Хрестоматия

Самостоятельное сидение — 31/13. Стояние, опираясь о мебель, — 42/15. Само­ стоятельное принятие вертикального положения, опираясь о мебель, — 47/15.

Развитие движений, связанных с хождением. Хождение с помощью — 45/17. Са­ мостоятельное хождение — 64/25.

Как видим, локомоторные движения у молодого шимпанзе развиваются быс­ трее, чем у ребенка, но в основном фазы развития протекают в одной и той же последовательности.

Эти факты я привожу потому, что они важны для лучшего понимания психики животного. То, что мы обычно называем врожденным, инстинктивным или автома­ тическим, является в действительности результатом развития, приобретается не только во время роста и физического развития, но также путем упражнений и опытов. Такие основные реакции, как сосание, поднимание головы, координированные движения рук, не говоря уже о более сложных действиях — сидении, ползании, стоянии и хождении, являются результатом научения, зависимым от условий развития.

Желая сравнить психику молодого шимпанзе с психикой ребенка, как этого требуют сформулированные во введении принципы, мы непременно должны срав­ нить условия наблюдения. Ребенок заботливо выхаживается и обучается своими родителями и воспитателями, а детеныш шимпанзе в естественных условиях вос­ питывается только своей матерью. Понятно, что условия их воспитания весьма различны и должны привести к возникновению разных реакций. Поэтому сравне­ ние действительных способностей детеныша шимпанзе и ребенка человека — дело весьма трудное, а в некоторых вопросах и невозможное.

Выдвигаются два возможных пути исследования. Один из них состоит в том, что­ бы ребенка человека с момента рождения воспитывать в «животных» условиях, абсо­ лютно лишая его общественного влияния со стороны окружающих. Конечно, по соображениям этического характера подобное исследование, по-видимому, не уда­ стся провести. Однако известно несколько более или менее вероятных историй с детьми, которые воспитывались в условиях отсутствия всякой цивилизации и пове­ дение которых очень отличалось от обычной нормы. В 1799 году в лесах поблизости от Авейрона во Франции нашли мальчика, ведущего жизнь животного. Он был нагим, тело покрыто множеством шрамов. Когда он видел людей, то спасался от них бег­ ством, ловко, по-обезьяньи карабкаясь на дерево. Ему было 11—12 лет, а он совсем не умел говорить, и история его прошлого никому не была известна. Его пробовали воспитывать в культурных условиях, но это не дало эффекта; мальчик остался диким и говорить никогда не научился. Затем известна история некоего Каспара Хаузера, которого считали наследником престола одного из немецких князей и которого в результате дворцовых интриг заключили в тюрьму, где он пробыл с раннего детства до 17-летнего возраста. Мальчик жил в низкой темной камере и видел только надзи­ рателя, никогда не сказавшему ему ни слова. Освободили его в 1828 году. На свободе он ходил с трудом, не умел пользоваться руками и сумел сказать только одну фразу. Последующее воспитание дало весьма незначительные результаты. Хаузер так и не стал нормальным человеком. Наконец, в 1921 году в Индии нашли в волчьей норе двух маленьких девочек. Когда их забрали в поселок, девочки несколько лет ходили на четвереньках, и их с большим трудом удалось отучить от этой привычки. Младшая из них, например, вообще не научилась говорить, а старшая, прожившая до 6 лет, достигла лишь степени развития двухлетнего ребенка.

Впрочем, следует признать, что вряд ли какая-либо из этих историй может быть научно проверена.

контролю есть путь воспитания молодой обезьяны примерно в тех же условиях, в каких воспитывается и человек. Действительно, этим способом удалось приобре­ сти ряд ценных сведений.

В 1931 году 26 июня в том самом питомнике, где родилась Альфа, появилась на свет самка шимпанзе — Гуа. В возрасте 7,5 месяца ее отлучили от матери, и супруги Келлог взяли ее на воспитание. В это время их собственному сыну Дональду было 10,5 мес. В течение 9 месяцев Гуа и Дональд жили и воспитывались вместе, и их психическое развитие было предметом весьма тщательного наблюдения. Гуа воспи­ тывалась совершенно одинаково с Дональдом. Она носила теплую одежду и укры­ валась одеялом. <...> Кормили ее на детском кресле около стола, с ложечки и из чашки, а после еды и питья она вытирала себе губы тыльной стороной кисти. Ре­ жим кормления для Гуа был такой же, как и для Дональда; шимпанзе получала 600 г молока ежедневно, ела овощное пюре, бисквиты, варенье, фрукты, яйца всмят­ ку, желе, пудинги, пила апельсиновый сок и т.п. <...> После двух месяцев «циви­ лизации» Гуа ей дали кровать с сеткой и матрацем, а также пижаму. Матрац Гуа приняла с большой радостью, и когда его временно взяли, обезьянка плакала так сильно, что его пришлось вернуть ей. Поведение шимпанзе во время сна очень похоже на человеческое. Сонная Гуа трет глаза кулаком, голова клонится на грудь.

