1 Наст. Имя Мэрион Майкл Моррисон (1907—1979) — американский актер и режиссер, снялся более чем в 130 картинах. — Примеч. Пер.

начинающий, которому необходима тренировка, чтобы улучшить навыки, давным-давно доведенные до совершенства героями вестернов. Несмотря на это, подобно героям вестернов и Люку Скайуокеру, Нео призван восстановить справедливость, а значит, он становится орудием закона и порядка в полностью истощенном и лишившемся силы обществе.

Несомненно, господствующим в «Матрице» традиционным жанром является научная фантастика. Угроза будущей дистопии является признаком жанра научной фантастики, особенно когда речь заходит о влиянии технологий на человеческую личность. Большинство жанровых фильмов рассказывает о борьбе добра и зла — эта парадигма повествования связывает вестерн с научной фантастикой. В чем научная фантастика превосходит вестерн, так это в изображении сверхъестественного и невообразимого могущества сил зла1. Борьба добра и зла, столкнувшая Нео, Тринити, Морфеуса и его команду с Матрицей и агентами, опирается на распространенные в научной фантастике темы, например на идею такого развития технологий, при котором они способны уничтожить Землю, вызвав глобальную катастрофу и передав власть в руки нечеловеческого разума, порабощающего людей физически и психически.

Эти особенности научной фантастики позволяют нам представить мир будущего, мысли о котором рождают в нас ужас, обычно вызываемый фильмами жанра хоррор. Образ человека, заключенного в студенистый кокон, еще раз устанавливает связь между «Матрицей» и фильмами, балансирующими между научной фантастикой

1 Schatz Th. Old Hollywood/New Hollywood: Ritual, Art, and Industry. Ann Arbor, 1983. P. 86.

и хоррором: коконы присутствовали во многих научно-фантастических фильмах и фильмах жанра хоррор, к примеру во «Вторжении похитителей тел» (Дон Сигел, 1955; Филип Кауфман, 1978)1. Помимо этого, смешение научной фантастики и хоррора проявляется в том, что в «Матрице» сложно отличить реальный мир от виртуального. Идея, что привычный мир — это всего лишь хорошо спроектированная иллюзия, рассматривалась во многих фильмах, однако в «Матрице» эта знакомая тема развивается посредством изображения виртуального мира, который запрограммированы видеть заточенные в коконах люди. Этот мир не слишком отличается от нашего, но в нем особенно отчетливо проявляются самые неприятные черты современной действительности; от бездушных мегакорпорации и «кожаной культуры»2 ночных клубов до несоразмерной разницы в благосостоянии обеспеченных граждан и изгоев городских гетто. Глубокая связь между основным жанром романа и традиционным жанром научной фантастики видна из самой природы Матрицы: Матрица — это мир, переживший катастрофу, пустыня, скрытая за иллюзией человеческого общества, мир, которым правят разумные машины и в котором Бог мертв. В самом деле, в виртуальном мире Матрица — «источник» человеческой жизни. Человеческая жизнь в Матрице — это и извращенная пародия на миф о сотворении, и отголосок историй о создании жизни в фильмах жанра хоррор,

1 Еще один римейк этого фильма — «Похитители тел» — снял в 1993 г. Абель Феррара. — Примеч. пор.

2 «Кожаная культура» (Leather Culture) — образ жизни сообществ мужчин и женщин (чаще всего геев и лесбиянок), подразумевающий ношение кожаной одежды, создание «кожаных семей», состоящих из двух или нескольких партнеров, имеющих одинаковые социально-политические и сексуальные интересы, и практику садомазохистских отношений. — Примеч. пер.

таких, например, как «Франкенштейн» (Джеймс Вейл, 1931). Мы отождествляем себя с Томасом Андерсоном, непосвященным и недоумевающим, который вовлечен в поиски смысла существования; получается, что Мор-феус вместе с Нео посвящает и нас в знание о Матрице.

