Khrestomatia_po_istorii_Dalnego_Vostoka_Kniga_1

где в последние дни едва успевал делать по 30 верст в сутки. Бросив последний взгляд на великую реку, я за­ сел, согнувшись, под лубочный навес и стал писать отчет о виденном, для представления его генерал-гу­ бернатору по приезде в Иркутск. Топограф Жилейщиков приводил тем временем в порядок наши общие съемки, и незаметно пролетели три дня, при конце ко­ торых лодка моя снова стояла перед домом Скобельцина, в Горбице, как три месяца тому назад. Таким образом, поездка моя «за границу» окончилась, и я пользуюсь этим окончанием, чтобы сказать, что именно было сделано летом 1857 года для заселения Амура.

Казачьи станицы возникли в следующих местах:

1. При устье реки Игнашиной в Амур, в 63 верстах от Усть-Стрелки, теперешняя станица Игнашина.

2. При устье реки Ольдоя, в 27 верстах ниже пре­ дыдущей, теперь называется Сгибневой, в память А. С. Сгибнева, командира «Аргуни» первого парохода на Амуре.

3. Против устья Албазихи, на месте бывшего город­ ка Албазина, Албазинская станица, ныне одно из зна­ чительнейших селений на Верхнем Амуре. От преды­ дущей 83 версты. Внутри ограды старого города были находимы в 1857 году зерна хлеба, брошенного тут русскими в 1687 году, перед переселением в Пекин; не знаю, пробовали ли новоселенцы сеять эти зерна и по­ лучали ли от них урожай, как это бывало в Египте с зернами пшеницы или риса, найденными в развали­ нах.

4. Против устья Панги теперешняя Бейтоновская, в память известного героя XVII века, Бейтона. От Албазина 39 верст.

5.На устье Буринды теперешняя станица Толбузина; 78 верст.

6.Близ устья Бусули Ольгинская; та самая, кото­

рую сотник-зверолов построил вдали от Амура;

53версты.

7.На Ангане Кузнецова, в честь купца Кузнецова,

жертвователя на первую амурскую экспедицию 1854 го­ да; 63 версты.

8. На Уими Аносова, в честь горного инженера, со­ ставившего первое описание Амура в 1854 году и по­ том известного своими геогностическими изысканиями в Амурском крае и в Забайкалье; 75 верст.

340

9. Кумарская, против устья Кумары; одна из боль­ ших; 87 верст.

10.На Улус-Модоне два небольшие поселка, ныне называемые Казакевичевом и Корсаковом, в честь двух сотрудников Муравьева по занятию Амура; последний поселок от станицы Кумарской, по реке; 69 верст.

11.На урочище Нарасун станица Бибикова, в честь бывшего спутника Н. Н. Муравьева в экспедицию 1854 года; 66 верст.

12.При устье Зеи, станица Усть-Зейская, ныне го­ род Благовещенск; 75 верст от Бибиковой, а от УстьСтрелки 778 верст по реке, сухопутно же менее.

13.В 26 верстах ниже Буреи теперешняя станица Иннокентьевская, от Усть-Зеи по реке 268 верст, прямо по равнине не более 170.

14.Халтан, теперь станица Касаткина; 41 верста.

15.У входа Амура в Хинган станица Пашкова, в

память нерчинского воеводы XVII века; от Халтана 50 верст, а от Усть-Стрелки 137 верст.

Во всех пятнадцати селениях в 1857 году было не свыше 1850 душ обоего пола; самые большие из них были Усть-Зейская, Иннокентьевская и Кумарская станицы, в которых находились и управления трех пе­ реселенных сотен.

К этому оседлому населению нужно присоединить, как первых же русских жителей на Верхнем Амуре, офицеров и солдат 14-го Сибирского линейного баталь­ она и дивизиона одной батареи, всего 1100 человек, так что зимою с 1857 на 1858 год было в теперешней Амур­ ской области около 2950 русских, разбросанных на про­ тяжении 1137 верст, расстоянии, равном расстоянию от Москвы до Черного моря. Два небольшие поста, близ устьев Сунгари и на устье Уссури (в теперешней ста­ нице Казакевичево), связывали эту длинную линию с небольшой группой русских селений в низовье Амура, возникших в 1855—1856 годах, в пространстве между Мариинском и Николаевском; да было предположено на том же Нижнем Амуре, но выше Мариинска, осно­ вание поселка на Белере, которое, впрочем, было отме­ нено.

