Методологические основы оценки стоимости имущества - Микерин Г.И., Гребенников В.Г., Нейман Е.И

Предпринимательская прибыль реализуется только в том случае, если объект продан, даже если продажа происходит через несколько лет после завершения строительства. С течением времени предпринимательская прибыль становится неяв ной в результате повышения стоимости объекта.

Обычно оценщики могут рассчитать предпринимательскую прибыль по фактиче ским затратам для схожих объектов. При расчете стоимости таких объектов пред" принимательская прибыль представляет для застройщика (девелопера) вознагражде ние за выполненную квалифицированную работу и связанные с проектом риски, хотя этот доход может отличаться от ожидаемого. Однако стоимость ежедневной координации работ или надзора за проведением работ не следует включать в пред" принимательскую прибыль, поскольку эта статья расходов учитывается как затраты на оплату труда и обычно оплачивается независимо от успешности проекта.

Последнее замечание свидетельствует о том, что современная оценочная практика, в отличие от маршаллианского отождествления предпринимательской прибыли с вознаграждением за организацию и управление, в большей мере соответствует тем представлениям, ко торые содержатся в III м томе марксова «Капитала» об отделении оплаты за текущее управление от предпринимательского дохода. Бо лее детально и более современно этот вопрос разбирается в фунда ментальной работе Фрэнка Найта [9], интерес к которой возродился в последние годы.

Отличие свободного предпринимательства от простого производства для рынка заключается в том, что к группировке неопределенностей добавляется специализа ция функции адаптации к неопределенности; она возникает под давлением про блемы прогнозирования будущих потребностей и соответствующего управления про изводством. В условиях свободного предпринимательства решение этой проблемы, уже дистанцированное от потребителя, изымается у огромной массы производите лей и переходит в сферу компетенции ограниченного класса «предпринимателей», или «бизнесменов». ([9], С. 154)

В большинстве случаев попытки провести четкую грань между чистой (предпри" нимательской) прибылью и процентом неплодотворны, поскольку чистый процент — почти столь же редкое явление и расплывчатое понятие, как и чистая прибыль. Предприниматель почти всегда должен обладать какой то собственностью, а владе лец собственности, используемой в бизнесе, вряд ли будет свободен от всякого ри ска и ответственности. … Единственное существенное различие — это различие между совокупным доходом и «чистой прибылью», получаемой путем вычитания из него как конкурентной платы за труд, так и конкурентного процента на инвести ции, осуществленные собственником. Определение адекватной ставки заработной платы чревато затруднениями того же рода, что и в случае «чистого процента», но только в гораздо более усугубленной форме: оценить труд и найти в конкурентной среде аналогичные услуги в качестве основы для сравнения — намного труднее. ([9], С. 187 188)

71

Интерпретация Марксом процента на капитал и предпринима тельской прибыли с выделением из нее платы за текущее управление (которое сам Маркс в немецком тексте называл английским словом «менеджмент») не меняла в его общей концепции представлений о «непроизводительном характере» труда капиталиста (собственника).

Таких же взглядов придерживаются и сейчас весьма почитаемые современные экономисты, перенося вопрос о конкретных историче ских формах проявления «непроизводительности», в частности, пред принимательства — в правовую и нравственную область. А новейшая отечественная история может служить источником исследования осо бенных форм антиэффективного в экономическом отношении пред принимательства (и криминального, и административного).

Можно сказать, что предпринимательство, как и демократия, не лучший способ управления — в данном случае — производством. Но как свидетельствует вся историческая практика — ничего лучше чело вечество не придумало, чтобы обеспечить экономический рост. А но вейшая Экономика знания совершенно естественным образом пре образуется во всемирном масштабе в рыночно предприниматель скую, но с ужесточенными правилами поведения, как юридическими, так и на основе профессиональной самоорганизации и принятия международных и национальных Кодексов этичного поведения.

