Глава 2. Особенности взаимодействия высшего профессионального образования и рынка труда в современной России

1. Современное состояние высшего профессионального образования и специфика прогнозирования спроса на специалистов

Последние годы стали в России периодом стремительного роста системы выс­шего образования. Число студентов, достигнув в середине 1990-х гг. минимума, начало расти как в целом по стране, так и практически в каждом из ее регионов. В период с 1993 года – в различных регионах переход через точку ми­нимума происходил со сдвигом в год – и до 2004/05 учебного года число студентов в целом по стране увеличилось практически в 2,6 раза и достигло 6,884 млн. человек, превысив почти вдвое рекорд, поставленный на той же территории в советскую эпоху (3,0 млн че­ловек в 1980/81 учебном году)⁶⁷.

В результате к началу третьего тысячелетия уровень образования населения в стране достиг рекордных отметок и формально является наиболее высоким в ми­ре.⁶⁸ По общей доле лиц с третичным образованием Россия превосходит все развитые страны, а по доле лиц с высшим и послевузов­ским образованием уступает только США, Норвегии и Нидерландам, причем, по мнению ряда авторов, в ближайшие годы и по этому показателю Россия выйдет на пер­вое место в мире.⁶⁹

Не менее быстрыми темпами растет и число студентов вузов в расчете на 10000 человек населения – этот показатель увеличился к 2003 году в 2,25 раза по сравнению с 1996 годом. Темп роста приема в вузы в последние годы опережает динамику выпусков из об­щеобразовательных школ. Начиная с 2001 года численность принимаемых в вузы пре­вышает число окончивших общеобразова­тельную школу, причем этот разрыв все увеличивается.

Прецеденты быстрого увеличения количества студентов за короткий промежуток времени случались и в прошлом. Однако, во-первых, никогда еще доля студентов сре­ди населения не оказывалась столь высокой – 411 человек на 10 тыс. населения (2004 г.), что выше соответствующего показателя в большинстве промышленно раз­витых стран (Франции – 340, Великобритания – 350, Германия – 216)⁷⁰. Во-вторых, ни­когда раньше изменения такого масштаба не происходили по инициативе населения, почти исключительно на средства домохозяйств в результате кардинального пересмо­тра приоритетов в их бюджетах.

Большая часть студентов – свыше 85 % – обучается в государственных и муниципальных вузах (при этом на долю муниципальных вузов приходится менее 1 % от общей чис­ленности студентов). Еще выше доля госу­дарственных и муниципальных вузов в чис­ленности студентов, обучающихся по очной форме – она превышает 90%. Доля негосу­дарственного сектора в системе высшего об­разования пока невелика, но она имеет вы­раженную тенденцию к росту – с 10 % по числу обучающихся студентов в 2000/2001 гг. до 15 % в 2004/2005 гг. Особен­но заметно участие негосударственных ву­зов в заочной форме обучения – их доля в обучении студентов этой категории превы­сила в 2004-2005 гг. 22 %. Быстро увеличивается доля студентов, обучающихся на основе полного возмещения затрат за свое обучение эта доля среди студентов вузов всех типов превыси­ла в 2002/2003 гг. 50 % и возросла в сле­дующем году до 54 %.⁷¹

Быстро растет и доля студентов, обу­чающихся на платной основе в государст­венных и муниципальных вузах – эта доля увеличилась до 46,9 % в 2003/3004 гг. по сравнению с 34,4 % в 2000/2001 гг. и совсем невысокого уровня 8,6 % – в 1995/1996 гг. Доля же «платных» студентов в составе поступающих в государственные и муниципальные вузы на первый курс уже в 2003 – 2004 гг. достигла 56 %, а доля обу­чающихся за плату студентов–перво­курсников в числе поступивших в 2003–2004 гг. в вузы всех типов превысила 62 %.

