nepomnin_o_e_istoriya_kitaya_xx_vek

терном для междоусобицы 1916-1936 гг. сложном переплете­ нии средневековья и современности явственно просматрива­ ются приметы некоторой генетической преемственности тра­ диций, восходящих к периодам Отдельных царств (Лего), Пяти гегемонов (Уба), Борющихся царств (Чжаньго) или Троецарствия (Саньго).

Эволюция той или иной милитаристской вотчины в «удель­ ное княжество» (фаньго) или в фактически независимое «цар­ ство» (при всей условности такой аналогии) протекала поразному. В одних регионах и провинциях происходила калей­ доскопическая смена правителей, своего рода «генеральская чехарда», в других - милитарист-властитель закреплялся срав­ нительно надолго. В Шаньси 24 года (1911-1930, 1932-1937) правил Янь Сишань, в Маньчжурии почти 15 лет (1916-1931) властвовало семейство Чжанов, в Синьцзяне 11 лет (1933-1944) хозяйничал Шэн Шицай, Юньнанью долго «владел» Тан Цзияо и т.д.

Столь длительное самовластие давало почву не только для превращения Китая в федерацию автономных провинций, но и для возникновения в отдельных из них династических тенден­ ций. Дальше всего этот процесс зашел в Маньчжурии, где ме­ сто Чжан Цзолиня, убитого в 1928 г. при взрыве поезда япон­ скими спецслужбами, занял его сын и «законный наследник» - Чжан Сюэлян.

Самодержавные амбиции многих дуцзюней. боровшихся за полную независимость от Пекина, вполне логично сочета­ лись с призывами и военными акциями «против восстановле­ ния монархии», «в поддержку республики». Выступая против планов реставрации монархии, местные властители в генераль­ ских мундирах прежде всего стремились увековечить институт милитаризма, сохранить региональную и провинциальную раз­ дробленность, не допустить создания сильной централизован­ ной власти, способной реально объединить Китай. Более от­ крыто их стремление к самостоятельности проявилось в под­ держке выглядевшего весьма «демократически» и «современ­ но» лозунга провинциальной автономии.

Как и в периоды царств Уба. Чжаньго и Саньго, личные отношения между дуцзюнями - их союзы, коалиции, борьба, нейтралитет и интриги - были обусловлены стремлением

183

не допустить появления силы, опасной для власти генералов. Иными словами, милитаризм был возможен лишь в раздроб­ ленной стране. При появлении преобладающей группировки ее либо дробили (Бэйянская клика после 1916 г. и Гоминьдан по­ сле завоевания армиями Северного похода провинций бассейна Янцзы), либо отбрасывали из столицы в провинции (в случае с Аньхуйской кликой в 1920 г.), либо всячески ослабляли вы­ ступлениями враждебных коалиций, направленных то против Чжилийской. то против Фэнтяньской клики. Крупные объеди­ нения имели, однако, спасительную для системы в целом тен­ денцию к распаду и дроблению. Так. внутри Чжилийской кли­ ки существовали три группировки - тяньцзиньская, баодинская и лоянская.

Как и у средневековых полководцев периода междуцарст­ вий и у повет:’!'ческих вождей смутного времени, армии мили­ таристов были их «личными» войсками, хотя на словах все они были «слугами республики» и «защитниками конституции». Такие соединения чаще всего именовались «армия Фэна». «дивизия Ли», «бригада Вана», «полк Чэня» и т.д. Как и в пе­ риоды традиционных династийных кризисов, солдаты знали лишь своего командира и стоящего над последним милитари­ ста. Своему генералу, как традиционному средневековому властителю, они приносили клятву верности, а офицеры при­ сягали ему как «младшие» «старшему» в соответствии с кон­ фуцианскими нормами. Дуцзюни, стремившиеся закрепиться в «своей» провинции на правах местного «гегемона», опира­ лись на лично им преданную армию и сервильный штатский аппарат. Подражая древним и средневековым властителям, они спекулировали на конфуцианских принципах «правитель - подданные», «государь - народ», «высший - низший», чтобы иметь перед подчиненными моральные основания ставить ин­ тересы собственной личной власти выше интересов нации и государства.