Современное институционально оформившееся свободное пред" принимательство — это не вакханалия вседозволенности, а — глав ным образом — проявление креативных (никому доселе неизвест ных) способов ведения хозяйственной деятельности (бизнеса) при строгом соблюдении правил справедливой рыночной экономики. При этом правила «справедливой игры» на открытом рынке должны строго соблюдаться всеми участниками правоотношений: самими правоустанавливающими и правоохранительными органами, и теми, кто пользуется установленными и охраняемыми экономическими правами, в первую очередь — предпринимателями.

В России пока наблюдается имитация рыночно предпринима тельских принципов хозяйствования. При отсутствии нормальных рыночных институтов и грамотных действий на уровне практическо го хозяйствования — все усилия государственного макроэкономиче ского регулирования сводятся только к тому, чтобы не стало еще ху

же. Новейшие общеизвестные факты, подтверждающие этот тезис, свидетельствуют о необходимости сосредоточить внимание на том внутреннем свойстве российской экономики, которое представлено всеобщим антипредпринимательским сознанием.

72

Трудно определить, что является первопричиной этого свойства: недореформированность прикладной общедоступной экономиче ской методологии (при отсутствии сколько нибудь значительных новых отечественных работ по экономической теории) или глубокая укорененность в массах сугубо исполнительских установок, вместе с непониманием и неприятием правил свободной, но добросовестной конкуренции. Можно лишь со всей определенностью констатиро вать, что в российском обществе сохраняется так и не искорененная затратно административная хозяйственная практика.

Во всем происходящем видится большая роль русского экономи ческого языка, на котором выражаются исходные понятия, получаю щие массовое, если не всеобщее распространение в российском го сударстве. Именно исходные понятия, формируя научную парадигму и общенародный менталитет, дают основания для понимания того, что называется мерой. Любые числа («цифровые данные») имеют смысл только в тех исходных понятиях, в которых проводятся эконо мические измерения.

Что же касается научно профессиональной лексики, которая во всем мире сохраняет интернациональные свойства (и сохраняет ла тинские корни), то русская экономическая терминология пришла к сегодняшнему дню в противоречиво запутанное состояние — в своих собственных, официальных русских понятиях.

Приходится разбираться в противоречивых понятийных коллизи ях, вызванных как прошлыми специфическими обстоятельствами для России (а также для стран СНГ и ряда других стран, в которых основная экономическая литература пока существует на русском языке), так и трудностями в восприятии нового экономического мышления во всем мире.

Несмотря на неоднократные попытки, пока не получается при вести основные понятия на русском языке в соответствие с обще принятыми международными понятиями. Представляется все же возможным, оставив историкам обсуждение различий в прежних толкованиях основных понятий, подойти к выявлению смысла ос новных современных понятий с одинаковых позиций — как для рос" сийской, так и для всей мировой экономики.

В российских нормативных и методических документах, несмот

ря на их косметическое «орыночивание» в последние годы, еще со времен централизованного планирования сохранилась не просто за тратная, а затратно антипредпринимательская методология, имею щая характер идеологии, в которой отождествление затрат (издер

73

жек) со стоимостью (ценностью) стало символом веры в то, что ад министративная экономическая система на практике обеспечивает, якобы, совершенное предвидение.

Теоретическое отождествление затрат со стоимостью имеет свое начало в классической политэкономии, которая основывалась на том, что при абстрактно гипотетических условиях совершенной кон" куренции («невидимая рука рынка» — не более чем литературный об раз) должно обеспечиваться постулируемое тождество затрат со сто имостью — в экономике свободного предпринимательства

Таким образом, обе эти «идеальные» теоретические схемы проти вопоставлялись «реальной» экономике, если под последней пони мать наблюдаемые явления. В теории есть иное понимание «реаль ного» — в противоположность «номинальному», что важно для эко номических измерений, но к данному сюжету это прямого отношения не имеет. А имеет отношение то обстоятельство, что в этих двух прямо противоположных по экономическому содержа нию концепциях исключались из рассмотрения факторы, на прак тике очевидные, но в теории — трактуемые как «отклонение от нор мы», как «неопределенность» или «риски», и все это обобщенно на зывали предпринимательством.