В «Матрице» используется еще одна общая для научной фантастики и хоррора тема, а именно угроза насилия над человеческим телом и порабощения его. Эти идеи воплощаются в нескольких сценах: имплантация «жучка» в тело Нео, пытки Морфеуса, бегство от «кальмаров», созданных для поиска и уничтожения людей, открытие того, что привычный мир есть всего-навсего созданная компьютерами виртуальная реальность, откровение о том, что ужасное общество будущего держит людей в застенке виртуальной реальности. Сам Нео не может полностью считаться человеком. Поражает существование в «Матрице» двух классов людей: «прирожденных» людей и тех, кто, подобно Нео, Морфеусу, Тринити и остальным, представляет новую ступень в развитии человека благодаря способности входить в компьютерную систему.

Главной особенностью «Матрицы» является соответствие визуальных образов равномерному обострению зрительского интереса, достигаемому за счет увеличения продуманности и напряженности действия. Мы видим этот двойной фокус повсюду: от операторской работы и использованных декораций до готическо-гранджер-ского стиля одежды, темных очков, оружия, «кожи» и телесного атлетизма главных героев. Есть основания считать, что «Матрица» — это победа стиля над повествованием. Не все готовы с этим согласиться. К примеру, некоторые критики хвалят фильм за интеллектуальные элементы научной фантастики. Однако это должно напомнить нам, что отличительной чертой научной фантастики является ее сосредоточенность на Больших Вопросах, таких как «В чем смысл жизни?» и «Что значит быть человеком?». Принимая во внимание наши познания в научной фантастике, мы не должны удивляться, обнаруживая эти вопросы в «Матрице». Однако не следует считать, что в фильме эти вопросы имеют философскую значимость. Не следует также считать, что в фильме на них даются важные с философской точки зрения ответы.

Анализ популярного развлекательного произведения с философской точки зрения требует определенной деликатности. Очевидно, что исключать так называемое развлекательное повествование из философского дискурса было бы просто проявлением высокомерия. С другой стороны, бывает непросто доказать, что развлекательное повествование заслуживает философского рассмотрения. Как мы должны в таком случае поступить с «Матрицей»? Около четверти века тому назад Питер Джонс объяснил, что литературные тексты или их авторы могут затрагивать интересные с философской точки зрения темы и без того, чтобы открыто прибегать к философским рассуждениям1. Джонс утверждал, что философы всегда могут интерпретировать роман так, чтобы выявить философскую тематику. Он приводит примеры из классической литературы: «Миддлмарч»2, «Анна Каренина», «Братья Карамазовы» и «В поисках утраченного времени». Вы можете подумать, что «Матрицу» нельзя отнести к классическим произведениям искусства. И все же сложно с ходу доказать невозможность применения идеи Джонса к «Матрице». Обращаться с «Матрицей» так же, как Джонс обра-

1 Jones P. Philosophy and the Novel. Oxford, 1975.

2 Роман английской писательницы Джордж Элиот (1819—1880}. — Примеч. пер.

щался с романом Элиот, — значит выявлять в фильме философские темы и подвергать их серьезному философскому осмыслению. Так же, например, Джонс поступает с темами знания и иллюзий в великом произведении Пруста. Следовательно, «Матрица», благодаря философским проблемам, которые в ней затрагиваются, возможно (и даже вероятно!), должна серьезно восприниматься философами. Этот прекрасный пример многожанрового фильма также поднимает вопрос, заслуживают ли жанровые фильмы серьезного интереса со стороны философов, Давайте с этим разберемся.

«МАТРИЦА» И ЖАНРОВАЯ КИНОФАНТАЗИЯ

Ввиду огромного разнообразия традиционных жанров и их поджанров, а также сложности разведения их по категориям и формулировки определений кинематографических жанров, Томас Собчак, опираясь на взгляды Нортропа Фрая, решается на смелый шаг и предлагает: «Объединим весь жанровый вымысел (fiction) в одну категорию, включающую в себя все, что обычно считается жанровыми фильмами»1. В сущности, Собчак утверждает, что между вестернами и приключенческими фильмами, биографическими картинами и фильмами для подростков и даже между вестернами и биографическими картинами как между жанровыми фильмами существует больше сходств, чем различий. Это заявление Собчака подтверждает идею о том, что мы должны рассматривать жанры как взаимопроникающие, так как сочетание элементов