Но горе было в том, что хозяйственные запасы-то колонистов были до крайности скудны. Казаки, при­

341

лась в течение зимы какая-нибудь убыль запасов, то пополнить ее не имели возможности, кроме небольшого числа усть-зейцев, у которых в соседстве был город Айгунь с группою маньчжуро-китайских деревень. Ни казна, ни частная русская торговля не могли им подать помощи раньше конца мая следующего, 1858 года. Весь домашний скот и птица должны были кормиться из то­ го же 14-месячного запаса; но первый, разумеется, глав­ ным образом запасами сена, которые населению сле­ довало собрать в первые же недели по прибытии на место, в горячую пору постройки жилищ. Я уже го­ ворил, что в большинстве случаев переселенцы при­ были поздно и им, по времени года, почти было не до скота. Вот почему часть привезенной из Забайкалья живности была съедена зимою, другая подохла, и ра­ бочая сила к началу рабочей поры 1858 года была в состоянии неудовлетворительном. Этого факта не сле­ дует забывать, когда разбирают причины малой за­ житочности приамурских жителей. Они, так сказать, были надорваны в силах и средствах для борьбы с природою в самый день их водворения в новом крае.

Н. Д. НАВОЛОЧКИН

АМУРСКИЕ ВЕРСТЫ

(главы из книги)

Михаил Бестужев

«Колыбель Амура: Усть-Стрелочный пост. 24 июня 1857.

Здравствуйте, моимилые сестры, милая Мери, ми­ лые птенцы!»

Михаил Александрович обмакнул перо, но заду­ мался, и густые чернила капелькой собрались на кон­ це аккуратно обрезанного пера. Пошел уже пятый месяц, как он покинул свой дом в Селенгинске, при­ няв предложение только что созданной Амурской ком­ пании сплавить в Николаевск-на-Амуре сорок две бар­ жи со ста пятьюдесятью тысячами пудов казенного груза. Оттуда он должен отправиться в Америку, что­ бы заказать пароходы для компании, и уж потом че­ рез Европу и Петербург вернуться в Забайкалье.

Когда знакомые удивлялись этому решению, он

342

запальчиво восклицал: «Да! Я очертя голову бросаюсь в это предприятие. После двадцатилетнего страдания в душных тюрьмах и безысходных тайгах Сибири от­ радно наконец выглянуть из-за гробовых досок на свет божий, подышать вольным воздухом. А каков марш­ рут! Ингода, Шилка, потом Амуром на край Азии, Аян, Нюёрк, Англия, Франция, Кронштадт, Петербург. Этот маршрут достаточен, чтобы потрясти самую апа­ тичную натуру!»

Была и другая причина, толкнувшая на дальнее пу­ тешествие человека, носившего клеймо государственно­ го преступника, участника декабрьского восстания Ми­ хаила Бестужева. Он надеялся поправить материальное положение семьи. Жить приходилось за счет собствен­ ного хозяйства да «сидеек» — двухколесных безрес­ сорных экипажей, которые изобрел и сам изготовлял на продажу блестяще образованный выпускник морского корпуса, морской, а потом гвардейский офицер и, нако­ нец, ссыльный поселенец, один из пяти братьев Бесту­ жевых. А семья на его плечах была немалая: три сестры, разделившие с ним и братом Николаем изгнание, же­ на Мария и двое малышей.

Медленно покачивалась большая лодка, покрытая войлоком, чуть слышно шуршал о войлок мелкий дождь, и Михаил Александрович, вслушиваясь в этот успокаивающий шум, представлял лукавые глазенки трехлетней Лены, видел ее так похожую на жену — коренную сибирячку Марию Николаевну и словно слы­ шал, как Леночка требует называть ее не Леной, а Лолой. Так ее назвала как-то сестра Мария, и Лена, наверно из-за звуков этого имени, сразу полюбила его. Вот лица Коли, годовалого малыша, сколько ни пы­ тался Михаил Александрович, представить не мог. Коле исполнилось всего полгода, когда пришлось вы­ езжать в Читу, готовить караван. И сейчас одни пись­ ма, кои он старается отправить откуда только воз­ можно, хоть ненадолго приближают его к семье. А из Селенгинска уже давно нет ни одной весточки.

Михаил Александрович склонился над бумагой и старательно вывел: «Уф! Наконец добрались мы по истоки заветной реки...»