Другой стороной описываемого процесса стал рост числа вузов и изменение геогра­фии образования. С начала 1990-х гг. количество вузов возросло более чем в 2 раза (в основном за счет негосударственных), и на начало 2004/05 учебного года их число составило свыше 1000⁷². При этом традиционной особен­ностью отечественного образования является очень высокая его концентрация. Около 50 % студентов и 54 % вузов сосредоточены в следующих регионах: Москва, Санкт-Петербург, Ростов­ская, Свердловская области, Республика Татарстан, Новосибирская, Самарская, Челя­бинская области, Республика Башкортостан, Краснодарский край, Тюменская, Ниже­городская и Московская области. Число студентов в этой «ядерной зоне» за последние 10 лет выросло в 1,8–3,8 раза (лидер – нефтеносная Тюмень, замыкает список Санкт-Петербург)⁷³. Есть и регионы, где в целом количество студентов невелико, но оно рос­ло еще быстрее (в 4–5 раз), чем в «ядерной зоне». Это оказавшиеся отрезанными от «большой земли» районы Дальнего Востока (Камчатка и Сахалин) и «нефтегазовые» автономные округа⁷⁴.

Список «ядерной зоны» – не просто перечень мест, наиболее густо «населенных» студентами, но ядро складывающейся образовательной системы. С распадом СССР, когда крупнейшие после столиц университетские города оказались за рубежом, роль провинциальных вузов как центров подготовки кадров и развития науки, естественно, возросла.

Новые кластеры возникли в Южном федеральном округе, где по многим показате­лям лидирует Ростовский университет, связанный со Ставропольским университетом и Кубанским университетом в Краснодаре. На Урале лидируют университеты: Екате­ринбургский (Средний Урал), Южно-Уральский (в Челябинске), а также Тюменский университет (эта часть Западной Сибири входит в Уральский федеральный округ). В Поволжском ФО активно развиваются Нижегородский, Казанский университеты и связанные с ними учебные заведения Уфы. В Сибирском федеральном округе продол­жает лидировать Новосибирск. Дополнительным фактором формирования региональных центров со своими лидерами — крупными университетами стал быстрый рост стоимости транспорта и жизни в столицах. Излишне говорить, что такая география образования приводит к тому, что у жителей разных регионов неодинаковые возможности реализации своего конституционного права на образование. При этом не только возможности, но и желание поступить в вуз пропорционально плотности распределения учебных заведений.

Очевидно, что система высшего образования рано или поздно не сможет развиваться теми же темпами, что и в 1990-х гг., хотя бы по демографическим причи­нам. В соответствии с разработанным Министерством образования РФ «Прогнозом баланса количества выпускников 9-х и 11-х классов общеобразовательных школ на 2003-2010 гг. по федеральным округам и субъектам Российской Федерации» сокраще­ние приема по сравнению с 2001 г. должно было начаться в 2006 г. Однако уже в 2002 г. реальные цифры на несколько тысяч не дотягивали до прогнозных. Абсолют­ное сокращение приема в Москве тоже произошло ранее предсказанного срока⁷⁵.

Как отмечает Т.Л. Клячко, в отличие от ядра, на периферии системы образования прием в государственные ву­зы еще продолжает расти, но наблюдается сокращение или стагнация негосударствен­ной системы высшего образования. В 2002 г. это проявилось уже в 15 регионах, к тому же не во всех регионах вообще существуют негосударственные вузы⁷⁶.

По мнению Г.В. Градосельской, сама идея платности образования большинством населения уже воспринимается как вполне естественная (причем в регионах, но не в Москве, за образование готовы платить даже люди с очень низкими доходами). Хотя в связи с повышением уровня жизни доступность платных форм образо­вания в последние годы несколько выросла, оно по-прежнему остается за пределами возможностей большинства молодых людей. Проведенный в 2004 г. опрос показал, что для 42,4 % из них платное образование сопряжено с необходимостью отказывать себе во всем и для 44,8 % недоступно вообще⁷⁷. Очень близкие данные приводятся в других социологических исследованиях.⁷⁸

Кроме того, в целом по стране негосударственное образование явно не выдержива­ет конкуренции с государственным, пользующимся поддержкой бюджета. Определен­ный успех негосударственного образования, который дал ему возможность к 2005 г. захватить 15 % рынка услуг в области высшего образования, связан с тем, что коммер­ческие вузы приступили к широкой подготовке специалистов по дефицитным «рыноч­ным» специальностям (экономистов, юристов и проч.), но, такая подготовка началась и в государственных вузах. Многие из них, формально занимаясь подготовкой кад­ров для промышленности, живут в основном за счет обучения студентов «модным» профессиям на платных отделениях. При этом, как отмечают Н.Р. Кельчевская и Л.А. Романова, «профильные студенты, подготовка которых и обеспечивает экономическую «устойчивость» вуза, не находят работы по специально­сти»⁷⁹.

