Перлз Ф. - Теория гештальт-терапии

экстремального физиологического дефицита или из­ бытка — спонтанный аппетит может стать опреде­ ленным, ярким и ясно очерченным до степени гал­ люцинации. При дефектности объекта организм сам создает его, по большей части из фрагментов вос­ поминаний. (Это случается при невротическом «повторении», когда воздействие потребности на­ столько усилено, а средства ее удовлетворения на­ столько архаичны и неуместны, что ординарное творческое приспособление путем ассимиляции реально нового невозможно.) Галлюцинация, вплоть до отрицания среды - это защитная функ­ ция, но она показывает, что происходит обычно.

В более многообещающем случае сильного, но смутного аппетита с возможностью его удовлетво­ рения в среде, задействуется такая функция само­ сти, как способность галлюцинаторно создавать объект, оживляющая то, что актуально восприни­ мается. Эта функция спонтанно фокусирует, запо­ минает и предвосхищает. Организм воспринимает не то, что действительно было секундой раньше, а объект, созданный перцепцией и воображением, на фоне растущего возбуждения. Такая фигура - со­ творенная реальность. Между тем, моторное пове­ дение добавляет другие новые компоненты к быст­ ро меняющемуся целому, а именно — произвольное обращение внимания и приближение. Происходит агрессивное порождение новых возможностей; если обнаруживаются препятствия, гнев и уничтожение изменяют реальность. В общем, можно сказать, что техника или стиль субъекта, выученные им воз­ можности манипуляции добавляются к общей кар­ тине и определяют то, что именно будет восприня­ то в качестве «объекта».

С начала процесса и на всем его протяжении самость, возбужденная новым, растворяет перво­ начальные данности (и среды, и тела, и его при­ вычек) в возможностях, и из них создает свою ре­ альность. Реальность — переход из прошлого в будущее: это то, что существует, и то, что самость осознает, открывает и придумывает.

4. Бескорыстное творчество

Часто кажется, что самость не просто отвечает на все органические возбуждения и средовые сти­ мулы, но действует так, как будто она спонтанно создает проблему ради нее самой, галлюцинаторно видя цель и приспосабливая к ней технику, с це­ лью подтолкнуть и усилить рост. Этот вид «беско­ рыстного действия» крайне интересен. Prima facie он появляется как невротический, поскольку дела­ ет такое большое ударение на «творческом» и та­ кое маленькое - на «приспособлении», что это ка­ жется бегством от реальности в галлюцинации. Тем не менее, эта функция возможна как нормальная: в условиях настолько сложного и тонко организо­ ванного поля, как человеческое бытие, похоже, что возможность достичь ошеломляющего успеха под­ разумевает способность осуществлять случайные и совершенно неожиданные проекты, «создавать себе трудности», а также откладывать все объективно нужное ради игры. Очевидно, что хотя главнейшая мудрость - это результат решений, удовлетворяю­ щих настоящие потребности, наиболее характерная для человека мудрость всегда сначала казалась бес­ причинной и безрассудной. В невротическом беско­ рыстном действии (бегстве от реальности) нужно различать два аспекта: первый есть сохраняющаяся

экспрессия неосознанных незавершенных ситуа­ ций - это многословные планы, мероприятия, де­ лающие человека постоянно занятым, замещающие действия, и так далее. Но также встречается и вы­ ражение неудовлетворенности своей ограниченной самостью, желание изменить данное положение ве­ щей, не «зная», как это сделать. Это выражается в тяге к безрассудным (с точки зрения невротика) приключениям, которые фактически часто замеча­ тельно разумны и интегративны. К тому же, как говорил Йитс, без толики безрассудства не было бы изысканности и поэзии.

Рассмотрим еще раз громадное вложение чело­ веческих усилий в создание более желательной по­ верхностной реальности. Это может делаться по­ средством восприятий и образов в искусстве или посредством выделения сути и объяснений в спе­ кулятивных науках. В одном из аспектов это уси­ лие совершенно бескорыстно, это работа одной кон­ тактной границы . (Небескорыстный аспект искусства — это, безусловно, катартическое отреагирование, когда красота служит пре-чувством для высвобождения подавленной незавершенной ситу­ ации. Спекулятивные науки также имеют полез­ ные прагматические приложения.) Однако, наивное суждение о красоте и правде (обычное в античнос­ ти и проанализированное раз и навсегда Кантом) должно иметь отношение только к самой поверх­ ности. Это не приспособление организма к среде, и не удовлетворительное завершение органического побуждения в среде. Это приспособление целост­ ного поля к самости, к поверхности контакта: как удачно выразился Кант, существует чувство назна­ чения без самого назначения. И этот акт (восприя­ тие красоты) есть чистейшая самость, поскольку

удовольствие беспристрастно и спонтанно; орга­ низм временно бездействует. В трудном и конф­ ликтном поле, где почти ничто не может существо­ вать без произвольности, осмотрительности и усилия, красота стала символом Рая, где все спон­ танно - «звери без клыков и розы без шипов»; да, или звери с клыками и герои, которые могут равно великолепно победить или погибнуть; и где, как сказал Кант, счастье есть награда за добрые наме­ рения. Бескорыстное творчество осознавания под­ линно ре-креативно для животного, которому тре­ буется восстановление сил; оно помогает ослабить нашу обычную расчетливость, чтобы мы могли ды­ шать.