Ничего утопичного в научно теоретических абстракциях нет. С очень большой натяжкой можно говорить о том, что марксистская концепция общественно необходимых затрат труда (ОНЗТ) имеет сходство с теоремой ММ (Модильяни Миллера [13]) или с теоремой Коуза, которую опровергал сам Коуз [14], — сходство в том смысле, что в этих приемах теоретического анализа вводятся такие идеализи" рованные (нулевые) гипотезы, непосредственные выводы из которых не соответствуют практическому опыту.

Научное значение таких абстрактных теоретических приемов за ключается в том, что, отталкиваясь от сформулированных в них услов ных предположений и изучая все более сложные явления реального функционирования экономики, выявляются те механизмы (институ циональные формы), при наличии которых экономические процессы протекают именно так, как их видят наблюдатели, а не в соответствии с идеальными представлениями (абстрактными моделями).

Так, теорема ММ [13] дала толчок обоснованию — ставших те

перь общепринятыми — расчетов средневзвешенных ставок отдачи по собственному и заемному капиталу, хотя различий между этими ставками не должно быть в ее абстрактно чистой постановке. А тео рия Коуза [14], благодаря которой в широкую экономическую прак

74

тику вошли «трансакционные издержки», — в «нулевой теореме» предполагает их отсутствие.

Куда более сложные проблемы, чем при оценке недвижимого имущества, возникают при приложении предпринимательской кон цепции стоимости к методологии оценки стоимости бизнеса (пред приятий, компаний). Особенно это касается оценки стоимости не материальных активов и интеллектуальной собственности, для кото рых затратный подход практически нереализуем, а для применения сравнительного и доходного подходов — в российских условиях — пока отсутствует необходимая рыночная инфраструктура.

Эти проблемы имеют международный и междисциплинарный характер, а их постановка применительно к российской экономике вызывает необходимость преодоления методологического и инсти туционального отрыва от мирового развития по всему спектру эко номических измерений, в конечном счете обеспечивающих инвес тиционный процесс и корпоративное управление.

Хотя в международной практике роль оценочной деятельности в достижении указанного конечного результата не столь велика, в су ществующих российских условиях ей отводится неформально исклю чительно важная роль. Пожалуй, именно в этом заключается основ ная специфика оценочной деятельности в современной России — ее профессиональное высоко квалифицированное обеспечение могло бы помочь решить актуальные задачи реформирования экономики, по делу, а не на словах войти в мировую экономику на равных с наи более развитыми странами.

2.3.«Зачем нам терять время на изучение истории экономической теории?»

Именно так называется параграф (под номером 6) в блауговском «Методологическом постскриптуме» [7], содержащем современный экономико теоретический анализ, из которого нам интересны неко торые выдержки.

К сожалению, история экономической науки свидетельствует, что экономисты часто принимают мякину за зерно и полагают, что владеют истиной, хотя на самом деле это всего лишь сложная цепь определений или ценностных суждений, замаскиро ванных под научные выводы. Разумеется, и в современной экономической теории можно в изобилии найти бессодержательные концепции, выдаваемые за научные прогнозы и рекомендации для экономической политики, содержащие ценностные суждения. Однако обнаружить эти… методологические ловушки, в которые попадают современные теории, можно лишь изучая историю экономической науки. ([7] С. 659)

75

Критикуя экономистов XIX го века и даже «такого автора, как Маршалл» с позиций общей (философской) методологии, Блауг приходит к сакраментальному выводу:

Неизбывный методологический грех неоклассической теории состоял в том, что она незаконно использовала микростатические теоремы, выведенные из «вневре менных» моделей, в которых отсутствовал технический прогресс и увеличения до ступных ресурсов, для предсказания хода событий в реальном мире. ([7] С. 650)

Но и все другие экономические теории, появлявшиеся в прошлом и появляющиеся по сей день — по методологическому суждению Блауга, — подвергаются сомнениям под тем общим предлогом, что сама теоретическая экономика не является наукой в строгом смысле слова из за неизбежного присутствия в ней априорных ценностных суждений.