Подобно этому, и Иони, молодой шимпанзе (в наблюдениях Н.Н. ЛадыгинойКотс), когда бывал сонным, громко зевал, моргал, глаза у него слипались. Во время жары шимпанзе спит на спине, широко разбросав свои конечности. Зимой он спит чаще на животе и подкладывает под себя руки. До 9-месячного возраста Гуа спала дольше Дональда, и притом всегда спала после еды. Через несколько недель, прове­ денных среди людей, Гуа перед сном каждый раз разбрасывала свою постель. Келлоги не видят в этом особых конструктивных моментов, указывающих на врожденную склонность шимпанзе к строительству гнезд, что они всегда делают на свободе. Ско­ рее всего, это была присущая всем детям тенденция к игре в кровати.

Игры вообще составляют важную сторону в жизни шимпанзе. Большую часть сво­ его времени посвящали играм также Гуа и Дональд. Сидя на высоком стуле, Гуа часто бросала на пол разные предметы и то и дело нагибалась, чтобы увидеть, как они падают. Когда она находила какой-нибудь предмет, как, например, одежду, лоскуток, веревку, цепочку, то надевала себе на шею и ходила с ним. (Эту тенден­ цию шимпанзе к «украшению» себя всем, что можно навешать, подчеркивают все авторы.) Нередко Гуа надевала себе на спину одеяло и волочила его за собой по комнате или накладывала на плечи ветки деревьев и ходила с ними, широко улыбаясь. Дети охотно прятались в сундуках, корзинах и ящиках. Гуа качалась на кресле-качалке, повисала на дверной ручке, на лестнице или на ветке дерева. Игрушкой для шимпан­ зе может быть буквально все, что можно грызть, бросать, трясти. Гуа дышала на оконное стекло и рисовала на нем пальцем; сидя на земле, пересыпала руками песок и рыла в нем ямки. Иногда она отнимала у Дональда какую-нибудь игрушку и позво­ ляла себя догонять, улыбаясь при этом, когда тот с громким смехом семенил за ней. Дети часто играли большим мячом, сидя на полу и катая его от одного к другому.

В умении подражать ранее неизвестным движениям Гуа стоит ниже Дональда. Если Дональду давали щетку для волос, он пробовал причесаться. В возрасте 17 месяцев он закрывал ящики, волочил щетку по полу, как бы подметая, ходил по комнате, заложив руки за спину. Этого рода подражательные движения чужды шимпанзе.

Весьма обстоятельны наблюдения Н.Н. Ладыгиной-Котс, касающиеся игр шим­ панзе. Игры раскрывают природные особенности животного, необычайную жи-

вость его интеллекта, большой интерес к окружающему миру, изменчивость настроения, непостоянство интересов, постоянную психическую активность. Вместе с тем во многих случаях выявляется и слабая сторона исследований этого типа, если они проводятся только на одной особи. Подобные исследования дают возможность для весьма подробного наблюдения, но никогда не создают уве­ ренности, что описанные признаки являются, в сущности, принадлежностью шимпанзе как вида, а не одной исследуемой особи.

Воспитанник Н.Н. Ладыгиной-Котс, шимпанзе Иони, находился под наблюде­ нием больше 2 лет, с полуторагодовалого возраста. Иони очень любил играть с людьми. Прятался под мебелью и за драпировкой, а когда кто-нибудь приходил, ловил его за ногу. Маленькую собачку он преследовал, мучил, давил ее и щипал. Любимая игра Иони — отнимать предметы. Достаточно было взять в руку, например, пробку и показать ее Иони, как он прерывал свое занятие и начинал добывать ее всеми спо­ собами. Когда ему это удавалось, он совал пробку в рот и всячески охранял ее, но если его оставляли в покое, он выплевывал ее и переставал обращать на нее внимание.

Любопытна такая ситуация. Иони входит в клетку и стоит около двери. Воспи­ тательница делает вид, что хочет запереть двери. Иони моментально выбегает, но через минуту снова входит в клетку, поглядывая на воспитательницу, ударяет рукой о пол, как бы желая обратить на себя внимание. Если воспитательница не реагирует, Иони входит в глубь клетки, но малейшее движение ее вызывает стремительное бегство. Если дверь удастся захлопнуть, Иони разражается громким плачем.

Щекотание живота и паха приводит Иони в радостное настроение. Эта игра никогда не надоедает ему; при этом он широко улыбается и принимает особую позу, как бы предлагая продолжать игру.

