прилепин паталогии

-Наши подошли! - шепчет мне Скворец.

Оборачиваюсь и вижу Куцего, он запрашивает меня по рации, глядя на меня. Вытаскиваю рацию из-под груди.

-Целы?! - кричит Костенко.

-Мы целы! Я и Скворец! Оба! Водитель - не знаю!

Куцый запрашивает Язву:

-Целы?

Язва молчит.

Раздаются один за другим несколько взрывов около дома, из которого чичи палят.

'Пацаны гранаты кидают!' - догадываюсь я.

- Все нормально, Сем?ныч! - откликается, наконец, Язва. - Лежим под забором, как алкаши...

К нам подползает Кеша Фистов, снайпер. Смотрит в прицел на чердак. Я

оборачиваюсь на него и вижу его открытый, левый, свободный от прицела глаз, смотрящий куда-то вбок. Кеша косой.

Меня очень смешит это зрелище - косой снайпер. Даже сейчас смешит. Стать

снайпером ему предложил Язва на общем собрании, еще в Святом Спасе, когда

мы выбирали себе медбрата, повара, помощника радиста. Речь зашла и о снайпере, которого в нашем взводе еще не было.

'А пускай Кеша будет снайпером! - задумчиво предложил Язва. - Он даже из-за угла сможет метиться!'

Кеша, хоть и не умел целиться из-за угла, но винтовку освоил быстро.

- Ну как, Кеш? - спрашивает подбежавший Сем?ныч, и одновременно с его

вопросом Кеша спускает курок.

-Куда палишь-то? - интересуется Сем?ныч, привстав на колене, не пригибаясь, и я слышу по его грубому голосу, что он спокоен, что он не волнуется.

-А в чердак, - отвечает Кеша. Вместе с Сем?нычем подбежал

Астахов, держит в руках 'муху'.

-Дима! - говорит Сем?ныч Астахову.

-Давай. Надо только, чтобы пацаны

от дома отползли. Сем?ныч вызывает Язву:

- Гриша, давай отходи к нам, мы прикроем!

Мы беспрерывно лупим по чердаку, по дому, по окнам и по соседним домам тоже.

Пацаны с другой стороны дороги стреляют по диагонали, в другой дом, где

засели чичи. Жестко, серьезно бьет ПКМ Андрюхи Коня. Прицельно стреляет улегшийся рядом со мной Женя

Кизяков. Я замечаю, что у него совершенно не дрожат руки.

-Пацаны у нас! - передает Шея с той стороны дороги.

-Все? - спрашивает Сем?ныч.

-Все! И Язва со своими, и водюк из второго 'козелка' тоже!

-Давай, Дим! - Сем?ныч пропускает вперед себя Астахова, сам отодвигается вбок, чтобы 'трубой' не опалило.

Астахов встает рядом со мной на колено, кладет трубу на плечо, прилаживается.

-Ну-ка, уйди! - пинаю я Скворца, лежащего позади Астахова, - а то морда сгорит!

Раздается выстрел, заряд бьет в край чердака, все покрывается дымом. Когда дым рассеивается, мы видим напрочь снесенный угол чердака, его темное пустое нутро.

-Как ломом по челюсти, - говорит Астахов.

С другой стороны дороги наш гранатометчик бьет по второму дому. Первый раз мимо, куда-то по садам, второй - попадает.

Мы лежим еще пару минут в тишине. Никто не стреляет.

-Выдвигаемся к домам! - командует Сем?ныч.

Мы бежим вдоль домов двумя группами, по разные стороны дороги. Нас прикрывают Андрюха Конь и еще кто-

то, запуская короткие очереди в чердаки.

Перескакиваем через забор, рассыпаемся вокруг искомого дома, встаем у окон. Стрельба прекращается, и я слышу дыханье стоящих рядом со мной.

Сем?ныч бьет ногой в дверь и тут же встает справа от косяка, прижавшись спиной к стене. Раздается характерный щелчок, в доме громыхает взрыв.

Лопается несколько стекол.

Саня, стоящий возле окна (плечо в стеклянной пудре), вопросительно смотрит на меня.

- Растяжку поставили, а сами через чердак смылись! - говорю.

Сем?ныч и еще пара человек вбегают в дом. Я иду четвертым. Дом однокомнатный; стол, стулья валяются, на полу битая посуда, в углу телевизор с разбитым кинескопом. В правом углу - лестница на чердак. Лаз открыт. Делаю два пружинистых прыжка по лестнице,

поднимаюсь нарочито быстро, зная, что,

если я остановлюсь, мне станет невыносимо страшно. Выдергиваю чеку, кидаю в лаз, в угол чердака гранату, 'эргээнку'.

Спрыгиваю вниз, инстинктивно вздрагиваю от грохота, вижу, как сверху сыплется мусор, будто наверху кто-то подметал пол, а потом резко ссыпал сметенное в лаз. Снова поднимаюсь по лестнице, просовываю мгновенно покрывшуюся холодным потом голову на чердак, предельно уверенный, что сейчас мне ее

отстрелят. Кручу головой - пустота. Поднимаюсь. Подхожу к развороченному выстрелом Астахова проему - здесь было окошко, из которого палили чичи.

Вижу, как из дома напротив мне машет Язва.

Они тоже влезли наверх.

С противоположной стороны чердака выломано несколько досок.

-Вот здесь он выпрыгнул! - говорит Астахов. В прогал видны хилые сады, постройки. Дима дает туда длинную очередь.

-Вдогон тебе, блядина!

Пацаны в доме напротив дергаются, Язва приседает. Я машу им рукой: спокойно, мол.

-Дима! Хорош, на хрен, палить! - орет Сем?ныч, в лазе чердака появляется его круглая голова. - Пошли!

-А у нас тут мертвяк! - встречает нас Язва во дворе дома напротив.

-Боевик? - спрашивает Астахов. Гриша ухмыляется, ничего не

отвечает.

- Мы его вниз с чердака сбросили, - говорит он Сем?нычу.

Мы подходим, от вида трупа меня невольно передергивает. Чувствую, будто

мне в глотку провалилась большая тухлая рыба и ее необходимо немедленно изрыгнуть. Отворачиваюсь и

закуриваю. В глазах стоит дошлое, будто прокопченое, тельце со

скрюченными пальцами рук, с отсутствующей вспузырившейся половиной лица, где в

красном месиве белеют дробленые кости.

Астахов подходит в упор к трупу, присаживается возле того, что было головой, разглядывает. Я вижу это боковым зрением.

-Дим, ты поройся, может, у него зубы золотые были, - предлагает Астахову Язва, улыбаясь.

-Мужики, это же пацан! - восклицает Астахов. - Ему лет четырнадцать!

-Все собрались? - оглядывает парней Сем?ныч. - Шея! Костя! Не

расслабляйтесь, выставьте наблюдателей... Ну что, все целы? Никого не задели?

Мы возвращаемся к машинам. В первом 'козелке' с вдрызг разбитой лобовухой сидят два чеченца, те самые, которых мы везли на базу. Оба мертвые. Вся кабина в крови, задние сиденья сплошь залиты. У второго 'козелка' все на том же месте валяется старичок, живот щедро замазан густо-красным, остывает уже.

-Четыре ноль, - смеется Язва.

-Вот бы так всегда воевать, чтоб чичи сами друг друга расхерачивали! - говорит Астахов.

-Сплюнь! - отвечает Сем?ныч.

VI