5. Творчество/приспособление

По большей части, так или иначе, мы можем рас­ сматривать творческую способность самости и при­ способление организма к среде как полярности: одно не может существовать без другого. В усло­ виях появления нового и разнообразной среды ни­ какое приспособление невозможно при помощи только консервативной врожденной саморегуляции; контакт должен быть творческой трансформацией. С другой стороны, творчество, которое не являет­ ся постоянным разрушением и ассимиляцией сре­ ды, данной в восприятии и сопротивляющейся ма­ нипуляциям, является бесполезным для организма и остается поверхностным. Ему недостает энергии, оно не может стать глубоко возбуждающим и ско­ ро чахнет. Оно бесполезно для организма, потому что завершения незавершенной физиологической ситуации не может произойти без ассимиляции нового средового материала.

Этот последний пункт очевиден при взгляде, к примеру, на метаболический дефицит, голод и кор­ мление; так же и с другими аппетитами. Но это часто остается не замеченным при рассмотрении (вторично психологическом) незавершенных ситу­ аций невроза. Именно это приводит к ортодоксаль­ ному требованию «переноса» в процессе лечения, хотя отношение к терапевту - реальная социальная ситуация. И изменение установки пациента, когда он поворачивает свою агрессию с себя на собствен­ ные интроекты, чтобы ассимилировать или изверг­ нуть их, есть изменение в реальности. Однако, мы должны пойти еще дальше и сказать следующее: ослабление произвольности, обучение корректно ин­ терпретировать собственный случай, и даже чув­ ствование своего тела и эмоций не решает, в конце концов, каких-либо проблем. Все это вновь делает решение возможным; оно опять трансформирует неосознаваемую вторичную физиологию в пробле­ му творческого контакта; но затем должно быть принято и пережито решение. Если социальная среда еще сопротивляется творческому приспособ­ лению, если пациент не может приспособить ее к себе, тогда он будет вынужден опять приспосабли­ вать себя к ней и сохранять свой невроз.

Творчество без осуществляемого вовне приспо­ собления остается поверхностным. Во-первых, это происходит потому, что в этом случае не задействуется возбуждение незавершенной ситуации, и потому интерес к контакту ослабевает. Во-вторых, лишь во время манипулирования тем, что способ­ но сопротивляться, самость становится полностью вовлеченной и занятой этим; знания, техники, все большее число прошлых достижений запрашива­ ются и используются в этой игре. И скоро «неуме-

стные» трудности (иррациональность реальности) сами оказываются средствами собственного иссле­ дования и обнаружения истинного намерения. Фрустрации, гнев, частичные удовлетворения под­ питывают возбуждение: оно питается частично са­ мим организмом, а частично — сопротивляющейся, разрушаемой, соблазнительной и заставляющей ду­ мать средой. Прибегнем опять к сравнению с изящ­ ными искусствами. Определение творческого мо­ мента как интуитивного постижения целого, а всего остального - только как исполнения - это правда, но вместе с тем и полнейшее заблуждение. Интуи­ ция предвещает, описывает в общих чертах конеч­ ный продукт: он с самого начала существует как галлюцинация; но художник не понимает ее, он не знает своих намерений; лишь обработка материа­ ла-посредника практически обнаруживает намере­ ние и принуждает художника к его осознанию и воплощению.

6. Эмоции

Чтобы проиллюстрировать переход от возбужде­ ний и стимуляции пре-контакта к творческому фор­ мированию фигуры при контактировании, нужно рассмотреть понятие эмоции.