Иони охотно ездит на ком угодно и на чем угодно. Любит, когда его везут в детской коляске или тянут по полу на тряпке, а особенно на перевернутом стуле. Каждый круглый предмет он катит по полу, возит скамейки, ящики, счеты — и притом с тем большим восторгом, чем больший шум вызывает эта игра. Он тол­ кает и гоняет счеты и на бегу садится на них. Ездит на них, отталкиваясь руками и ногами, и улыбается. Таким же способом Иони пробует ездить на подушке, коврике, ночной туфле, деревянном шарике и даже апельсине.

Особенно любит он пролезать через всякие дыры. Увидя, например, дыру в какой-либо ткани, он сначала просовывает только палец, разрывает ткань боль­ ше, просовывает всю руку, потом — голову, наконец, пролезает весь и после этого, улыбаясь, сидит минуты две. Таким же образом он перелезает через петлю из веревки, а когда застревает посередине, делает отчаянные усилия, чтобы ос­ вободиться. Но это не мешает ему сразу же после освобождения повторять все сначала. Иони как будто бы нарочно создает трудные для себя ситуации, по­ стоянно сооружает какие-то ловушки, упряжки, петли, препятствия, которые нужно преодолеть. Н.Н. Ладыгина-Котс высказывает интересную гипотезу, что игра эта имеет известное жизненное значение: животное тренируется в преодоле­ нии препятствий, что для него совершенно необходимо в естественных условиях.

Заслуживает внимания постоянная психическая активность животного. Даже ког­ да Иони засыпает, он задирает ноги вверх и играет ими, качает висячую трапецию, пока совсем не заснет. Каждый вид игры непродолжителен. Для примера привожу одно из наблюдений поведения Иони в течение 15 мин. Выпущенный из клетки Иони взбирается на стул и смотрит через окно на улицу, сидя на спинке стула и касаясь лицом стекла. Когда видит близко проходящего, стучит рукой по стеклу и издает звук «у-у». Затем он хватает шнур от лампы, крутит и грызет его, то и дело поглядывая в

274 Ян Дембовский

окно. Через минуты две вскакивает на кресло посреди комнаты, хватает лежащую на нем бумажку и перебегает на соседнее кресло. Здесь он берет и по очереди запихивает в рот лежащие рядом на столике фарфоровые фигурки. Затем бежит к елке, ложится под ней на спину, вытягивает вверх конечности и ловит ими свисающие шишки, обрывая их и разгрызая; спустя некоторое время он снова подходит к окну, а через минуты две возвращается под елку, ложится навзничь на кресло и опять срывает шишки. Игра шимпанзе — это мозаика не связанных между собою действий, при этом животное использует самые разные попадающиеся ему на глаза предметы. Иони начинает одну игру — и тут же увлекается другой, забывая о первой. Даже во время наиболее оживленной игры он сразу же бросает ее, если ему показывают что-то новое. Таким способом можно пресечь любую эмоцию и любой эффект шимпанзе. Педагог легко может установить, насколько поведение молодого шимпанзе напоминает поведение ребенка.

Иони любит собирать всевозможные предметы, объединяя их по каким-либо сходным признакам. Он подбирает яркие лоскутки, особенно красные, желтые и блестящие куски шелка. Часто собирает прозрачные предметы, через дырки кру­ жева протыкает палец, через вуали и клеенку смотрит на свет. Кусок попавшей ему желтой прозрачной клеенки Иони нюхает, ощупывает губами и, наконец, прикрывает ею глаза. Затем берет эту клеенку в зубы, закрывает ею лицо и, под­ няв голову, чтобы клеенка не упала, смотрит через нее вверх, а потом ударяет себя кулаком по лбу. Накрыв клеенкой глаза, он бросается на стены, ударяет о них кистями рук, крутится и прыгает, но старается, чтобы клеенка не упала. Ложится на спину, прикрывает глаза двумя оторванными кусками клеенки и про­ должительно смотрит через нее вверх.

Иони забавляется также звуками. Часто он щелкает зубами до полного утомления, ритмично хлопает ладонями, ударяет рукой о пол, так же ритмично стучит разными предметами, звенит связкой ключей, держа ее в зубах. Кусок резины он натягивает между зубами и пальцами ноги и, трогая пальцем, играет на ней, как на струне, пока резина не порвется. Тогда он бросает ее, не обращая на нее внимания.

Некоторые типы игр Н.Н. Ладыгина-Котс классифицирует как эксперимен­ тальные. Иони долго полощет рот водой, потом выплевывает воду на пол, разли­ вая ее вокруг. Подставляет ладонь под струю воды из крана и приближает ее ко рту, пробуя пить, но по пути вода разливается. Иони повторяет эти движения в быстром темпе, однако опять без результата. Тогда он переходит на другую сторо­ ну умывальника и хватает воду рукой, как будто это какой-то твердый предмет. Наконец ловит воду просто ртом из струи. С этого времени Иони всегда пьет этим способом: открывает кран и ловит воду губами.

