Мой боевой путь - У.А.Хабибуллин

В одну из ночей осенью 1947 года слышу стук в окно. Проснулся, подошел к окну, а там стоит шофер полковника и зовет меня к нему. Полковник мне приказывает взять его машину, поехать на вокзал и привезти старшего лейтенанта Кияшко. Он приехал из Германии и позвонил с вокзала на квартиру полковника, так как не знал, куда идти и что делать. Привез я его на свою квартиру, у него был большой багаж, приобретенный в Германии, где он до этого служил. Оказалось, что Владимир Кияшко – баянист, хорошо рисует, спортсмен. Его назначили физруком полка. А жить остался он у меня, хозяева не возражали. Мне гораздо веселей стало жить, он играл на баяне, и мы вместе пели разные песни. Через год Володя поехал в отпуск и привез жену. Женился на крымской гречанке Клаве, которая хорошо знала язык крымских татар. Мою комнату отгородили большим ковром, и они некоторое время жили у меня, потом переехали на другую квартиру. У моих хозяев был сын, который служил во флоте на Дальнем Востоке, и он должен был приехать к родителям. Поэтому мне пришлось перейти на другую квартиру. Мне предложили дом, который стоял на отшибе, отдельным хуторком на расстоянии 800 метров

91

от городка. Хозяевами были брат с сестрой Володя и Лида. Их отца с матерью убили бандеровцы. Лида мне показала единственную фотокарточку отца и попросила увеличить. От матери даже фото не осталось. Я увеличил портрет, вставил в рамку и повесил на видное место, пока Лиды и Володи не было дома. А когда Лида с работы пришла домой и увидела портрет – упала в обморок. Я перепугался, но, к счастью, это длилось недолго, она очнулась и начала плакать. Вместе с ней и мы с Володей.

В 1946-1947 годах в тех краях, где я служил, был голод, засуха. Единственное, что поддерживало людей

– это урожай винограда. Говорили, что засуха не особенно влияет на урожай винограда. Мне, как офицеру, давали доппаек – сахар, муку, масло, яичный порошок, крупы. Все это я отдавал хозяевам, сам питался в офицерской столовой. Армии, конечно, голод не коснулся.

Однажды, зимой 1947-1948 годов, мне было дано поручение проверить посты охраняемых складов с боеприпасами. Они находились на окраине городка. Была лунная ночь, я проверил несение службы часовыми, доложил в штабе, что все нормально – и

92

домой, на хутор. Решил идти напрямик по снежной целине, чтобы сократить дорогу. Иду, снега не так много, идти легко, как вдруг вижу: при лунном свете впереди меня бежит какой-то зверь. Говорили, что тогда развелось много волков степных. Я достал из кобуры пистолет, зарядил, иду, а зверь бежит прямо в тот дом, куда и мне. Он юркнул в подворотню, я осторожно вошел в калитку и увидел, что это собака, но она оскалилась на меня. Я поднял пистолет, прицелился, но она в этот момент, поджав хвост, убежала за скирду сена. Я скорей зашел в дом, рассказал Володе. Мы опять вдвоем вышли, и он начал звать: «Буржуй, Буржуй!». Собака выскочила из-за скирды, бросилась к Володе и стала ласкаться, а Володя обнял Буржуя и прослезился. Оказывается, при немцах, какой-то полицай из пистолета стрелял и ранил Буржуя, но он выжил, а мое прицеливание ему напомнило об этом выстреле, поэтому он спрятался от меня за скирду. А сейчас он, оказывается, отсутствовал несколько месяцев и вернулся. Где бродил, это знает только он сам. Потом мы очень подружились с этим псом, откормили его, и он стал красавцем.