Генералы унаследовали от конфуцианского средневековья традиционное соединение штатской и военной, законодатель­ ной и исполнительной, а также всякой иной власти в одних ру­ ках. Имея собственные армию, полицию и госаппарат, дуцзюнь на подвластной ему территории собирал налоги, чеканил моне­ ты, выпускал ассигнации, творил суд и расправу. Многие из

184

этих функций на местах (в округе, районе, уезде) передавались командирам дивизий и бригад. Это налагало на них обязанно­ сти личной преданности своему лидеру и правителю при со­ блюдении особого кодекса поведения обеих сторон (послуша­ ние - от первых, покровительство и зашита - от второго).

В результате складывалась своего рода военно-феодальная система. На смену прежнему, скрытому и штатскому региона­ лизму, существовавшему в кругах местных шэньши, которым молчаливо потакали наместники и губернаторы, пришел но­ вый. явный военный сепаратизм республиканских маршалов и генералов, ставших выразителями давних региональных инте­ ресов местных традиционных сил. которые рассчитывали на автаркию своих провинций и слабость политических связей с Пекином. Центробежные силы, ранее скованные мошью им­ перской деспотии, возобладали над силами сцепления, а мест­ ные интересы - над обшекитайскими. Таким образом, проис­ шедший в начале XX в. раздел Китая на «сферы влияния» им­ периалистических держав был усугублен «традиционным» разделом страны и государственного аппарата между внутрен­ ними силами, борющимися за верховную власть в Пекине. В результате децентрализация и регионализм стали комбини­ рованными «традиционно-современными», а политический и экономический хаос - синтезированным.

Дуцзюнат выступал как своеобразная надстройка переход­ ного общества. Пришедшие к власти генералы многое унасле­ довали от конфуцианского прошлого, но тем не менее не были точными копиями своих древних и средневековых предшест­ венников. Институциональные изменения, хотя и были по­ верхностными (республиканское обличье, социальная демаго­ гия). стали необратимыми. В результате традиционные основы китайского милитаризма либо органически, либо механически соединялись с новыми социальными явлениями. Сложившаяся военно-политическая система была переходной и представляла шаг в направлении нового государственного строя современ­ ного типа.

Дуцзюнат стал одним из проявлений социально-экономи­ ческого синтеза двух начал. В своей хозяйственной деятельно­ сти генерал-правитель был связан как со старой, так и с новой экономикой. Он выступал как крупный землевладелец тради­

185

ционного типа (даху) и как делец, покупающий акции нацио­ нальных и иностранных компаний. Милитарист, который за­ хватывал крестьянские земли как «местный деспот» (туба, тухао), собирал налоги как императорский наместник или губер­ натор провинции, сочетал это с компрадорской деятельностью - посреднической торговлей с Западом и вложениями в ино­ странные банки, т.е. функционировал в русле экономического синтеза «азиатчины» и капитализма. Будучи опорой местных консервативных кругов (бюрократия, шэньши, землевладель­ цы, ростовщики), дуцзюнь в то же время защищал интересы «своей» иностранной «державы-патрона» (или даже двух­ трех), т.е. был оплотом неравноправных договоров нового времени, заключенных Китаем с западными державами.

Войны дуцзюней вели к разрушению, истощению произ­ водительных сил и дезорганизации рынка и в высшей степени вредили развитию частного капитализма. В то же время прави­ тель часто функционировал и как обломок «цинского госкапи­ тализма», причем его «личное» и «казенное» грюндерство практически сливались воедино. Руководя старыми и создавая новые казенные и смешанные (государственно-частные) заво­ ды, фабрики, шахты и рудники, такой генерал содействовал модернизации Китая.

В главной сфере своего правления, военной, китайский милитаризм также представлял синтез двух общественных тенденций. В армиях «центральных», региональных и местных «республиканских» деспотов и их сатрапов современное ору­ жие и организационные методы XX в. сочетались с традици­ онным формированием личного состава (пауперизированные и деклассированные элементы - люмпены, бандиты). Для этих современно организованных армий были характерны палочная дисциплина, мародерство, насилия над мирными жителями, низкая боеспособность, слабая выучка и огромные обозы с массой подневольных носильщиков. Такие войска были спо­ собны лишь на подавление народных движений и участие в междоусобной грызне.

Соотношение нового и старого в этих армиях постоянно менялось. В войсках периода «самоусиления» традиционные

186

милитаристских войн сопутствовали резкий количественный рост контингентов (в основном за счет деклассированных эле­ ментов). Он сочетался с включением в их состав чисто бандит­ ских формирований, получавших статус «регулярных войск Китайской Республики». Чем дальше от Пекина, чем «провинциальнее» был тот или иной генерал, тем больше его воинство напоминало старокитайские части «зеленого знамени». Новый этап модернизации наступил в середине 20-х годов с создани­ ем в Гуандуне офицерской школы (военной академии) Хуанпу (Вампу) и Национально-революционной армии Единого фрон та под эгидой Гоминьдана. Это ознаменовало очередное уси­ ление современного начала в недрах «военного синтеза».

