прилепин паталогии

Чищу автомат, нравится чистить автомат. Нет занятия более умиротворяющего.

Отсоединяю рожок, передергиваю затвор - нет ли патрона в патроннике. Знаю, что нет, но, однажды забыв проверить, можно угробить товарища.

В

каждой армейской части хоть раз да случалось подобное. 'Халатное обращение с оружием' - заключит комиссия по

поводу того, что твой однополчанин дембельнулся чуть раньше положенного и уже отбыл в свою Тамбовщину или Смоленщину в гробу, с дыркой во лбу.

Любовно раскладываю принадлежности пенала: протирку, ершик, отвертку и выколотку. Что-то есть неизъяснимо

нежное в этих словах - видимо, из-за

уменьшительных суффиксов. Вытаскиваю шомпол. Рву ветошь на небольшие ровные клочки. Снимаю крышку ствольной

коробки, аккуратно кладу на стол. Нажимаю на возвратную пружину, извлекаю ее из

пазов. Затворная рама с газовым поршнем расстается с затвором. Следом

ложится на стол газовая трубка и цевье.

Скручиваю пламегаситель. Автомат становится гол, легок и беззащитен.

'Скелетик мой...' - думаю ласково. Поднимаю его вверх, смотрю в ствол: 'Ну, ничего... Бывает и хуже'.

Кладу автомат и решаю, с чего начать. Верчу в руках затворную раму, пламегаситель, возвратную пружину...

Все грязное.

Как крайнюю плоть, приспускаю возвратную пружину, снимаю шляпку с двух тонких грязных жил, мягко отпускаю

пружину. Разобрать возвратный механизм, а потом легко его собрать - особый

солдатский шик. Можно, конечно, и спусковой механизм извлечь, сделать полную

разборку, но сегодня я делать этого не буду. Ни к чему.

Большим куском ветоши, щедро обмакнув его в масло, прохожусь по всем частям автомата. Так моют себя. Свою

изящную женщину. Так, наверное, моют коня. Или ребенка.

В отверстие в шомполе продеваю кусочек ветоши, аккуратно, как

портянкой, оборачиваю кончик шомпола белой тканью. Лезу в ствол. Шомпол застревает - много накрутил ткани.

Переворачиваю ствол, бью концом шомпола, застрявшим в стволе, об пол. Шомпол

туго вылезает с другой стороны ствола, на его конце, как флаг баррикады, висит оборванная черная ветошь...

Автомат можно чистить очень долго. Практически бесконечно. Когда надоедает, можно на спор найти в автомате товарища грязное местечко, ветошью, насаженной на шомпол, ткнувшись туда, где грязный налет трудно истребим, в какие-нибудь закоулки спускового...

Пацаны, как всегда, смеются чему-то, переругиваются.

Язва, активно пострелявший, покидал все донельзя грязные механизмы автомата прямо в банку с маслом.

Задумчиво копошась ветошью в 'калаше', прикрикивает на дурящих пацанов:

-Не мешайте мне грязь равномерно по автомату размазывать...

Кто-то из пацанов, устав копошиться

сершиками и выколотками, делает на прикладе зарубку. Дима Астахов делает две зарубки.

-Хорош, эй!.. - говорю я. - Сейчас вам Сем?ныч сделает зарубки на жопе... Автоматы казенные.

Женя Кизяков аккуратно вырисовывает ручкой на 'эрдэшке' жирную надпись:

'До последнего чечена!'

-А вы знаете, какая кликуха у нашего куратора? - говорит Плохиш.

-Какая?

- 'Черная Метка'. Он куда ни попадет, там обязательно что-то случается.

То в окружение отряд угодит, то в плен, то под обстрел. Все гибнут, - заключает Плохиш и обводит парней беспредельно грустным взглядом. - Ему одному хоть бы хны.

Плохиш затеял разговор не случайно - завтра наш отряд снимается на сопровождение колонны, чин едет с нами; Плохиш с Амалиевым, начштаба, посты на крыше, выставленный пост на

воротах и еще несколько человек остаются на базе. Десять машин уже стоят во дворе.

Десять водюков ночуют у нас. Собираем рюкзаки: доехав (дай Бог!)

до Владикавказа, ночь мы должны переждать там. Парни, несмотря на новости от Плохиша, оживлены.

Почему

нормальные мужики так любят куданибудь собираться?

На улице такой дождь вдарил, что посту с крыши пришлось спрятаться в здание - переждать. До часу ночи лил. Сем?ныч заставил-таки пацанов вернуться обратно на крышу.

Наутро мы - Язва, Скворец, Кизя, Астахов, Слава Тельман, я и двое саперов встаем раньше остальных - в полпятого утра. Надо дорогу проверить: вдруг ее заминировали за ночь. Черная Метка приказал, будь он неладен.

Хмурые, оделись мы, вышли в коридор. Филя, весело размахивающий хвостом, был взят в компанию. Каждый, кроме Язвы, посчитал нужным потрепать пса по холке.

- Вы куда собрались-то? - интересуется Костя Столяр, его взвод дежурит на крыше.

Никто не отвечает. Хочется сострить, но настроения нет. Костя посмотрел на саперов, вооруженных

миноискателями и увешанных крюками и веревками для извлечения мин, и сам все понял.

-Одурели, что ли? - спрашивает Костя. - Пятнадцать минут назад стреляли.

-Откуда? - спрашиваем.

-Из 'хрущ?вок', откуда. Подтянутый, появляется Черная

Метка.

-Готовы? - интересуется.

-Темно на улице... - говорит сапер Федя Старичков. - Я собаку свою не увижу!

Филя крутится у ног Феди, словно подтверждая правоту хозяина.

Черная Метка смотрит на часы, хотя наверняка только что на них смотрел.

-Колонна должна выйти через пятьдесят пять минут, - отвечает он.

-И стреляли недавно... - говорит Астахов.

Черная Метка, не глядя на Астахова, говорит Язве как старшему:

-Давайте, прапорщик, не тяните.

-Сейчас перекурим и пойдем, - отвечает Язва.

Пацаны молча курят. Я тоже курю, глубоко затягиваясь.

Открываем дверь, вглядываемся в слаборазбавленную темень. Идем к воротам с таким ощущением, словно за воротами обрыв и мы туда сейчас попадаем.

За воротами расходимся по трое в разные стороны дороги, поближе к деревьям, растущим вдоль нее. Двое саперов остаются стоять посреди дороги, возле за ночь наполнившихся водой

канав и выбоин. Лениво поводят миноискателями.

Филя, получив команду, дважды обегает вокруг самой большой лужи, но

в

воду, конечно, не лезет. Прижимаюсь спиной к дереву,

поглядывая то на саперов, то в сторону 'хрущ?вок'.

'Что я буду делать, если сейчас начнут стрелять? ...Лягу около дерева...' Дальше не думаю. Не думается.

Один из саперов, подозвав Скворца, отдает ему свои веревки и крюки и, шепотом выругавшись, медленно вступает в лужу.

Внимательно смотрю на происходящее. Ей-богу, это забавляет.

Сапер ходит по луже, нагоняя мягкие волны.

Тихонько передвигаюсь, прячусь за дерево.

Сделав несколько кругов по луже, сапер, хлюпая ботинками, выходит из воды и вступает в следующую лужу.