Сегодня насе­ление в целом идет на огромные жертвы, мобилизуя собственные средства на то, что­бы дать молодому поколению высшее образование. Согласно данным социологического исследования, проведенного ВЦИОМ весной 2005 года, более 85 % опрошенных считают получение профессионального образования необходимым для своих детей / внуков. При этом 70 % респондентов считают необходимым получение именно высшего профессионального образования⁸⁰. Аналогичные данные показывают и результаты некоторых других социологических исследований: примерно 65 – 85 % самих учащихся школ ориентированы на продолжение образования в вузах⁸¹. Такая тенденция объясняется не только престижностью высшего образования, но и появлением на рынке разнообразных привлекательных образовательных услуг.

Высшее образование рассматривается прежде всего как необходимое условие для того, «чтобы больше зарабатывать» (47 % опрошенных), «больше знать, получить специальные знания» (39 %) или «занять более высокое положение в обществе» (36 %).

По данным того же исследования, в семьях, имеющих детей, среди всех проблем, осложняющих жизнь, невозможность дать детям хорошее образование стоит очень остро – на третьем месте, оставляя позади и проблемы со здоровьем, и опасения потери работы, и безысходность и т.д. Первое и второе места по значимости занимают проблемы низких доходов и бытовых трудностей.

В самом общем виде причины данного явления вполне очевидны: бум высшего образования – конструк­тивный и при этом очень индивидуалистический ответ населения на экономические ре­формы. В связи с этим, возникает закономерный вопрос, насколько эффективна и рациональна эта приспособительная реакция.

Социологи и многие из работников образования считают, при получении высшего образования является «бегство от армии»⁸². Действительно, данные о гендерной структуре студенчества в период войны в Чечне показывают, что доля обучающихся на дневных отделениях вузов (а только они дают отсрочку от ар­мии) среди мужчин призывного возраста составила 65 % (для сравнения: среди женщин того же возраста – 55 %)⁸³. Тем не менее фактор отсрочки (наряду с другими элементами социального принуждения: требуют родители; сейчас все учатся) при всей его важности не играет решающей роли. Ведущим, по результа­там социологических исследований, является стремление к жизненному успеху (в про­винции сильнее, чем в Москве). В 1992 г. образование среди факторов, определяющих материальное неравенство в Российской Федерации, стояло на шестом месте (веду­щим был регион проживания), в 2001 г. образование было уже на втором месте, усту­пая только региону проживания⁸⁴.

Общественное мнение довольно прочно связывает шансы на достижение экономического благополучия с получением образования.

Сегодня мы вынуждены констатировать, что в условиях растущего расслоения общества население, включая и молодежь, первое место среди ценностей отдает материальному достатку. По данным исследования, проведенного Независимым институтом социальной политики, 56 % одиннадцатиклассников поставили его на первое место, что вдвое превосходит число молодых людей, отдавших предпочтение семейным ценнос­тям⁸⁵. По данным других социологических исследований, материальные мотивы имеют еще большую значимость (70 %)⁸⁶. Если сформулировать тот же вопрос в чуть менее опреде­ленной форме (о стремлении к успеху), то среди студентов государственных вузов, обучающихся бесплатно, 93 % ориентировано на успех, среди обучающихся в государственных вузах на платной основе таких 95,9 %, а в негосударственных – 96,4 %. Вывод очевиден – стремление к успеху выступает одним из основных факторов, влияющих на решение продолжать образование⁸⁷.

Ценность профессионального образования для молодежи стала в большей степени зависеть не от реальной потребности в специалистах соответствующего профиля и содержания их труда, а от престижности модных специальностей. Вследствие этого возник лавинообразный спрос на модные специальности в учреждениях среднего и высшего профессионального образования, на что немедленно среагировали негосударственные учебные заведения и платные отделения государственных учебных заведений.

