Khrestomatia_po_istorii_Dalnego_Vostoka_Kniga_1

С. МАКСИМОВ

«КОМУ МАТЬ, КОМУ — МАЧЕХА»

(глава из книги «На Востоке»)

...На этой-то именно местности Приамурского края остановились и поселены те переселенцы из пяти вели­ корусских губерний, за судьбою которых мы следили в начале этой статьи по официальным данным. Просле­ дим далее за ними по нашим личным наблюдениям и соображениям.

В конце августа и в начале сентября все эти пере­ селенцы были уже, как известно, на местах своего вод­ ворения.

Наступила суровая осень, хотя и стоял август месяц далеко еще не в последних своих числах. Дожди и ту­ маны вступили в свои права и мрачили перед ними ок­ рестность. Бог весть какими безутешными и бесприветными являлись они всем нам на ту пору. Мы поднима­ лись вверх и в обратный путь на легком и небольшом казенном пароходе, у которого на этот раз было назва­ ние «Онон».

Пароход бросил якорь. Мы вышли на берег. Толпа крестьян и ребятишек окружила нас. Оказались пере­ селенцы. Из какой губернии? Из Тамбовской.

Мы видим на берегу целую поленницу белых мешков и спрашиваем. Оказался провиант, выданный пере­ селенцам; в мешках — мука. Хороша ли?

—Шибко подмочена: солоделая.

—Квас, стало быть, хорошо варить! — заметил ка­ кой-то остряк.

—Хорошо и квас, — отвечал один из толпы, — а хо­ рошо и так ее бросить; никуда эта мука негодящая. Мы эдакой — на родине-то своей и телятам не месили.

—Дожди теперь идут, а она у вас загнила вся, черви завелись. Отчего мешки у вас ничем не покрыты?

—Нам и себя-то покрыть нечем, а об мешках с мукой нам и думать не приходится.

Осмотрелись мы: слова мужичка были справедливы.

—По четыре недели рубах не снимаем — обноси-

лись.

—Нехорошие места на вашу долю выпали...

—Такие нехорошие, что кабы знали, так и не сни­ мались совсем: на родине не в пример было лучше.

450

горю; может, теперь занести этот факт на эту страни­ цу нашего скромного рассказа и оказать имеющему уши слышати, что безнадежное место водворения там­ бовских переселенцев называлось тогда — шестой ста­ нок.

Заходили мы потом и во все другие станки: и все эти переселенческие становища-лагеря, словно сгово­ рясь, вели один и тот же мотив с незначительными толь­ ко вариациями. Общий характер — недовольство и без­ денежность; в частности — со стороны одних желание совершенно переменить место, хотя бы даже вдалеке от настоящего, и со стороны других стремления более ограниченные, именно отыскать место посуше, но зато и поближе. Нам хвалили два места, как лучшие и бо­ лее удобные, но одно из них (Горинское) оказалось только возвышенным, но мокрым как на первый про­ езд наш, так и на второй, обратный. Второе место, так называемый первый станок, имело преимущество пред другими только в том отношении, что было ближе к срединному пункту, какова, например, Хабаровка.

Вообще же в деле размещения переселенцев нас по­ разили следующие крайности и случайности. Зачем было везти переселенцев именно на эти места, в вер­ ховья Амура? Нет нужды, по нашему крайнему разу­ мению, селить казаков именно только в тех пунктах, которым могут угрожать маньчжурские нападения. К тому же немного надо жить с казаком, чтобы знать, что если лягут перед казаком соблазном лес и поле, он скорее возьмется за ружье, чем за соху; а это сделать ему было бы так же легко и в низовьях Амура, как де­ лал он это на Аргуни, делал на Шилке, делает теперь в верховьях Амура. У амурского казака вот уже четвер­ тый год хозяйство плохо ведется и до сих пор не заве­ лось ничего. Не затем же, чтобы ничего не делать, шел сюда великорусский переселенец почти десять тысяч верст и просился на Барабе, просился на Братской степи, приговаривался к местам по Шилке и вымаливал себе места на Амуре между реками Уссури и Зеей. Он долгими путевыми страданиями, начатыми разлукой с родиной и родными, выслуживал себе право на лучшую участь, чем та, какую он несет теперь. Расселенные между казаками конного полка и казаками пеших ба­ тальонов (уссурийского и амурского), великорусские переселенцы внесли бы живую силу, которой отчасти

