревьев и кустарников, которые образуют гу­ стейшие заросли, переплетенные различными вьющими­ ся растениями. В особенности бурно развивается в та­ ких местах виноград; он то стелется по земле и покры­ вает ее сплошным покровом зелени, то обвивает, как лианы тропиков, кустарники и деревья и свешивается с них красивыми гирляндами.

Невозможно забыть впечатление, которое произво­ дит, особенно в первый раз, этот лес. Правда, он так же дик и недоступен, как и все прочие сибирские тай­ ги, но там однообразие растительности, топкая тундро­ вая почва, устланная мхами или лишайниками, навева­ ют на душу какое-то уныние. Здесь, наоборот, на каж­ дом шагу встречаешь роскошь и разнообразие, не зна­ ешь, на чем остановить свое внимание. То высится пе­ ред вами громадный ильм со своей широковетвистой вершиной, то стройный кедр, то дуб и липа с пустыми, дуплистыми от старости стволами, больше двух метров в обхвате, то орех и пробковое дерево с красивыми пе­ ристыми листьями, то пальмовидный диморфант, до­ вольно, впрочем, редкий.

Как-то странно непривычному взору видеть такое смешение форм севера и юга, которые сталкиваются здесь как в растительном, так и в животном мире. Осо­ бенно поражает вид ели, обвитой виноградом, или проб­ ковое дерево и грецкий орех, растущие рядом с кедром и пихтой. Охотничья собака отыскивает вам медведя или соболя, но тут же рядом можно встретить тигра, не уступающего в величине и силе обитателю джунглей Бенгалии.

И торжественное величие этих лесов не нарушается присутствием человека; разве изредка пробредет по ним зверолов или раскинет свою юрту кочевник, но тем ско­ рее дополнит, нежели нарушит, картину дикой, девствен­ ной природы...

***

Теперь от природы перейдем к людям.

По всему правому берегу Уссури, от низовья до впа­ дения Сунгачи, поселены казаки в двадцати восьми ста­ ницах, которые расположены на расстоянии 10—25 километров одна от другой.

Все станицы выстроены по одному и тому же пла­ ну. Они вытянуты вдоль по берегу Уссури, иногда на

471

километр длины, и большей частью состоят из одной улицы, по которой то в одну линию, то в две, справа и слева, расположены жилые дома.

Дома имеют обыкновенно одну, редко две комнаты, в которых помещается хозяин-казак со своим семей­ ством.

Сзади дворов лежат огороды, но особых хозяйских угодий не имеется, так как казаки держат свой скот по­ стоянно под открытым небом, а хлеб после сбора скла­ дывают в скирды на полях.

Наружный вид казацких станиц далеко не привле­ кателен, но еще более незавидно положение их обита­ телей.

Казаки были переселены сюда в период 1858—1862 годов из Забайкалья, где они выбирались по жребию; волей или неволей должны были бросить свою родину и идти в новый, неведомый для них край.

Только богатые, на долю которых выпал жребий пе­ реселения, могли отделаться от этой ссылки, наняв вме­ сто себя охотников, так как подобный наем был дозво­ лен местными властями.

Разумеется, продавать себя в этом случае соглаша­ лись только одни бобыли, голь, которые явились ни­ щими и в новый край.

Живут казаки очень плохо. Большая часть из них не имеет куска хлеба насущного, и каждый год с поло­ вины зимы до снятия урожая казна должна кормить большую часть населения, чтобы хотя сколько-нибудь спасти его от голода. Обыкновенно выдают неимущим казакам по 12 килограммов муки в месяц, но так как этого пайка для многих семейств недостаточно, притом он не вдруг выдается всем голодающим, казаки подме­ шивают к получаемому провианту семена различных сорных трав, а иногда даже глину. Испеченный из этой смеси хлеб имеет цвет засохшей грязи и сильно жжет во рту. Главным подспорьем к этому, но далеко не у всех, служит кирпичный чай, завариваемый с солью, или так называемый бурдук, то есть ржаная мука, разболтанная в теплой воде.