Специалисты отмечают, что такие всплески на рынке образовательных услуг чаще возникают под влиянием социально-психологических факторов, изменений в общественном мнении, чем под воздействием факторов экономического характера. При этом в силу высокой значимости социально-психологических условий формирования спроса на образовательные услуги его изменения постоянно отстают от прогнозных характеристик рынка труда, что, по мнению Е.Ф. Сабурова, приводит к возникновению «временного блага» (до 5 – 6 лет) между изменениями на рынке труда и на рынке образовательных услуг⁸⁸.

Высшее образование стало существенным фактором получения не только прилич­но оплачиваемой, но и вообще какой-либо работы. В 2004 г. из общего числа безработных выпускников 23,4 % – лица, окончившие школу, 26,2% – учреждения начального проф­образования, 35,1 % – средние специальные учебные заведения и только 15,4 % – выс­шие учебные заведения»⁸⁹.

Среди мотивов получения высшего образования, выявленных социологами, есть культурная наследственность (наличие высшего образования у матери, уровень благосостояния семьи и несколько других)⁹⁰. Но парадоксальным образом не рассматривается мотив, который вполне очевиден для работодателей: пред­лагая место претендентам с высшим образованием, они чуть не в каждом объявлении подчеркивают, что это будет «работа в офисе», то есть «чистое» занятие, исключающее физический труд и пребывание под открытым небом. Бегство молодежи от «грязной ра­боты», естественно, приводит к заполнению этих рабочих мест иммигрантами, а следо­вательно – к консервации здесь архаичных условий труда и низких зарплат.

Следует подчеркнуть, что состояние рынка труда сейчас зависит от потребителя, то есть в основном от частного капитала. И если труд дешев по сравнению с другими факторами производства, работодатели в условиях оживления экономики и перспектив ее роста не стремятся нанимать специалистов с минимально необходимой квалификацией. Как отмечает Г.Е. Зборовский, наши работодатели только начинают знакомиться с понятием «over qualified», которое относится к человеку со знаниями, избыточными по отношению к его занятиям⁹¹.

Если молодежь, используя помощь родителей, стремится заручиться пропуском в средний класс, то бизнес, нанимая людей с высшим образованием даже там, где оно не особенно и нужно, приобретает людей с потенциалом роста. Встречаются объявления, где на должности менеджеров среднего (или даже высшего звена) приглашаются выпу­скники физического факультета МГУ или Физтеха. Но в 75 – 80 % объявлений не уточня­ется даже профиль образования, существенно только его наличие, а также знание анг­лийского языка, владение компьютером (иногда определенными пакетами программ) и предельный возраст, который имеет тенденцию к снижению. По данным исследования, проведенного И.А. Майбуровым, при найме на должности руководителей разного ранга требование высшего образования присутствует примерно в 70 % объявлений⁹². Разница в зарплате, предлагаемой руководи­телям в объявлениях, где эксплицитно сформулировано такое требование и где его нет, составляет свыше 500 долл. В объявлениях, предлагающих работу экономистам, бухгалтерам, банковским работникам, юристам и т.д., медиана заработка для лиц с высшим образованием составляет 600 долл., а без него – 400 долл., причем от последних обычно требуется несколько лет стажа работы по специальности.

Если исключить нишу самого низкоквалифицированного труда, то выпускникам средней школы, учреждений среднего и высшего профессионального образования сейчас приходится конкурировать на рынке труда за одни и те же рабочие места. Ре­зультат, конечно, предсказуем. Немало случаев, когда высшего образования требуют даже от курьера, называя его для благозвучия «помощником юриста».

Здесь и лежит ответ на вопрос, почему молодежь выбирает явно бесперспективные специальности. Ничего иррационального в ее поведении нет. Так и будет, пока роль играет не содержание образования, а удостоверенный дипломом определенный потен­циал развития. Как отмечает Л.Л. Шпак, «из инженера-механика выходит продавец садового инвентаря, из инже­нера-электронщика – продавец бытовой техники, а педагог идет в страховые агенты»⁹³. Если студент видит, что, выбирая специальность, он ошибся, то, кроме надежды на не­требовательность рынка труда, остается еще возможность поменять специальность или получить второе высшее образование.

В переходный период, когда экономика набирает обороты, с таким отношением к человеческому капиталу еще можно мириться, в избыточном образовании рабочей силы есть и положительные стороны: это условие быстрого профессионального роста. Но только необхо­димое условие, а отнюдь не достаточное.