452

недостает казакам забайкальским. Сопоставленные обок в одни и те же условия, они бы не затруднились во многом: казак нашел бы работника, крестьянин — друга, у которого встретил бы если не помощь, то совет. Что же теперь найдет ничего не имущий крестья­ нин у соседа-гольда или гиляка, когда этот самый гольд и гиляк умрут с голоду, если в Амур придет мало рыбы, напуганной и разогнанной казенными и частными пароходами, которые, говорят, увеличивают­ ся в количестве? Каким образом установит крестьянин свои отношения и чем скрепит свою дружбу с соседомгиляком (несмотря на всю дешевизну приобретения этой дружбы), когда он сам получил только казенный паек в обрез, не имеет своего поля и даже не успел за­ сеять огорода табаком? Друг от друга крестьяне отда­ лены на большие расстояния, из которых самое мень­ шее 35 верст и самое большее 100 с лишком. Да и не­ когда им теперь устанавливать сношения и заводить заветную хлеб-соль с соседями: все около себя они обя­ заны обряжать личным усиленным и тяжелым трудом. Казна дала им немного, почти ничего.

Заготовленные для переселенцев дома крайне плохи и притом в таком небольшом количестве, что в них при­ нуждены были поместиться на предстоявшую зиму пять-шесть семей. Дома эти, или лучше деревянные срубы, строены были линейными солдатами, по казен­ ному наряду, на срок и к спеху: стало быть, вышли дурны, неблагонадежны. Углы этих изб приложены на глаз и на авось: пазы вышли неровные и законопачены были ветошью (прошлогодней травой), которая летом высохнет на солнце и превратится в пыль; пыль эту вы­ дуют и унесут в лес крепкие ветры или вымочат в грязь осенние дожди. На многих домах успели настлать один только потолок и то кое-как: на редком из них были сделаны крыши; в редком сложены печи, вставлены ра­ мы; в немногих из рам врезаны стекла — дорогой, ред­ кий продукт бесстекольной Сибири. Равным образом переселенцы получили очень мало железа, да и то, ко­ торое было им выдано, оказалось дурного качества. Приготовленное на казенном Петровском заводе, оно было плохо прокатано; топоры и заступы очень скоро расплющивались и становились негодными, редкие сошники годились на какое-нибудь употребление; жа­ лобы на полученное железо и просьбы о замене его

453

новым были повсеместны. Переселенцы готовы были купить железо, но купить было негде. Восточная Си­ бирь, несмотря на существование двух больших казен­

в стекле и во всех мануфактурных изделиях. Положе­ ние переселенцев и в этих отношениях также безнадеж­ но.

Безнадежно это положение особенно еще в том важ­ ном отношении, что начальство упустило из виду сле­ дующее главное обстоятельство. Россия дала для Аму­ ра переселенцев из двух совершенно различных и диаметрально противоположных местностей: жителей степных пространств, с одной стороны (каковы: там­ бовские, орловские и воронежские крестьяне), и жите­ лей лесной полосы России (каковы крестьяне Вятской губернии). Все они без предусмотрительности и без различия поселены были—как мы уже выше сказа­ ли — в лесной, тайговой полосе местности Приамурья. Степняк, редко имеющий дело с топором и получаю­ щий все деревянные изделия (каковы, например, вед­ ра, кадки и даже оконные рамы) из ближайших север­ ных губерний (какова, например, Владимирская), за­ труднится, растеряется и ничего не сделает без приме­ ра и указания в лесных местах, хотя бы даже и этого Амура. Гигантские работы расчистки лесов и приготов­ ления новей—для него дело непривычное и больше чем несподручное. Он уже и теперь сидит у реки и ждет погоды; ждет и обдумывает, может быть, в край­ нем случае бросится на сподручный промысел: на зиму в извоз (благо есть лошади), на лето — на промысел лесного зверя или на мелкое торгашество около голь­ дов, ради соболей и белки. И не вправе мы пенять на переселенцев впоследствии, если они от хлебопаше­ ства перейдут к какому-нибудь городовому промыслу и забудут о земле и плуге, родных и привычных для них сыздетства. Всякая насилованная мера ведет за собой неизбежную путаницу, никогда не достигает успешных результатов не только вначале, но и далеко впослед­ ствии. Пример тот же Амур, да и сотни других самых новых и самых свежих, и притом в самой России. Мы не будем распространяться об них ради крайней из­ вестности фактов, совершающихся у нас ежедневно пе­ ред глазами. Степняк едва ли останется в амурских

