Перлз Ф. - Теория гештальт-терапии

такт) приходит к чувствованию себя. То, что она чувствует - это взаимодействие организма и сре­ ды.

2. Интерес и его объект

Попытаемся проанализировать захваченность финального контакта как чувство (хотя нужно из­ виниться за бедность языка). Анализируя после­ довательность контактирования, мы упоминали о последовательности мотиваций:

во-первых, импульсы, аппетиты и ответы на стиму­ лы, которые побуждают организм выйти во вне­ шнюю среду (к примеру, голод или укол булав­ кой) ;

во-вторых, эмоции или ощущение взаимосвязи между аппетитом, болью и т.д. и некоторой си­ туацией в среде (к примеру, страстное жела­ ние или гнев), вызывающее агрессивное при­ ближение;

в-третьих, более устойчивая активация доброде­ телей и пороков (к примеру, решительности или уныния), которые доводят до конца слож­ ные ориентации, манипуляции и конфликты. Ясно, что в процессе творческого приспособ­ ления должны присутствовать такие побужде­ ния или мотивации, которые устанавливают связь между ощущением организмом себя как «я» (принятый фон) и новым в среде, ощуща­ емым как «оно», «объект».

Пока продолжается спонтанная захваченность финального контакта, в такой мотивации нет необ­ ходимости, потому что нет других возможностей;

невозможно сделать другой выбор. Чувство захва­ ченности «самозабвенно»: внимание полностью сосредоточено на объекте; и, поскольку этот объект заполняет все поле, все остальное переживается в связи с объектом и его интересами - объект стано­ вится «Ты», к которому обращаются. «Я» совер­ шенно сливается со своими внимающими органа­ ми чувств: мы говорим о том, что можно быть «полностью своими ушами или глазами». К при­ меру, слушая великую музыку, человек «забывает себя и полностью обращается в слух»; и любое воз­ можное «оно» становится просто интересом «Ты». Позвольте использовать слово «участие» («concern») для этого вида само-отсутствующего (selfless) чув­ ства. По сравнению с аппетитами или эмоциями, участие имеет некое статичное или финальное ка­ чество, поскольку оно не является мотивацией. В более светлой части чувственного спектра состра­ дание , любовь, радость, спокойствие, эстетическое наслаждение, инсайт и так далее - скорее, такие состояния участия, чем движения чувства. (Три­ умф победы - интересный пример, потому что «Ты» в этом случае, вероятно, — это собственный Эгоидеал.) Более мрачные примеры - это отчаяние и траур. Мы можем теперь видеть, как это ужасно, поскольку когда нет ни Эго, ни Ты, чувства напо­ минают бездонную пучину.

Вообще, на протяжении всей этой книги мы до­ пускали, что любая реальность вызывает участие: нечто является реальным как объект аппетита, эмо­ ции или интереса. Античные и средневековые мыс­ лители также придерживались точки зрения, что понятия «бытие» и «добро» взаимозаменяемы (но см. ниже, п. 3). Это противоречит, конечно, совре­ менному позитивизму, для которого реальность

нейтральна, а также аналитической концепции «катексиса», подразумевающей, что возбуждение ка­ ким-то образом прикрепляется к объекту - кон­ цепция, правдоподобность которой зиждилась, в частности, на свойстве фетишей вызывать разряд­ ку энергии. Наша точка зрения такова: неинтерес­ ный объект и безобъектное возбуждение являются абстракциями от фигуры контакта, которая в конце (а потенциально — с самого начала) представляет собой первичное спонтанное осознавание реально­ сти. Абстракции кажутся первичными для опыта, только если судить об этом, исходя из фона нео­ сознаваемой произвольности и неопределенной боли, что будет обсуждаться в следующей главе.

3.Пример сексуального прикосновения,

ит. д.

Любовь стремится к близости; наиболее близ­ кий контакт возможен, пока другой остается не­ разрушенным. Любовный контакт может осуществ­ ляться через взгляд, речь, присутствие, и так далее. Но архетипический момент контакта - все же сек­ суальное объятие. Здесь актуальная пространствен­ ная близость наглядно иллюстрирует уменьшение и неинтересность фона. Фон мал, потому что для него нет места: вырисовывается живая фигура, пы­ тающаяся обходиться совсем без фона, и все ее час­ ти вызывают возбуждение. Фигура не является «объектом» для «субъекта», поскольку осознава­ ние проникает в прикосновения. «Дистантные» чувства ощущаются так, как если бы они тоже со­ прикасались с объектом (были как прикасающимися, так и тем, к чему прикасаются): лицо заполняет поле зрения, а звуки - слух. Это неподходящий момент

304 Фриц Перлз

для абстракций или представлений о других мес­ тах и временах: альтернатив не существует. Речь становится, так сказать, довербальной; в ней ва­ жен тон и примитивная конкретность терминов. «Близкие» чувства (вкус, обоняние и осязание) в большой мере участвуют в создании фигуры. Воз­ буждение и степень близости контакта ощущаются как одно и то же; большее возбуждение есть про­ сто более тесное соприкосновение. И движение окончательно становится спонтанным.