Если нет того и другого, казаки приготовляют из высушенных гнилушек березы и дуба особый напиток, называемый шульта, и пьют в огромном количестве вместо чая.

Рыбную и мясную пищу зимой имеют очень немно­

472

гие, едва ли двадцатая часть всего населения; осталь­ ные же довольствуются шультой и бурдуком, то есть яствами, на которые нельзя без омерзения и взглянуть свежему человеку.

Бледный цвет лица, впалые щеки, выдавшиеся ску­ лы, иногда вывороченные губы, по большей части невы­ сокий рост и общий болезненный вид— характерные черты физиономии этих казаков. Даже дети казаков ка­ кие-то вялые, неигривые. Ни разу не слыхал я на Уссури русской песни, которая так часто звучит на берегах Волги; не запоет ямщик, который вас везет, про «не бе­ лы снеги» или про что-либо другое в этом роде.

Везде встречаешь грязь, голод, нищету, так что не­ вольно болит сердце при виде всего этого.

Главный центр местной торговли — селение Хабаровка. Это селение, живописно раскинувшееся на пра­ вом, гористом берегу, имеет сто одиннадцать домов и насчитывает, кроме ста пятидесяти — четырехсот сол­ дат, триста пятьдесят жителей. Торговля предметами необходимости даже самого неприхотливого быта осно­ вана исключительно на спекуляциях различных афери­ стов, пришедших сюда с десятками рублей и думающих в несколько лет нажить десятки тысяч. Уссурийская тор­ говля зиждется на эксплуатации населения, в особен­ ности туземного, на различных рискованных аферах, а всего более на умении пользоваться обстоятельствами и по пословице «ловить рыбу в мутной воде».

Хабаровские купцы получают свои товары частью из Николаевска, туда они привозятся на иностранных ко­ раблях, частью выписываются из Читы или из Иркут­ ска, редко прямо из Москвы. Все товары — самого низ­ кого качества: и из России и из-за границы стараются сбыть сюда самую дрянь. Притом же цены непомерные. Уже в Иркутске и Николаевске цены на все по крайней мере двойные; затем хабаровские торговцы берут в пол­ тора или два раза против того, почем они сами покупа­ ли; наконец, их приказчики или мелкие купцы, торгу­ ющие по станицам Уссури, берут опять в полтора или два раза дороже против хабаровских цен.

***

Начнем теперь про самое путешествие.

Проведя несколько дней в Хабаровке, я направился вверх по Уссури не на пароходе, а на лодке. При таком

473

способе движения можно было подробнее ознакомиться с краем, по которому приходилось ехать. Лодка у ме­ ня была своя собственная, а гребцов я брал в каждой станице посменно. Гоньба почты и провоз проезжающих составляют повинность казаков, которые поочередно вы­

ставляют в каждой станице зимой лошадей, а летом — гребцов и лодки.

Зимой дорога по льду Уссури довольно хороша, но летом других сообщений, кроме водных, не существует.

Правда, между станицами есть тропинки, но по ним можно пробраться только пешком или верхом, и то не всегда благополучно, особенно во время наводнений.

Мое плаванье по Уссури от ее устья до последней станицы Буссе (510 километров) продолжалось два­ дцать три дня, и все это время сильные дожди, шедшие иногда суток по двое без перерыва, служили помехой для всякого рода экскурсий. Собранные растения зача­ стую гибли от сырости, чучела птиц не просыхали как следует и портились, а большая вода в Уссури, которая во второй половине июня прибыла метра на четыре про­ тив обыкновенного уровня и затопила все луга, не по­ зволяла иногда в течение целого дня выходить из лодки.

Поднимаешься вверх по реке, изменяется и характер ее берегов; по их различию можно приблизительно оп­ ределить границы нижнего, среднего и верхнего течения Уссури.

Нижнее течение (от устья до впадения реки Норы) характерно преобладанием необозримых равнин.