93

Летом 1947 года наша дивизия выехала на летние учения и в чистом поле организовала лагерь. Поставили палатки для солдат и офицеров, сделали навесы для лошадей. Было невыносимо жарко, воду привозили цистернами, не было бани. Несколько колодцев на территории лагеря, которыми пользовались молдаване, для того чтобы напоить отары овец, были отравлены. Немцы бросали туда трупы людей и животных. Наше командование доложило о таком бедственном положении главному командующему Одесским военным округом маршалу Советского Союза Жукову Г.К., который для выяснения дел сам приехал в наш лагерь. Вот тут случилось небольшое событие, которое мне не забыть никогда. В день приезда маршала я вывел своих молодых солдат в поле для занятий по линейному делу. Учились разматывать кабель на быстроту, маскировать его и закреплять к грунту. Там, где мы занимались, проходила дорога, кабель протянули поперек дороги, а закрепить колышками не успели. Дорога была наезженная, в колее кабель оказался на весу. И здесь мы увидели целый кортеж легковых машин. Нам ведь никто не сказал, что должно приехать начальство. Первая головная машина, проезжая наш кабель,

94

запуталась. Кабель намотало на колесо. Вышел шофер, старший лейтенант, начал осматривать, что же произошло. И тут из второй машины выходит Жуков. Мне ничего не оставалось, как подойти к нему и доложить: «Товарищ маршал Советского Союза, старший лейтенант Хабибуллин. Провожу полевые занятия с молодыми солдатами по линейному делу». – «Фронтовик?». – «Так точно, товарищ маршал». Он протянул мне руку, и я пожал ее. К этому времени колесо машины от кабеля освободили, маршал сел в машину, а кто-то из его свиты сказал: «продолжайте заниматься», а сам показал мне кулак. Я все понял. Если бы маршал разгневался, мне было бы несдобровать. Но пронесло. Приезд маршала Жукова в лагерь нам здорово помог. На железнодорожную станцию Сарата был подогнан состав с бурильными установками на машинах, которые пробурили нам три скважины по 40-45 метров, и дали чистую артезианскую воду. Мы построили баню, и наша полевая жизнь наладилась.

На зимних квартирах в городе Сарата мы неплохо проводили свободное время. Наш полковой духовой оркестр каждую субботу в городском клубе играл для

95

танцующих. Мы никогда этого не пропускали, ведь там показывали трофейные фильмы. Кроме того, у нас была своя компания офицеров, кто женат – с женами, но приходили к нам и местные девушки. У меня был трофейный патефон и сорок пластинок к нему. Сплошные вальсы, танго, фокстроты 30-х, 40-х годов. Танцевали под этот патефон и пели наши песни. Молодость брала свое. Очень жалко, что постепенно пластинки износились, многие раскололись, да и патефон сломался.

Ансамбль песни и пляски 180 стрелковой дивизии.

96

В 1949 году пришел приказ отправить меня для прохождения службы в Германию. Многие об этом очень жалели, да и я сам тоже, но приказ есть приказ, и я уехал в Германию. Служил я там в городах Бернау, Эберсвальде, Финов. Объездил почти всю ГДР в качестве фельдъегеря.

Германия. 1950 год. р.Одер.

В ноябре 1952 года приехал обратно на Родину в Ульяновское училище связи на должность заместителя командира роты по политчасти, так как в Германии меня переквалифицировали из строевого офицера в политработника. В конце 1952 года, в декабре, женился

97

на Дильбере и мы с ней продолжили мою службу в Ульяновске.

г.Ульяновск. Июль 1955 года.

Вянваре 1953 года мне присвоили звание капитана.

В1954 году мы с женой побывали в Ташкенте, куда меня послали на учебу на 8 месяцев для усовершенствования, а в апреле 1954 года родилась первая дочь Гуля. В ноябре 1955 года меня демобилизовали, так как я попал под сокращение политработников. А через месяц родилась моя вторая дочь Нэля. Так закончилась моя армейская жизнь длиной почти в 15 лет.

98

Свадебный портрет. 5 января 1953 года.

Григорий Дмитрик и Иван Шаталин. Венгрия, г.Кишкунфеледьхаза. 1944 год.