Исчезновение телесного фона даже более заме­ чательно. С приближением кульминации фигура состоит из двух тел; но эти «тела» представляют собой сейчас не что-нибудь, а систему контактной ситуации на границе; происходящее перестает быть ощущением физиологических органов. Органичские боли перестают осознаваться. Парадоксально, но собственное тело становится частью «Ты», и, в конце концов, целостной фигуры, как будто гра­ ница была отсоединена.

Этот архетипический контакт демонстрирует так­ же креативность самости. На высоте осознавания опыт является новым, уникальным и оригиналь­ ным. Но когда, в момент оргазма, граница «слома­ на» и самость уменьшается, субъект ощущает кон­ сервативное инстинктивное удовлетворение своего собственного родного тела.

Мы видим также, что контакт является спонтан­ но преходящим. Самость работает над его заверше­ нием, а не над его увековечиванием. Когда процесс формирования фигуры завершен, опыт становится самодостаточным, а фон исчезает, то немедленно становится очевидным, что ситуация контакта как целое является лишь одним из моментов взаимо­ действия поля организм/среда.

Такие же характеристики финального контакта очевидны в процессе еды — контакта посредством разрушения и объединения. То, что ощущаешь на вкус и жуешь, в этот момент жизненно и уникаль­ но; но оно спонтанно проглатывается, фигура ис­ чезает, и ассимиляция является неосознаваемой.

Также и во время интенсивного сопереживания произведению искусства: оно представляется не только неизбежным в своем действии, но также, как ни странно, единственно возможным или, по меньшей мере, наилучшим из возможных, и пере­ живание его неизмеримо ценно; фон (в терминах, в которых мы производим сранительные суждения) исчез.

(Мы выбрали наши примеры контактирования и финального контакта главным образом из числа аппетитов. Однако то же, хотя и не в точности, характерно для такого способа контактирования, как уничтожение. Фигурой при уничтожении являет­ ся отсутствие исключенного объекта в фоне; по­ этому на высоте развития контакта субъект остает­ ся без объекта возбуждения. Присутствует только тяжелое дыхание — следствие усилий, и холод­ ное чувство самости в не интересной более ситуа­ ции - если только не возникнет триумфа с про­ славлением эго-идеала. В случае холодного уничтожения не будет, разумеется, никакого пос­ ледующего роста. Тем не менее, по крайней мере психологически, уничтожение является позитив­ ным поведением и чувством, и не стоит соглашаться с античными и средневековыми авторами, которых мы упоминали выше, в том, что реальное — «хо­ рошо» (желанно), а зло есть отрицание реальнос­ ти; отсутствие объекта, исключенного из поля, пси­ хологически реально, оно устраняет страх. Мы

предпочли бы говорить, что «реальность или воз­ буждает, или беспокоит».)

4. Пост-контакт

Последствием контакта (кроме уничтожения) является совершившийся рост. Процесс роста нео­ сознаваем, и его детали относятся к физиологии -

втой степени, в какой их вообще можно понять.

Взависимости от вида того нового, к чему обра­ щалась и что трансформировала самость, рост име­ ет разные названия: увеличение в размерах, вос­ становление, порождение, омоложение, отдых, ассимиляция, научение, память, привычка, подража­ ние или отождествление. Таков результат творчес­

ние идентичности во взаимодействии организма и среды; это - работа самости. Пища ассимилирует­ ся буквально, то есть из «непохожей» делается «по­ хожей». Обучение, когда оно является усвоением, а не проглатыванием целиком, тоже может быть названо ассимиляцией; результаты его могут по­ том использоваться так же, как собственная мус­ кулатура. Философское представление о восприя­ тии было обратным: то есть зрение становится таким же, как увиденный цвет. Поведенческие при­ вычки «переняты» нами в компании, где мы под­ ражали другим или отождествлялись с ними, фор­ мируя наши личности по их образцу. Но мы не должны быть введены в заблуждение языковой пе­ рестановкой, поскольку в каждом случае нечто было разрушено, отвергнуто и изменено, а также, в ре­

такт осуществляется путем инкорпорации, и не­ подходящая часть практически игнорируется, мы говорим об ассимиляции; хотя, конечно, химичес­ кие элементы сохраняются, отходы экскретируются и продолжают существовать, и так далее. Там, где контакт происходит в виде близости или прикос­ новения, и неподходящая (отвергнутая) часть все еще потенциально представляет интерес, как про­ исходит в восприятии и в любви, мы говорим, что субъект отождествляется с другим, или становит­ ся им. Последствие оргазма - порождение и омо­ ложение посредством системного высвобождения напряжения. (Райх придерживался мнения, что оргазм также является неким биофизическим пи­ танием).

