Мой боевой путь - У.А.Хабибуллин

Чувствую, что не рана, а удар. Спустил штаны , и мне сказали, что там огромный синяк. Значит, камнем ударило. А потом один мне говорит:

– А что это у тебя тут?

И показывает на мою левую подмышку. Оказывается, довольно крупный осколок снаряда пролетел между левой рукой и телом, разорвал всю одежду до нижней рубашки, а руку и тело не задел. Я даже ожог не почувствовал. Если бы левее – остался бы без руки, если бы правее – все ребра бы унесло. А вата, что полетела на майора, была от моей телогрейки. Мне опять кто-то сказал, что я в рубашке родился. Но дней десять я сидеть не мог.

Ведь вот что интересно. Когда летит снаряд и гудит – это перелет, а когда летит и фырчит – недолет, а тот снаряд, который должен упасть у твоих ног, вообще не слышен. Какаято закономерность баллистики. Так было много раз. В горах было очень трудно воевать, особенно в Трансильванских Альпах. Дорог мало, голые скалы, ущелья, бурные реки. Аппаратуру приходилось нести на себе, так как обозы временно оставляли внизу, сами карабкались то на одну, то на другую высоту.

61

Однажды начальник связи полка вызвал меня к себе, указал визуально на одну гору, приказал протянуть туда телефонную связь. Казалось, что это не так далеко, но я потратил пять километров кабеля. Там уже работали саперы, взрывали грунт толовыми шашками. Саперами командовал такой же молодой лейтенант, как и я. Я по телефону доложил, что связь на высоту дана и работает. Нам сказали, что там будет наблюдательный пункт (НП) командира дивизии генерала Крузе, и велели ждать. Действительно, в середине дня видим, идет к нам генерал со своим адъютантом. Командир саперов подошел к генералу и доложил:

–Товарищ генерал, саперный взвод выполняет работу по оборудованию наблюдательного пункта.

А генерал вдруг спрашивает:

–Для какого дурака этот НП?

–Для вас, товарищ генерал.

Стоим, глядим друг на друга, все растерялись от такого ответа. Генерал говорит:

– Не мучайте людей, я не буду здесь находиться, вам неправильно указали место. Я поднялся сюда только потому, что увидел кабель и решил

62

проверить, что же тут такое. Я накажу тех, кто вас сюда послал.

И он ушел. Лейтенант-сапер перепугался от такого своего ответа, спрашивает меня:

–Что же теперь будет?

–Да ничего не будет, это он сам себя дураком назвал.

Саперы ушли, я смотал кабель. Так прошел этот нелепый день.

Как-то раз между боями, во время отдыха, я спустился к подножию горы, где протекала небольшая речка, быстрая, холодная. Мне захотелось искупаться. После купания я увидел замаскированный в кустах тонкий телефонный кабель. А мы всегда охотились на такие трофеи. Я начал тянуть этот кабель и вытянул его конец. Недолго думая, начал наматывать его на руку, иду и мотаю, совсем потерял бдительность. Вдруг вижу, что он подсоединен к другому кабелю. Тут я опомнился, что же я делаю, так можно и к немцам прийти. У меня с собой был портативный мал енький телефонный аппарат ТАБИП (телефонный аппарат без источника питания), с которым я никогда не

63

расставался. Я подключил аппарат к кабелю и услышал немецкую речь. Такой страх меня взял, что я бросил все и бегом возвратился к своим солдатам. Доложил об этом командиру батальона; решено было послать разведчиков, которым я дал ориентиры. С каким результатом вернулись разведчики, я не узнал, так как пришел приказ сниматься с этого места.

Особенно сильных боев в Трансильвании не было, мы по горным дорогам постепенно двигались к венгерской границе. Вошли в горное ущелье, где протекала река Олтул. Шоссейная дорога, вырубленная в скале на высоте двадцати метров от воды, шла с левой стороны по нашему ходу. А по правой скале шла железная дорога, уходящая в туннели и вновь выходящая наружу. Наша дорога вывела нас на огромную ровную площадь, где стоял двухэтажный дом, огороженный большим железным забором. Оказалось, это была лечебница для умалишенных, которые бродили по двору, мужчины и женщины, некоторые совершенно голые. Увидя нас, многие подбежали к забору, начали чтото кричать, просить. Санитары ничего не могли с ними

64

поделать. Они начали драться с больными, бить их палками, камнями. Такое зрелище мы вынуждены были наблюдать часа три, пока не расчистили затор на дороге. Очень тяжело досталось нашим лошадям: то в гору тянуть, то с горы тормозить, мы сами вручную им помогали. Бои начались, как только мы пересекли венгерскую границу. Немцы Венгрию крепко обороняли, к тому же еще и венгерская армия преданно дралась на стороне Гитлера. Границу мы перешли у городка Надькарой и сразу же вступили в бой. После боя мы увидели зверства фашистов. В том селе, которое мы освободили, они убили около сорока жителей и весь крупный рогатый скот. По - видимому, селяне им чем-то не угодили.