Перо его задержалось над граненым флаконом чер­ нил, и он вспомнил, как ежегодно в Читинском остро­ ге, только чувствовалось приближение весны, когда

343

сам воздух заставлял думать о воле, в казематах начи­ нали обсуждать планы побега. Самым реальным казал­ ся замысел общего бегства по Шилке и Амуру. На пустынном Амуре не достанут никакие стражники. По Амуру, а потом морем можно достичь дикого запада Америки и стать там вольными колонистами. А постро­ ить судно и пересечь на нем Восточный океан они смогут.

Боже мой! Чего только не умели делать узники Читинского острога! Загорецкий и старший брат Ми­ хаила Николай, казалось, из ничего, да и на самом деле из всякого хлама: старой кастрюли, картона, об­ резков жести — изготовляли собственной конструкции часы. По сооруженным Николаем и Фаленбергом солнечным часам проверял свои карманные сам коман­ дир острога генерал Лепарский. Обнаруживались вдруг искусные плотники, механики, токари. А повести судно могли моряки — братья Бестужевы.

«...Заветной реки», — мысленно повторяет Михаил Александрович и продолжает письмо: «После 25-днев­ ного плавания, — но сразу вычеркивает последнее сло­ во и пишет: — не плавания, нет, а таскания барж по мелям — так что можно сказать без метафор, что мы не плавили груз, а перетащили его на плечах рабочих...»

«Спешите отправляться из Шилки полною весеннею во­ дою; иначе каждый день промедления будет вам стоить неделю».

«Благой совет, — думает Бестужев, — но не худо

В Шилкинском заводе, где собрался его караван, со всевозможными проволочками загруженный в Чите боль­ шей частью груза, оставалось получить муку. И здесь возник спор между ним — подрядчиком Амурской ком­ пании и интендантскими чиновниками. По контракту, он должен был погрузить муку на баржи «с берега» и тре­ бовал, чтобы интендантство доставило ее на берег к баржам. Чиновник интендантства титулярный советник Журавицкий доказывал, что их хлебные магазины и так стоят на берегу, а не на воде, и он должен брать хлеб из них, и к воде, за несколько сот саженей, ин­ тендантство мешки с мукой не повезет. А все дело за­

344

ключалось в том, что за перевозки груза на довольно значительное расстояние до барок интендантство должно было платить, а ведь можно было эти деньги только показать уплаченными, и, наверно, чиновники интендантства давно мысленно поделили их.

Спор тянулся несколько дней. У самого Бестужева для погрузки муки не было ни рабочих, ни средств. Драгоценное время уходило, пока в Шилкинский завод не прибыл Муравьев. Осматривая суда, приготовлен­ ные к сплаву, он увидел, что некоторые из них еще не начинали грузиться.

—Отчего? — крикнул генерал. — Где подрядчик? Михаил Александрович доложил:

—Николай Николаевич, баржи давно готовы, но интендантские чиновники делают каверзу... — и рассказал

опричинах задержки.

Муравьев побагровел, но смолчал. Разнос виновных он отложил до утра. Утром генерал-губернатору пред­ ставлялись чиновники Шилкинского завода. Они вы­ строились в отведенной генералу приемной по старшин­ ству чинов. Муравьев обходил подобострастный строй, здоровался с каждым и что-нибудь говорил. Журавицкому и двум другим чиновникам интендантства он ру­ ки не подал, а, проходя мимо, бросил через плечо:

— Вы останетесь здесь, когда другие уйдут.

Едва закрылась дверь за последним из чиновников, генерал, со вчерашнего вечера копивший гнев, дал ему

В преддверии великого дела вы устраиваете проволоч­ ки! Если сегодня хлеб не будет погружен, все наденете солдатские мундиры! Господин полицмейстер! — обер­ нулся он к полицмейстеру завода, — немедленно за счет этих... господ, за любую цену наймите рабочих и подводы. А вы, Михаил Иванович, — сказал он Венюкову, — сегодня же напишите в Иркутск обер-провиант- мейстеру, напишите, что я приказал выгнать негодяев со службы!

Чиновники поеживались. Они знали, что заменить их на службе в этой глуши некем, и за свои места не боялись, но выкладывать денежки из собственных кар­ манов им не хотелось.

К закату солнца муку погрузили, но четыре дня были безвозвратно потеряны.

345

В тот вечер Бестужев записал в своем дневнике: «Тогда как внизу, на берегах, у меня происходили жи­ тейские мерзости,— наверху, на горах, на всем окру­ жающем печать столь величественной, дико прекрасной природы, что я вечером, улучив свободную минуту, взобравшись на вершину одной из высоких гор, окру­ жающих как пояс Шилкинский завод, до такой степени был подавлен грандиозностью картины, что едва имел достаточно сил, чтобы опуститься вниз, в грязь житей­ ской суеты...»

