Мгновение всемирного полиса

Для привилегированных и власть имущих мир тесно переплетенных взаимосвязей может оказаться опасным и неприветливым. Такой мир нужно контролировать с помощью тотальной слежки, всеобъемлющего управления доступом, предварительных арестов, упреждающих ударов и высокотехнологичного электронного насилия. И если в этом вопросе вы не с глобальной властью, значит, вы против нее. Для обделенных и выброшенных за борт этот мир, напротив, дает возможность повернуть сети против их создателей путем проникновения во вражеские тылы, подрывной деятельности, захватов и террористических атак.

Всем остальным такой мир может — и должен — помочь расширить сети взаимодействия и взаимных обязательств, создать сообщества без границ и объединиться ради общего дела. Прошедшие по всему миру 15 февраля 2003 года антивоенные демонстрации позволили на мгновение почувствовать, какой будет эта новая реальность.

Насколько мне известно, идея демонстраций сформировалась в ходе нескольких международных встреч. Активисты обсуждали совместные действия на Европейском социальном форуме во Флоренции в ноябре 2002 года, на последовавшей за ним встрече, состоявшейся 15 декабря в Копенгагене, и на Всемирном социальном форуме в Порту–Апегри в январе 2003–го. (На Всемирном социальном форуме, в отличие от Всемирного экономического форума в Давосе, обсуждают, как на вызовы глобализации могут ответить не правительства, а граждане.) Все эти встречи, разумеется, имели свои интернет–сайты, на которых призывы к действию становились доступными всей планете. В киберпространстве это было равноценно прибитой на дверях собора декларации.

Вскоре на сайтах по всему миру уже выкладывались детали намечавшихся в конкретных городах демонстраций, а порталы, подобные stopwar.org.uk, публиковали полные списки акций со ссылками. В депо включились сайты некоторых газет, к примеру, Guardian Unlimited. И все задействованные интернет–страницы спонтанно ссылались друг на друга. Вскоре эта шаткая киберконструкция обернулась громадной, плотно связанной, самоорганизующейся сетью. Зайдя в нее в любой точке, можно было за считаные секунды найти необходимые подробности о готовящихся демонстрациях в интересующем вас городе. Кроме того, перекрестные ссылки давали ощущение всемирной солидарности. Потенциал неконтролируемого роста снизу вверх, сделавший интернет столь эффективной структурой, теперь служил новым политическим цепям.

Демонстрации начались в Мельбурне 14 февраля и покатились вместе с солнцем на запад. Выступления в Сиднее и других австралийских городах прошли уже 15–го. Через много часовых поясов волна дошла до Европы — один за другим встали Стамбул, Рим, Берлин, Париж и Лондон — и холодным субботним днем достигла Нью–Йорка, после чего пересекла континент, накрыв Лос–Анджелес и Сан–Франциско.

В самих выступлениях не было ничего виртуального, нематериального или рассредоточенного. Цепь состояла в том, чтобы собрать в одном месте как можно больше людей и занять самые значительные публичные пространства. И в цепом она была достигнута: во многих городах это были самые массовые демонстрации за всю историю. Люди встали и вышли на улицу, как когда‑то древние греки выходили на агору: лицом к лицу, взмокшее плечо к плечу. Однако это не была слепая масса, ограниченная, как раньше, прямой видимостью, — это был электронно–координируемый рой. У всех мобильные телефоны. Все постоянно обмениваются сообщениями о развитии собьп’ий, чтобы в случае необходимости изменить направление уличных потоков.

По мере того как цунами гражданских акций катилось по миру, глобальные телекоммуникационные сети способствовали наращиванию ее мощи, как будто в ознаменование столетней годовщины посланного Маркони межконтинентального беспроводного сообщения. Телевизионные каналы и новостные сайты живо рассказывали о собьп’иях, развернувшихся в более ранних часовых поясах, и те, кто шел на демонстрацию в следующем городе, уже знали, что они — часть выступлений, охвативших весь мир. О том, что скачки рыночной конъюнктуры способны быстро распространяться через электронные сети, производя локальные эффекты в глобальном масштабе, известно давно. Этим же свойством, как оказалось, обладает и политический импульс.

Когда демонстрации закончились, они оставили после себя невидимую, но мощную инфраструктуру сайтов и перекрестных ссылок. Более того, благодаря физическому участию в акциях миллионов людей она приобрела доверие и эмоциональный потенциал, которых иначе никогда не смогла бы достичь. Эта инфраструктура была мгновенно подключена к незатихающей антивоенной кампании: достаточно было открыть браузер, чтобы узнать место демонстрации против очередной бомбёжки. В самом киберпространстве можно было присоединиться к виртуальному маршу на Вашингтон 26 февраля — координируемой через сеть операции, в ходе которой приемные всех американских сенаторов подверглись штурму по телефону, факсу и электронной почте. В передовице The New York Times, прежде, как правило, пренебрегавшей голосами несогласных, отмечалось: «вероятно, на планете по–прежнему две супердержавы: США и мировое общественное мнение»9.