Как типичное явление общественного синтеза, система дуцзюната представляла черты одновременно и «азиатчины», и «европеизма». В той или иной мере каждая милитаристская клика, каждый провинциальный или региональный военный режим несли в себе такую двойственность, только одни были более традиционными, другие - более современными. Пестро­ та оттенков, множественность типов в милитаристской среде были отражением сложности развития переходного общества Китая.

Милитаризм был отягощен не только грузом старого, но и способностью регенерировать его. Военная разруха и полити­ ческий хаос вели к росту дезинтеграции рыночного хозяйства и денежной системы, хозяйственной изоляции провинций, за­ грузке железных дорог военными перевозками, ухудшению условий буржуазного предпринимательства. Китайский мили­ таризм способствовал восстановлению, а затем и росту казен­ ных повинностей крестьян (мобилизация рабочей силы, тягло­ вого скота, транспортных средств, провианта и фуража), при­ нудительному возделыванию опийного мака и росту бандитиз­ ма. Населению приходилось платить иногда до семидесяти на­ логов. Проводя собственную внешнюю политику, военные клики ориентировались на поддерживавшую их иностранную державу: одни из них были «японскими», другие - «англоамериканскими», третьи - «англо-французскими». Так закреп­ лялся раздел Китая на «сферы влияния».

Военный регионализм и милитаризм, сочетающие в себе старое и новое реакционные начала, превратились в тормоч

187

общественного развития, помеху «возрождению Китая». Они стали главным объектом наступления Гоминьдана в его борьбе за объединение страны. Гоминьдан нанес сильный удар по сис­ теме «старого» дуцзюната, и хотя военный регионализм не был уничтожен, он стал постепенно сходить на нет и уступать ме­ сто военной централизации.

С точки зрения синтеза двух начал показателен социаль­ ный состав милитаристской среды. Генералами стали не толь­ ко многие простолюдины (пинминь), но даже представители «подлого люда» (цзяньминь). До своего «взлета» один из вое­ начальников был посыльным (Чжан Сюнь), другой - солдатом (Чжан Гуйди), третий - коробейником (Хун Чжаолинь), чет­ вертый - телохранителем (Чжан Пяо), пятый - швейцаром (Чжан Цзунчан), шестой - маклером (Чан Кайши). седьмой - разносчиком (Цао Кунь) и т.д. Более двух десятков генералов вышло из среды бандитов - маньчжурских хунхузов, туфэев Гуандуна, лшцзэев Хэнани, шаньдунских цяндао и т.п. (клан Чжанов в Маньчжурии. У Цзюньшэн). Наряду с ними довольно часто встречались выходцы из сословия шэньши: Тан Янькай был цзиньши и ханьлинем, Чэнь Цзюнмин и Янь Сишань - цзюйжэнями, Фэн Гочжан и У Пэйфу - сюцаями. Встречались также носители других степеней - линьшэн, багун, ииыиэн. цзяньшэи*. Впрочем, подобная пестрота в высшем социальном слое сама была свидетельством синтеза, так как отражала час­ тичную модернизацию правящих кругов и в то же время явля­ ла примету смутного времени в традиционном Китае.

Милитаристская среда была синтезом не только всех со­ словий. но и всех видов образования. Наряду с классическим конфуцианским образованием одни генералы получили чисто современную военную подготовку в Японии (в частности.

Цзиньши - высшая ученая степень, получаемая при сдаче экзаменов. Ханьлинь - член Императорской академии.

Цзюйжэнь - ученая степень, присваиваемая лицу, сдавшему провинци­ альные экзамены.

Сюцай (шэнъюань) - первая, низшая ученая степень, присваиваемая сдавшему областные экзамены.

Линьшэн, багун, иньшэн, цзяньшзн - различные категории низшей ст,епени.

I S 8

в Токийской императорской военной академии), другие -

спримесью традиционного - в Бэйянском военном училище (Тяньцзинь) или Баодинской военной академии. Образование третьих, прошедших курс в провинциальных военных школах Китая, являло еще большую смесь старых и новых идей. Ос­ тальные милитаристы, т.е. две трети от общего числа, были частично или совершенно неграмотны. Кроме того, наряду

с«новым» генералитетом среди милитаристов были воена­ чальники полутрадиционного типа, воплощавшие «военный синтез» периода «самоусиления» (1860-1895) - генералы ста­ рой Хуайской армии, например Чжан Сюнь и Ни Сычун.

