Хрестоматия

УДК [159.9+591.51](075.8) ББК 88.2я73

Х917

Рекомендовано кафедрой общей психологии факультета психологии

Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова

Рецензенты:

В.А. Иванников, доктор психологических наук; В.Я. Романов, кандидат психологических наук

Хрестоматия по зоопсихологии и сравнительной психологии / Ред.-сост.

Х 9 1 7 Н.Н.Мешкова, Е.Ю.Федорович. 4-е изд. — М.: УМК «Психология»; Московский психолого-социальный институт, 2005. — 376 с.

ISBN 5-93692-034-8

©Н.Н.Мешкова, Е.Ю.Федорович (составление), 1997, 1998, 2001, 2004

©УМК «Психология» (оформление), 2001, 2004

ПРЕДИСЛОВИЕ

Настоящая хрестоматия является учебным пособием по курсу «Зоопсихология и сравнительная психология» для студентов факультетов и отделений психологии высших учебных заведений. Включенные в нее работы дополняют и расширяют материал учебника К.Э. Фабри «Основы зоопсихологии» (М., 1978, 1993), и подо­ браны в соответствии с программой дисциплины «Зоопсихология и сравнитель­ ная психология», вошедшей в «Сборник программ дисциплин учебного плана бакалавра по направлению 521000 — «Психология» и учебного плана дипломиро­ ванного специалиста по направлению 020400 — «Психология» (М., 1996). Матери­ ал хрестоматии может быть использован студентами при подготовке к семинарс­ ким занятиям, а также при выполнении контрольных работ при обучении на заочных отделениях факультетов психологии.

Составляя хрестоматию, мы руководствовались следующими соображениями. Имея многолетний опыт чтения лекций и приема экзаменов по данной дисцип­ лине на факультете психологии Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, в Институте психологии РГГУ, на факультете психологии и педагогики Университета РАО и некоторых других, мы обратили внимание, что студенты испытывают некоторые трудности при усвоении курса. Прежде всего они мало знают фактический материал, являющийся основой для анализа, обобще­ ний и теоретических построений, касающихся фило- и онтогенетического разви­ тия, а также функционирования психики животных. Сведения о поведении жи­ вотных, содержащиеся в учебнике К.Э. Фабри, лишь частично охватывают материал, ознакомление с которым предусматривает упомянутая программа, и к тому же не отражают современный уровень знаний о поведении животных, накопленных за двадцать лет, прошедших после написания учебника. Следует отметить, что в пос­ ледние годы появилось особенно много исследований, описывающих различные аспекты поведения животных в их естественной среде обитания. Это позволяет пе­ ресмотреть многие взгляды на возможности поведенческой лабильности и сложность формирующихся взаимосвязей многих видов животных с объектами окружающей среды. Поэтому составители много места отвели работам, содержащим фактичес­ кий материал о поведении муравьев, врановых птиц, крыс, низших обезьян и антропоидов, их взаимодействии с объектами среды обитания, прежде всего в сфере пищедобывательного поведения, при ориентации в пространстве, исполь­ зовании территории, при общении друг с другом.

В хрестоматию вошли материалы, представляющие преимущественно четыре раздела программы курса «Зоопсихология и сравнительная психология» — «Об­ щая характеристика психики животных», «Эволюция психики», «Проблема ин­ теллекта животных», а также «Сравнительная психология», по которым учебник К.Э. Фабри «Основы зоопсихологии» нуждается в существенном расширении. Раздел программы «Онтогенез поведения и психики животных», достаточно полно изло­ женный в учебнике, дополнен только публикациями Д.Б. Эльконина и Я. Дембовского.

Задача обогатить хрестоматию необходимым фактическим материалом по по­ ведению животных решалась одновременно с другой, не менее важной задачей — «приближением» к студенческой аудитории избранных трудов тех ученых, кото-

4 Предисловие

рые внесли особенно заметный вклад в развитие научных представлений в зоо­ психологии и сравнительной психологии. Это работы А.Н. Северцова, В.А. Вагне­ ра, Н.Н. Ладыгиной-Котс, Н.А. Тих.