Древесные опилки находят у Иони разное применение. Он пересыпает их с руки на руку, собирает со всей клетки в одну кучу, которую переносит затем на разостланную бумагу, и тянет ее по полу, а рассыпанные по дороге собирает и присоединяет к остальным. Потом внезапно выдергивает бумагу, стряхивает ее, обтирает руки, ударяя одну о другую, стелит бумагу в другом месте, и снова переносит на нее опилки.

Палочки и соломинки Иони разламывает пальцами на кусочки, которые встав­ ляет между губами. Острые стеклышки, шпильки и гвозди целыми пригоршнями закладывает в рот, однако он никогда не поранился. <...>

Особого обсуждения заслуживает общительность шимпанзе. Гуа и Дональд с са­ мого начала жили в большой дружбе, общаясь только друг другом и со своими вос­ питателями. Но однажды заботу о спящих детях возложили на новую прислугу. Гуа

проснулась и, увидев неизвестную ей особу, начала громко кричать и бегать по ком­ натам. Ее крик разбудил Дональда, и он проснулся. Гуа тут же подбежала к нему и успокоилась. Когда она кричала, Дональд начинал плакать, а когда в наказание ее посадили на стул, запрещая ей двигаться, Дональд подбежал к ней и обнял ее руками, на что и Гуа ответила объятиями. На прогулках Гуа держалась покровительственно. Если Дональд отставал, Гуа возвращалась, брала его за руку и всячески помогала ему разными способами. В отношении к другим маленьким детям Гуа была дружествен­ ной. Однако она не переносила, когда на нее кто-либо указывал пальцем и смеялся. Тогда она с лаем бросалась, кусала и била его. В отношении ко взрослым Гуа была недоверчивой, и снискать ее ласку было нелегко. Что касается других животных, то вначале она дружественно реагировала на некоторых из них, но, напуганная как-то лаем маленькой собачки, она начала ее бояться. Когда детям дали живого майского жука, Гуа едва дотронулась до него пальцем, Дональд же взял его в руку.

Такое отношение к детям и животным является индивидуальной особеннос­ тью Гуа. Иони в подобных ситуациях вел себя совсем иначе. Маленьких животных он постоянно мучил, а детей очень не любил, грыз и щипал. Увидев однажды ползущего таракана, Иони ударил его ладонью и раздавил, потом обнюхал ла­ донь и старательно ее вытер. В следующий раз он прикрыл таракана тряпкой и убил его через тряпку кулаком.

Шимпанзе, как известно, существо довольно общительное; он всегда должен иметь около себя «приятеля» и является во много раз более зависимым, чем ребе­ нок. Находясь в одиночестве, Иони сидит неподвижно, не играет, безразлично грызет какой-нибудь предмет. Но едва войдет кто-либо из своих, как он момен­ тально преображается, бегает по клетке, шумит, занимается гимнастикой на тра­ пеции, всюду находит что-либо для игры. Когда в положенное время завтрака ему подали молоко в отсутствие воспитательницы, он отвернулся и не прикоснулся к молоку в течение 4 ч; по возвращении же воспитательницы Иони выпил молоко незамедлительно. Гуа также была чрезвычайно привязана к своему воспитателю, особенно в начале своей «цивилизованной» жизни; она чувствовала себя хорошо лишь тогда, когда могла держаться за его брюки. В отсутствие же воспитателя она хватала какую-либо часть его одежды и носила с собой. Встреча всегда была бур­ ной, с объятиями и поцелуями.<...>

Иони полон сочувствия. Когда воспитательница делает вид, что плачет, он тут же бросает всякую игру, подбегает, хватает ее за подбородок, кладет ей руку на голову, касается губами лица, при этом его шерсть встает дыбом.<...>

Н.Н. Ладыгина-Котс выделяет у шимпанзе ряд «инстинктов». Можно, конеч­ но, спорить, имеем ли мы здесь дело с инстинктами или речь идет о приобретен­ ных либо заученных реакциях, но независимо от этого факты остаются фактами и создают верную картину поведения животного.

Инстинкт самосохранения. Во время болезни Иони особенно ласков и охотно поддается лечению, гораздо лучше ребенка переносит физическую боль. Если Иони занозит себе подошву, то тщательно ее осматривает и всю ощупывает пальцем. Он с готовностью поддается ежедневному мытью, вытиранию, причесыванию, стрижке и со вниманием приглядывается ко всем манипуляциям. Особенно любит он выискивание и вычесывание частым гребнем, внимательно осматривая, нет ли паразитов. Иони любит также обгрызать ногти, а после еды подолгу ковыряет в зубах. Если он запачкается чем-нибудь, то старательно вытирает грязь руками или тряпкой; нос вытирает кистью руки и постоянно ковыряет в нем. Иони бес­ покоится о чистоте постели и даже силой не позволяет уложить себя, если она пахнет, например, мочой.