454

лесных местах тем же, чем он был на родине, то есть хлебопашцем, и по всему вероятию ударится в мелкий торговый промысел, тем более, что в местах родины он получил к тому большую повадку. Несомненно полез­ ный и находчивый там, где залегли по Амуру степные пространства, на которые его не выселили, степняк в этом отношении составляет решительный контраст с переселенцами из Вятской губернии. Вятский, как из­ вестно, с раннего детства и до гробовой доски имеет дело с топором и лесом. Значительно развивающееся население в этой, одной из многолюдных и населенных губерний России, беспрестанно раздробляется на вы­ селки. Для этих выселков вырезает он в тамошних пер­ возданных лесах большие площади, жжет их, вырубает пни, вырывает корни с изумительной скоростью, по­ стоянством и сноровкою. Дело это столько же сподруч­ ное и легкое для него, сколько для степняка уменье обращаться с косой и плугом. Где же тут сходство? Где же тут право на совместное водворение и тех и других? А между тем на Амуре при водворении пере­ селенцев великорусских губерний произведена была следующая странная, непонятная операция. Переселен­ цы вятские — мастера строить дома и охотники рубить нови, поселены в готовых домах города Мариинска, откуда, как известно, выведен был линейный батальон в Николаевск. Мариинские дома, выстроенные теми же солдатами для себя, были обстроены необходимыми службами и обставлены кое-какими огородами, на при­ готовление которых также потрачено было немало уси­ лий и трудов. Солдаты со стесненным сердцем, жены их с горькими слезами оставили за бесценок свою соб­ ственность, доставшуюся потом далеко не в те руки, в какие бы следовало. Между тем переселенцы из степных губерний заняли кое-как и наскоро слаженные дома, готовые только на меньшую половину, переселенцы, ко­ торые на родине привыкли жить исключительно только в землянках и хатах. И вот Амур — по поговорке «кому мать, кому — мачеха» — не умел удовлетворить ни тем, ни другим из переселенцев великой России.

Но возвращаемся снова к нашим личным воспоми­ наниям.

Стоя на высокой горе, по которой разбросано селе­ ние Хабаровка, и видя перед собою, по ту сторону Амура, бесконечную равнину, богатую травою степь, ле­

455

жащую во всей своей неприкосновенности, мы снова вспомнили о несчастных русских степняках, недавно нами оставленных, и снова пожалели об их участи еще с большим участием и сожалением. Ради чего (дума­ лось нам) пустеют роскошные места амурских степей? Ради чего так пунктуально держались бог весть когда составленного назначения и, имея в виду одну малозна­ чительную сторону, опустили из виду другую, весьма важную? Сколько бы скота развели на этих неогляд­ ных равнинах умелые и досужие малороссы! Сколько бы любви и старания приложили они здесь на знакомой почве, которая только тем отличается от родной и по­ кинутой ими, что эта — новая, девственная почва, бла­ годарная и обеспечивающая таким легким и таким близким успехом! Приладили бы они здесь такие же землянки и жили бы тут же счастливо и домовито, как не удалось им жить на родине и как хотелось бы им пожить на чужбине. Насилованные в своих пожелани­ ях, они, может быть круто обращенные в иную, вовсе не знакомую житейскую обстановку, растеряются и из­ ноют в нужде, как уже и случились подобные несчастия в той же Восточной Сибири (например, на так назы­ ваемом аякском тракте). Грустно, безысходно грустно стало нам за несчастных переселенцев, и воображение наше рисовало иные подробности, не менее безутеш­ ные, не менее обидные.

