Культура

После незавершенной революции 1868 г. формирование буржуаз­ной культуры было осложнено разнообразными и неоднозначными про­цессами. Развивающаяся в недрах феодальной формации самобытная культура городских сословий подверглась бурному воздействию разви­той буржуазной культуры Европы и Америки.

Вскоре после событий 1868 г. новое правительство стало прово­дить в жизнь политику широкого заимствования европейской и аме­риканской культуры, науки и техники ⇒ стимул оживления экономики, развития промышленности, транспорта и связи. В 1872 г. была построена первая в стране железная дорога, соединившая Токио и Иокогама. Начали выходить периодические издания. На рубеже XIX и XX столетий широкую извест­ность получила рабочая и социалистическая печать. В газете «Хэймин симбун» регулярно печатались сведения о Развитии рабочего движения на Западе, в годы русско-японской войны велась широкая антивоенная кампания.

Одной из главных задач буржуазных преобразований являлась перестройка школьного образования. В 1872 г. введена новая (по образцу французской) система просве­щения. Страна была разделена на восемь университетских округов с Учрежденными в них университетами. Округи делились на 32 района со средней школой в каждом. Общий срок получения среднего образования был семь лет. Школы подразделялись на среднюю и средне повышенную. Последняя обычно имела специализацию (педагогика, сельское хозяйство, коммерция и пр.).

Систему высшего образования представляли государственные и ча­стные университеты. В 1877 г. был учрежден Токийский университет. Среди частных учебных заведений, сыгравших серь­езную роль в распространении просвещения в Японии, была школа, ос­нованная известным общественным деятелем Фукуздава Юкити (1834— 1906), превращенная впоследствии в крупнейшее частное учебное за­ведение Японии — университет Кэйо.

30 октября 1890 г. был опубликован императорский рескрипт об образовании. Основу рескрипта практически составляла конфуциан­ская этическая программа, провозглашающая долг подданных импе­ратору — лояльность и сыновнюю почтительность, стремление к добро­детели и гармонии отношений на всех социальных уровнях. Идеологи­ческую основу системы образования и воспитания молодого японца представляла доктрина «кокутай», концентрировавшая «уникальную национальную сущность» Японии.

Восприятие Японией культу­ры передовых капиталистических стран, несомненно, содействовало общему культурному развитию страны. Наряду с техническими науками активизировалось раз­витие и гуманитарных наук. Ис­торическая наука испытывала, с одной стороны, влияние передо­вой западной науки, с другой — покровительство нового прави­тельства, заинтересованного в «историческом обосновании «за­конности» как императорской власти, так и претензий Японии на Корею и другие приграничные к ней территории. В 1869 г. пра­вительством был создан специ­альный отдел, собирающий хроники, летописи, исторические документы, в 1898 г. началась публикация исторических материалов. Значительными успехами отмече­но в это время развитие археологии. Значи­тельный общественный интерес к древности страны, к ее доисториче­ской культуре позволил открыть в 1884 г. Антропологическое общест­во, в 1895 г. — Археологическое общество. Однако общее развитие ис­тории и, как части ее, археологической науки тормозилось необходи­мостью официального признания уникальности особого, божественного происхождения императора, исключительной миссии японского наро­да, мифологического периода, представленного в первых письменных памятниках «Кодзики» и «Нихонги» (VIII в.) как начального перио­да действительной истории нации. Добиваясь отмены неравноправных договоров, японское правитель­ство пыталось создать впечатление у иностранцев активного принятия всего западного, вводило в стране европейские обычаи и порядки. В 1872 г. вместо лунного календаря был введен общеевропейский. В этом же году было введено европейское платье как парадное, а несколько лет спустя оно стало повседневной одеждой для чиновников. Вошли в моду женское европейское платье и европейская прическа.

