52 Вопрос :

Баратынский:

Баратынский родился в "век элегий" - принадлежал к литературному поколению, возглавляемому Пушкиным, которое явилось выразителем настроений части дворянства первых десятилетий XIX в. В своей сословной ущербленности Баратынский ощущал себя вполне одиноким, не принадлежащим ни к одному состоянию, вынужденным завидовать своим крепостным. Социальная изолированность Баратынского отозвалась в его творчестве резким индивидуализмом, сосредоточенным одиночеством, замкнутостью в себе, в своем внутреннем мире, мире "сухой скорби" - безнадежных раздумий над человеком и его природой, человечеством и его судьбами. Острое переживание ущерба, "истощения" бытия, завершающееся зловещим "видением" вырождения и гибели всего человечества ("Последняя смерть"); настойчивое ощущение никчемности, "напрасности" жизни - "бессмысленной вечности", "бессмысленного", "бесплодного", "пустого" коловращенья дней ("Осень", "На что вы дни", "Недоносок" и др.), восторженное приятие смерти - исцелительницы от "недуга бытия", в качестве единственного "разрешенья всех загадок и всех цепей" мира ("Смерть") - таковы наиболее характерные темы философической лирики Баратынского. Внешний мир, природа для этой лирики - только "пейзажи души", способ символизации внутренних состояний. Все эти черты выводят Баратынского за круг поэтов пушкинской плеяды, делают его творчество близким и родственным поэзии символистов. В то же время, в силу сохранения экономической связи с дворянством, Баратынский, как никто из поэтов плеяды, ощущает свою близость с "благодатным" XVIII веком, - "мощными годами", - периодом высшего сословного расцвета дворянства

СЛУЧАЙ

Вчера ненастливая ночь

Меня застала у Лилеты.

Остаться ль мне, идти ли прочь,

Меж нами долго шли советы.

Но, в чашу светлого вина

Налив с улыбкою лукавой,

"Послушай,- молвила она,-

Вино советник самый здравый".

Я пил; на что ж решился я

Благим внушеньем полной чаши?

Побрел по слякоти, друзья,

И до зари сидел у Паши.

СМЕРТЬ

Смерть дщерью тьмы не назову я

И, раболепною мечтой

Гробовый остов ей даруя,

Не ополчу ее косой.

О дочь верховного Эфира!

О светозарная краса!

В руке твоей олива мира,

А не губящая коса.

Когда возникнул мир цветущий

Из равновесья диких сил,

В твое храненье всемогущий

Его устройство поручил.

И ты летаешь над твореньем,

Согласье прям его лия

И в нем прохладным дуновеньем

Смиряя буйство бытия.

Ты укрощаешь восстающий

В безумной силе ураган,

Ты, на брега свои бегущий,

Вспять возвращаешь океан.

Даешь пределы ты растенью,

Чтоб не покрыл гигантский лес

Земли губительною тенью,

Злак не восстал бы до небес.

А человек! Святая дева!

Перед тобой с его ланит

Мгновенно сходят пятна гнева,

Жар любострастия бежит.

Дружится праведной тобою

Людей недружная судьба:

Ласкаешь тою же рукою

Ты властелина и раба.

Недоуменье, принужденье –

Условье смутных наших дней,

Ты всех загадок разрешенье,

Ты разрешенье всех цепей.

Барон Анто́н Анто́нович Де́львиг (6 [17] августа 1798, Москва — 14 [26] января 1831, Санкт-Петербург) — русский поэт, издатель, друг и одноклассник А. С. Пушкина.

Поэзия Дельвига развивалась по двум направлениям. С одной стороны, он стремился быть эллином и в подражание древним писал антологические стихотворения, идиллии во вкусе Феокрита и т. п.; с другой — он увлекался русской народной поэзией и подражал народной лирической песне, иногда не без успеха. И тут, и там, однако, у него звучат немецкое сентиментальное добродушие и немецкая же меланхолическая задумчивость, присоединяющая его к школе романтиков. Стихи Дельвига гладкие и старательные, но не смелые и не яркие.

