прилепин паталогии

Касаюсь ладонью ствола дерева, чуть поглаживаю, поцарапываю его. Слабо веет растревоженной корой. Пацаны стоят возле деревьев, словно пристывшие.

Саперы, еле слышно плеская густогрязной водой, ходят в темноте по лужам, как тихо помешанные мороки.

Противотанковые мины таким вот образом - шляясь по лужам - найти можно, и они не взорвутся: вес человека

слишком мал. Что касается противопехотных мин, то даже не знаю, что по этому

поводу думают саперы. Наверное, стараются не думать.

Мы уходим все дальше от ворот школы и с каждым шагом становится жутче.

Может быть, мы все передвигаемся в пределах прицелов людей, с удивлением наблюдающих за нами?

Последние лужи возле начинающегося асфальта саперы осматривают спешно, несколько нервозно.

- Все! - говорит кто-то из них, и мы спешно возвращаемся.

Скрипят ворота, шмыгаем в проем. Переводим дух, улыбаясь. Тискаем очень довольного Филю. Блаженно

выкуриваем в школе по сигарете. Пацаны уже поднялись и собираются.

Переталкиваясь, получаем пищу, завтракаем.

Подтягиваем берцы и разгрузки. Черная Метка подгоняет нас.

Плохиш, похожий одновременно на бодрого пенсионера и на

третьеклассника-второгодника, сидя на лавочке у школы, дурит.

-Саня! - зовет он выходящего Скворцова. - Может, исповедуешься Монаху?

-Я безгрешен, - буркает Скворец.

-Ну, конечно... - строго смотрит Плохиш, - а кто рукоблудием ночью занимался? Ну-ка быстро руки покажи!

-Да пошел ты...

-Ладно, брат, до встречи! - примирительно говорит Плохиш.

Следом за Саней выходит Дима Астахов.

-До встречи, брат! - говорит Плохиш

иему.

За Димкой топают братья-близнецы Чертковы, Степан и Валентин.

-Давайте, братки, аккуратней. Смотрите не перепутайтесь...

-Берегите спирт, дядь Юр! - напутствует Плохиш нашего доктора, и всем

идущим за ним говорит, улыбаясь: - До встречи! До свидания, братки!.. А ты, Сем?ныч, прощай...

- Тьфу, дурак! - говорит Сем?ныч без особого зла и три раза плюет через плечо.

...Прогреваются моторы машин, водители суетятся, поправляют броники, висящие на дверях. Наши пацаны

рассаживаются по одному в кабины, оставшиеся - на броню пригнанных бэтээров.

Выбираю себе место на броне ровно посередине, спиной к башне.

'Если расположиться полулежа, то сидящие с боков в случае чего прикроют меня', - цинично думаю я.

Приходит Шея, сгоняет меня, усаживается на мое место. Огрызаясь, перемещаюсь к краю. Солнышко начинает пригревать, хорошее такое солнышко.

Сем?ныч лезет на наш БТР, мы пойдем замыкающими.

На первом бэтээре сидит Черная Метка, его, как выяснилось, Андреем Георгиевичем зовут, смотрит на пацанов внимательно.

Открываются ворота, бойцы, стоящие на воротах, салютуют нам, нежно ухмыляясь. Урча, выползает первый

БТР, следом выруливают машины. Мягко ухая

влужи, колонна выбирается на трассу...

Яуже люблю этот город. Не видел более красивых городов, чем Грозный.

'Первые руины третьей мировой источают тепло...' - констатирую я, впав

влирическое замешательство. Птиц в самом городе нет. Наверное, здесь очень чистые памятники. Если они еще остались.

Ближе к выезду из Грозного начинаются сельские постройки. За

деревянными некрашеными заборами стоят деревья, подрагивают ветки. Как, интересно, чувствуют себя деревья во время войны?

Задумываюсь о чем-то... Прихожу в себя, обнаружив, что я неотрывно смотрю на Монаха, сидящего неподалеку. Так неприятно, что он едет с нами!..

Вот Саня Скворец рядом - это хорошо. Андрюха Конь держит в лапах пулемет. Женя Кизяков, Ст?пка Чертков - один из братьев-близнецов (Шея до сих пор Степку путает с Валькой, поэтому отправил Валю в кабину одной из машин), Слава Тельман - охранник Сем?ныча,

Кеша Фистов косит себе, Дима Астахов 'муху' гладит... Все такие родные. Сем?ныч, опять же, доктор дядя Юра...

и

тут Монах. На кой хрен он поехал в командировку?

'А чего я взъелся на него? - думаю тут же. - Может, он... может, он меня от смерти спасет'. - Ну, чего я еще могу подумать?

Трасса лежит посреди полей. Поля вызывают умиротворенные чувства - здесь негде спрятаться тем, кому вздумалось бы стрелять в нас. Какое-то время я смотрю на одинокое дерево посреди поля, почему-то мне кажется, что там, на дереве, сидит снайпер. Пытаюсь

его высмотреть.

'Что за дурь, - смеюсь про себя. - Так вот он и сидит в чистом поле на дереве, как Соловей-разбойник...'

Хочу прикурить, но колонна идет быстро, ветер тушит первую спичку, и я откладываю перекур на потом.

Поля сменяются холмами. Мы выезжаем на мост.

- Это Терек? - спрашивает у Хасана Женя Кизяков.

- Сунжа, - отвечает Хасан. - Терек далеко, - и неопределенно машет рукой.

Сунжа медленно и мутно течет. До воды не доплюнуть. Повертев слюну во рту, сплевываю на дорогу. Плевок уносит ветром.

'Еще будет высыхать моя слюна на дороге, а я уже буду мертв и холоден', - думаю я. Постоянно такие глупости приходят в голову. Неприятно подергиваюсь от своих размышлений, хочется провести рукой по голове, по лицу, как-то смахнуть эту ересь...

Морщу лоб, хочу еще раз плюнуть, но передумываю.

Солнце стоит слева. Кончается асфальт, начинается пыльная проселочная дорога, выложенная по краям щебнем.

Скворец толкает меня в плечо: впереди

горы. Надвигаются на нас, смурных, поглаживающих оружие. Даже не горы,

а

очень большие холмы, жухлой травкой покрытые. Наверху одного из холмов вырыты окопы, они видны отсюда, с дороги. Кто вырыл их? Наши, чичи? Для чего? Чтобы контролировать дорогу,

наверное. Все эти вопросы могут свестись к одному: был ли здесь бой, убивали ли

здесь людей, из этих окопов, таких же людей, как мы, так же проезжавших мимо.

'Нет, вряд ли засада может выглядеть так, - решаю про себя, - окопы на самом виду... А с другой стороны, ну сидит в тех окопах человек пять, сейчас они дадут каждый по несколько очередей и убегут. Что мы, на холм полезем за ними? До этих окопов метров двести...'

Окопы между тем исчезают за поворотом. Все пристально глядят на горы.

Каждый хочет первым увидеть того, кто будет целить в нас, блеснет прицелом снайперской винтовки, выстрелит...

К общему удивлению, горы вскоре кончаются, сходят на нет. Снова начинаются равнины. Иногда проезжаем тихие, малолюдные села. Дорога однообразна. Становится теплей.

Спустя пару часов проезжаем знак 'Чечня', перечеркнутый красным. Пацаны оживляются.

Останавливаемся у рыночка, покупаем пиво, я еще и воблу. Здесь такая хорошая сладкая вобла. Вымазываясь

пахучим маслом, рву рыбу на части,