Эмоция - это обобщенное осознавание отноше­ ния между организмом и средой. (Это фигура пе­ реднего плана, состоящая из разнообразных ком­ бинаций проприоцепций и перцепций). Как таковая, она является функцией поля. В психоте­ рапии это может быть показано эксперименталь­ но: путем концентрации и мускульных упражне­ ний возможно мобилизовать отдельные паттерны телесного поведения, и это пробудит некий вид бес-

покойного возбуждения - например, сжатие и рас­ слабление челюстей, стискивание кулаков, тяже­ лое дыхание, и тому подобное приведет к ощуще­ нию фрустрированного гнева. Теперь, если к этой проприоцепции добавляется осознавание среды, будь то фантазия или восприятие неких вещей или персон, на которых можно быть разгневанным, эмоция внезапно проявляется во всей своей силе и ясности. И наоборот: в эмоциональной ситуации эмоция не чувствуется, пока субъект не осуществит соответствующее телесное поведение - таким об­ разом, он начнет чувствовать гнев, только сжав кулаки.

(Теория эмоций Джеймса-Ланге гласит, что эмо­ ция - это состояние тела, и человек становится ис­ пуганным, когда убегает. Частично это так. К это­ му нужно лишь добавить, что телесное состояние включает также необходимую ориентацию и потен­ циальную манипуляцию средой; пугает не бегство само по себе, а убегание от чего-то).

Если задуматься о функционировании организ­ ма в его среде, необходимость в таких интегративных комбинациях очевидна. Животное должно не­ медленно и близко к правде знать отношения поля; и оно должно этим знанием побуждаться к дей­ ствию. Эмоции являются таким мотивирующим знанием, которое позволяет животному переживать среду как свою собственную, расти, защищаться и так далее. К примеру, страстное желание есть уси­ ление аппетита, сталкивающегося с удаленностью объекта, и служит для того, чтобы преодолеть дис­ танцию или другие препятствия. Горе есть напря­ женное ощущение потери или недостатка при не­ обходимости принять факт отсутствия объекта в поле. Оно необходимо, чтобы отступить и восста-

новить силы. Гнев есть разрушение препятствий для аппетита, злоба - это атака на более сильного врага, от встречи с которым невозможно уклонить­ ся, и служит для того, чтобы не капитулировать пе­ ред ним; сочувствие — это избегание или отмена своих собственных потерь путем помощи другому;

итак далее.

Впоследовательности фонов и фигур эмоции сменяют побуждения и аппетиты в качестве моти­ вирующей силы. Мотивация, ставшая определен­ ной посредством их объективных отношений, ста­ новится более сильной. Но эмоции, в свою очередь (исключая случаи очень простых приспособлений), передают свою мотивирующую силу еще более силь­ ным и определенным чувствам — актуализирован­ ным добродетелям и порокам (к примеру, смелость, мрачность, решительность, и так далее), которые вызывают еще более сложные ориентации и мани­ пуляции, особенно произвольные. В этом перехо­ де мы можем видеть, как в происходящее все боль­ ше вовлекаются и организм (добродетели и пороки - это привычки), и среда.

Позвольте сказать еще несколько слов об эмо­ циях. Ясно, что они являются не запутанными или рудиментарными импульсами, но четко дифферен­ цированными функциональными структурами. Если персона обладает грубыми эмоциями, это сви­ детельствует о том, что груб весь его опыт как це­ лое. Но, разумеется, слов в эмоциональном слова­ ре немного, и они грубы; чтобы выразить эмоцию, ощущаемую в опыте, требуются нюансы, умолчания и большие объективные ссылки. Чистым же язы­ ком эмоций являются произведения пластическо­ го и музыкального искусства.

Эмоции, безусловно, являются средствами по­ знания. Далекие от того, чтобы мешать мышлению, они представляют собой уникальные послания о состоянии поля организм/среда, и в этом каче­ стве они незаменимы. Они являются способом осоз­ нать, что именно привлекает наш интерес или нас касается: это способ существования мира для нас. Как единицы познания, они могут быть ошибоч­ ными, но исправить эту ошибочность можно не изгнанием эмоций, но путем их тщательного ис­ следования: не могут ли они развиться в более яс­ ные и устраивающие чувства, если применить сред­ ства произвольной ориентации - к примеру, можно проследить переход энтузиазма первооткрывателя в осуждение или вожделения — в любовь.

Наконец, в психотерапии — «тренировке эмо­ ций» — мы видим, что может быть полезным толь­ ко единый комбинированный метод: мы должны концентрироваться одновременно и на мире «объек­ тов» (межличностных отношениях, фантазиях, па­ мяти и так далее), и на высвобождении телесной подвижности и аппетита, а также и на структуре третьего явления — эмоции.

7. Возбуждение и тревога

Возбуждение продолжается и возрастает по мере прохождения последовательных стадий творческо­ го приспособления, становясь наиболее сильным во время финального контакта. Это справедливо и

втом случае, когда препятствия и поражения в кон­ фликтах не допускают наступления последнего, но

вэтом случае возбуждение становится разруши­ тельным для организующейся самости. Бешенство превращается в гневную вспышку, затем в горе и