8. {492} О. Н. Олидор302

[1 – 2] января 1943 г. [Барнаул]

Уважаемая Ольга Николаевна!

Очень благодарен Вам за письмо³⁰³, к сожалению, я не смог сразу Вам ответить, так как снова заболел и вот только сейчас понемногу начинаю приходить в себя. Мне очень понравился Ваш анализ пьесы Паустовского³⁰⁴. Мне тоже кажется, что пьеса эта во многих отношениях выгодно отличается от целого ряда пьес об Отечественной войне и теми качествами, на которые указали Вы, и тем, что происходящие события показаны не в лоб, а через те внутренние сдвиги, которые производят они в психике наших людей. В этом отношении, несмотря на то, что эти вещи абсолютно разные, пьеса Паустовского имеет, несомненно, родственные черты с «Нашествием» Леонова. Обе эти вещи я воспринимаю как более современные трагедии и полагаю, что такой подход к Паустовскому безусловно освободит пьесу от некоторых мелодраматических нагромождений, которые, несомненно, можно узреть в рукописи. Что касается финала, то он, конечно, недоработан, как, увы, недоработана, к сожалению, по-настоящему и вся пьеса в целом, но и здесь я надеюсь на репетиционную работу и на магию театра, которая должна, если это по-настоящему удастся, восполнить имеющиеся пробелы и отработать по-настоящему всю вещь. А вот с тем, что в пьесе нет среднего советского человека в этой войне, я, пожалуй, не согласен. Ведь это все средние русские люди, даже Анна, несмотря на свою одаренность, все же не Сара Бернар, как говорит о ней Кларисса, а всего-навсего обыкновенная русская актриса, как говорит о себе она сама. В еще большей степени это относится к Люхину, сходство которого с Калебом³⁰⁵, пожалуй, и ограничивается тем, что он тоже режет игрушки, а в остальном это средней культуры хороший русский мастер, конечно, из крестьян, и, мне кажется, что он в очень большой степени наряду с другими персонажами воплощает собой русский народ так же, как по-своему его воплощает и Ушаков, который кроме новелл Грина, ей-богу, существует и в активной российской действительности, то же и Берман — средний оркестровый музыкант, и пьеса интересна именно тем, что все эти средние люди под влиянием сдвигов, происходящих в их сознании и чувствах, в связи с Отечественной войной, незаметно для себя становятся более интересными, крепкими, становятся способными на подвиг, на месть и смерть за свою родину. Такова также и вязальщица. А то, что это средние люди, тем не менее каждый имеет свою индивидуальность, большей частью своеобразную и занятную, это не в минус, а в плюс и для каждого образа в отдельности и для всей пьесы в целом. Во всяком случае, я очень надеюсь, что в спектакле пьеса приобретет тот нужный большой масштаб, который соединит сцену и зрителя и подымет всю постановку до уровня подлинной современной трагедии. Уже сейчас на репетициях это ощущается в достаточной степени сильно. Очень интересным и значительным, в корне лишенным каких бы то ни было мелодраматических оттенков, даже в сцене с мертвым ребенком, намечается образ Анны у Алисы Георгиевны, и остальные все роли разошлись очень хорошо. Я был бы очень рад, если бы вы могли так наладить свои дела и время, чтобы приехать к нам на премьеру. Говорю это не для фразы и не любезности ради, а на самом деле я очень и очень приветствовал бы это и очень усердно и усиленно приглашаю Вас это сделать.

