Новая логика производства

В результате внедрения децентрализации, индивидуализации и удаленного производства сети снабжения оказались расшатаны и видоизменены. Система требует переосмысления. К примеру, с точки зрения экономиста, каждое новое звено сети снабжения увеличивает стоимость конечного продукта — от воды к кубику льда, от песка к кремниевому чипу или от электронного компонента к собранному компьютеру. Традиционно последовательность была такова: проект, производство компонентов, сборка, хранение, розничная продажа и, наконец, свалка или переработка. Но сегодня проектная документация, хранящаяся на сервере, может являться более весомым активом производителя, нежели конечный продукт на складах. А описываемое этой документацией придание материалу добавочной стоимости может происходить во множестве децентрализованных пунктов изготовления с подвижным и часто неопределенным местоположением, а не на стационарных, централизованных промышленных объектах.

С точки зрения проектировщика, традиционное производство — это последовательное увязывание дизайнерских решений с имеющимися материалами. На каждой новой стадии проектировщик ограничен тем, какие решения были приняты ранее. Собирая конструктор Lego, я ограничен геометрией его компонентов; разрабатывая электронную систему из стандартных чипов, я завишу от принципов, заложенных в них разработчиками; а покупая в интернете кеды по индивидуальному заказу, выбираю из небольшого набора доступных деталейб. Однако сегодня момент принятия необратимых решений смещается на все более поздние стадии. Проектировщик, имеющий доступ к сетевому производственному устройству с числовым управлением, может выбрать и загрузить проект, скорректировать его в соответствии с обстоятельствами и установить значения параметров в самый последний момент перед запуском в производство.

Цифровые файлы проектов, управляющие децентрализованным производством материальных и акустических продуктов, могут создаваться методом сканирования или записи, а также другими способами запечатления существующей реальности; могут бьпъ сконструированы с помощью специальных программ — текстового, музыкального или графического редактора; а могут являться сложными комбинациями этих типов — принципиального значения это не имеет. В мире цифрового управления стремительно теряет актуальность до сих пор весьма значимое различие между автографическими и аллографическими произведениями, когда‑то предложенное Нельсоном Гудманом. Любой артефакт сегодня имеет цифровой сценарий, партитуру или план, а каждый производственный процесс практически полностью автоматизирован. Создание таких сценариев, партитур или планов может походить на сочинение музыки (тщательная поэтапная работа с помощью какой‑либо программы–редактора), но чаще напоминает запись выступления — когда операции выполняются на высокой скорости с использованием специализированных инструментов и интерфейсов.

Все это привело к появлению новой и препюбопытнейшей категории предметов искусства. В условиях ремесленного производства арт–обьекты уникальны. Мы ценим их за непосредственную связь с рукой художника, нам важен их провенанс; они обладают качеством, которое Вальтер Беньямин обозначил знаменитым термином «аура»7. В условиях механического воспроизведения появляется различие между оригиналом (к примеру, холстом Вермеера) и его копиями — открытками с репродукциями в музейной лавке, где массовый зритель приобретает лишенный ауры, произведенный промышленным способом ширпотреб. Однако в условиях материализации на заказ из цифрового файла оригинал не требуется: новые материальные воплощения могут быть произведены в любой момент; кроме того, они могут заметно отличаться друг от друга — например, размером, материалом или разрешением.