Существует иллюзия, что как только будет достигнут определенный образователь­ный уровень (например, половина населения страны обзаведется дипломами о выс­шем или среднем образовании), так сразу возникнет новая экономика, основанная на знаниях. По мнению И. Шарыгина, «миф об «экономике знаний» приходит на смену мифу об «информационном обществе»⁹⁴. Чтобы знания как-то могли повлиять на состояние экономики, должен складываться механизм их эффективного использова­ния. Но высшее образование в современной России растет слишком быстрыми темпами по сравнению с возможностями экономики и при этом не ускоряет развития последней.

Поэтому сегодня многие исследователи говорят именно о буме высшего образования. Он может служить образ­цом неустойчивого развития, то есть развития, при котором побочные отрицательные эффекты сопоставимы, если не перевешивают положительные⁹⁵. Средняя школа сегодня превратилась в подготовительную площадку для поступления в вуз, причем качество обучения в ней всеми – учащимися, родителя­ми, самими учителями и даже социологами – оценивается только с этой точки зрения. Сейчас при переходе из 9-го класса в 10-й отсеивается тот же процент учащихся (30 %), что и при поступлении в вуз, единственное отличие в том, что для поступления в вуз 70 % вы­пускников требуется не одна попытка (с первого раза поступают чуть более 50 %), а две или более⁹⁶. Как отмечает М.В. Арапов, «мы входим в период «всеобщего высшего образования», когда отсутст­вие такового будет восприниматься как некоторая аномалия. Более широкое приме­нение единого государственного экзамена может еще больше повысить доступность вуза, так как ликвидирует промежуточную точку выбора, совмещая выпускные и вступительные экзамены, снижая тем самым психическую и физическую нагрузку на абитуриента»⁹⁷.

Сегодня мы сталкиваемся с ситуацией, когда предприниматели готовы брать на работу выпускников, не особенно интересуясь тем, чему их, собственно, учили. Там, где квалификация действительно важна, например, при найме специалистов по инфор­мационным технологиям, требуются конкретные умения, а не формальное образова­ние.

По мнению С.И. Плаксий, «расходы на содер­жание студента в вузе оказываются ниже, чем создание дополнительных рабочих мест. Выходом из этой ситуации, не ущемляющим прав человека на обра­зование, могло бы стать расширение набора альтернатив высшему образованию»⁹⁸. В частности, государство должно стимулировать бизнес, который испытывает труднос­ти от отсутствия высококвалифицированных рабочих; следует открыть молодежи, стремящейся вырваться из бедности, другие пути к достатку, более быстрые и эффек­тивные по сравнению с низкокачественным высшим образованием.

В связи с этим важнейшей задачей государственной политики занятости является обеспечение сбалансированности спроса и предложения рабочей силы, и один из основных механизмов решения этой проблемы – взаимодействие системы профессионального образования с рынком труда.

Однако кардинальное решение проблемы обусловливает необходимость учета всех факторов, влияющих на воспроизводство рабочей силы и развитие человеческих ресурсов, прогнозирования развития экономики регионов и определение потребностей в кадрах на основе мониторинговых и социологических исследований, что позволит оказывать регулирующее воздействие на формирование образовательных потребностей молодежи с учетом их склонностей и потребностей экономики.

Важной особенностью активной политики занятости является акцент на профессиональную ориентацию и профобучение как средстве развития человеческих ресурсов на протяжении всего периода трудовой деятельности.

Как отмечает Е. Илясов, анализ работы региональных служб занятости показывает, что в общем объеме предложения рабочей силы доля выпускников учебных заведений ежегодно составляет 15–20 %, кроме того, в силу известных обстоятельств, молодые специалисты, по сравнению с опытными работниками, имеют низкую стартовую конкурентоспособность⁹⁹.

В этой связи представляют интерес результаты проведенных в регионах выборочных обследований трудоспособного населения.

Ниже приводится таблица, в которой указаны доли (численность в процентах ко всему населению Санкт-Петербурга в трудоспособном возрасте) обследуемого населения, указавшие на конкретную ключевую проблему, как одну из наиболее существенных проблем рынка труда. Этот показатель авторами Д. Чернейко и В. Перекрест назван общим рейтингом ключевых проблем рынка труда (ОРКПРТ)¹⁰⁰.

Таблица 1