Перлз Ф. - Теория гештальт-терапии

шения обычных усилий в состоянии бодрствова­ ния несравнимы с переживаниями сновидения. Простейший возможный контакт есть обычный опыт бодрствования, спонтанно исключающий сно­ видение. Таким образом, для того, чтобы сновиде­ ние или любое побуждение проявило себя, есть только один способ: поменять обычную формацию фигура/фон - изменить обстоятельства, в которых контакт возможен, чтобы сновидение тоже стало возможной частью контакта. Это достигается неза­ интересованным отношением. Ни попытка произ­ вольно вспомнить, ни старания активизировать «бессознательное» не приводят к успеху. Необхо­ димо изменить фоны реальности, чтобы сновидение тоже проявилось как реальное. Наши сновидения «выкидываются» нами и «ускользают» от нас, по­ тому что мы сами ошибаемся относительно приро­ ды вещей; мы не можем удержать сновидение, по­ тому что отказываемся принять его как реальность.

Несовместимость сновидения и обычного бодр­ ствования всем известна. Проснувшись, человек начинает чувствовать, что активен, готов вставать и делать что-то, двигаться. Но сновидение принадле­ жит той разовидности желаний, которые могут быть удовлетворены как раз при неподвижном галлю­ цинировании; начало мускульного движения об­ ращает сновидение в бегство (это интерпретирует­ ся как «цензурирование желания до того, как оно получит моторную разрядку»). Еще более важно то, что сновидение, как и галлюцинации, исключе­ но из того, что воспринимается как реальный мир. Галлюцинации не принимаются за собственные функции. (Хотя дети, конечно, принимают свою галлюцинаторную игру за часть реального мира; да и среди взрослых огромное количество времени и

внимания посвящается искусству — галлюцинаци­ ям других людей. Недооцениваются только соб­ ственные сновидения. Или посмотрим на обычное отношение к дневным грезам: они принимаются за уход, бегство от реальности и обязательств. Но это не столько спасение, сколько неправильное упот­ ребление: желание, в конце концов, остается смут­ ным и нереализованным; ему не позволяют стать конкретным в активной игре, и не используют как интерпретацию намерений, как указание на реаль­ ные интересы и призвание.) Другое свойство обыч­ ного бодрствования, исключающее сновидения, зак­ лючается в том, что оно вербально и абстрактно - проснувшись, мы тут же вербализуем свои абстрак­ тные цели: «Где я?», «Что я собираюсь делать се­ годня утром?», «Сколько времени?», «Что мне сни­ лось?»; наш опыт организован посредством этих абстракций. Но сновидение конкретно, невербаль­ но, сенсорно - «эйдетично». В общем, сновидение не является возможным опытом не столько по со­ держанию, сколько по форме .

Все эти факторы действуют особенно сильно (так, что сновидение ускользает быстро и невосстано­ вимо, а не просто блекнет и теряет доминирующее положение), когда самость невротична, и напряже­ ние в отношениях фигуры и фона уже существует, благодаря неосознаваемым привычным подавлени­ ям. Это напряжение - система реактивных образо­ ваний, защищающих обычную концепцию эго и его тела. Когда фон привычно является не пустым, а возмущенным, чтобы сформировать вообще какуюнибудь фигуру, необходимо принять фон за пустой, насколько это возможно. В эту работу вкладыва­ ется значительная энергия аннигиляции. Сталки­ ваясь со спонтанностью сновидения, здоровье са-

мости и сохранность ее организма кажутся находя­ щимися в острой опасности. С этой точки зрения, потребность быть готовым к действию, ориентиро­ ваться во времени, месте и цели, быть бдительным

— это масса спонтанных реактивных образований, готовых встретить опасность, исходящую от сно­ видения. Его мысли и образы немедленно уничто­ жаются таким количеством мобилизованной про­ тив них артиллерии, а выражаемое ими желание подавляется.