Особое место в хрестоматии занимают работы, относящиеся к сравнительной психологии. Усвоение данной части курса вызывает у студентов значительные затруднения, особенно у тех, кто обучается заочно, поскольку по этой дисцип­ лине нет ни учебника, ни учебных пособий, книги же по данной проблематике не переиздавались с 40—60-х годов. В данную хрестоматию мы включили работы, относящиеся к различным проблемам сравнительной психологии, отдав пред­ почтение преимущественно отечественным психологам — Н.Н. Ладыгиной-Котс, Н.А. Тих, B.C. Мухиной, С.Л. Новоселовой.

В заключение составители считают своим долгом сделать следующие два замеча­ ния. В отдельных работах, вошедших в хрестоматию, можно встретить такие поня­ тия, как «сознание», «мышление», «социальное» и некоторые другие, в которые авторы вкладывают разное содержание. Следует учитывать, что в хрестоматии представлены работы не только психологов, но и представителей других наук, изучающих поведение животных, каждая из которых имеет свой собственный категориальный аппарат для его описания и анализа. Помня об этом, читатель не должен «обвинять» некоторых авторов в попытках отождествить поведение и пси­ хику животных и человека.

Читатели также могут встретиться с отдельными противоречиями у данных авторов, описывающих те или иные стороны жизнедеятельности животных. Дело в том, что в хрестоматии представлены работы авторов разных поколений, и подобные противоречия зачастую иллюстрируют развитие научных представле­ ний о поведении и психике животных. Наиболее существенные изменения про­ изошли во взглядах на коммуникативные способности, интеллект, орудийную деятельность у антропоидов и других животных.

Составители надеются, что предлагаемое учебное пособие поможет студентам и всем интересующимся зоопсихологией получить более глубокие и разносторон­ ние знания в этой отрасли психологии.

Н.Н. Мешкова,

кандидат психологических наук, старший научный сотрудник;

Е.Ю. Федорович,

младший научный сотрудник (Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, факультет психологии)

В.А. Вагнер

БИОПСИХОЛОГИЯ СУБЪЕКТИВНАЯ И ОБЪЕКТИВНАЯ1

Господствующим, классическим приемом является тот, который, чтобы не изобретать нового термина, можно назвать приемом или методом субъективным.

В несколько более общем смысле он был употреблен Ог. Контом в его Systeme de Politique positive. Философ разумел под методом субъективным тот путь изуче­ ния явлений, при котором мы идем от человека к природе, в противоположность объективному, который он считает единственно удовлетворяющим требованиям исследования там, где мы восходим от природы к человеку. Не считая нужным подробно останавливаться на рассмотрении этого приема, я все же нахожу необ­ ходимым сказать о нем несколько слов.

Основная формула субъективного метода была дана Вундтом: она гласит, что единственное правило, на основании которого мы только и можем судить о дей­ ствиях животных, состоит в том, чтобы мерить их психику масштабом нашей собственной психики. Я считаю эту формулу безусловно ошибочной и понимаю задачу как раз наоборот: мы никогда не должны судить о действиях животных, меряя их только масштабом собственной психики, если хотим получить научные заключения, а не собрание очерков и сообщений, которые, быть может, не­ сколько резко, осторожные натуралисты называют: «анекдотической зоологией», а Вундт «охотничьими рассказами», образцы которых черпает из книги Ромэнса «Ум животных».

Интересно, что Ромэнс, книгу которого Вундт находит «сочинением стара­ тельным», в этом своем «сочинении» следовал как раз тем самым путем, который Вундт считает единственно правильным.

«Раз признано объективное существование других организмов и их действий, — читаем мы в его книге «Ум животных», — положение, без которого сравнительная психология, как и все другие науки, была бы пустою грезой, то здравый смысл всегда и не колеблясь сделает тот вывод, что действия других организмов, — если они аналогичны тем действиям нашего собственного организма, про которые мы знаем, что они сопровождаются известными умственными состояниями, — сопро­ вождаются и у других подобными же умственными состояниями».

