Тема 9. Ссср в 1920–1930-е годы Вариант 1

1. Прочитайте фрагмент исторического текста и ответьте на вопросы.

Из доклада В.И. Ленина от 17 декабря 1921 г.

«…Отчасти под влиянием нахлынувших на нас военных задач и того, казалось бы, отчаянного положения, в котором находилась тогда республика, в момент окончания империалистической войны, под влиянием этих обстоятельств и ряда других, мы сделали ту ошибку, что решили произвести непосредственный переход к коммунистическому производству и распределению. Мы решили, что крестьяне по разверстке дадут нужное количество хлеба, а мы разверстаем его по фабрикам и заводам, - и выйдет у нас коммунистическое производство и распределение…

Продразверстка в деревне…мешала подъему производительных сил и оказалась основной причиной глубокого экономического и политического кризиса, на который мы наткнулись весной 1921 г. Вот почему потребовалось то, что, с точки зрения нашей линии, нашей политики, нельзя назвать не чем иным, как сильнейшим поражением и отступлением.

Уничтожение разверстки означает для крестьян свободную торговлю сельскохозяйственными излишками, не взятыми налогом, а налог берет лишь небольшую долю продуктов. Крестьяне составляют гигантскую часть всего населения и всей экономики, и поэтому на почве этой свободной торговли капитализм не может не расти».

Вопросы

1. Согласны ли Вы с утверждением об ошибочности политики «коммунистического производства и распределения» в военный период? Обоснуйте свой ответ. К какой политике призывает перейти В.И. Ленин?

2. Возможно ли было восстановление капитализма в 1920-е гг.?

3. Только ли продразверстка стала причиной экономического и политического кризиса? Какие еще причины привели к данному кризису?

2. Найти 3 ошибки в предложенном отрывке

Из выступления Сталина на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 19 августа 1939 г.

«…Вопрос мира или войны вступает в критическую для нас фазу. Если мы заключим договор о взаимопомощи с Францией и Великобританией, Германия откажется от Польши и станет искать способы сосуществования с восточными державами. Война будет предотвращена, но в дальнейшем события могут принять опасный характер для СССР. Если мы примем предложение Германии о заключении с ней пакта о ненападении, она, конечно, нападет на Польшу, и вмешательство Франции и Англии в эту войну станет неизбежным. Западная Европа будет подвергнута серьезным волнениям и беспорядкам. В этих условиях у нас будет много шансов остаться в стороне от конфликта, и мы сможем надеяться на наше выгодное вступление в войну.

Опыт двадцати последних лет показывает, что в мирное время невозможно иметь в Европе коммунистическое движение, сильное до такой степени, чтобы большевистская партия смогла бы захватить власть. Диктатура этой партии становится возможной только в результате большой войны. Мы сделаем свой выбор, и он ясен. Мы должны принять англо-французское предложение и вежливо отослать обратно немецкую миссию. Первым преимуществом, которое мы извлечем, будет уничтожение Польши до самых подступов к Варшаве, включая украинскую Галицию.

2. О какой популярной советской актрисе 1930-х годов упоминается в данном отрывке из книги киноведа М. Кушнирова?

«Резонно предположить, что Александров мог разминуться с нею, мог найти другую актрису для "Веселых ребят". Это было бы роковым зигзагом судьбы. Суть ведь именно в то, что знаменитая роль в "Веселых ребятах" поначалу была маленькой и не очень значительной. Это она заставила раздвинуть ее вширь и вглубь, заполнила своим темпераментом, голосом, обаянием, сотворила чудо, в котором не было осознанной необходимости. И предрешила тем самым судьбу кинематографа Александрова - развернула его в свою сторону. Трудно думать, что подобное свершилось бы в том или другом случае. Можно, конечно, рассудить, что «свято место» с разных сторон закрыли бы другие популярные актрисы. Словом, мир не рухнул бы. Но чувство спорит с рассудком. Ее наличие (да простится мне этот прозаизм) в нашем кино представляется чувству прямо-таки фатальной закономерностью. И уж, конечно, случись с нею что-либо роковое в те годы, миллионам ее поклонников и поклонниц показалось бы, что мир рухнул. Она была одна такая. И ее не могло не быть. Не могло – и все тут».