В общем, сновидение ускользает и выбрасыва­ ется одновременно двумя путями: спонтанным фор­ мированием фигуры/фона, возможным в данных условиях, и произвольным решением, что же счи­ тать реальностью. Отто Ранк говорит, что Iroquois обычно принимают противоположное нашему ре­ шение: сновидение - это реальность, и поэтому задачей является скорее интерпретировать впечат­ ления бодрствования в терминах сновидения, чем наоборот. Фрейду казалось, видимо, что психоло­ гически наиболее реально детство, поскольку в кон­ це концов он интерпретировал сновидение не в терминах бодрствования (остатков дня), а в терми­ нах детской ситуации. Рассмотрим это далее.

5. Критика Фрейда: III. Реальность

Чтобы прояснить Фрейдовскую теорию вытесне­ ния, мы должны опять рассмотреть его представле­ ния о реальном (см. 3, 13).

Фрейд разделяет «первичный» и «вторичный» процессы мышления. Некоторые отрывки покажут глубинное сходство того, что он говорит, и наших предположений, а также важные отличия.

Теория гештальт-терапии 333

«Первичный процесс стремится к разрядке воз­ буждения, чтобы обеспечить (с тем количеством возбуждения, которое таким образом сосредоточе­ но) тождество восприятия; вторичный процесс ос­ тавляет это намерение, выбирая вместо этого це­ лью тождество мышления.»

Мы бы сказали, что первичный процесс (един­ ство перцептивной, моторной и чувственной фун­ кций, который не очень удачно назван «мышлени­ ем») создает реальность; а вторичный процесс, абстрагирующийся от этого единства - это мышле­ ние, отражающее реальность.

«Изменение аффекта (сущность «вытеснения») происходит в ходе развития. Достаточно подумать о появлении отвращения, первоначально отсутству­ ющего в инфантильной жизни. Оно связано с ак­ тивностью вторичной системы. Воспоминания, из которых бессознательное желание высвобождает аффект, никогда не были доступны пред-сознатель­ ному, и по этой причине освобождение не может быть задержано...»

«Первичные процессы представлены в организме с рождения, в то время как вторичные обретают свою форму лишь по ходу жизни, подавляя и скрывая под собой первичные, и приобретая над ними полный контроль, возможно, только в расцвете жизни».

««Некорректный процесс», смещения в снови­ дении и т.п. являются первичными процессами психического аппарата; они имеют место, когда идеи, лишенные .пред-сознательного катексиса, могут на­ полняться подавленной энергией, которая имеет своим источником бессознательное и стремится к разрядке... «Процессы, описанные как «некоррект­ ные», в действительности не являются фальсифи­ кацией нашей нормальной процедуры, или дефек-

334 Фриц Перлз

тивным мышлением, но способами деятельности психического аппарата, свободного от подавления».

Первичный процесс (создающий тождество вос­ принимаемой реальности) - это спонтанное кон­ тактирование; по Фрейду, он приравнивается ис­ ключительно к процессам сновидения. Искусство, обучение, память и взросление радикально отде­ лены от первичного процесса, как будто обучение и произвольный контроль, появляющийся по мере научения, не могут быть просто использованы, а затем отброшены, когда самость опять сможет дей­ ствовать спонтанно. Конечно, взросление неизбеж­ но будет включать в себя «изменение аффекта», если обучение, в соответствии с этой концепцией, есть ничто иное, кроме подавления.

Что заставило Фрейда считать, что вторичный процесс перекрывает первичный описанным обра­ зом, а не сосуществует с ним в здоровом единстве в системе доступной памяти? Можно говорить о теоретических, практических и личных причинах этого.