Там, где равнина делается возвышеннее, раститель­ ность становится более разнообразной, а множество кустов таволги и шиповника образуют густые заросли. Правая сторона нижнего течения Уссури далеко не представляет однообразия равнины левого берега: здесь, километров за пятьдесят от ее устья, вдруг вздымается на 1000—1200 метров хребет Хехцир, который тянется затем на некоторое расстояние вдоль Амура. Хребет сплошь покрыт лесами из лиственных пород, с кото­ рыми перемешаны хвойные. Вообще Хехцирский хребет представляет такое богатство лесной растительности, какое редко можно встретить в других, даже более юж­ ных частях Уссурийского края.

Южный крутой склон хребта резко обрамляет собою равнину, которая раскинулась также и на правом бере­ гу Уссури.

474

Сама Уссури в нижнем течении разбивается на мно­ жество рукавов, или «проток», которые образуют боль­ шие и маленькие острова. У островов, невысоко подня­ тых над водой, болотистая почва со множеством нанос­

ного лесса. Они всегда сплошь покрыты тальником. Среднее течение Уссури (от устья Норы) характери­

зуется обилием гор, которые следуют по обоим берегам реки и часто подходят к ней то пологими скатами, то крутыми и отвесными утесами.

Выше устья реки Иман Уссури имеет не больше 320 метров ширины и чем дальше вверх, тем больше и больше делается скромной рекой, так что при впадении Даубихе суживается метров до ста пятидесяти.

С уменьшением ширины теряется и глубина реки, особенно выше Сунгачи, где в малую воду во многих местах глубина бывает не более 80—90 сантиметров. Незначительная глубина при быстром течении чрезвы­ чайно затрудняет движение даже самых небольших па­ роходов; хорошее плаванье по Уссури может произво­ диться только от ее устья до впадения реки Сунгачи, которая приносит воды озера Ханка.

На правом берегу Верхней Уссури преобладают рав­ нины, поросшие редким лесом, а на левом берегу — бо­ лотистые низменности, которые идут непрерывно до са­ мого озера Ханка.

***

Во время следования в лодке, что происходило край­ не медленно против быстрого течения, мы с товарищем обыкновенно шли берегом, собирали растения и стреля­ ли в попадавшихся птиц. То и другое сильно замедля­ ло движение вперед и невообразимо несносно было для гребцов-казаков, которые на подобного рода занятия смотрели как на глупость и ребячество. Одни из них, более флегматичные, постоянно презрительно относи­ лись к моим птицам и травам; другие же, думая, что собираемые растения какие-нибудь особенно ценные, но только они не знают в них толку, просили открыть им свой секрет. Станичные писаря и старшины, как люди более образованные, зачастую лезли с вопросами вроде таких: «Какие вы это, ваше благородие, климаты со­

ставляете?» Про ботаника Максимовича, который был на Уссу­

ри в 1860 году, казаки помнят до сих пор и часто у меня

475

спрашивали: «Кто такой он был, полковник или нет?» В станице Буссе, на Верхней Уссури, мне случилось ос­ тановиться на той же самой квартире, где жил Макси­ мович, и когда я спросил про него хозяйку, то она от­ ветила: «Жил-то он у нас, да бог его знает, был какой-то травник». — «Что же он здесь делал?» — «Травы соби­ рал и сушил, зверьков и птичек разных набивал, даже ловил мышей, козявок и червяков — одно слово, гнус всякий».

Оставим всю эту пошлость и перейдем к прерванному рассказу.

Чуть свет обыкновенно вставал я и, наскоро напив­ шись чаю, пускался в путь. В хорошие дни утро бывало тихое, безоблачное. Уссури гладка, как озеро, и только кое-где всплеснувшаяся рыба взволнует на минуту по­ верхность воды. Природа давно уже проснулась, и бес­ покойные крачки снуют везде по реке, часто бросаясь на воду, чтобы схватить замеченную рыбу. Серые цап­ ли важно расхаживают по берегу, мелкие кулички про­ ворно бегают по песчаным откосам, а многочисленные стада уток перелетают с одной стороны реки на другую. Голубые сороки и крикуны, каждые своим стадом, не умолкая кричат по островам, где начинает теперь по­ спевать любимая их ягода — черемуха. Из ближайшего леса доносится голос китайской иволги, которая больше, красивее, да и свистит погромче нашей, европейской.