Едет (думалось нам) чиновник по казенному наря­ ду осматривать и назначать места, удобные для стан­ ции. Едет этот чиновник и думает: «Пространство дали большое; я один: всего не сделаешь, всего не осмот­ ришь, да и кто может знать, какие места тут лучше, какие хуже. С гольдами говорить не умею, стало быть, и спросить некого. Стану назначать для станций места там, где живут эти гольды, лишь бы только по прибли­ зительному расчету около тридцати верст вышло». И ставил этот чиновник столб: быть делу так. Пусть же строят тут избу: станок будет. Для станка особенных условий не требуется. И вот через год за этим чинов­ ником едет другой чиновник, и тоже по казенному на­ ряду, но с более важным поручением. Ему приказано отыскать и назначить места, удобные для заселения и селений. Видит этот чиновник станки, видит гольдские деревни, из которых одни — большие, другие — ма­ ленькие; видит он все это и думает: «Гольдская дерев-

456

ня велика, стало быть, место хорошее; иначе бы не се­ лились тут гольды большой массой». И ставит тут, подле деревни этой, этот чиновник свой столб. Малень­ кие деревушки гольдов он проезжает мимо и думает; «Тут не стоит, тут и гольд неохотно селится, да и бу­ дущему русскому населению около небольшого числа гольдов меньше гарантий чем-нибудь поживиться на несчастный случай голодовки, чем, например, под боком у большой гольдской деревни». Думает этот чиновник таким образом — и ставит восьмой, ставит и девятый столб. Ставит этот чиновник этот девятый столб, глу­ боко врывает его в землю и глубоко веруя, что вернее врыть там столб, где уже прежний чиновник поставил станок и мимо станка этого уже не один раз проезжа­ ло начальство. «Будет ответственность, не будет, я по крайней мере сошлюсь на первого: пополам ответ».

И врывает чиновник новый столб, но забывает (а может быть, на тот раз и не знает), что на вкус и требования гольда плохая надежда. Гольд ищет места для жилища своего такого, которое, приходясь под горой, защищало бы его самого от ветра и метелей, а его юрту — от осеннего погрома. Места ему нужно столько, чтобы по­ строить зимник на горке и ледник ближе к воде, чтоб под руками были и невода и рыба. Хлеба гольды не се­ ют, сена не косят: ни лугов, ни полей им, стало быть, не надо: хлеб привезут к ним маньчжуры, а из домаш­ ней скотины они, кроме собак, никого не держат. Как бы то ни было, но близость гольдской деревни не все­ гда ручательство за хорошую почву поблизости. Слу­ жа двум господам, не угодишь ни тому, ни другому. И третий чиновник приедет посмотреть — так ли сделал второй — и ничего не увидит, ничего не узнает; места, наугад назначенные, так и останутся за переселенца­ ми, и сядут на эти места переселенцы и начнут с тоски да с горя кулаки грызть. Дело их, во всяком случае, проигранное, труднопоправимое и почти безвозвратное.

Рассердится крестьянин да и напишет в Россию к род­ ным и знакомым такую грамотку: «Пришли мы на Амур благополучно, а здесь нам худо; а собирается кто из наших соседних, сказывайте им: не ходили бы. В Сибири хорошо, а дома не в пример лучше. А мы жи­ вем и неведомо как жить доведется: ничего у нас нету,

457

а видно, на все власть божья, а мы тому, видно, не­ причинны, что блажь такая напала и ушли мы из дерев­ ни. От хворости пока бог бережет, а по сие число остаемся живы и здоровы; а впредь уповаем на бога».

— Взять бы нам мужиков-то своих перед уходом сюда всем—да хорошенько выпороть, чтобы дури этой на себя не пускали: право так! — говорили мне бабы, пришедшие с мужьями из Воронежской губернии. Му­ жья, стоявшие тут же, промолчали, крепко только поче­ савши сначала затылки, а потом — по сочувствию уже — и спины свои.