В теории Фрейд придерживался неверной кон­ цепции реальности, исходящей из принятия им ошибочной психологии сознания. Если любая ори­ ентация в реальности представлена изолированны­ ми ощущениями и восприятиями, а любая манипу­ ляция реальностью осуществляется посредством изолированных моторных навыков, тогда, очевид­ но, чтобы вообще достичь реальности, должен су­ ществовать абстрактный мыслительный процесс, складывающий части вместе и реконструирующий целое. В этой конструкции все части (изолирован­ ные единицы восприятия (перцепты и проприоцепты), привычки и абстрактные цели) основываются на сдерживании единства спонтанности. Ясно, что

единственными спонтанными целостностями кон­ такта, которые Фрейд смог заметить, были про­ цессы сновидения, включающие в себя, действи­ тельно, мало ориентации и совсем никакой манипуляции. Но существует бесконечное коли­ чество не-галлюцинаторных спонтанных целостностей. То, что происходит в опыте - вопрос коррек­ тности теоретизирования, как показали гештальтпсихологи и прагматики.

Практически — в терапии — Фрейд полагался как раз на диссоциацию пациента; он запрещал ему извлекать смысл или делать что-либо практичес­ ки; вот почему только сновидения бросились ему в глаза как спонтанные целостности. (Перенос, яв­ ляющийся практической спонтанной целостностью, он продолжал рассматривать (как будто смущаясь), как всего лишь остаток детства.) Пойдем далее. Дефективной была не только Фрейдовская психо­ логия сознания, но также и его физиологическая психология. Он представлял ее себе как воздей­ ствие случайных импульсов на механический орга­ низм, приводящее к изолированным возбуждени­ ям. В нашем же понимании, тело наполнено врожденной мудростью. Оно грубо приспособлено к среде с самого начала: обладает материалом для новых целостных образований, имеет некий вид знания о среде (в виде эмоций) и мотивацию дей­ ствий. Тело выражает себя в хорошо построенных сериях целей и намерений, а также в комплексах желаний. Не учитывая всего этого, Фрейд ограни­ чился исключительно вербальной, а не психосома­ тической терапией. Результатом этой практики было то, что он связал динамичное спонтанное «мышле­ ние», которое заметил, не со средой и не с телом;

он выделил для этого независимую область - «бес­ сознательное».

Однако, он был не полностью этим удовлетво­ рен, и не оставлял попыток сказать, что «процессы сновидения не являются некорректными; они есть путь к реальности; это как раз Я, повзрослев, теря­ ет реальность». И, поскольку он хотел это выра­ зить, вся система Фрейдовского психоанализа за­ интересовалась «инфантильным». И правильно, потому что в детстве существовал подавленный процесс, порождающий реальность, которая, в то же время, не является только сном. Заключение, что позже развивается новая здоровая сущность — вто­ ричный процесс — неверно. Это не новая сущность, а проявление эпидемического невроза.

Понятие «вторичного процесса» - это выраже­ ние потери самостью осознания того, что это она производит подавление, и поэтому может также и ослабить его. Давление скорее проецируется на «жестокую реальность». С помощью реактивных образований спонтанный процесс злобно очерня­ ется и становится «просто» снами и невротически­ ми искажениями. Все остальные спонтанные воз­ никновения фигуры совершенно не замечаются. Сновидения и симптомы потом снова атакуются, «интерпретируются» и уменьшаются, а не прини­ маются за части жизненной реальности, существен­ ные для любой творческой деятельности. (Это Юнговская критика). И, в конце концов, детство оказывается одновременно очернено и переоцене­ но; оно переоценивается, когда рассматривается как невосстановимая потеря; и оно очерняется в тера­ пии, сделавшей своей задачей восстановить это не­ восстановимое.

6.Примеры подавления: бессонница и скука

Позвольте приступить к нашим собственным рассуждениям и привести пример вытеснения.

При вытеснении, как мы уже сказали, возбуж­ дение сохраняется в фоне и окрашивает все даль­ нейшие образования болью. Произвольность по­ давления забыта. В этих условиях самость обращается к другим творческим приспособлени­ ям и совершает дальнейшие усилия, чтобы сохра­ нять забытое подавление забытым. Острая бессон­ ница иллюстрирует этот метод функционирования в его простейшем виде. При старании заснуть даль­ нейшие творческие приспособления минимизиро­ ваны, а боль незавершенной потребности прони­ зывает все ощущения, проявляясь как явное неудовольствие, беспокойство и напряжение. Но значение потребности забыто, поскольку ей не было позволено развиваться и ориентироваться.