То там, то здесь украдкой мелькает какой-нибудь хищник, а высоко в воздухе носится большой стриж; он то поднимается к облакам, так что его почти не вид­ но, то, мелькнув как молния, опускается до поверхности реки, чтобы схватить мотылька. Этот превосходный ле­ тун едва ли имеет соперника в быстроте; даже хищный сокол и тот не может поймать его. Я видел во время осеннего пролета стрижей, как целые стада их проноси­ лись возле сидящего на вершине сухого дерева чегло­ ка, но он и не подумал наброситься, зная, что не дог­ нать ему этого чудесного летуна.

Вплываем в узкую протоку, берега которой обросли, как стеной, зелеными густыми ивами, и перед нами яв­ ляется небольшая робкая цапля или голубой зиморо­ док. Он сидит как истукан на сухом вьющемся над во­ дою суку дерева и выжидает мелких рыбок, свою един­ ственную пищу, но, встревоженный нашим появлением, поспешно улетает прочь.

476

Поднимается выше солнце, наступает жара, и утрен­ ние голоса смолкают; зато оживает мир насекомых, и множество бабочек порхает на песчаных берегах реки, Между ними, бесспорно, самая замечательная по своей красоте — осторожная, в ладонь величиной и превос­ ходного голубого цвета с различными оттенками. Но вместе с бабочками появляются тучи мучающих насе­ комых, которые в тихие дни не прекращают своих на­ падений в течение целых суток и только сменяют друг друга. Комары, мошки, оводы являются летом в Уссу­ рийском крае в бесчисленном множестве. Кто не видал их собственными глазами и не испытал на себе всей му­ ки от этих насекомых, тому трудно даже составить об этом понятие.

Без всякого преувеличения могу сказать, что если в тихий пасмурный день идти по высокой траве уссурий­ ского луга, то тучи этих насекомых можно уподобить разве только снежным хлопьям сильной метели, которая обдает вас со всех сторон. Ни днем ни ночью прокля­ тые насекомые не дают покоя ни человеку, ни живот­ ным, и слишком мало заботится о себе тот, кто вздума­ ет без дымокура присесть на уссурийском лугу.

Дневной жар сменяет прохладный вечер. Надо поду­ мать об остановке, чтобы просушить собранные расте­ ния, сделать чучело-другое птиц и набросать заметки обо всем виденном в течение дня. Выбрав где-нибудь сухой песчаный берег, я приказывал людке причали­ вать к нему и объявлял, что здесь останемся ночевать.

Живо устраивался бивак, разводился костер, и мы с товарищем принимались за свои работы, а наши солдаты варили чай и незатейливый ужин.

Говорят, что голод — самый лучший повар, и с этим, конечно, согласится всякий, кому хотя немного удава­ лось вести странничью жизнь, дышать свободным воз­ духом лесов и полей...

Между тем заходит солнце, сумерки ложатся доволь­ но быстро, и в наступающей темноте начинают мель­ кать, как звездочки, сверкающие насекомые, а тысячи ночных бабочек слетаются на свет костра; понемногу замолкают дневные пташки, только однообразно посту­ кивает японский козодой да с ближайшего болота до­ носится дребезжащий, похожий на барабанную трель, голос водяной курочки, вперемежку с которым разда­ ется свист камышевки, лучшей из всех здешних певиц.

477

Наконец мало-помалу смолкают все голоса и насту­ пает полная тишина; изредка всплеснет рыба или вы­ крикнет ночная птица...

Окончив, иногда уже поздно ночью, свои работы, мы ложились тут же у костра и, несмотря на несносных ко­ маров, скоро засыпали самым крепким сном. Утренний

холод обыкновенно заставлял просыпаться на восходе солнца и спешить в дальнейший путь.

