Мой боевой путь - У.А.Хабибуллин

У.А. Хабибуллин

Мой боевой путь

Казань

2013

Эта книга написана нашим дорогим дедушкой, папой и мужем. Мы бесконечно рады, что он оставил нам ценнейшее наследство – свои воспоминания, и что мы имеем возможность их опубликовать. Издание этой книги является данью глубокого уважения и большой любви к нему.

В рукописи он делится с нами своим взглядом на события 1941-1954 годов – важнейшие события, происходившие в нашей стране в ушедшем веке. Это не исследовательский труд о войне, однако не из таких ли частичек складывается мозаика живой истории?

***

Представляю я бессонными ночами, Как не скоро, но когда-нибудь Последнего героя печальными глазами Народ проводит в его последний путь.

Уверен я, он был героем славным, Сияли на груди медали, ордена,

Защиту Родины считал он делом главным, Салют и почести отдаст ему страна.

Он выполнил свой долг перед народом, Был патриотом, Родину любил.

В веках его запомнят, и недаром - Врага коварного он с честью победил.

Запомните тот день, живые россияне, Когда от вас уйдет последний фронтовик. Пусть над его могилой солнце воссияет, Поставьте же ему достойный обелиск.

И будет он стоять Страну обозревая, Вас призывая бдительными быть, Своим примером всем напоминая, О том, как нужно Родину любить.

Июнь 2009 года.

В первых числах июня 1941 года мы, студенты I курса Казанского Художественного училища, сдав все экзамены, в приподнятом, веселом настроении, под руководством нашего преподавателя по живописи Байбарышева, выехали на пленер в город Паратск (ныне Волжск в Марийской республике). Устроились в школе. У нас на курсе были две девушки, Валя и Женя. Каждое утро до обеда все работали на природе, на берегу Волги, писали этюды, делали наброски, а после обеда все это показывали педагогу, который давал нам ценные указания, а порой и делал замечания. Так проходил день за днем, погода была хорошая, настроение отличное, и ничто не предвещало большую грозу.

На нашем курсе учился студент из Чувашии, небольшой ростом, горбатый, Максим. 22 июня он проснулся раньше всех, включил радио и услышал, что началась война и что наши войска уже перешли в наступление и героически дерутся на территории врага. Мы все были потрясены этим сообщением и радовались нашей победе. Через некоторое время пришел наш педагог, удрученный, со слезами на глазах, и объяснил нам, что все наоборот, что немцы продвинулись по территории Белоруссии на много километров и что они

5

бомбят также города Украины и Прибалтики. Мы чуть не избили нашего Максима; оказалось, что он ничего спросонья не понял и нам невольно наврал.

Мы немедленно свернули свои пожитки и первым же поездом вернулись в Казань в училище. Весь преподавательский состав был в растерянности, никто не знал, что будет дальше. На следующий день нам объявили, что училище закрывается, и мы сами должны обустраивать свою дальнейшую жизнь и судьбу. В наших юных сердцах патриотизм пылал выше разума, всем хотелось скорей пойти в армию и попасть на фронт. Мы ни минуты не сомневались, что победа будет за нами. Но так как мне еще не было 18 лет, в армию не призвали, и я устроился на работу на 22-й авиационный завод учеником дюральщика-жестянщика. Эту нехитрую профессию я освоил быстро и работал подмастерьем у одного пожилого рабочего (имя и фамилию его забыл). Нашей с моим мастером задачей было подгонять уже готовую, отштампованную из дюралюминия, так называемую "зализу" – между фюзеляжем и крылом самолета для обтекаемости, и приклепать ее так, чтобы она не отстреливала при нажатии пальцем, как скажем дно консервной банки. "Зализа" приклепывалась спереди

6

крыла, сзади крыла проводилась такая же процедура, только эта деталь называлась "обтекатель". Так я работал 3 месяца, брака не было, работа нравилась.

В сентябре 1941 года к нам на завод прибыл из Москвы герой Советского Союза Водопьянов Михаил Васильевич как представитель Верховного Командования для приемки самолетов. Я работал в 8-м сборочном цеху, откуда уже готовые самолеты – пикирующие бомбардировщики (Петляков-2) выкатывались на летное поле для испытаний. Водопьянов сам лично обходил вокруг каждого самолета, трогал руками, давал указания. Однажды мой старший напарник заболел и не пришел на работу. Я попросил в помощники такого же молодого рабочего, как я сам. Мы быстро сработались. Увидели, что к нам идет Водопьянов и смотрит, как мы работаем. Постоял, что-то сказал сопровождающим его цеховым начальникам, и они ушли. У меня особого страха не было, наоборот, появилась уверенность, что неплохо могу выполнять работу.

У меня был самый лучший школьный товарищ и друг Зиннат Нуруллин. Когда после 8 класса я поступил в Художественное училище, он тоже ушел из школы и

7

поступил работать на 22-й завод. Когда я пришел на завод, он уже там работал больше года, был хорошим инструментальщиком. Мы опять оказались вместе в 8-м цеху. С этого дня мы на завод ездили вместе, каждый день утром он заходил за мной и мы бежали на трамвай.

16 октября вечером мне прислали повестку из военкомата, 17 октября мне исполнялось 18 лет. Утром ко мне зашел Зиннат, я сказал, что на завод не поеду, пойду в военкомат. Он вначале растерялся, а потом говорит:

–И я с тобой в армию.

–У тебя же нет повестки.

–А я добровольцем, мне ведь тоже уже 18 лет. Мы на свой страх и риск, я по повестке, он

добровольцем, пришли в Бауманский военкомат. У нас у обоих была бронь. В военкомате об этом, конечно, знали, но быстро нас оформили, дали срок до вечера, чтобы сняться с учета в домоуправлении и проститься с родными. Я смог проститься только с родной сестрой Розой, двоюродной тетей Руей и сестренкой Вероникой. Все остальные родные были на работе. Мама – на гастролях с кукольным театром, папа – в командировке.

В тот же день вечером нас с Зиннатом и другими

8

призывниками на автобусе привезли на пристань, посадили на пароход, и мы отбыли в Елабугу. Через трое суток были на месте.

Ко времени моего ухода в армию пришла повестка о гибели моего дворового друга Пети Карпова. Он был старше меня и на фронте был с первых дней войны. Вернулся тяжело раненый Филипп Наумов. В первом же бою он наступил на противопехотную мину, и ему оторвало пальцы на левой ноге, так на всю жизнь остался хромым.

ВЕлабуге всех новобранцев привезли на грузовиках

вкакую-то церковь и сказали, что это наша казарма. Стены церкви были расписаны религиозными сюжетами, иконами. Нам запретили их трогать, можно было только смотреть. Мне это было очень интересно, я часами разглядывал их. Наши двухъярусные нары отстояли от стены на 80 сантиметров. Нам выдали матрацы, постельное белье, обустроились, кто как мог.

На другой день нас построили во дворе церкви, и полковник Квасников объявил, что нас, 100 человек, будут готовить на радиотелеграфистов, телефонистов, что мы будем изучать азбуку Морзе, передачу на ключе и прием на слух этой азбуки, а также изучать

9