Этот метод исследования и оценки явлений психики Ромэнс считает годным не для одних только высших животных вообще. То место книги, в котором он останавливается на этой стороне вопроса, заслуживает особенного внимания, так как указывает нам основу всего его априорно построенного миросозерцания. Вот это место:

«Если мы видим, например, резкие проявления чувства привязанности, сим­ патии, ревности или гнева у собаки или обезьяны, то немногие из нас будут настолько скептиками, чтобы усомниться в том, что полная аналогия этих про­ явлений с проявлениями, какие мы видим у человека, доказывает существование

1 Вагнер В.А. Биопсихология и смежные науки. Пгр.: Культурно-просветительное Товарищест­ во «Образование», 1923. С. 52—70 (с сокр.).

6 В.А. Вагнер

субъективных состояний, аналогичных состояниям человека, внешними и види­ мыми знаками которых служат такие проявления.

Но когда мы находим, что действия муравья, или пчелы обнаруживают, повидимому, те же эмоции, то немногие из нас окажутся настолько не скептиками, чтобы не спросить себя: можно ли поверить в этом случае внешним и видимым знакам, как доказательству аналогичных или соответственных внутренних собы­ тий. Вся организация такого существа, как муравей и пчела, настолько отличает­ ся от человеческой организации, что является вопрос, насколько в деле заключе­ ния о присутствии субъективных состояний можно положиться на аналогию действий насекомого с человеческими действиями. А так как вполне справедли­ во, без сомнения, что, чем меньше сходства, тем меньше и ценности в аналогии, построенной на этом сходстве, то и вывод о муравье или пчеле, чувствующих симпатию или гнев, менее законен, нежели тот же вывод относительно собаки или обезьяны. Тем не менее это все-таки вывод законный, хотя бы только потому, что на самом деле это единственный действительный вывод».

Поскольку, однако, он единственно законен, это можно видеть из нижеследу­ ющего примера.

Говоря о психической деятельности простейших животных, Ромэнс так заключает эту рубрику: деятельность их «не дает нам права приписать этим низ­ шим членам зоологической лестницы хотя бы даже зачатки действительно созна­ тельной деятельности».

Но почему же? — спросит читатель. Потому, отвечает Ромэнс совершенно неожиданно, что у этих животных нет нервной системы. Пусть так, но причем же тогда заявление, что метод аналогии есть единственно возможный путь в оценке психической деятельности животных?

Не трудно понять, разумеется, что если автор, который посвятил вопросам зоопсихологии многотомные исследования, с первых же шагов на пути этого метода становится в безвыходное противоречие с действительностью, то натура­ листы, а особенно случайные наблюдатели разных явлений в образе жизни жи­ вотных, по мере сил старающиеся дать этим явлениям объяснения единственно доступным для них путем, то есть путем аналогии с деятельностью человека, — представляют собою целый хаос мнений, в которых не знаешь, чему удивляться более: их противоречивости или бесконечному разнообразию.

Однообразен в них лишь тот характер описаний и оценки фактов, который делает их — «Охотничьими рассказами». По смыслу одних — сверчки (охотно поедающие друг друга) — оказываются в высокой степени альтруистами, пауки — механика­ ми; жуки — хорошими собеседниками; бобры — недурными физиками; гуси — отменными блюстителями добрых нравов, что доказали, утопив павлина за его гордое поведение и пр. и пр. и пр.

Этих примеров достаточно для того, чтобы представить себе психологию жи­ вотных, построенную на основании аналогии по субъективному методу от чело­ века (ad hominem).

На основании сказанного и целого ряда других фактов, — я считаю себя впра­ ве утверждать, что субъективный прием разработки вопросов зоопсихологии «от человека» научного значения не имеет, как не имеют значения и устанавливае­ мые путем такого исследования предмета выводы.

Когда построения по субъективному методу «от человека», или, говоря иначе, построения монистов «сверху» были опрокинуты; когда роль эксперимента в реше­ нии вопросов психологии получила должную цену; когда вместе с тем для биологов сделалось очевидным, что путем анатомо-физиологйческих исследований сравни-

тельной психологии получить невозможно, то ученые обратились к другой крайнос­ ти: они начали искать не источник психики, а самую психику в свойствах протоплаз­ мы. Деятельность всех системой тканей организмов, а с этим вместе и нервной систе­ мы является лишь продуктом этих свойств и ничем более.