276 Ян Дембовский

Инстинкт питания. Даже очень голодный шимпанзе никогда не бросается на пищу, а сначала обнюхивает ее, проявляя особую осторожность к неизвестным ему продуктам. Меню Иони в основном совпадает с диетой Гуа. Самым большим лакомством Иони был морковный сок. Иони великолепно очищает апельсины и лимоны, которые съедает с аппетитом, очищает также бананы, редиску, репу и каштаны. При этом сначала он выедает более вкусные части; из поданных ему вишен выбирает прежде всего самые большие и зрелые, выплевывая косточки. Гораздо охотней Иони ест в обществе близких ему людей. Но и во время еды он очень подвижен, активен по отношению к окружающему: так, сидя на коленях воспитательницы, он разглаживает складки ее платья, ощупывает пальцами ее лицо, притягивает ногой стоящий рядом стул и т.д.

Инстинкт собственности. Иони не любит, когда во время еды ему кто-либо протягивает руку; тогда он резко хватает протянутую руку и пытается грызть ее. Долгое время он не позволял забирать свою постель, чтобы сменить подстилку, держал ее руками и зубами. Если Иони дать какой-либо предмет, а потом снова взять его, он впадает в бешенство, со всеми последствиями, присущими его не­ укротимой натуре. Если же ему вернуть этот предмет, он сразу перестает им инте­ ресоваться. Возвращаясь с прогулки, он постоянно приносит кусочки стекла, гвоз­ ди, камешки, палочки. В подаренном ему мешочке с лоскутками, ленточками и шнурками Иони мог рыться целыми часами, осматривая свой скарб и навешивая на шею самые длинные и ярко окрашенные предметы.

Инстинкт гнездостроения. Сидя на полу, Иони часто окружает себя разными пред­ метами, из которых создает подобие гнезда. Он разрывает бумагу на мелкие кусочки, подкладывает их под себя и ложится на них. На ночь он приводит в порядок свою постель, делает подобие подушки, сгребая подстилку в одно место, и кладет туда голову. В истолковании этих фактов можно сомневаться, ибо маловероятно, что мы имеем здесь дело с зачатками естественной склонности к гнездостроению. По Ниссену, в природе молодые шимпанзе не строят гнезд. Нам же кажется более правильным осторожный взгляд Келлога, что манипуляции с постелью и другими предметами принадлежат скорее к категории игры, чем строительства1.

Половой инстинкт. Из 3 описанных в этом разделе шимпанзе только Иони был самцом, и в известных вопросах он, конечно, отличается особым поведением. Из множества фактов выясняется весьма легкая половая возбудимость животного. Иони обычно спит с большим мячом, а когда мяч окажется под ним, наступает эрек­ ция, и он выполняет движения спаривания. Иони часто играет с мячом — катит его по полу, догоняет, падает на него и совершает движения совокупления, придер­ живая мяч руками. Когда воспитательница выходит из клетки, оставляя шимпан­ зе тряпку для игры, он грызет и царапает эту тряпку, бросает ее.на пол, падает на нее и совершает над ней своего рода насилие.

Инстинкт свободы. Иони не позволяет себя чем-либо накрыть, даже наложить компресс или перевязать палец. Но здесь снова чисто индивидуальное свойство, так как Гуа, например, вела себя совершенно иначе, не протестуя против накрывания или обвязывания ее. Иони, запертый в клетке, прилагает все усилия к тому, чтобы освободиться, и его оставление в клетке постоянно связано с плачем и протестом. Он умеет также разными способами открывать клетку, о чем речь будет ниже. Один из способов заманить Иони в клетку состоял в том, что ему

1 В книге Н.Н. Ладыгиной-Котс «Конструктивная и орудийная деятельность высших обезьян (шимпанзе)» (Изд. АН СССР, 1959) этот вопрос подробно исследуется и находит иное освеще­ ние (Прим. ред.-сост.).

давали новую игрушку и запирали двери в то время, когда он с интересом рас­ сматривал ее. Однако позже в подобной ситуации шимпанзе садился на пороге клетки и успевал убежать раньше, чем закроют дверь. Утром после еды его обыч­ но запирали в клетку. Вскоре Иони научился, едва проглотив последний кусок, молниеносно вскакивать на верх клетки, где его трудно было достать. Только хитростью можно было склонить его сойти вниз, пугая, например, человеческой маской, щеткой для подметания или чучелом волчьей головы.

Инстинкт страха. Иони боится всего неожиданного: разрыва и хлопанья на­ дутого бумажного мешка, стука палки по столу, звука трубы, внезапного окрика, низких тонов фортепьяно, внезапного света, неожиданного прикосновения сза­ ди, каждого нового предмета и каждого нового человека. Неизвестные предметы он трогает осторожно, кончиком пальца и каждую минуту готов к побегу. Испу­ гавшись чего-либо, Иони всегда стремится укрыться или отдается под защиту людей. Страх часто переходит в агрессию. Когда, например, Иони видит на полу мех белки, его волосы встают дыбом, сам он становится неспокойным, бьет ку­ лаками об пол, притягивает стул и валит его на мех, бросает на мех футляр от часов, хватает носовой платок и тоже бьет им по меху.