В российском учебнике [5] при рассмотрении вопроса «Рынок и роль предпринимателя» (Т. 2, с. 298 302) кратко охарактеризованы

две модели предпринимателя: «Это предприниматель"новатор Й.Шум петера и предприниматель"спекулянт (арбитражер) Л. фон Мизеса и И. Кирцнера. В обоих случаях ведущим стимулом предприниматель ства является предпринимательская прибыль. Но если «новатор» Шумпетера извлекает предпринимательскую прибыль из продукто вых или производственных нововведений, то спекулянт Мизеса– Кирцнера извлекает ее из разницы цены покупки и продажи, или из перепродажи товаров «во времени».

Недавно издан перевод на русский язык фундаментального труда Людвига фон Мизеса [15], фрагмент из которого, относящийся непосредственно к методологи ческим основам оценки, приводится ниже дословно, а курсив и сноски здесь сде ланы, чтобы были понятны непривычный способ мышления и, вместе с тем, труд ности его адекватной передачи по русски.

Определение стоимости (apprisement)* следует четко отличать от определения ценности (valuation). Определение стоимости ни в коей мере не зависит от того, кто определяет стоимость. Он стремится не установить субъективную потребительную ценность** конкретного товара, а спрогнозировать цены, которые определит ры нок. Определение ценности — это субъективная оценка, отражающая разницу цен ности. Определение стоимости — это предвидение ожидаемого события. Оно имеет целью установить, какие цены на определенный товар будут существовать на рын ке и сколько денег потребуется на приобретение определенного товара.

Однако определение ценности и определение стоимости тесно связаны друг с другом. … Оценки ценности человека***, покупающего или продающего на рынке, не должны игнорировать структуру рыночных цен; они зависят от оценки стоимос" ти. … Оценка ценности делает крюк; ее путь пролегает через оценку структуры ры"

76

ночных цен; но, в конце концов, она направлена на сравнение альтернативных спо собов устранения ощущаемого беспокойства…

Концепция конечных цен — просто мыслительный инструмент для схваты вания и осмысления конкретной проблемы — возникновения предприниматель ских прибылей и убытков.**** ... Графические и математические способы пред ставления не влияют на суть нашего объяснения и ничего не добавляют к нашему пониманию. Нам всегда известны лишь рыночные цены, т.е. не кривые, а точки, которые мы интерпретируем как пересечение двух гипотетических кривых. ([15]

С.312 313)

* В этом переводе каждый из двух приведенных английских терминов (из одно го слова каждый) представлен двумя русскими словами, которые выделены курси

вом, — «определение стоимости» («оценка стоимости») и «определение ценности» («оценка ценности»). В данном контексте может создаться впечатление, что отдель ное значение (смысловое) имеет каждое из двух объединенных в переводе слов. Но такой вывод совершенно не соответствует оригиналу, а по русски это приводит к путанице в понятиях, если не дать разъяснений. Кроме допущенной ошибки в на писании поставленного переводчиком в скобки английского слова (правильно — «appraisement», а в современных текстах используется термин «appraisal») следует заметить, что оба английских термина, приведенных переводчиком в скобках, име ют общепринятый перевод на русский язык, а именно: «оценка» (а не «определе ние») — с возможным добавлением слова «стоимости», чтобы не путать с другими смыслами русского слова «оценка» (см. Главу 3).

** Однако в русскоязычном глоссарии этой книги дается привычная (по рус ски) «потребительная стоимость» (С. 861) со ссылкой на то место в книге, где го ворится — в русском переводе! — об «объективной и субъективной потребительной ценности (по терминологии ранних экономистов австрийской школы)», т.е. о по нятии «полезности» (С. 114).