Исходя из этих соображений, монисты «снизу» в конце концов пришли к зак­ лючению, что деятельность человека совершенно в такой же степени автоматич­ на, как и деятельность инфузорий.

Нетрудно убедиться в том, однако, что, если познание Cytozoa способно про­ лить некоторый свет на познание животного мира в целом, то лишь в сфере определенной группы вопросов и всего менее в вопросах психологии, так как психика является продуктом специализации клеток, их дифференцировки, раз­ деления и координации функций, т.е. явлений, которых познать путем изучения одноклеточных животных нельзя, как бы тщательно ни производилось изучение. Нам скажут на это, быть может, что и в клетке происходит аналогичная специа­ лизация элементов протоплазмы и ассоциация тех или других из них, в связи с дифференцировкой и разделением труда. Этого никто не отрицает, конечно, как никто не оспаривает и того, что между миром Cytozoa и миром животных со сложившейся нервной системой нет пропасти, что между этими мирами суще­ ствует ряд промежуточных ступеней, ряд мостков, соединяющих их друг с дру­ гом, но связь явлений и аналогичные черты между ними еще не обусловливают их идентичности, и не только не исключают существования для каждой из этих катего­ рий своих особых явлений и им исключительно свойственных законов, но делают изыскания последних настоятельно необходимыми. Как непрерывная связь между зародышевой клеткой и взрослой курицей не дает нам права останавливаться на изучении только законов эмбриологии для познания явлений, характеризующих взрослых птиц, так и познание явлений последней категории не дает нам права, с точки зрения управляющих ими законов, объяснять вопросы эмбриологии.

Совершенно так же неосновательно, поэтому, как стремление монистов «сверху» навязывать Cytozoa психические элементы, свойственные животным, обладаю­ щим нервной системой, так и стремление монистов «снизу» навязывать этим последним автоматизм первых.

Рассмотрение фактического материала монистов «от простейших животных» пред­ ставит совершенно очевидные доказательства справедливости сделанного заключения.

Эта крайняя точка зрения, составляющая основу направления монизма «сни­ зу», вполне равноценна крайним воззрениям монистов «сверху».

Там авторы, исходя от человека и признавая психику функцией нервной сис­ темы, кончили описанием психики простейших животных так, как это было бы возможно при наличности у них нервной системы, которой нет и которую хотят предполагать. Здесь, исходя от корненожек и признав их деятельность тропичес­ кой, рассматривают психику всех животных так, как будто бы у них нервной системы не было и им таковая не нужна.

Факты доказывают, однако, что не только в деятельности сложно организо­ ванных животных, например, насекомых, но даже менее совершенных, как чер­ ви и другие из числа исследованных Лёбом, нет никаких оснований для подтвер­ ждения его гипотезы.

Подводя конечное заключение о том направлении в нашей науке, которое можно назвать монизмом «снизу», я таким образом формулирую сказанное путем сопоставления этого направления с монизмом «сверху».

Два течения эти отличаются друг от друга по всем основным вопросам науки, начиная с метода исследования.

В то время, как последний, исследуя психику животных, мерял ее маштабом человеческой психики, монизм «снизу», решая вопросы психики человеческой, меряет ее, наравне с психикой всего животного мира, мерою одноклеточных организмов.

Монисты «сверху» везде видели разум и «сознание», которое в конце концов признали разлитым во всей вселенной; монисты «снизу» везде видят только авто­ матизм.

Для первых животный мир психически активен, а его представители ищут и стремятся найти лучшее, более целесообразное, прогрессивное; для вторых жи­ вотный мир пассивен, его представители ничего не ищут, а их деятельность и их судьба сполна предопределены физико-химическими свойствами их организации.

Монисты «сверху» в основу своих исследований клали «суждение по аналогии», монисты «снизу» в эту основу кладут лабораторные исследования; у монистов «сверху» жизнь животных поэтому заслонялась жизнью человека, у монистов «снизу» она заслоняется ретортами, химическими формулами и экспериментами.