Увидев свое изображение в зеркале, Иони заглядывает за зеркало, колотит кула­ ками, впадает в гнев, а после того, как зеркало уберут, угрожает ему кулаками.

Как выясняется из наблюдений поведения Альфы, эмоцию страха у шимпанзе с легкостью можно вызвать почти с рождения, причем в тех же самых ситуациях, в каких реакция страха появляется и у маленького ребенка. Вынимание из корзинки или внезапное прикосновение к обезьяне, равно как и внезапный шум, непременно вызывают у нее реакцию страха: животное съеживается, судорожно удерживает чтолибо и громко кричит, сопровождая крик характерной мимикой. У животного более старшего возраста страх приводит к бегству. Когда Альфа играла на полу, к ней покатили большой мяч. Как только мяч коснулся обезьяны, она закричала и убежа­ ла, что повторялось несколько раз. Совсем так же, как и в случае с человеком, приобретенный страх можно устранить путем «переобусловливания», вырабатывая противоположные условные рефлексы. Сначала Альфа далеко обходила лежащий на полу мяч, потом поближе продвинулась в его сторону, а на следующий день осто­ рожно обследовала его языком и губами. Через неделю Альфа медленно приблизи­ лась к мячу, обследовала губами, бросилась на него и стала ударять по нему тыльной стороной кисти. Наконец, страх исчез, и она охотно стала играть с мячом. Эмоцио­ нальная жизнь шимпанзе многообразна и богата. <...> Рассмотрим внимательнее, в каких ситуациях можно наблюдать эмоциональные реакции шимпанзе и какие дви­ жения животное при этом совершает.

Первый смех Гуа наблюдался в возрасте 8 месяцев. Реакция заключалась в серии коротких выдохов и характерной мимике лица. Вначале реакция появлялась на щеко­ тание. В возрасте около 11 месяцев Гуа в разных ситуациях издавала звуки, напомина­ ющие горловой смех. Когда ее кружили, держа за одну руку, она соединяла ноги, вытягивала свободную руку и все время смеялась. Позже не только щекотание, но уже и самая угроза щекотки вызывала громкий смех, из-за чего было трудно прило­ жить стетоскоп к груди обезьяны при медицинском обследовании. Во время игры Дональд и Гуа бегали друг за другом вокруг стула, громко смеясь.

Однако эмоция радости — более широкое понятие, охватывающее не только смех, но и всякие приятные переживания. Это хорошо иллюстрирует Н.Н. ЛадыгинаКотс. Воспитательница приносит Иони апельсины. Видя издали фрукты, он улы­ бается, издает ряд звуков, бросается навстречу, хватает апельсин, торопится с ним в угол, вскакивает на полку, оттуда бросается на качели, затем возвращается на

278 Ян Дембовский

полку, топает ногами. Наконец он успокаивается, садится рядом с воспитатель­ ницей и очищает апельсин, все время издавая при этом легкое кряхтенье. Во время еды его голос переходит в звучный кашель, а затем — в звук, похожий на лай. Иони протягивает руки к своей воспитательнице, касается ее, приближает свое лицо к ее лицу, обнимает ее за шею, прижимает к лицу широко открытый рот, измазанный апельсиновым соком, прихватывает губами ее щеку. При этом его дыхание становится учащенным, шимпанзе дрожит всем телом.

Иони улыбается при каждой удаче: когда удается пролезть в какую-либо дыру, на что потрачено много усилий, когда ест что-то вкусное, когда видит возвраща­ ющегося «приятеля», когда собирается на прогулку — словом, в тех самых ситу­ ациях, в которых человек выразил бы радость.

Чувство облегчения у Гуа выражалось в громких вздохах. Гуа сидит на стульчике, вытягивает руки, отчетливо просит взять ее и плачет. Когда же возьмешь ее на руки, она издает вздох и успокаивается. Гуа грызет штукатурку, за что получает замечание. С криком «у-у» животное подбегает к воспитателю, но он отказывается ее взять. После этого слышатся громкие стоны и просьбы Гуа, а когда ее наконец возьмут на руки, она приближает свое лицо к лицу воспитателя, прижимает губы к его щеке и громко вздыхает. Поцелуй ее вначале был актом обследования, связанным с реакцией сосания, а позднее стал актом подражания, символом прощения. Мальчик Дональд вел себя совершенно аналогично, однако начиная лишь с возраста 18 месяцев. <...>

Своеобразна эмоция общей возбудимости, появляющаяся в результате воз­ никновения нового и неожиданного раздражителя. В своем чистом виде эмоция у шимпанзе выражается в характерных изменениях положения волос, в мимике лица, жестах, общей позе тела, движениях и издаваемых звуках. Волосы на лице обезьяны стоят в подобных случаях почти перпендикулярно к поверхности кожи; такое же положение принимают они по всей голове и даже по всему туловищу и на конечностях; губы вытягиваются вперед, на лице появляются продольные морщины. Этой реакции сопутствуют характерные звуки. Н.Н. Ладыгина-Котс очень подробно описывает изменения эмоции общей возбудимости, которая обычно предшествует какой-то иной специфической эмоции.

