Мой боевой путь - У.А.Хабибуллин

1 июня 1945 года наша дивизия в составе 21-го Братиславского корпуса под командованием генерала Крузе выступила в обратный поход. Мы шли на Родину! Обоз со всеми личными вещами солдат и офицеров и походная кухня уехали вперед, чтобы разбить лагерь для ночного отдыха. Мы вначале думали, что этот наш поход, названный Суворовским переходом, будет проходить легко, но не тут-то было! В первый же день, пройдя 30 километров, мы поняли, что это совсем нелегко. Были натерты ноги, пожилые солдаты очень устали, и некоторых врачи были вынуждены отправить с обозом. Два дня отдохнули и пошли дальше. Каждый день проходили по 25-30, а то и по 35 километров. Хоть мы и шли почти знакомыми дорогами и нас жители угощали вином и виноградом, этот марш нам доставил много огорчений. Когда шли днем по горным дорогам, было очень жарко, решили идти по ночам, а днем отдыхать. Оказалось, что это еще хуже, потому что многие на ходу засыпали, я и сам несколько раз засыпал. Иду и сплю, даже сон вижу. Уснувший солдат не видит, что колонна остановилась, натыкается на впереди идущего, тот ругается, матерится. А когда один заснувший солдат отклонился от маршрута, его повело

81

вправо, и он свалился в овраг. Ведь горные дороги – они с одной стороны скала, а с другой пропасть. Хорошо, что пропасть была неглубокая, и солдат остался жив. Тогда какая-то «умная» голова издала такой приказ: по краю дороги должны идти комсомольцы и коммунисты, якобы более бдительные, и следить, чтобы никто больше не падал. Через неделю ночного марша эту затею отменили, так как и комсомольцы могли упасть. Ночной марш был отменен. Дороги в основном все горные. Подъем-спуск, подъем-спуск. Были такие, что вообще отказывались дальше идти. Таких или заставляли уговорами, или сажали на обоз. После недельного марша – два дня отдыха. Наши сапожники замучились подбивать каблуки и менять подошвы. Наш маршрут был таков: по Чехословакии через города Тршебонь, Трнава, Серед, Нитра, Лева, РимавскаСобота и много других сел и деревень. Нас население провожало со слезами на глазах, угощали чем могли. Через более-менее значимые города мы шли торжественным шагом с развернутыми знаменами. По Австрии мы прошли через города Аллентштайг, Пойсдорф. В Венгрии шагали через Мишкольц, Ньиредьхаза. Самый длинный путь был по Румынии.

82

Прошли по городам Надькарой, Залэу, Клуж, Медиаш, Сигишоара, Брашов, Брэила, Галац. Во время прохождения через город Клуж, столицу Трансильвании, знамя полка поручили нести мне. Я был рад и горд. Ведь наш полк именовался «Трансильванским» как освободитель этого города. Последний город в Румынии

– Галац, на границе с Измаиловской областью Украины, на берегу Дуная. К Дунаю мы подошли уже 20 августа 1945 года. В Галаце через мост перешли границу и ступили на родную землю. Привели себя в порядок, отдохнули и через три дня уже были на месте постоянной дислокации дивизии в городе БелгородДнестровском на берегу днестровского лимана. Это город Аккерман, прославившийся в русско-турецкую войну, при штурме его Суворовым. Итак, своим суворовским маршем мы прошли через четыре европейских государства протяженностью 3200 километров. Получилось так, что мы, пехота, от Курской дуги до Праги ползли, можно сказать, по-пластунски, а от Праги домой пришли своим ходом. Шагали мы 3 месяца. На своих сапогах я три раза сменил подошву и девять раз подбивал каблуки. Дороги были в основном асфальтированные, обувь быстро изнашивалась.

83

Аккерман. Вид на лиман из крепости.

Аккерман. Северная сторона крепости.

84

Аккерман. Скифская могила VIII века.

Аккерман. Вид на крепость с лимана.

85

Началась мирная армейская жизнь. Многих солдат и офицеров по возрасту демобилизовали, и к нам пришли молодые солдаты, не участвовавшие в войне. Меня назначили командиром учебного взвода, из них я готовил младших командиров. Этот набор был из ребят 1927-1928 годов рождения. Они были тоже патриотами, говорили, что рвались на фронт, но возраст не подошел. Из них впоследствии получились отличные сержанты и младшие сержанты, командиры отделений. Пока я их обучал, меня не отпускали в отпуск. Домой я приехал только летом 1946 года.

г.Сарата, 1948 год. Взвод связи 21 стрелкового полка

180 стрелковой дивизии.

86

После отпуска меня перевели в город Сарата, где стоял наш 42 полк, на такую же должность. Присвоили звание старшего лейтенанта. Я снял квартиру у бывших партизан дяди Андрея и тети Глафиры. Они мне выделили большую комнату, окна которой выходили в соседний двор, где жил наш командир полка полковник Веселов с женой и двумя дочерьми.

Однажды я сидел у окна и копировал картину Иогансона «Допрос коммунистов». Жена полковника Анна Федоровна увидела в окно мою работу, удивилась, что я умею рисовать и спросила, не сумею ли я увеличить портрет полковника с фотографии. Ему через неделю исполняется 45 лет, она хотела как сюрприз повесить этот портрет в его комнате. Я с охотой взялся за эту работу, карандашом на ватмане увеличил портрет. Через два дня я позвал Анну Федоровну и отдал ей портрет. Она была восхищена моей работой, сходство получилось идеальное. Настал день рождения полковника. Пока он был в полку, портрет повесили у него в кабинете. Собрались гости, и Анна Федоровна всем показала мою работу. Всем портрет понравился, а полковник, когда узнал, что это сделал я, велел позвать меня к гостям. Так я очутился среди большого

88

начальства. Там были секретарь горкома партии, председатель горисполкома, другие крупные чиновники, сам полковник был начальником гарнизона и военкомом.

После вечеринки полковник попросил меня написать ему картину «Охотники на привале» Перова. Оказывается, он был заядлым охотником. Я с удовольствием выполнил его просьбу. Опять, пока его не было дома, эту картину повесили на видном месте. Его радости не было конца, и он мне говорит: «Все, освобождаю тебя от твоих командирских обязанностей, будешь у себя дома писать портреты наших вождей и полководцев для оформления Ленинских комнат. Сходи к начфину, возьми деньги, съезди в Одессу, купи все, что надо для художества и приступай к работе». Так я и сделал. Сдал дела помкомвзводу, съездил в Одессу, купил там краски, кисти и открыл «художественную мастерскую». Работал в основном сухой кистью, портреты были черно-белые, как на фотографиях. Почти каждый портрет заходил смотреть сам полковник, ни разу не забраковал. Кроме портретов, оформлял стенды, писал лозунги, и в скором времени все Ленинские комнаты полка были оформлены.

89

Как-то раз осенью 1947 года полковник взял меня с собой на охоту на уток. На его машине мы приехали в город Вилково в низовьях Дуная. Вилково – это русская Венеция, все дома стоят на воде, тротуары на сваях, деревянные. Передвигаются в основном на лодках, красота неописуемая. Кругом фруктовые сады, все жители – рыбаки. Шофер полковника тоже оказался охотником, они вдвоем настреляли двенадцать уток, я не участвовал, не мешал им, гулял по городку. Переночевали, прокатились на катере по морю, и вечером вернулись. Рыбаки нам дали много рыбы. Я был доволен этой прогулкой.

90