Рассматривая последствия контакта — ассими­ ляцию и идентификацию, можно лучше всего оце­ нить важность среднего залога спонтанности. Если бы самость была только активна, она не могла бы стать также чем-то другим, она могла бы лишь про­ ецировать; если бы она была только пассивна, она бы не могла расти, а могла только подвергаться интроекции.

5.Переход от психологического к физио­ логическому

Спсихологической точки зрения, переход от осознаваемого контакта к неосознаваемой ассими­ ляции исполнен глубокого пафоса. Фигура кон­ такта заполняет весь мир и возбуждает до макси­ мально возможной степени; однако, последствия этого выглядят, как всего лишь небольшое измене­ ние в поле. Хочется, как Фаусту, сказать: «оста­ новись, мгновенье, ты прекрасно!», но выполнить

308 Фриц Перлз

это пожелание значило бы подавить оргазм, глота­ ние или научение. Поэтому самость спонтанно про­ должает процесс, заставляя себя молчать.

(В этот момент, как показал Ранк, в игру всту­ пает основной невротический механизм художни­ ка. Художник настаивает на увековечении себя, на собственном «бессмертии», и поэтому проеци­ рует часть себя в материал, с которым работает. Но, тем самым, он теряет возможность окончатель­ ного завершения и никогда не бывает счастлив. Он вынужден повторять: не такую же точно рабо­ ту, но сам процесс изготовления произведений ис­ кусства. Именно это прерывание и сопровождаю­ щая его тревога, а не «вина» дерзнувшего, является источником того, что Ранк называл «виной твор­ чества»).

Подавление достигаемой кульминации есть par exellence иллюстрация мазохизма: это спасение от боли максимального возбуждения и стремления к разрядке с помощью изнасилования, потому что самость боится «умереть», как будто она является чем-то еще, кроме этого преходящего контакта. И потому наивысшая любовь ощущается, как пригла­ шение к смерти. Любовь-смерть восхваляется, как будто это самая лучшая любовь. Но фактически умирающие от любви органически живут; возбуж­ дение ослабевает; они пытаются вернуть прекрас­ ное мгновение и с неизбежностью терпят неудачу, поскольку возможное теперь прекрасное мгнове­ ние уже совершенно другое.

Но, хотя физиологический прирост и невелик, он абсолютно надежен; мы можем использовать его с этого момента всегда. Невозможно быть обману­ тым творческим приспособлением. (Удовольствие, ощущение контакта, в какой бы форме и при каких

условиях оно ни возникало, всегда является prima facie свидетельством жизненности и роста. В эти­ ке это не исключительный критерий (в ней нет ис­ ключительных критериев), но если это чувство при­ сутствует, оно всегда свидетельствует в пользу позитивности данного поведения, а его отсутствие всегда порождает вопросы.) Что касается восприягия, достоверность творческого отождествления для него принимается универсально: само ощущение уже есть неопровержимое доказательство, хотя его интерпретация может быть и ошибочной. То же должно относиться и к обучению, любви и другим социальным отождествлениям. Но это обычно не воспринимается таким образом; напротив, любовь, которую мы однажды пережили, часто позже вспо­ минается с омерзением; мнения, которых мы при­ держивались, рассматриваются как абсурдные; му­ зыка, которую любили в юности, отвергается как сентиментальная, местный патриотизм вызывает отвращение. Как говорил Морис Коэн, «если влюб­ ленность слепа, то прошедшая влюбленность тошнотворна». Но такие реакции свидетельствуют о неудаче в принятии в настоящем действительнос­ ти наших прошлых достижений, как будто мы сей­ час есть нечто большее, чем то, чем мы стали и бу­ дем продолжать быть. Ясно, что это те случаи, в которых контакт не был завершен, и ситуация не была окончена. Некая подавляющая сила была интроецирована, как часть опыта, и теперь стала час­ тью эго-концепции, исходя из которой мы себя оце­ ниваем. Сейчас наши прошлые достижения, какими бы они ни были, неизбежно отличаются от наших настоящих целей. И вместо того, чтобы использо­ вать их в качестве части своего настоящего снаря­ жения или игнорировать их, как неподходящие,