*** Конечно же, речь идет не о «ценности человека», а об «оценках», которые некий человек придает «покупаемому или продаваемому на рынке» товару — в этом смысл субъективной (психологической) ценности товаров, которая ставится во главу угла во всей теории Мизеса и его последователей.

**** При всей сложности восприятия (особенно в непрокомментированном переводе) теоретических текстов Мизеса, понятна основная определенная им «конкретная проблема — возникновение предпринимательских прибылей и убытков», и то, что эта проблема не должна маскироваться умозрительными схемами и анали тической техникой.

Мизес и другие критики Маршалла, стоявшие на самых разных методологических позициях, неоднократно обвиняли его в эклекти ке; в том, что Маршаллом для достижения прагматичного примене

ния смешивались различные «теоретически чистые» концепции.

Но по вопросу, который является центральным для прикладного экономического анализа и оценочной деятельности — о том, как по нимать равенство между результатами и затратами производства, —

77

выводы предельно «чистых» теорий совпадают с маршаллианской интерпретацией предпринимательской прибыли.

Одна крайность — это материалистически объективистская или марксистская (по концепции первого тома «Капитала») теория тру довой стоимости, в которой проблема прибавочной стоимости «ди алектически снимается» при введении концепции «модифицирован ных форм» — в третьем томе «Капитала», рукописи которого были подготовлены раньше первого тома. В итоге, у Маркса предприни мательская прибыль экономически получает обоснование, хотя по литико идеологически (при отрицании частной собственности) она трактуется как присвоение «незаработанного» дохода.

Другая крайность — это психологически субъективистская те ория в ее крайнем выражении у Людвига фон Мизеса и его более из вестного ученика Фридриха фон Хайека. В приведенных выдержках, несмотря на издержки перевода, кратко представлена концепция «мирного сосуществования» субъективной (индивидуальной) цен ности и объективной (рыночной) стоимости при определяющем влиянии — на ту и на другую — предпринимательской прибыли.

Во всех трех случаях (включая так называемую «эклектику» Мар шалла) обнаруживается единое понимание сущности кажущегося экономического неравенства между поддающимся рыночному изме рению результатом (стоимостью или ценностью) и издержками (за тратами) производства, которые, для того чтобы быть признанными в бухгалтерском учете, — проходят (явно или латентно) качественную проверку на эффективность их использования в конкретном произ водстве.

Даже в идеальных условиях конкуренции имманентным свойст вом рынка является неравенство его участников в способности пред" видеть некоторые выгодные шансы и возможности, которыми они руководствуются в хозяйственных решениях, а, вместе с тем, равен ство всех участников рынка в неспособности безраздельно пользо" ваться этими вновь открывшимися шансами и возможностями (как квазирентой) неограниченное время.

Первое объясняет, почему появляются предпринимательские прибыли (у одних) и предпринимательские убытки (у других). Вто рое объясняет, почему макроэкономический баланс прибылей и

убытков может быть — и в растущей экономике является — положи" тельным, и, одновременно, почему предпринимательская прибыль конкретного лица за счет конкретного источника есть сугубо прехо дящее явление.

78

Несмотря на то, что в 1920 1930 е годы, в конце концов, получила всеобщее признание теория Вильфредо Парето, позволяющая избе жать сравнения функций полезности у различных индивидов, ожив ленные методологические дискуссии не прекращались. Новые ее всплески наблюдались после публикации эссе Милтона Фридмена о «методологии позитивной экономической теории» (1953 г.) и после ознакомления широкой научной общественности с поддержанными Милтоном Фридменом работами Рональда Коуза (в 1980 е годы) — о трансакционных издержках. А в самом конце ХХ го века экономис ты методологи вновь заговорили о кризисе экономики как науки.