Как бы то ни было, но во всяком случае водворение государственных крестьян великороссийских губерний на этих амурских прибрежьях — по нашему крайнему разумению — произведено безрасчетно, неудачно и к то­ му же несчастливо. Не приняты были в расчет и сооб­ ражение опыты старых годов, не выполнены самые главные требования всех подобного рода операций. Са­ мый существенный недостаток, обусловивший естествен­ ным образом неудачу, состоял в том, что крестьянам отказано было в праве заблаговременно и предвари­ тельно отправить на места депутатов, которые, будучи выбраны обществом и знакомые с его требованиями, отвечали бы за выбор мест водворения. Высшее пра­ вительство никогда и никому из переселенцев в этом не отказывало.

Взаключение остается нам теперь еще один вопрос: кто же теперь придет на Амур из России?

Вжурнале министерства государственных имуществ,

вмартовской книжке нынешнего года на 127 страниц

смеси мы встречаем следующие замечания и правдивые строки: «В настоящую минуту мы отметим следующий факт, показывающий очень ясно, что новое положение переселенцев если не лучше, то никак не хуже преж­ него. Факт этот: большая готовность крестьян пересе­ ляться, и притом всего охотнее туда, куда же пересели­ лись их односельцы, или соседи, или вообще земляки. Что крестьяне переселяются охотно, это подтверждает­ ся, например, объявлением от Ставропольской палаты государственных имуществ. То же доказывают и не­ редкие дела «о крестьянах, самовольно перешедших из одной губернии в другую», вызвавшие в прошлом году

458

особый циркуляр.1 Что крестьяне охотно стремятся именно туда, куда уже переселились их земляки, то в подтверждение этого помимо множества других доказа­ тельств приводим следующий свежий факт: в прош­ лом 1860 году из Полтавской губернии, по вызову пра­ вительства, переселилось в Крым 246 семей; в послед­ нее же время, из той же губернии и почти из тех же уездов, изъявило желание переселиться до 850 се­ мейств, то есть много более, чем в прошлом году и чем предполагалось». Автор этой статьи говорит да­ лее: «Крестьяне прежде подачи просьб о переселении обыкновенно посылают от себя выборных, чтобы ос­ мотреть места предполагаемого переселения и навести под рукою нужные справки. Ввиду такой готовности переселяться о понудительном переселении, говоря вообще, не может быть и речи. Местным властям при­ ходится не понуждать, а разве регулировать эту рез­ вость к переселению, сообразуясь с размером сумм, от­ пускаемых ежегодно на переселения». В конце статьи своей автор задает вопрос: «Действительно ли русский крестьянин так крепко привязан к своему пепелищу — к месту, где покоится прах его отцов и дедов, как в этом уверяют нас многие? Привязанность простого русского человека к своей семье не подлежит сомнению, но при­ вязанность к месту — дело спорное. Если взглянуть по­ глубже, то, быть может, окажется, что не только кре­ стьяне, но и все русские причастны слабости или добро­ детели — перекочевывать при удобном случае из одного места в другое. Мы с малолетства прислушивались к пословице: «рыба ищет где глубже, а человек где луч­ ше». У малоросса есть и другая поговорка: «хоть гирше, абы иньше». Вообще Журнал мин. госуд. имущ. остановился на той мысли, что мы не умеем ценить до­ стойно русского человека как колониста. «Впрочем, еще недавно (говорит он) один из известнейших наших по- литико-экономов уже сказал: «Русский крестьянин — колонист по преимуществу».

Во всяком случае в настоящее время, когда опусте­ лые местности Закавказья и Крыма зовут настоятель­ но и ждут нетерпеливо новых хозяев из переселенцев.

1В циркуляре сказано: «Из дел министерства видно, что го­ сударственные крестьяне совершали, в весьма значительном количе­

стве, по недостатку земли, самовольное переселение во многозе­ мельные губернии».

459