Во время бессонницы самость хочет расслабить­ ся и дезинтегрироваться, но незавершенная потреб­ ность поддерживает ее в собранном состоянии. Огромные усилия заснуть становятся средствами для сохранения потребности подавленной. Первым делом, страдающий бессонницей закрывает глаза, воображает наводящие скуку сцены, и так далее. Эти произвольные имитации сна, естественно, не соответствуют реальной потребности, которая вов­ се не в том, чтобы спать, а в том, чтобы решить неза­ вершенную проблему. Они могут интерпретиро­ ваться как ретрофлексия: субъект хочет наскучить «другому», имеющему потребность, и погрузить его в сон. Затем у страдающего бессонницей появля­ ются диссоциированные фантазии и мысли, каж-

338

дая из которых, на самом деле, имеет отношение к подавленной проблеме. Но он не хочет замечать этой связи, и поэтому фантазии не сплетаются в одно желание, а мучительно сменяют одна другую. Иногда случается, что одно такое направление фан­ тазии имеет то же аффективное значение, что и подавленная потребность. В таком случае мысли приводят к отреагированию части возбуждения, и субъект погружается в неглубокий, наполненный сновидениями сон. Но скоро он просыпается, если напряжение снова становится слишком сильным. Третья стадия наступает, когда страдающий бессон­ ницей фиксируется и концентрируется на некоей ложной причине, по которой он не может спать (это может быть лающая собака или шумная вечеринка внизу), и направляет свою агрессию на уничтоже­ ние этой причины. Желание уничтожить объект очень близко к действительной глубинной ситуации - попытке уничтожить проблему, и потому оно спон­ танно развивается до сильнейшего аффекта. Оно привлекает огромную энергию, которую субъект ис­ пользует неосознанно. Случается, что этот импульс уничтожения становится доминирующим и ведет к насильственному действию - можно бросить боти­ нок в собаку или постучать в пол - и тогда эгофункция частично восстанавливается. Это может иметь различные последствия: или субъект после этого приобретает больший контроль над подавле­ нием и может сделать его достаточным для того, чтобы заснуть (в ортодоксальных терминах, вытеснение прошло успешно); или, напротив, теперь, когда он использовал против подставного лица некоторое ко­ личество энергии, направленной до этого вовнутрь, он может неожиданно принять незавершенную по­ требность как свою собственную. Он прекращает

старания заснуть, встает, допускает, что вечеринка внизу скорее привлекательна, чем нет, или что это не лающая собака, а какой-то другой звук, который он хочет или боится услышать, не дает ему спать. Правильная ориентация ведет к дальнейшей адек­ ватной деятельности: субъект одевается и идет вниз, пишет письмо или делает что-то еще.

Ирония судьбы в том, что когда он не старается спать, когда «не время» для этого, вытеснение про­ блемы и постоянство возбуждения проявляются как невнимательность, скука, усталость (и иногда даже засыпание!). Доминирующая потребность не может выйти на передний план, а те фигуры, которые на нем присутствуют, нарушены. Они не могут при­ влечь всю энергию, и поэтому они не слишком при­ влекательны. Внимание ослабевает, ни одна фигура не становится яркой. Поскольку есть желание быть в другом месте и делать что-то другое (хотя его не­ возможно распознать, пока ему не будет позволено развиваться), субъект чувствует только, что он не хочет быть здесь и не хочет делать этого. Это и есть скука. Но скучающий человек заставляет себя обра­ щать на что-то внимание - он истощает себя, силясь поддерживать напряженную связь тусклой фигуры и возмущенного фона. Вскоре усталость побеждает, и его веки закрываются. Если подавленное возбужде­ ние удовлетворяемо в фантазии, он может предать­ ся мечтам, или заснуть и увидеть сон. Но чаще, к несчастью, как только он уступает желанию спать и ложится, у него наступает бессонница.

7.«Сублимация»

Вотличие от скуки и рассеянности, которая не может стать привлекательной и завоевать внима-