Крайности сходятся и потому ничего нет удивительного в том, что монисты «снизу» в своих крайних заключениях приходят к такому же заблуждению, к какому пришли монисты «сверху», только с другого конца: последние, исходя из положения, что у человека нет таких психических способностей, которых не было бы у животных, «подводят» весь животный мир под один уровень с вершиной и наделяют этот мир, до простейших включительно, разумом, сознанием, волей. Монисты «снизу», исхо­ дя из того же положения, что человек в мире животных существ, с точки зрения психической, ничего исключительного собою не представляет, «подводят» весь этот мир под один уровень с простейшими животными и приходят к заключению, что деятельность человека в такой же степени автоматична, как и деятельность инфузо­ рий. Нас поэтому одинаково поражает своею парадоксальностью как идея Геккеля о том, что у муравьев имеется чувство долга в христианском смысле этого слова, так и соображение одного из монистов «снизу», утверждающего, что между едой гусени­ цы и мышлением человека по существу нет никакого различия.

Из сказанного о субъективном методе изучения биопсихологии с несомненно­ стью вытекает следующее заключение: материал, добытый этим путем, в такой же мере может служить для выяснения психологии человека, в какой записные книжки туристов с заметками о вынесенных ими впечатлениях от Рафаэльской мадонны в Дрезденской картинной галлерее могут служить материалом для исто­ рии живописи. История эта одна, а впечатлений столько, сколько туристов; исто­ рия пишется путем сравнительного метода произведений искусства разных эпох, разных народов, а впечатления туристов слагаются на основе факторов только той культурной эпохи, к которой они принадлежат. Совершенно понятно поэто­ му, что если, руководясь данными эволюции искусства, мы можем с некоторым приближением к истине выяснить впечатления туристов, то из совокупности этих впечатлений, как бы ни была велика их численность, мы решительно ничего не можем выяснить в эволюции живописи. Как бы хорошо и всесторонне ни изучили мы человека, мы не поймем его психики, если не будем иметь ключей к выясне­ нию истории происхождения его психических способностей: она будет представ­ лять собою только одно сплошное неизвестное. Если мы, исходя от этого неизве­ стного, будем объяснять другое неизвестное — психологию животных, меряя ее масштабом человеческой психики, в качестве якобы известного, то не ясно ли, что мы получим только праздный и вредный разговор на психологические темы, который так же пригоден для установления фактов эволюции психических спо-

собностей и выяснения психических способностей человека, в какой записная книжка туристов пригодна для понимания Рафаэльской мадонны с точки зрения истории искусства.

БИОЛОГИЧЕСКИЙ МЕТОД

Метод этот исходит из совершенно противоположной субъективному методу точки отправления (не от человека, а к человеку) и держится других приемов сравнения.

Натуралист, в своих исследованиях желающий держаться этого метода, дол­ жен помнить, что животные организмы, в смысле их психологии, не представля­ ют существ изолированных, что они связаны между собою многочисленными нитями, из чего следует, что для понимания психики одного из них, или одной их группы, необходимо сравнение ее представителей не с конечною формою животных существ — не с человеком, а с формами, непосредственно предше­ ствующими данной группе и за ней следующими. Другими словами, необходимо и в области сравнительной психологии делать то же, что делает для решения одной части своих задач сравнительная анатомия, подвергая сравнению структу­ ру органов родственных форм между собою и идя от простого к сложному. Этот прием сравнительного изучения вопросов сравнительной психологии еще не ис­ черпывает собою, однако, объективного биологического метода науки; недоста­ точно сравнения явлений психики одних животных с другими в их конечном развитии, необходимо еще сравнение этих явлений жизни одного животного в разные стадии его развития друг с другом, начиная с первых моментов ее прояв­ ления и до последних ее моментов.

Отсюда два пути сравнительного изучения предмета методом объективным. 1) Сравнения делаются по материалу, в основе которого лежат факты из жизни

вида; в этом случае руководящей нитью исследования будут данные учения о генеалогическом родстве организмов, в связи с которым стоит и эволюция пси­ хики в царстве животных. Изучение сравнительной психологии таким приемом биологического метода всего ближе будет назвать поэтому филогенетическим.