Уже при жизни поэта его стихи перелагались на музыку Даргомыжским, Варламовым, Глинкой, Алябьевым[2]. Пожалуй, самым известным его произведением стал романс «Соловей», положенный на музыку А. Алябьевым и дополненный вариациями М. Глинки; романс живет уже около двух столетий и среди его исполнительниц самые выдающиеся певицы.

ЛУНА

Я вечером с трубкой сидел у окна;

Печально глядела в окошко луна;

Я слышал: потоки шумели вдали;

Я видел: на холмы туманы легли.

В душе замутилось, я дико вздрогнул:

Я прошлое живо душой вспомянул!

В серебряном блеске вечерних лучей

Явилась мне Лила, веселье очей.

Как прежде, шепнула коварная мне:

«Быть вечно твоею клянуся луне».

Как прежде, за тучи луна уплыла,

И нас разлучила неверная мгла.

Из трубки я выдул сгоревший табак.

Вздохнул и на брови надвинул колпак.

1821 или 1822

Князь Пётр Андре́евич Вя́земский (12 (23 июля) 1792, Москва — 10 (22 ноября) 1878, Баден-Баден) — русский поэт, литературный критик. Член Российской академии (1839). Отец историка литературы и археографа Павла Вяземского.

В молодости участвовал в Отечественной войне с Наполеоном, принимал участие в Бородинском сражении в чине поручика. На поле боя спас раненого генерала А.Н.Бахметева, за что был награжден орденом Св.Владимира 4-й степени с бантом.

Он принимал горячее участие в борьбе «Арзамаса» (где его прозвищем было Асмодей) против «Беседы», в начале 1820-х гг. выступил в защиту романтизма и был толкователем ранних поэм Пушкина. Как поэт Вяземский может быть назван представителем так называемого «светского стиля» в русской поэзии. Воспитанный на французской литературе XVII и XVIII веков, он оставался всю жизнь под сильным влиянием французского классицизма, хотя и выступал в 1820-х гг. защитником романтизма. Слабая сторона его поэзии — внешнее остроумие и отсутствие художественной простоты. Стремление Вяземского обновить русский литературный язык введением малоупотребительных или заново сочинённых слов и оборотов речи придавало его стилю лишь бо́льшую претенциозность и туманность. В поэтической деятельности Вяземского можно различать несколько периодов. Первый успех Вяземскому принесли эпиграммы, осмеивающие литературных ретроградов. Наряду с сатирическими произведениями, баснями, эпиграммами, осмеивавшие как отдельных лиц, так и общие пороки и свойства людей (например «Да как бы не так», 1822, цикл эпиграмм на Шаликова, Шаховского и другие) в первый период в его творчестве значительное место занимает эпикурейская поэзия. Поэтому можно утверждать, что Вяземский вступил в литературу певцом наслаждения жизнью, счастливой любви, беспечного бытия в кругу близких, понимающих друзей (например, его «Послание к халату», 1817). В печати же он дебютировал стихотворным «Посланием Жуковскому в деревню» и критическими статьями (1808).

Годы политического либерализма вдохновили его на «свободолюбивые» стихотворения. Лучшие из них: «Петербург» (1818), заканчивающийся воззванием к царю дать конституцию России и уничтожить крепостное право, и «Негодование» (1820), грозящее местью деспотам за угнетение народа

На людской стороне,

На жилом берегу,

Грустно мне, тошно мне

И сказать не могу.

Убежал бы я прочь

Под дремучую тень,

Где в зеленую ночь

Потонул яркий день.

Там деревья сплелись

Изумрудным шатром,

Там цветы разрослись

Благовонным ковром.

От житейских тревог

Я бы там отдохнул,

На цветы бы прилег

И беспечно заснул.

Апрель 1847

НА Н.А.ПОЛЕВОГО

1

Есть Карамзин, есть Полевой,—

В семье не без урода.

Вот вам в строке одной

Исторья русского народа.

2

Что пользы в том, что ты речист,

Что корчишь важную осанку?

Историк ты и журналист,

Панегирист и пародист,

Ты — все... и все ты наизнанку!

3

Бессильный враг, ты тупо жалишь;

Раздолье, смех твоим врагам;

Бездушный друг, ты глупо хвалишь:

Беда и страх твоим друзьям.