Теперь о другом. Вы знаете уже, как не повезло мне с моими болезнями. В общей сложности вот скоро уже два месяца, как я хвораю, и за все это время мог работать с большими перебоями. Сейчас я надеюсь наверстать потерянное время, но, к сожалению, ни мне, ни Алисе Георгиевне, которой приходилось, помимо работы в театре, много возиться и со мной, не удалось, как мы хотели, приехать в декабре в Москву и выехать на {493} фронт. И это мы надеемся наверстать, но, очевидно, уже несколько позднее. Дня два тому назад я отправил Михаилу Борисовичу довольно подробное письмо³⁰⁶, главным образом по двум вопросам: о поездке на фронт нашей бригады и о возвращении театра в Москву. Так как мне хочется, чтобы Вы были в курсе этих дел и не хочется повторяться, то я посылаю Вам вместе с этим письмом копию моего письма к Михаилу Борисовичу. Полагаю, что Вы ясно представите себе все положение вещей и очень буду рассчитывать на Вашу помощь и в этих вопросах. Пишу Вам еще дополнительно то, что как-то не вместилось в письмо к Михаилу Борисовичу. В силу ряда бытовых и климатических условий заболеваемость в среде нашей труппы принимает угрожающие размеры, нет почти ни одного полностью здорового человека. Я уже не говорю о том, что все не вылезают из гриппов, бронхитов и прочей прелести, но помимо этого ряд актеров страдает чрезвычайно серьезными желудочно-кишечными заболеваниями, вплоть до язвы в желудке (Терентьев, Новиков); плохо чувствуют себя все сердечники и увы, не минула нас и особая местная болезнь под названием бруцеллез, которая было совершенно скрутила нашего актера Боброва. Только сильный, здоровый организм и дружеский уход помог ему выкарабкаться. Вообще эвакуационных щей мы хлебнули вдосталь и, право, пора перевести нас на другой режим. Нельзя, мне кажется, в решении этого вопроса забывать того, что город, в котором мы находимся, по своим условиям и санитарно-гигиеническим, и климатическим, и всем прочим вряд ли может идти в какое-либо сравнение с городами, в которых временно пребывают другие московские театры, а также и то, что, как я писал Михаилу Борисовичу, мы пережили три эвакуации³⁰⁷. Ей-богу, хватит и пора в Москву!

Очень жалею, что мне не удалось повидаться с Александром Васильевичем³⁰⁸. Он не смог из-за отсутствия времени заехать в Барнаул, а я из-за болезни приехать к нему в Новосибирск. Там был Богатырев³⁰⁹, который говорил с Александром Васильевичем, правда, почти на ходу, так как поезд, с которым ехал Богатырев, опоздал и Александр Васильевич уже уезжал в Москву. Богатырев поставил перед Александром Васильевичем асе вопросы, о которых я сейчас пишу и Вам, плюс еще один очень важный. Вы уже знаете, что состав труппы у нас донельзя ограниченный, мужчин всего двадцать, когда кто-либо заболевает, а это случается часто, то одному актеру приходится в одном и том же спектакле играть две роли. Малочисленность труппы лишает нас возможности отправить на фронт бригаду параллельно с работой на месте. Вообще труппу нам необходимо увеличить и в первую очередь, конечно, актерами высококвалифицированными и по-настоящему качественными. Есть ряд актеров, с которыми у нас достигнуто полное соглашение и которые очень хотят, а некоторые прямо стремятся работать в Камерном театре, вот мы и просим комитет помочь нам в этом. Актеры — это Скоробогатов и Крюгер из театра им. Пушкина, Леондор из Ростовского театра, Соболева из Саратовского театра, Васильчиков из Днепропетровского театра, Слонова из Театра сатиры. Это уже не первый раз, когда я обращаюсь с аналогичной просьбой к комитету, но до сих пор фактической помощи мы еще не получали. Речь шла раньше о Крамове из Харьковского театра, Врублевской и Бодрове из Тбилисского театра, Полякове из Воронежского театра и др., и всегда в результате оказывалось, что по тем или иным причинам перевести их нельзя³¹⁰. Может быть, хотя бы на этот раз удастся помочь нам в этом отношении. Вы спрашивали меня о Герште, считаю его работу в Камерном театре очень желательной и говорил о переводе его к нам еще летом с Беспаловым, но, увы, ответ был все тот же: «Невозможно оголять Челябинск». Уходит, его направляют в Саратов, несмотря на предварительную мою заявку и на то, что это мой ученик.

Не посетуйте, пожалуйста, на мое столь длинное послание, отчасти Вы виноваты в этом сами, так как меня разохотило написать Вам Ваше дружественное письмо, но, главным образом, уж очень все это наболевшие {494} вопросы и надо как-то их зафиксировать и разрешить. Я напишу также письмо Александру Васильевичу³¹¹, но оно далеко не будет столь подробным, и поэтому я очень прошу Вас, так как Вы сейчас будете целиком в курсе наших дел, в случае надобности более подробно, чем это сделаю я, изложить наши нужды Александру Васильевичу и сказать ему, что я по-прежнему твердо рассчитываю на его содействие и справедливую помощь.

Буду ждать от Вас ответа и притом возможно скорее. Буду ждать Вашего приезда на премьеру Паустовского примерно в конце января. Я буду Вам своевременно телеграфировать.

Алиса Георгиевна просит передать Вам ее самую сердечную признательность за присланные стихи³¹²и внимание.

А. Таиров.