Опять скрипит перо, и на полулист бумаги ложатся строчки: «Старожилы не помнят, чтобы когда-либо Шилка была так мелководна, чтобы когда-либо человек мог переходить ее вброд, как это было теперь...

Из 32 барж станет на мель одна, а все остальные должны останавливаться, чтобы ее снимать. В это вре­ мя безъякорные баржи, не могши остановиться, валят на другие и взаимно ломают друг друга. Судите же, сколько потерянного времени, когда их станет пять или более, как, например, теперь, под Стрелкою, в узком и быстром проходе их стало шесть, и надо было их со­ вершенно разгружать. К счастью моему, я купил у оро­ чона оморочку, т. е. берестяную лодочку, на которой мой лоцман поехал вперед, разузнал проходы, и мы...

с большим трудом успели своротить в другой проход, правда опасный, где вода с яростью бьет на подводные камни, но зато глубокий — мы миновали то, чему под­ верглись другие баржи передовых отрядов».

Много ли вместит письмо, да и обо всем надо ли писать? Михаил Александрович смягчает события, о многом умалчивает, чтобы не расстраивать близких. Ни словом не обмолвился он о том, как в Шилкинском за­ воде одна из барж, нагруженная порохом, затонула, правда на мели. Порох, хоть и перевозился в бочонках, подмок. Это уже грозило вычетами из той оплаты, которую он должен получить, сдав грузы. Выручил старший адъютант генерал-губернатора Венюков, пред­ ложив передать порох горному ведомству для подрыва скал. Начальник Нерчинского завода согласился при­ нять подмоченный порох, и этим неприятное дело огра­ ничилось.

А сколько тягот случалось в пути, о которых он не сообщал ни жене, ни сестрам. Не раз он спасался толь­ ко чудом. Как-то добираясь на лошади к станице Ук-

346

тычи по тропинке, прилепившейся к обрыву, где с тру­ дом можно было проехать одному, он повстречал ка­ зака, который вел гуськом трех коней, Казалось, раз­ минуться здесь абсолютно невозможно. Лошадь Бес­ тужева испугалась и начала съезжать с обрыва, а ко­ ни казака напирали на нее спереди. К счастью, казак, уже попадавший в такие ситуации, не растерялся и загнал своих коней на камни, выступавшие над тро­ пой. В этот момент Михаил Александрович ударил нагайкой свою лошадь, и она проскочила буквально между ног казацких коней.

Однажды его компаньон, двадцатидвухлетний ку­ пец Иван Чурин, вконец отчаявшись, воскликнул:

— Ежели бы мне не было стыдно, то я непременно убежал бы! Как вы на это решились, Михаил Алек­ сандрович? Я не имею ни жены, ни детей, никого, кто бы манил меня к себе. А вас ждут. Я пошел охотой на Амур, хотя меня все отговаривали, и со всем этим я потерял весь запас терпения. Как же вы столь спо­ койны и даже шутливы, когда вас все манит назад и ничего не обещает доброго впереди?

Бестужев выслушал его, помолчал, а потом ответил:

— Если б вы, Иван Яковлевич, были, как я, два­ дцать пять лет в тюрьме, вы бы этот вопрос разрешили очень просто.

Чурин, торговавший до этого по Байкалу, только махнул рукой.

И вот наконец караван у Амура.

«При самом благоприятном плавании мы не можем быть на устье Амура ранее 15 августа, — пишет он,— сдача казенного груза задержит меня еще недели на три или более. Вот и сибирская зима на дворе. Будет ли мне возможно в такое позднее время добраться до Аяна... Но что будет, то будет... будет то, что бог даст.

Поговорим лучше что-нибудь о себе. Здоровы ли Вы все, мои милые? Как проводите время? Каково ведет себя моя Лола и что теперь мой Коля? Вот вопросы, которые я часто задаю себе и разрешаю по возможно­ сти в своих интересах».

«Отчего же нет писем из дому?—думает он, хотя знает, что получить их можно только со случайным по­ путчиком, отправляющимся, как и он, на Амур. — Что там у них, как? Согласились ли сестры пойти для него еще на одну жертву — не уезжать из Селенгинска,

347

пока он плавает? Все ли там здоровы, особенно дети?» На берегу послышались торопливые шаги, подо­

шел мокрый от дождя Чурин.