Наше наступление велось в сторону города Ньиредьхаза. Там кавалерийский корпус генерала Плиева попал в окружение. Кольцо они сами прорвать не могли, и нашей дивизии была поставлена задача прорвать окружение немцев, освободить плиевцев. Наше наступление было стремительным, в течение двух суток кольцо было прорвано. Но корпус генерала Плиева понес очень большие потери. То тут, то там валялись трупы

65

наших солдат и их лошадей. Немцы в плен уже никого не брали, как в начале войны, тут же убивали. Тяжело было смотреть на все это. Оставшиеся в живых солдаты и офицеры были измотанные, голодные, лошади некормленые. Я там встретил одного старшего лейтенанта, земляка, хотел с ним поговорить, но он был не в состоянии беседовать. Его тут же отправили в медсанбат, он еле держался на ногах, его лошадь была в плачевном состоянии. Через столько лет вспоминаю все это, и гневу моему нет конца. Что же натворил Гитлер!

Хочу описать эпизод, случившийся со мной в этих боях. У проселочной дороги, заросшей с одной стороны густым кустарником, замаскировавшись, стоял наш тяжелый танк ИС. Комбат приказал мне организовать пункт связи недалеко от этого танка, так как сам устроил свой наблюдательный пункт там же. Я установил коммутатор, подключил провода, и мои солдаты попарно потянули связь в роты. У коммутатора остались я и Дуся. Связь с ротами работала хорошо, но с третьей ротой вдруг оборвалась. По линии я пошел сам искать разрыв. Вижу, навстречу бегут какие-то солдаты, панически

66

озираясь назад. Спрашиваю, что случилось, отвечают, танки немецкие идут, не сдержать. Я хотел их остановить, но не тут-то было. Мой кабель был проложен по кукурузному полю, я всетаки пошел вперед, проверяя кабель. Вдруг слышу гул мотора, смотрю, а немецкий танк "Тигр" идет прямо на меня. Расстояние до него было, наверное, метров сто. А от своего коммутатора я ушел метров на двести. Пригнувшись, перебежками, начал я возвращаться обратно. В один момент я услышал сразу два выстрела из пушек и свист снарядов над ухом. Сначала ничего не понял, потом смотрю, "Тигр" горит. Потом узнал, что наши танкисты увидели немца и выстрелили. В этот же момент немец увидел наш танк и тоже дал залп. Наши попали, а немцы нет. Все это произошло в считанные секунды, а я оказался посередине этого боя. Не успел встать, как горящий "Тигр" взорвался, башня отлетела метров на десять от танка, сам танк подпрыгнул и покосился на левый бок. Оказалось, что других танков и не было, этот – единственный – навел страху на наших бойцов, еще не успевших окопаться. Связь с третьей ротой мы наладили,

67

протянув новый кабель, так как старый, по которому я шел, был под танком. От экипажа "Тигра" ничего не осталось. Взрывом и огнем их всех разнесло на кусочки. Кроме больших и глобальных событий, война состояла и из таких вот эпизодов.

К декабрю 1944 года мы вплотную подошли к Будапешту. Предстояло форсировать Дунай, а нашему полку – даже дважды. Будапешт разделен Дунаем на две части – Буду и Пешт. Пешт на равнинной части, Буда – гористая. Посередине реки большой остров, зона отдыха горожан, остров Маргит. Нам пришлось форсировать Дунай, чтобы попасть на этот остров, выбить оттуда немцев и мадьяр, затем опять переправиться, чтобы попасть в Буду. Нашей дивизии досталось воевать в гористой части города, в районе королевского дворца. При форсировании немцы нас очень сильно бомбили. Налетали тучи самолетов и сыпали на нас бомбы. Со мной был такой случай. Мои солдаты гдето раздобыли хромовые немецкие сапоги и дали мне, так как мои уже развалились. На берегу был какой -то сарай, я зашел в него и начал переобуваться.

68

69

Только натянул левый сапог, слышу гул самолетов. Я схватил сапоги, портянки и выскочил из сарая. Тут началась адская бомбардировка, я лег в какую-то яму и остался жив. Когда самолеты улетели, я увидел, что тот сарай, где я переобувался, от прямого попадания бомбы сгорел дотла. Если бы я хоть на минуту замешкался, сгорел бы там. Будапешт наши войска не могли взять целых полтора месяца. Пешт освободили за пятнадцать дней, а в Буде бои шли еще целый месяц. При штурме предместий Будапешта нашим солдатам преградила путь немецкая огневая точка, расположенная в двухэтажном здании. Из полуподвала этого дома беспрерывно бил пулемет. Все старания наших солдат взять этот дом были тщетными. Тогда парторг батальона сержант Исаев Алексей Петрович пополз к дому, бросил гранату, но пулемет все не умолкал. Исаев уже был ранен, но нашел в себе силы, добежал к амбразуре и закрыл ее своим телом. Так погиб наш земляк сержант Исаев, повторив подвиг Александра Матросова и Александра Шевченко. Ему присвоено посмертно звание Героя Советского Союза, его именем названа улица в Московском районе города Казани. Имена героев, прославивших 180 дивизию, упоминаются в нашем гимне.

70