1830-1831

Никола́й Миха́йлович Язы́ков (4 [16] марта 1803, Симбирск — 26 декабря [8 января] 1847, Москва) — русский поэт эпохи романтизма, один из ярких представителей золотого века русской поэзии, называвший себя «поэтом радости и хмеля», а также «поэтом разгула и свободы». В конце жизни был близок к славянофилам.

Благодаря условиям свободной и веселой жизни тогдашнего студенчества Языков создает в своих стихах самобытный, яркий и праздничный мир молодого раздолья и вольнолюбия — новый торжественный дифирамбический стиль «лёгкой поэзии». Его анакреонтические стихотворения во славу вина и веселья вскоре были замечены Жуковским. Дельвиг искал его стихов для своих «Северных цветов», а Пушкин приглашал к себе в Михайловское.

Из Дерпта поэт лишь на короткое время уезжал в Москву и Петербург. В 1826 году гостил в Псковской губернии, в Тригорском у А. С. Пушкина. Там было написано знаменитое стихотворение «Тригорское». Впоследствии Языков с удовольствием вспоминал об этой поездке в проникновенном стихотворном послании к Арине Родионовне.

ПЛОВЕЦ

Воют волны, скачут волны!

Под тяжелым плеском волн

Прям стоит наш парус полный,

Быстро мчится легкий челн,

И расталкивает волны,

И скользит по склонам волн!

Их, порывами вздувая,

Буря гонит ряд на ряд;

Разгулялась волновая;

Буйны головы шумят,

Друг на друга набегая,

Отшибаяся назад!

Но глядите: перед нами,

Вдоль по темным облакам,

Разноцветными зарями

Отливаясь там и там,

Золотыми полосами

День и небо светят нам.

Пронесися, мрак ненастный!

Воссияй, лазурный свод!

Разверни свой день прекрасный

Надо всем простором вод:

Смолкнут бездны громогласны,

Их волнение падет!

Блещут волны, плещут волны!

Под стеклянным брызгом волн

Прям стоит наш парус полный,

Быстро мчится легкий челн,

Раздвигая сини волны

И скользя по склонам волн!

В наши дни Н.М. Языков стал как бы поэтом «для избранных», хотя стихи его по сути народные и для развития русского языка необходим вклад, внесенный им в сокровищницу нашего искусства. Стихи его бесценны как школа русской речи, как стихи Пушкина, как проза Гоголя.

Бесценный вклад Языкова в литературу пока скрыт от многих читателей. Его книг почти никогда не увидишь в магазинах, их можно найти только в редкой библиотеке.

А ведь современники поэта считали, что на небосклоне русской поэзии сияют, как солнце и луна, два светила: Пушкин и Языков. Стихи их читались наизусть. Пушкина считали сложней и утонченней; Языкова, особенно в зрелые годы творческой жизни, - возвышенней и чище; говорили, что с пера его стекают не чернила, а перлы, а под пером играют радуга и солнце.

Осенью 1829 года поэт уехал из Москвы в Симбирск. Там, в Симбирске, был создан его знаменитый «Пловец» - стихи о мужественном преодолении бурь житейского моря, о торжестве света, о победе над невзгодами жизни, о победе человека над судьбой.

Идея стихотворения прозрачна: вера в победу над невзгодами жизни.

Мастерство поэта проявляется в том, что эту идею он способен выразить и в звуковой инструментовке своего стихотворения «Пловец».

Да, рисовать звуками умеют не только певцы, но и художники слова. Звуки помогают создать впечатление, помогают «довыразить», помогают в выполнении живописных задач, они аккомпанируют мысли, чувству, настроению. В лучших произведениях словесного искусства звуковая инструментовка – средство, а не цель.

Ритм и инструментовка служат единой цели: в одной строфе дать почувствовать динамику бури на море, написать предельно выразительную картину. И свою картину Языков пишет не только словами, но и звуками и ритмом. Вот это и есть та «музыкальная соответственность» между содержанием и формой, которую поэт – декабрист Одоевский считал «правилом истинного стихотворства».