Нам, конечно, хорошо известно, почему экономисты ограничиваются рассмот рением тех мотивов, которые поддаются оценке с помощью «денежного измерителя», но факт остается фактом — в основе экономической науки лежат ценностные сужде" ния. Но если экономисты исходят из ценностных суждений в начальном пункте свое го анализа, то имеет ли право экономическая теория право на звание науки? — Этот невинный вопрос привел, пожалуй, к наибольшим методологическим злоключениям. С тех пор как Макс Вебер попытался решить эту проблему, сформулировав условия этической нейтральности в общественных науках, дискуссия о роли ценностных суждений в таких дисциплинах, как социология, политология и экономическая те ория не прекращалась. ([7] С. 655)

Следует понимать, что ценностные суждения, которые относятся здесь к философско науковедческой проблематике, лежат и в основе субъективистских экономических концепций, как, например, у ци тированного выше Мизеса. В дальнейшем мы уточним понимание «ценностных» экономических показателей в оценочной практике. Сейчас же обратим внимание на «разумный прагматизм» Блауга по отношению к теории.

Нельзя отрицать, что многие так называемые «экономические теории» лишены какого либо эмпирического содержания и служат лишь для упорядочения инфор мации. Требовать удаления всех этих эвристических инструментов и самой теории ради строгого соблюдения принципа опровержимости — значит требовать приос тановки исследований во многих областях экономической науки. Действительно, экономисты часто обманывали самих себя и своих читателей, впадая в то, что Ле онтьев назвал «теоретизированием, замкнутым в себе самом», и представляя тав" тологии в качестве значительных достижений экономической теории…

Реальные бизнесмены [предприниматели] не перебирают все известные техно логии, поскольку издержки, связанные с получением дополнительного опыта, здесь весьма значительны. Существенно для фирмы — различие не между известными и неизвестными технологиями, а между опробованными и неопробованными... ([7] С. 652 653)

79

То, что «популярность теории общего равновесия закрыла воз можность построения теории предпринимательства» (см. цитату из той же работы, приведенную раньше), представляет собой одно из проявлений «кризиса экономической теории», о котором говорят ав торитетнейшие экономисты мира в последние десятилетия.

Одной из немногих, если не единственной, отечественной публи кацией по проблемам современных методологических основ эконо мической теории является статья академика В.М. Полтеровича1, в которой — с академической скрупулезностью и на обширной базе первоисточников — проведен анализ состояния фундаментального экономического знания.

Современная экономическая теория, несмотря на впечатляющий прогресс, на ходится в глубоком кризисе, который, видимо, должен привести к переформули ровке ее основных целей и изменения стиля исследований. Кризис обнаруживает себя не только в том, что теоретическая экономика не сумела найти эффективные решения насущных проблем экономической политики, в частности, в реформи рующихся странах, но и глубинным внутренним для теории образом: происходит накопление теоретических фактов, свидетельствующих о принципиальной ограни ченности ее методов.

С методологической точки зрения … произошедший за последние два десятиле тия переворот в теоретической макроэкономике — в значительной мере был сти мулирован «критикой Лукаса» (Lucas R.E. Econometric Policy Evaluation: A Critique. 1976), после которой невозможно было сохранять веру в отыскание простых и ус тойчивых соотношений между макропеременными. Макроэкономические теории стали строить на базе явно сформулированных гипотез о микроповедении.

Приведенная выдержка подкрепляет позицию, в соответствии с которой сегодня экономическое знание находится на новом поворо те своего развития, что вызывает необходимость с особой требова тельностью подходить к кажущейся самоочевидности базовых теоре тических положений, особенно при обосновании практических дей ствий. Последняя фраза «о микроповедении» вновь возвращает нас к работам В. Смита и др.

Наряду с другими источниками В.М. Полтеровичем приведены сведения о работе, наиболее полно отражающей вопросы методоло

гии экономической науки (Марк Блауг, The Methodology of Econo"

1В.М. Полтерович. Кризис экономической теории. «Экономическая наука современ ной России», 1998, № 1.

80