— Михаил Александрович! — окликнул он. — Из станицы пришел урядник, говорит, что на одной из барж на берегу Аргуни для вас есть письма.

— Письма! — Бестужев, не скрывая радости, вско­ чил. — Сейчас иду.

Он накинул на плечи плащ, потом вновь сел, под­ писал и запечатал письмо, спрятав его в нагрудном кармане, заспешил вместе с урядником к Усть-Стрелоч- ной станице.

—Уезжают казаки, — сказал урядник, показывая на дома с заколоченными дверями, когда они подошли

кстанице. — Нынче от нас две семьи уехали, а бают, на будущий год еще кому-то переселяться придется.

—А вы бывали на Амуре?

—Бывал, — протяжно подтвердил урядник. — В лонешном году ходили. Я за тот поход и в урядники про­ изведен. Я один за два дня, однако, сто восемьдесят верст пробежал, — не без гордости сказал он. — И нын­ че с вами пойду. Строю тут баржи для переселенцев, кое-что для казаков повезу. А вон и баржа, где вас ждут!

Письма, как и ожидал Михаил Александрович, ока­ зались из дому. Самым радостным в них было то, что сестры, собравшиеся в Москву, откликнулись на его просьбу и остались. Но они и жена жаловались, что от него нет писем.

Уже в ночной темени шел Михаил Александрович к своей лодочке и думал, что он тотчас же, как придет, напишет им еще одно письмо. Объяснит, что посылал им три письма из Читы, писал из Кайдалова, из Нер­ чинска, из Бянкино, из Шилкинского завода и Кары. «Виновато расстояние, — думал он.—Как далеко я сейчас от семьи, а уплыву в такую даль, что и предста­ вить страшно».

У самого причала Бестужев разглядел скорчившую­ ся под дождем на мокрой коряжине унылую фигуру человека. Услышав шаги Бестужева, человек вскочил, завернул поднятый воротник шинели, поправил фураж­ ку и шагнул навстречу Михаилу Александровичу.

— Михаил Александрович? — с надеждой в голосе спросил он.— Позвольте представиться: унтер-офицер

348

Жилейщиков, топограф... — И торопясь, боясь, что его остановят, начал рассказывать, что сидит здесь в УстьСтрелке вторую неделю с двумя ящиками топографиче­ ских инструментов и тюком бумаги. В Чите, отправляя его с казаками до Усть-Стрелки, обещали, что здесь он сразу найдет транспорт, чтобы следовать далее в УстьЗею, в распоряжение поручика Венюкова.

Сначала робкий топограф просто ждал, что кто-то подойдет к нему и предложит место на проходящей курьерской лодке. Потом он понял, что здесь никому нет до него дела. Люди, спешащие на Амур, задерживались в последней перед большим путем станице только за­ тем, чтобы подготовиться к дальнейшему плаванию. Можно было устроиться на плот к переселенцам, од­ нако Жилейщиков уже знал, что такие плоты сплавля­ ются крайне медленно. Он продолжал ждать попутного курьера. За это время проследовали уже две лодки с курьерами, но увидев тяжелый багаж топографа, гос­ пода курьеры ему отказывали. Тем временем проплыли последние плоты с переселенцами, и унтер-офицер вконец отчаялся.

— Возьмите меня на свой караван, господин Бесту­ жев!— окончив свой сбивчивый рассказ, попросил Жи­ лейщиков. — Я из солдатских детей, сам изучил топо­ графическую науку, дослужился до чина унтер-офице­ ра, а теперь все, добытое таким трудом, могу потерять.

— Устраивайтесь на любую баржу,— разрешил Михаил Александрович,— только мы ведь тоже пере­ двигаемся очень медленно. Я буду ожидать здесь от­ ставшие баржи. Снимемся, наверно, завтра к вечеру.

—Да хоть бы завтра! Лишь бы плыть! Так я по­ бегу в станицу за моим грузом!

—Что же сейчас-то, ночью, по дождю? Успеете и

утром.

— Нет, нет, я сейчас. Мало ли что может случить­ ся утром, — и топограф, чавкая по грязи сапогами, по­ бежал в Усть-Стрелку.

Михаил Александрович посмотрел ему вслед, и когда фигура Жилейщикова уже размылась в темноте, по­ думал, что унтер-офицеру придется не один раз сбегать в станицу, чтобы перетащить свои ящики и бумагу.

Приказчик Чурин еще не спал, и Бестужев попро­ сил его направить навстречу унтер-офицеру двух рабо­ чих, чтобы помочь ему дотащить груз.

349