Впсихологии и методах деятельности генералов было много традиционного. Так. заменив императорских наместни­ ков (цзунду), генералы - правители провинций всячески стара­ лись унаследовать их престиж, в том числе и за счет сохране­ ния одной части их титула (ду). В 1912-1916 гг. военные гу­ бернаторы именовались ф ’ф·, \9 \7 -l9 2 l - dytfSioHb, 1922-1924- дули, а с 1924 г. - дубань. Копировались и другие эталоны Цинской империи. Вслед за Ли Хунчжаном его «наследники» - Юань Шикай, Дуань Цижуй и Ли Юаньхун - амбициозно именовали себя по названию местности, где родились. У Пэйфу, подражая Чжан Чжидуну и Лю Куньи, величал себя юйшуай, присвоив традиционный титул шуай («главнокомандую­ щий»). Служить величию Чэнь Цзюнмина был предназначен занимаемый им роскошный дворец. А Чжан Цзолинь создал себе подобие трона с двумя чучелами тигров по обе стороны от него.

Китайские милитаристы XX в., как правило, оставались приверженцами конфуцианства, особенно наиболее реакцион­ ные «северные генералы», начиная с Юань Шикая, восстано­ вившего культ Конфуция, и кончая У Пэйфу. Постоянно ссы­ лались на конфуцианские традиции, принципы Ли Юаньхун, Дуань Цижуй и Цао Кунь, стремившиеся использовать в своей деятельности стереотипы традиционного мышления и поведе­ ния. Дуцзюни-северяне требовали объявить конфуцианство го­ сударственной идеологией, закрепив это в конституции. Неко­ торые из них, в том числе У Пэйфу, писали сочинения в защиту конфуцианства, переиздавали труды Конфуция, классику, на­ стаивали на преподавании этого учения в школах. Большая

189

часть милитаристов объявляла себя «конфуцианскими полко­ водцами» (жуцзян).

Такая позиция, конечно, во многом объяснялась и прагма­ тическими соображениями - апеллируя к авторитету Конфу­ ция, придать своим действиям «моральную основу», налет «за­ конности» и респектабельности, особенно если кто-то еще вче­ ра был простым солдатом или бандитом. Кроме того, для мно­ гих генералов современные идеи Запада были непонятны, чуж­ ды, а то и неприемлемы. Но в то время как генералы-шэньши стояли на уровне литературного конфуцианства, у малогра­ мотной и неграмотной солдатской и унтер-офицерской массы восприятие мыслей Конфуция шло от народной традиции. Это был по существу все тот же «ихэтуаньский» уровень, который во многом определял позицию большинства генералов и офи­ церов.

Республиканские дуцзюни унаследовали от средневековья

исильнейший груз суеверий. Вера в духов, «счастливые» чис­ ла, заклинания, предсказания гадальщиков, а также обращения к геомантии и моления в кумирнях были естественным компо­ нентом «генеральского синтеза». Милитаристы с пафосом го­ ворили о прогрессе и республике, а начало строительства, вы­ ступление в поход, выборы президента или въезд в Пекин со­ гласовывали с результатами средневековых гаданий. Этим особенно грешили У Пэйфу и Тан Янькай. т.е. выходцы из сре­ ды шэньши.

Втрадиционной составляющей «генеральского синтеза» особую роль играли кровнородственные узы - надежная гаран­ тия личной преданности в конфуцианском обществе. Поэтому

вмилитаристской среде процветала семейственность. Непо­ тизм всячески насаждали Цао Кунь. Фэн Юйсян, Дуань Цижуй. Фэн Гочжан, Сунь Чуаньфан, «мусульманские генералы» (дун­ гане из рода Ма) и др.