2) Сравнения делаются по материалу, в основе которого лежат факты из жизни особи, с момента, когда она начинает реагировать психически на воздей­ ствия среды, до ее смерти, — вследствие чего такой прием биологического ме­ тода в изучении сравнительной психологии всего ближе будет назвать онтогене­ тическим: эволюция психики индивида составляет его ближайшую задачу.

Остановимся на выяснении каждого из этих приемов в такой мере, в какой это необходимо, чтобы определить их ближайшие задачи и ознакомиться с характером их выводов.

ФИЛОГЕНЕТИЧЕСКИЙ МЕТОД

Метод этот, как известно, в сравнительной психологии является в такой же степени могущественным и важным, как и в вопросах эволюции животных форм вообще. И там и тут, материал исследования существенно один и тот же: если не все, то многое из того, что нарождалось, что изменялось, как изменялось, что и как атрофировалось, и что заменялось новым, — представлено в той или другой группе животного царства сегодня, как тысячи лет назад. Подобно тому, как за­ коны развития и природу языка европейцев мы можем познать, располагая для

10 В.А. Вагнер

этого живым языком людей земного шара, так законы сравнительной психологии мы можем познать путем изучения ее живых элементов у современных нам пред­ ставителей животной жизни. И там и тут для этого (не говоря ни о чем другом) прежде всего необходима такая масса фактического материала, что до настояще­ го времени филогенетический метод в сравнительной психологии является ско­ рее теоретически желательным, чем практически осуществленным.

Необходима такая масса материала потому, что изучение предмета этим мето­ дом требует следующих ступеней сравнения:

Первая, самая важная и безусловно необходимая, без которой никакие науч­ ные выводы невозможны,— это сравнительное изучение явления в пределах само­ го вида, у которого оно исследуется; чем больше сделано в этом отношении для понимания и выяснения явления, тем вернее, тем научнее можно считать уста­ навливаемые по его поводу заключения.

Вторая ступень: изучение явления путем сравнения его в пределах родов одно­ го семейства.

Эта ступень в изучении явлений также очень важна для установления правиль­ ных заключений.

Третья ступень — изучение явлений путем сопоставления семейств, отрядов и классов.

Наконец, последняя, четвертая ступень: подобное же изучение типов живот­ ного царства.

Установленные таким сравнительным путем выводы могут подлежать сопос­ тавлению и оценке, как таковые.

Сопоставление научно установленных и законченных для данного класса жи­ вотных заключений, может повести, и неизбежно поведет, к установлению но­ вых выводов, все более и более общих.

Таким образом, исходным пунктом филогенетического метода служит идея о том, что организмы, в смысле их психологии, представляют существа не изоли­ рованные, а связанные друг с другом непрерывною цепью фиксированных у пред­ ставителей животных разных классификационных единиц, психических призна­ ков; что, вследствие этого, для понимания одного из них, или одной из их групп, необходимо изучение не изолированного организма или группы, а в связи с пси­ хологией групп родственных: видов, родов, семейств и классов.

Далее, самое изучение психических актов должно начинать точно так же, как изучаются чисто физиологические функции организма, без всякой попытки да­ вать этим актам психологическое толкование; другими словами, их должно опи­ сывать так же объективно, как описываются, например, физические явления маг­ нетизма, электричества и т.п. И лишь затем уже, когда факты, добытые путем такого изучения явлений жизни животных, составят материал, количественно до­ статочный для его обработки, перейти к общим выводам и заключениям.

Но и тут толкования явлений должны представлять собою простое заключение из фактов, посколько оно возможно, а отнюдь не перевод этих фактов на язык психологии человека, по аналогии соответствующих действий.

Такая аналогия допустима лишь по отношению к организмам, подлежащим срав­ нению с человеком на основании данных иного порядка, определяемых методом сравнительной анатомии. Как только этот последний указатель свидетельствует нам о глубоком различии сравниваемых организмов, так аналогии на почве психических явлений тем самым утрачивают всякое значение и не должны иметь места.

Я уже упомянул о том, что добытые путем филогенетического метода изучения предмета данные очень скудны и пока могут служить только для установления не-