Однако правительственная политика «вестернизации» вы­зывала недовольство прогрессивно настроенного дворянства и буржуа­зии. Вопрос о благотворности или губительности влияния Запада был предметом многолетней дискуссии в прессе. Активные приверженцы Запада, в том числе министр просвещения Мори Аринори, готовы бы­ли отказаться от всего национального, включая и язык, в то же время разделяющие противоположные взгляды отвергали все идущее из-за границы. Группировка, поддерживающая правительственные реформы, выдвигала необходимость компромисса — «японский дух, европейское знание». В западные страны, прежде всего в Германию, Англию, Францию и Италию, для прохождения обучения были на­правлены молодые японцы. Они изучали здесь естественные и гума­нитарные науки, искусство, политику, экономику, активно приобщались к богатой европейской культуре. Мори Огай (1862—1922), четыре года учившийся в Германии и ставший впоследствии известным японским писателем, изучал философию, литературу и искусство, медицину, мик­робиологию, санитарию и гигиену, архитектуру и строительство.

На формирование и развитие буржуазной культуры послемэйдзийского периода оказало значительное влияние противоборство в слож­ной политической ситуации двух тенденций — европеизации и стрем­ления сохранить национальную самобытность. Оппозиция искусствен­ному правительственному насаждению всего западного, отказу от на­циональных традиций имела и положительную сторону — возраста­ние интереса к национальному наследию. Однако ни одна из этих тенденций даже в ранний послемэйдзийский период не стала решающей в общественной жизни страны. Ре­шающим стал необратимый, объективно-исторический процесс взаи­мопроникновения и взаимовлияния культур, в котором наряду с тех­нико-экономическими и идейными заимствованиями происходила пе­реоценка традиционных духовных ценностей. Спецификой этого слож­ного активного идущего до наших дней синтеза культур стало длитель­ное социальное апробирование всякого иноземного влияния, приводив­шее иногда к полной переработке заимствованного в соответствии с социальным и психологическим складом японца.

Идеалы прогрессивной японской интеллигенции в послереволюци­онные годы отразились в возникновении романтического направления в японской литературе 90-х годов. Наиболее известным и ярким его представителем был Исикава Такубоку (1886—1912). В поэзии об­новление было связано с именем Китамура Тококу (1868—1894), бле­стящим публицистом, издававшим первый антивоенный журнал «Мир».

Введение буржуазно-демокра­тических свобод, реформа про­свещения, содействовавшая по­вышению общего образователь­ного и культурного уровня насе­ления, оказали серьезное влия­ние на формирование интеллек­туального и морального облика японца послемэйдзийского перио­да. Социализация личности в стране с бурно развивающимися капиталистическими отношения­ми должна была теперь прохо­дить в условиях иных, чем преж­де — извечно существовавшей в Японии социальной ориентации на группу, строгой вписанности личности в, сложную систему формальных и неформальных со­обществ. Развитие капиталисти­ческих форм отношений, новых форм хозяйствования требовало развертывания индивидуальной, частной инициативы, личностных качеств. Таким образом, впервые возникла общественная ориента­ция на самоценность личности, противопоставившая ее авторитету группы. Однако капиталистические предприниматели были заинтересо­ваны в сохранении многовековых традиций социально-экономических структур, характерных для феодальной Японии. Разнообразные сооб­щества, в том числе большая феодальная семья — иэ, объединение го­рожан по месту жительства — тёнанкай, с их системами иерархическо­го подчинения и почитания старших были благотворной почвой для воспитания преданных, деловых, дисциплинированных работников. Эти сообщества фактически продолжали выполнять задачу воспитания мо­лодого поколения, на них удобно было возложить разрешение слож­ных проблем трудовых отношений и социального обеспечения — жиз­ненное устройство уволенных рабочих, содержание больных.

К середине 90-х годов обсуждение проблем политики европеизации начинает терять политическую остроту в общественной жизни страны. Это было связано со снижением общих либеральных настроений, с пе­реходом оппозиции к полной поддержке экспансионистского курса и реакционной внутренней политике правительства. В то время неокреп­шие организации рабочего класса не могли возглавить борьбу за де­мократическое, прогрессивное общественное развитие. Все это нашло отражение в сравнительно слабом развитии демократического течения в японской культуре указанного периода.