Большое распространение получила традиционная для смутного времени практика установления родственных отно­ шений между местными властителями путем заключения брака их детьми. Так поступили, в частности. Юань Шикай, У Пэйфу

иЧжан Цзолинь. «Династийным браком» мелкий милитарист XX в. скреплял союз с крупным, а тот - расширял сферу своего влияния. Использовался и традиционный прием «усыновле­

190

ния» (шоуян) других военачальников, чем гарантировалась их преданность. Такие «приемные сыновья» (яицзы) были, напри­ мер, у Юань Шикая и Цао Куня. Заметную роль играла также традиционная практика побратимства, когда два-три генерала совершали в храме древний обряд с клятвой «на крови» (своей или куриной). Например, «братом» Чжан Цзолиня и Чжан Цзосяна стал выходец из хунхузов генерал Чжан Цзинхуй, трижды «братался» Цао Кунь, побратимами стали Чан Кайши и Фэн Юйсян. По обычаю смутных времен междуцарствий в среде ми­ литаристов широко практиковались клятвы верности с соблю­ дением древнего обряда у алтаря, скреплявшие как союз равных по силе, так и отношения генерала «сильного» со «слабым», так и субординацию между начальником и подчиненным.

Важным основанием для объединения милитаристов были традиционные земляческие связи, существовавшие на уездном, областном, провинциальном и отчасти региональном уровне. Поддержанию этих связей немало способствовала отмена на практике старинного правила, согласно которому чиновника (гражданского и военного) не назначали на должность в его родную провинцию или область. Принцип землячества дейст­ вовал при образовании провинциальных группировок - Чжилийской, Фэнтяньской, Аньхуйской, Гуансийской и иных клик.

Союзы милитаристов держались не только на земляческих связях, но и на клановости другого типа - солидарности одно­ кашников по военным учебным заведениям, процветавшей в республиканском Китае. Для Бэйянской клики альма-матер было Бэйянское военное училище, для Гуансийской - местная провинциальная военная школа в Гуйлине, для Чжэцзянской, или Нанкинской клики - офицерская школа Хуанпу (Вампу). Довольно прочные связи существовали между выпускниками японских военных училищ (в частности, академии «Сикан гакко». которую окончили многие китайские командующие), а также Баодинской военной академии. Двоякая связь - «землякоднокашник» очень часто становилась основанием для «династийных браков» или побратимства генералов. Союзы милита­ ристов скреплял и своего рода традиционный патернализм бывшего преподавателя военного заведения по отношению к своим курсантам. Например, к Чан Кайши, бывшему руково­ дителю офицерской школы Хуанпу, примкнула большая часть

191

генералов выпускников этой школы, составивших клику Хуанпу (Нанкинскую).

Итак, переплетение личных связей, регулируемых прин­ ципом сяо (между родственниками, учителем и учеником, по­ кровителем и его протеже, побратимами), и иных отношений (между земляками, однокашниками и сослуживцами) стало ос­ новой существования генеральских клик. Это были иерархиче­ ские структуры полутрадиционного типа, в которых все под­ чинялись лидеру, своего рода «старейшине» (даюаньлао). В Чжилийской и Аньхуйской кликах преобладали связи второ­ го типа, Фэнтяньская же строилась на связях обоих типов, что делало ее более, чем две первые, традиционно конфуцианской и «семейной». На связях второго типа строились преимущест­ венно «молодые» объединения - «Гоминьцзюнь» Фэн Юйсяна. Нанкинская и Новая Гуансийская клики Гоминьдана.

Среди всех названных видов связей особенно важны для сплоченности клик были те, что уходили корнями в глубь ты­ сячелетий - кровнородственные. В суете междоусобной грыз­ ни, когда часто нарушались клятвы, игнорировались предан­ ность клике, солидарность однокашников, землячество, кон­ фуцианский приоритет семейственности почти не нарушался. Не было случая, чтобы отец и сын. родные братья, тесть и зять сражались друг против друга.

Мощное влияние старых устоев не позволяло милитари­ стам стать политиками современного типа, хотя они уже не могли оставаться чистыми традиционалистами. Милитаризм как явление был порожден не только азиатским деспотизмом, но и процессом модернизации, т.е. был отчасти ее детищем. Генералы Бэйянской клики были в большинстве своем монар­ хистами. но так как республика вознесла их, простых служак, к вершинам власти, сделав президентами, премьерами, мини­ страми, генерал-губернаторами, - они во время монархическо­ го путча Чжан Сюня предпочли остаться «республиканцами». Республику поддержала почти половина тех будущих генера­ лов, которые получили некогда подготовку в Японии, в том числе Чан Кайши, Янь Сишань, Цай Э, Тан Цзияо и Чжао Хэнти. Две трети генералов - выпускников Баодинской военной академии (в частности, Тан Шэнчжи, Бай Чунси, Ли Цзишэнь. Фу Цзои, Чэнь Чэн и Чжан Факуй) примкнули к Гоминьдану.

192