Особенно исчерпывающе описывает она мимику обезьяны, которую изучила с большой тщательностью, принимая во внимание даже незначительные измене­ ния в положении борозд и морщин ее лица.

Мимика изменяется определенным образом при эмоциях общей возбудимости, огорчения, радости, злости, страха, отвращения, удивления, а также при разных их комбинациях. Наблюдения Н.Н. Ладыгиной-Котс имеют тем большее значение, что они проводились в плане сравнения мимики шимпанзе и мимики ребенка.

Наблюдения эмоциональной жизни Иони относятся к периоду 1913—1916 го­ дов. В 1925—1929 годах Н.Н. Ладыгина-Котс проводит точно такие же параллель­ ные наблюдения над собственным сыном, с первых дней его жизни до 4 лет. В обоих случаях применялись те же методы и те же критерии оценок. Многие фото­ графии показывают поразительное сходство изменений мимики. Как у шимпан­ зе, так и у ребенка рот вытягивается трубкообразно в случае неожиданного вол­ нения; в случае печали на лбу появляются вертикальные морщины, глаза прикрываются, рот широко открывается, и раздается громкий плач; при радости появляются улыбка, безудержные движения конечностей, воспроизводятся раз­ ные звуки; при удивлении рот пассивно и широко открывается; при внимании, например, во время движения, требующего точной координации пальцев рук, рот сжимается и вытягивается вперед и т.п. <...>

Звуки, издаваемые Гуа, были четырех родов:

1. Лай, слегка похожий на собачий. Имеет агрессивное значение, часто соеди­ няется с нападением. Это обычная реакция по отношению к посторонним; в бо­ лее мягком виде лай выражает недовольство.

2.Лай ласковый, часто беззвучный, выражает удовольствие или предвосхищение.

3.Вой. Высокий пронзительный крик, похожий на крик попугая, означает страх, иногда — боль.

4.Крик «у-у», издаваемый во всех регистрах — от контральто до высокого сопрано. Означает неприятность, беспокойство, тревогу, неуверенность или страх. Гуа издает этот звук в том случае, если на нее кричат, если она остается одна или когда намочит одежду и т.п.

Кроме того, Гуа кашляет, смеется, а ночью храпит.

Интересно, что со временем смысл этой вокализации значительно изменился. Ласковый лай стал символом одобрения, «у-у» стало означать «нет». Изменение зна­ чения произошло, вероятно, под влиянием человека. Ежедневно давая животному апельсин, к нему обращались с вопросом: «Хочешь ли апельсин?» Сначала Гуа звучно реагировала только на вид апельсина, но после 30 повторений она лаяла уже на само слышимое ею слово «апельсин». Лай стал восклицанием радости, реакцией на слова «апельсин», «яблоко», «молоко», «гулянье». «У-у», наоборот, присоединилось ко всем нежелательным ситуациям. Как и у человека, у шимпанзе существует ряд природных звуков, которым в процессе воспитания придается то или иное значение.

Все попытки научить Гуа произнести слово «папа» приводили самое большее к тому, что она слабо повторяла движение рта. Наблюдение подтверждает наш пре­ дыдущий вывод, что шимпанзе не способен к подражанию звукам.

Втечение первых месяцев совместного воспитания Гуа лучше Дональда понимала слова. После двух месяцев Гуа правильно реагировала на 7 выражений, Дональд — на 2; после четырех месяцев Гуа — на 14, Дональд — на 8. Позже Дональд начал дого­ нять шимпанзе и в конце шестого месяца реагировал на 32 слова, Гуа — на 28, а в конце всего срока обучения, или после 9 месяцев, Дональд овладел 68 выражения­ ми, Гуа — 58. Дальнейший прогресс Дональда был очень быстрым. Когда выученные выражения становятся средством в понимании и использовании других выражений, когда начинают создаваться языковые связи и сочетания, шимпанзе остается далеко позади.