Так проводили мы дни своего плавания по Уссури. К несчастью, частые и сильные дожди много мешали успешному ходу путешествия и принуждали в такое вре­ мя ночевать в станицах, чтобы хотя во время ночи об­ сушить и себя и собранные коллекции.

К. М. СТАНЮКОВИЧ

ПИСЬМА

(литературный архив)

8 января 1862 года 8 часов пополудни. Чтобы тебе дать понятие об той стороне, куда меня занесла судьба и где между прочим предполагается главный южный порт Вост(очного) океана — я выпишу тебе несколько строк из моего дневника.

6 января Утром, часов в шесть, когда еще на дворе было тем­

но, а ветер завывал немилосердно, вбежал к нам в ком­ нату фельдфебель Бородин с криком «несчасть, В(аше) Благородие». Я и Бурачек (Лейт(енант), начальник пор­ та) проснулись, зажгли свечку и увидели Бородина бледного, всего в снегу... Оказалось, что тигр удавил трех его лошадей. Ночью он, т. е. тигр, перебрался через соломенную крышу скотного двора и заел трех лоша­ дей, сложив их в кучу... Люди, ночевавшие в доме фельдфебеля, услышав шум в конюшне, бросились туда, но отскочили в ужасе, увидев тигра, который тем же путем пробирался из конюшни. Скоро он ушел в лес. Вследствие этого происшествия Бурачек отдал прика­ зание часовым на посту стоять с заряженными ружьями. Я ходил смотреть мертвых лошадей; у всех трех пере­ едены горла, а мясо у ног изорвано. По забору видна кровь. По следам тигра тоже.

Сегодня же вечером часов в 7 часовой, стоявший у магазина, на берегу залива, крикнул отчаянным голо­

478

сом и, когда сбежались солдаты, он объявил, что тигр пробежал по льду бухты, в расстоянии от часового не более 10 саженей, но что он боялся стрелять. Бурачек велел зарядить орудие гранатой и выстрелить в горы, чтоб напугать этого опасного соседа... Только что выст­ релил, как прибежал из лазарета (лазарет в версте от нашего дома) матрос и сказал, что тигр утащил нашу с Бурачком свинью из хлева и понес в горы... Жаль бед­ ную, она была беременная. Тигр лишил нас нескольких поросенков с кашей. В ночь прапор(щик) Меньчук от­ правился с тремя солдатами в дом Бородина к задушен­ ным лошадям ждать тигра. Охота опасная.

7 янв(аря)

Тигр не приходил. А по вечерам теперь ходить опас­ но не только далеко, но даже и за двери нашего дома, потому что были примеры, что у жителей из дому уно­ сили животных. Меньчук предлагает вечером идти в за­ саду, в дом Бородина, но я не пойду; к чему рисковать жизнью даром. Мне 19 лет, а ему 50 — разница ведь большая.

8 января «Тигр ночевал в 100 шагах от нашего дома около

магазина, где стоял часовой. Я ходил смотреть логови­ ще, где он лежал. След его лапы в длину один фут, а в ширину дюйма четыре. Видно, он подбирался к скотно­ му двору... Собаки эту ночь и не лаяли, а жали хвосты, собирались в кучу и выли, чуя чудовище. Солдаты пос­ ле зари без ружей не выходят из казармы...»

Только что я дописал эти строки из моего дневника, моя дорогая Лиза, как вбежал Мартын и сказал, что тигр у бани (это 100 шаг(ов) от казармы). Раздались три выстрела; тигр ушел. Вот, мой друг, куда занесло меня после Петербурга. И к пользе, потому что навык к опасностям не лишен для людей. Теперь я понимаю, что можно жить спокойно, как живут в Индии, и там, где соседи не хорошенькие Гурьевы, а уроды тигр или тигрица, которая, как женщина и как мать, еще опас­ нее мужчины тигра.

Передай это Саше. Да попроси его прислать, если можно, с книгами номер журнала, в котором будет на­ печатано письмо мое к нему в журнал, если только пе­ чатание удобно. Бурачек тоже пишет к сестрам; он зна­ ком с Берковыми, с которыми знаком Саша. От них ус­ лышит то же.

479