Все вопросы, обращенные к Гуа, были типа «хочешь ли?». Остается выяснить, на какой компонент раздражителя реагирует животное: на все предложение, на слово или на интонацию. На вопрос: «Хочешь ли апельсин?» — Гуа ответила утвердительно, но точно так же она реагировала и на слово «апельсин». Это слово выговаривали с троякой интонацией: повышая голос, более низким голосом или обычным голосом. Во всех случаях реакция была одинакова. На бессмысленные выражения, сказанные

сразной интонацией, ответа не последовало. На выражения «целовать» и «думает ли маленькая девочка, что ей хотелось бы меня поцеловать» реакция Гуа идентичная. Наконец, Гуа и Дональд хорошо реагируют на шепот, — сомнительно, чтобы инто­ нация играла при этом большую роль. Нет никаких доказательств, что шимпанзе Гуа реагировала на предложения и на связи между словами. Она всегда реагировала лишь на простые звуковые раздражители, что согласуется с речью сигналов или возгласов как единственным средством звукового общения с обезьяной.

Обоим показывали картон, на котором были нарисованы чашка, собака, дом и ботинок. 17-месячный Дональд на просьбу: «Покажи мне "гау-гау" — указывает паль­ цем на собаку, но не знает названий ни одного из остальных предметов, 15-месяч-

280 Ян Дембовский

ная Гуа правильно указывает на собаку и на ботинок, то есть лучше распознает картинки.

Подобное поведение наблюдалось и у Иони. В ответ на приказание: «Иди в клетку!» — Иони становится грустным и, плача, вытягивает руки. На просьбу: «Иди ко мне» — срывается с места и прижимается всем телом к воспитательнице. На приказание: «Уходи от меня!» — отходит со стоном. На предложение: «Идем на прогулку» — вытягивает руку и приготовляется к выходу. На выражение: «Го­ рячо!» — берет предмет очень осторожно и нерешительно.

Иони пользуется жестами для выражения своих желаний; постепенно выраба­ тывается взаимная символика и обоюдное взаимопонимание. Когда он голоден или хочет пить, то присасывается губами к руке воспитательницы или сосет ее палец. В его возрасте на свободе Иони был бы еще сосунком. Вытягивание рук означает просьбу, причем вытягивание обеих рук — усиленную просьбу; указание рукой на предмет — желание обладать им, покачивание головой и отворачивание — отказ принимать пищу и т.п. Постоянное общение шимпанзе с человеком и вниматель­ ное наблюдение малейших подробностей его поведения ведут к тому, что шимпанзе научается понимать много слов и жестов человека, а человек во многих случаях подражает звукам и движениям шимпанзе. Примерно то же наблюдается и при воспитании ребенка. Каждая мать не только учит ребенка говорить, но и сама охотно подражает детскому лепету, а такие выражения, как «бо-бо», «папу», «ню-ню» и т.п., являются неотделимым слагаемым детской комнаты, вероятно, всех народов.

Воспитание шимпанзе сводится преимущественно к выработке у него различ­ ных навыков и образованию условных рефлексов. После отлучения Гуа от матери роль матери принял воспитатель.

Проходило это довольно трудно; на ласку Гуа отвечала обычно покусыванием, впрочем все более ласковым. Постепенно она освоилась с окружающими ее людьми. Тогда приступили к систематическому воспитанию обезьяны. Сначала ее приучили надевать рубашку и завязывать салфетку на шею. Если Гуа противилась чему-либо, никогда не настаивали, но возвращались к этому занятию спустя некоторое время, что дало хорошие результаты. Через неделю Гуа носила одежду и ботинки, кормили ее ложкой из чашки, когда она сидела на высоком детском стульчике. В конце второй недели она позволила остричь себе ногти, на четвертой неделе ежедневно употреб­ ляла зубную щетку. После 6 недель Гуа умела хорошо открывать дверь, отодвигая щеколду. В возрасте 12 месяцев она усвоила связь между выключателем и электричес­ кой лампочкой; когда воспитатель касался выключателя, Гуа обращала взор к лампе. Ее этому не учили — такой навык явился результатом ее собственных наблюдений. Через 2 месяца Гуа сама включала свет, пальцем передвигая кнопку, что тоже делала без всяких указаний. Дональд также пробовал сделать это, однако без успеха.<...>

С обоими испытуемыми провели несколько опытов. К палочке привязывали шнур с петлей на конце. В петлю вкладывалась рука испытуемого, при этом, если потянуть за конец шнура около петли, рука освобождается. Первый раз Дональд освободился после 30 с, но это произошло случайно, так как в после­ дующих 8 попытках он не оправдал надежд. Гуа не справилась с задачей в пер­ вый раз, но вторично уже после 35 с развязала зубами узел. В 28 последователь­ ных повторных испытаниях Дональд ошибся 10 раз, Гуа — только 2. Как видим, Гуа стоит в этом случае гораздо выше Дональда.

Серия экспериментов по притягиванию плода с помощью палки: поперек двери на высоте нескольких сантиметров над полом прикрепляли железную решетку (пунк­ тирная линия на рис. 1). На полу клали Т-образную палку, длинное плечо которой